Глава 11 Участковые. Звягинцев
Через какое-то время Видин вспомнил про квартиры для личного состава. Сергей докладывал ему об отработке мест сбыта краденого и других мероприятиях по делу «Налетчики», а когда закончил, подполковник спросил:
— Сергей, а что у тебя с приличным жильем? Помнишь наш разговор? У Черемхова и Ефимова — одни помойки…
— Помню, Сан Саныч. Есть одна, вполне приличная, на Каныгина, 4 — второй этаж «хрущевки»… Там одинокий алкаш живет, Журавлев его фамилия…
— Судимый?
— Давно, за бытовуху. Судимость погашена, ведет себя тихо. Проблем с ним нет.
— Ну и хорошо, что нет. Помочь ему надо, поддержать, может, и пить меньше станет. Одиночество такая штука — и ангел сопьется…
Звягинцев молчал, он был совсем сбит с толку. Помощь ранее судимым алкоголикам, по его разумению, не входила в компетенцию милиции.
— Ты познакомь его с моим племянником. Хороший парень, молодой, непьющий, он ему поддержку окажет…
Звягинцев только глазами хлопал.
— Не понял, Сан Саныч. А зачем вашему племяннику с алкашом возиться?
— Да затем, что ему квартира нужна. Оформит договор пожизненного содержания, а потом станет хозяином. Теперь понял?
— Да понять-то понял, — с сомнением произнес Сергей. — Только Журавлев еще всех нас переживет…
— Это, Сергей, один Бог знает, — сказал подполковник. — Ты пробей тщательно, действительно ли он одинокий? И чтоб квартира ни под арестом, ни в залоге не была. Да нагни ЖЭУ — пусть текущий ремонт сделают, а может, с элементами капитального — канализацию там поменять, водопроводные трубы… Они обязаны это делать — целевые платежи включены в квартплату, только не делают, а деньги пиз…т! Вот и заставь их выполнять российское законодательство!
— Сделаю, Сан Саныч! Они обычно с милицией ссориться не хотят.
— Ты где будешь после обеда?
— У себя, в опорном, бумаги отписывать.
— Племянник к тебе подойдет часа в четыре. Его Денис зовут. Сегодня и познакомь его с этим Журавлевым. Чего тянуть кота за хвост?
Денис оказался симпатичным молодым парнем, на вид ему можно было дать лет восемнадцать-двадцать. Звягинцев отвел его на улицу Каныгина, к панельной пятиэтажке. Когда-то их строили с расчетным сроком эксплуатации двадцать пять лет, но прошло уже пятьдесят, и хотя некоторые развалились, основная масса все стоит.
Они поднялись на второй этаж, Сергей сильно постучал в неоднократно выбитую, латаную-перелатаную дверь. Она довольно быстро открылась.
— Здорово, Журавлев! — Звягинцев четко приложил руку к фуражке, чтобы выразить максимальное уважение.
На пороге стоял высокий небритый мужчина неопределенного возраста, с сильно выкаченными, как при базедовой болезни, глазами. Он был в красной дворницкой фуфайке на голое тело, тренировочных брюках и босиком. Его взгляд проходил сквозь визитеров и упирался в противоположную дверь лестничной площадки.
— Не пойму, ты пьяный или трезвый? — спросил участковый и помахал ладонью перед заросшей физиономией.
— Да трезвый я, Егорыч, трезвый! — голосом запалившегося верблюда ответил хозяин. — Болею я, оттого такой смурной.
— Это хорошо, что трезвый. Я тебе, вот, Дениса привел. Будет за тобой приглядывать, помогать…
— Из СОБЕСа, что ли? — икнул Журавлев.
— Не совсем. Просто добрый человек. Ремонт тебе сделает, деньжат подбросит, продуктов…
— Это я согласен, — заулыбался хозяин.
— Только договор составите: потом квартира ему достанется.
— Это когда «потом»? Когда меня на Северное кладбище ногами вперед увезут?
— Ну, да.
— И это согласен! — Журавлев сделал приглашающий жест. — Заходи, земеля, знакомиться будем!
— Ты только аккуратно! — строго предупредил Звягинцев. — А ты, Денис, потом сразу зайди ко мне…
Через час Денис вернулся в опорный пункт. Он находился в хорошем настроении.
— Ну, как? — спросил Звягинцев.
— Все нормально. Спасибо.
— Что от меня требуется?
Денис наморщил гладкий лоб.
— Надо как-то оградить Семена Ивановича от его друзей-алкашей. Это можно сделать?
— Попробуем. Что еще?
— Пока все.
Когда Денис ушел, Звягинцев позвонил своему внештатнику:
— Юра, у тебя в третьем подъезде, на втором этаже проживает некто Журавлев. Знаешь его?
— Да есть там такой. Особых претензий не имею, но иногда к нему алкашня набивается, пьянки закатывают. Весь подъезд уже достали.
— Ты можешь эту ситуацию как-то отрегулировать? Чтобы не пили у него, да и вообще к нему не ходили?
— Ну, если ты разрешишь не одни меры убеждения, но и принуждения.
— Только в разумных пределах. Без телесных повреждений.
— Хорошо.
— Недели хватит?
— Попробую управиться.
Время бежало быстро, надвигался Новый год. По итогам работы Звягинцев получил довольно крупную премию и зашел поблагодарить начальника. У Видина сидел Денис, они что-то оживленно обсуждали.
— Ты как раз вовремя! — оживился начальник. — Денис, расскажи, как там обстановка?
— Да, получше, — улыбнулся молодой человек. — Пьянки прекратились, алкаши в подъезд ходить перестали, канализационный стояк поменяли, соседи довольны…
Видин многозначительно поднял палец.
— Эту тему надо усилить! Соседи должны понимать — все это благодаря Денису, который взял шефство над алкашом. Ну и, конечно, благодаря службе участковых уполномоченных! Поэтому, Сергей, тебе надо сделать следующее…
Получив задание, Звягинцев ушел.
— А ты, Денис, в ближайшие дни поставь в квартире хорошие окна и железную дверь, — дал очередное указание подполковник.
— Это еще зачем? — удивился тот. — Когда я стану хозяином, тогда и сделаю. Зачем зря деньги палить?
— «Деньги палить»! — саркастически повторил Видин. — Научился у мамаши! Головой надо думать! Ты хочешь этим заниматься, когда твой алкаш подохнет? Но тогда это сразу бросится в глаза, и тебя будет обсуждать весь дом. Как это ты за короткий срок получил квартиру? Кто ты такой? Откуда ты вообще взялся? И другие вопросы будут. Ты этого хочешь?
Денис усмехнулся.
— Да Семен Иванович еще двадцать лет проживет. А двери и окна прилично потянут. Мать не захочет раньше времени вкладываться…
Видин сильно хлопнул ладонью по столу.
— Ты меня слушай, а не мать! Сейчас потратишься — всем пустишь пыль в глаза, создашь хорошее впечатление! Ты составляешь расписки, когда передаешь ему деньги?
— Составляю. Но жалко. Все равно пропивает.
— Тогда включи такую схему: деньги отдал, расписку получил, выпил с ним, а когда он уснул — забирай деньги и уходи!
— Да нет, — отозвался Денис. — Неудобно как-то… Это же получается кража…
— Никакая не кража, а экономическое предупреждение пьянства! Он тебе потом спасибо скажет! Я ж не говорю, чтобы ты у него продукты забирал!
— Ну, не знаю, — сомневался Денис. — Можно попробовать… Если все равно пропьет…
— Ну, конечно! — улыбнулся Видин. — Хорошо, что ты понял. Он ведь и так словно в сказку попал!
И действительно, у Семена Ивановича Журавлева наступила совершенно другая: яркая, красочная и сытая жизнь. У него появились деньги, в холодильнике теперь постоянно была еда, Денис даже подарил сотовый телефон — совершеннейшую роскошь в его окружении. В туалетном бачке всегда имелась заначка — бутылка магазинной водки. Только похвастать всем этим было не перед кем: прежние друзья обходили его стороной и даже не заходили в подъезд.
Но с этим, в конце концов, можно было примириться.
Звягинцев между тем готовил общественное мнение. В назначенный день он с комиссией пришел в «хрущевку» на улицу Каныгина. Площадка второго этажа, в отличие от других, была свежевыкрашена ядовито-зеленой краской. Почему-то иной казенной краски в ДЭЗах и ЖЭУ никогда не водилось.
— Хорошо сделали, — сказал худенький старичок из совета общественности, останавливаясь возле новой железной двери с домофоном. Здесь она выглядела, как ухоженный «мерседес» среди проржавевших раздолбанных «жигулей».
— Да, постарались, — кивнул журналист городской газеты, пишущий на темы морали и городского хозяйства.
Алла Сергеевна — толстая тетка из отдела опеки и попечительства, молча рассматривала стоящий на подоконнике горшок с фикусом. Внештатник Юра считал, что это явный перебор, но выполнил указание наставника и принес цветок из дома.
Сергей нажал кнопку звонка. Видин сказал — дело идет к концу, и он искренне надеялся, что скоро развяжется и с Денисом, и с Журавлевым, и с его квартирой. У участкового своих дел выше головы, и заниматься какой-то двусмысленной благотворительностью уже порядком надоело. Тем более он не понимал, каким образом квартира для личного состава все более явно приобретала черты квартиры для племянника начальника.
Дверь открылась. На пороге стоял выбритый, наодеколоненный и одетый в темный костюм с галстуком Семен Иванович Журавлев. Он был трезв, торжествен и держался так, будто палку проглотил.
— Здравствуйте, Семен Иванович, — произнес Звягинцев.
Не избалованный вежливым обращением со стороны милиции, замаскированный алкаш дернул щекой.
— Здра…
— Можно, мы войдем?
— Мо…
В квартире было чисто убрано, окна светились новенькими металлопластиковыми рамами.
— Как живете, любезный? — доброжелательно спросил журналист. У него была установка на положительный материал.
— Хоро…
Казалось, что Журавлеву не хватало воздуха на окончание произносимого слова. Но все присутствующие его понимали.
— Еда есть? — Алла Сергеевна привычно открыла холодильник. В нем была колбаса, сырки, кефир, какието пирожки и даже половина торта.
— Гм, вполне достаточно, — старичок из совета общественности сглотнул слюну.
— Кто вам помогает? — спросила сотрудница отдела опеки и попечительства.
— Так Дени…
— Кто?
— Денис — это его попечитель, — пояснил Звягинцев. — Ну, в смысле, который договор пожизненного содержания заключил.
— Ага, — с сомнением произнесла женщина и с не меньшим сомнением осмотрелась.
— Значит, вы довольны?
— Доволе…
В это время в дверь позвонили, и в квартиру зашел Денис с большим пластиковым пакетом.
— Здравствуйте, Семен Иванович! — не обращая внимания на членов комиссии, произнес молодой человек. — Принимайте продукты питания…
Он стал выгружать на стол консервные банки, пакетики масла, яйца, какие-то промасленные свертки…
— А вот и очередной денежный взнос. Только, извините, попрошу расписочку для порядка.
Алла Сергеевна саркастически усмехнулась. Ей уже давно стало ясно, что здесь разыгрывается примитивный, хотя и неплохо срежиссированный спектакль. Но, поскольку режиссер стоял тут же в милицейской форме, возражать она не стала.
Составить акт обследования заняло десять минут. Когда комиссия вышла в подъезд, навстречу попались две соседки.
— Вот, может же милиция работать, когда захочет, — сказала одна. — И порядок навели, и алкашей из подъезда выгнали, и о Семене заботятся…
— Только я вам вот что скажу, — доверительно понизила голос другая. — Пить он все равно не бросит. Каким высран, таким и заморожен…
— Очень образно, любезная! — одобрил журналист. — Вы просто мастер художественного слова!
С Каныгина Звягинцев поехал в райотдел, зашел к начальнику отчитаться.
— Ну, как все прошло? — заинтересованно спросил Видин.
— Как в кино, даже лучше!
Он положил на стол лист бумаги.
— Вот акт обследования. В конце недели выйдет статья в газете. Соседки в восторге. От Дениса. Он ведь разогнал всех алкашей, они теперь боятся даже заходить в подъезд.
— Сильный ход, — похвалил подполковник. — Короче, комиссия довольна?
— В восторге.
— Ну, вот и хорошо. Сейчас у нас середина января. В конце февраля будем закрывать эту тему.
— Я могу идти?
— Подожди. Надо же все спланировать…
— Что именно, Сан Саныч?
— Как тему закрыть. Я думаю, метиловый спирт лучше всего.
— ??
— Что глаза вытаращил? Он же продолжает бухать, твой подшефный? Занести ему бутылку и оставить. Остальное он сам сделает… Знаешь, где метиловый спирт взять?
— Как… Отравить его, что ли?!
— Зачем его травить? Он сам отравится. Алкаши все подряд жрут, что горит — то и льют в пасть. Ты просто спирт в квартиру занеси. Денис говорил, у него «заначка» в сортирном бачке. Вот туда и положи…
— Так это же…
— Что ты сопли жуешь? Что с тобой такое?!
— Сан Саныч, это же убийство! — покраснев, выпалил Звягинцев.
— Что ты мелешь! — Водяной тоже побагровел. — Какое убийство?! Ты что, не знаешь, сколько алкашей каждый год травится?
У Сергея даже голова закружилась.
— Я этого делать не буду!
— Чего ты не будешь?! — Водяной побагровел еще больше.
— Травить Семена Ивановича не буду! — твердо сказал Сергей.
Видин вскочил, облокотился на кулаки и наклонился вперед, к стоящему по другую сторону стола Сергею.
— Ты что, такой честный и принципиальный? А пенсионеру патроны подбросить — это можно? Это нормально?
— Мне и тогда стыдно было. Но он условную меру получил, это совсем другое…
— Как «другое»? Два месяца в СИЗО просидеть, — думаешь, это легко? И стрессы, и судимость, и позор… Не так все это легко, как тебе кажется!
— Так ведь я и тогда ваше задание выполнял! — выкрикнул Сергей. — Но тогда хотя бы никого убивать не требовалось!
— Так что, выходит, это я тебя учу преступления совершать?! — ужасным шепотом произнес подполковник.
— Выходит, что так! — по инерции выкрикнул Сергей и сам ужаснулся. Но отступать уже было некуда.
Однако его последняя фраза как бы успокоила Видина. Он обошел стол, прошелся по кабинету, подошел к окну, некоторое время смотрел на шумный проспект, покрытый легким снежком.
— Послушай, Сергей, мы с тобой вроде бы сработались, мы одна команда, и ты это, наверное, почувствовал. Сколько у тебя благодарностей, премий, я тебя на старшего участкового выдвигаю… Ни Бобрину, ни Волину, никому другому это не снилось. Но если мы команда, то надо друг на друга рассчитывать. Поэтому давай, доведи дело до конца, а этот разговор навсегда забудем!
Сергей молчал. Видин расценил это как колебания.
— Ты же видишь, что значит — быть человеком Системы! Вот Евсюков сколько людей пострелял, пожизненное получил, а ведь у нас его никто и не осуждал! Нет, для вида журили, конечно, но и характеристики хорошие дали, и поддерживали… Помочь, конечно, не смогли, но, может быть, лет через восемь-десять и приговор смягчат! А Дымовский никого не убивал, зато сор из избы вынес, так его позором заклеймили, два месяца в тюрьме продержали, волчий билет выписали… И неизвестно еще, чем он закончит! Так что думай и решай. Решай — на чьей ты стороне!
Сергей молчал, рассматривая то широкую спину начальника, то носки форменных туфель. В голове звенело.
— Я не буду этого делать! — тихо, но твердо сказал он наконец. — Все постепенно происходит. Один шаг, второй, третий… Но это путь в тюрьму. Или в ад. Я лучше уволюсь.
Видин развернулся, подошел к своему столу, сел в свое кресло. Он был совершенно спокоен. У Сергея, напротив — дрожала каждая жилка.
— Это хорошо, что ты такой умный и рассудительный, что решил жить своим умом и идти по своей дороге. Посмотрим, куда придешь. Пошел вон!
Звягинцев развернулся и вышел из кабинета. Мир мгновенно и неузнаваемо изменился. Он пошел домой, как раненый зверь заползает в свою нору.
— Что с тобой? — выбежала навстречу Катя. — На тебе лица нет!
— Что-то плохо мне. Видно, давление поднялось на нервной почве. Ничего, отлежусь, пройдет…
На следующий день Звягинцев взял отгул и постарался тщательно обдумать ситуацию. Ясно, что теперь работать с Видиным ему нельзя. Значит, надо или увольняться, или переходить в другую службу.
— Запишусь на прием к Баринову. Или к начальнику МОБ. Попрошусь куда угодно, где есть должность. А там видно будет…
В понедельник он, как всегда, пришел в РОВД на планерку, но дежурный, увидев его, вытаращил глаза, будто перед ним явилось привидение.
— Ты что, Звягинцев? Быстро беги на опорный, там у тебя обыск делают!
— Какой обыск? Кто делает?
— Быстро беги, говорю!
Он и побежал. По дороге думал, что могло произойти. Скорей всего, следователи производят следственные действия на его участке, вот и нужна помощь участкового. Так часто бывает. А что еще может быть?
Запыхавшись, он ворвался в свой кабинет. Там было многолюдно. У окна стоял хмурый Жуков, рядом с ним — двое жильцов из их подъезда, несколько раз Сергей приглашал их понятыми. У открытого сейфа возились два широкоплечих парня, одного Звягинцев знал — это был куратор Центрального райотдела из УСБ
В его кресле сидел и что-то писал строгий молодой человек в сером костюме, голубой рубашке и сером, в голубую полоску галстуке. С первого взгляда стало ясно, что это следователь, который составляет протокол. А на столе перед ним стояла… открытая коробочка с теми самыми малокалиберными патронами! Звягинцев про нее совсем забыл, или даже не забыл, а просто не предвидел того, что сейчас происходило. Коробка лежала в ящике так же, как и много месяцев до этого!
— В коробке отсутствуют пять патронов калибра пять и шесть десятых миллиметра, — то ли диктовал сам себе, то ли объяснял понятым строгий молодой человек. Увидев вошедшего, он поднял голову.
— Гражданин Звягинцев? Я следователь Следственного комитета Резаков. Я расследую уголовное дело по факту фальсификации вами уголовного дела на гражданина Иванова. Сейчас мы закончим обыск и поедем в Следственный комитет, где я допрошу вас и предъявлю обвинения. А пока посидите вот здесь, в уголке…
Один из сотрудников УСБ подошел к Сергею, бесцеремонно ощупал его карманы, подтолкнул к жесткому стулу, на который сам участковый обычно усаживал задержанных. Когда Звягинцев сел, сотрудник стал за спиной, держа тяжелые ладони на плечах, как будто ожидал, что он может вскочить. Но Сергей не мог вскочить — ноги у него стали ватными, как, впрочем, и все тело. Голова кружилась, и он был близок к обмороку.
Второй уэсбэшник продолжал потрошить сейф. Внезапно он оживился.
— А это что такое? — на стол перед следователем лег крохотный бумажный пакетик, в котором желтели тяжелые крупинки.
— Это, похоже, приисковое золото, — сказал Резаков. — Еще одна статья. Думаю — не последняя.
Через два часа Звягинцеву предъявили обвинение и арестовали. А еще через три месяца суд вынес приговор: два года лишения свободы.
В то же время, в доме четыре на улице Каныгина, произошло еще одно событие, которое не приобрело районного масштаба: умер Семен Иванович из восьмой квартиры — склонный к пьянству мужчина отравился метиловым спиртом. Через пару недель в его квартиру заселился приличный молодой человек по имени Денис — студент юридического факультета университета. Соседи были довольны: алкоголики к Денису не ходили, только однокурсники — такие же чистые, хорошо одетые ребята с ясными глазами. А про Журавлева никто никогда не вспоминал.
