Глава 6
Отдых в Роганде
Накануне внеочередного выходного на этой обычно пустынной дороге можно было насчитать десятки машин. Ничего удивительного: на автобусах и запряженных скалерами повозках в Роганду не ездят: каждый пансионат присылает за оплатившим заказ постояльцем автомобиль. Причем это машина самого низшего класса: «Виктория» – так государство дает понять, что даже за большие деньги нельзя купить привилегии, которые прилагаются только к ответственной должности.
– Как здорово! – радовалась Клайда. – Я не ожидала, что ты повезешь меня в Роганду!
– Я же пообещал, – слегка обиженным тоном отозвался я. Хотя, честно говоря, осложнение обстановки и необходимость убраться из города на пару дней перевесили неконкретное обещание.
– Да, но ты не назвал дату и время! Только вчера сообщил, что машина придет утром…
Честно говоря, меня утомляет ее привычка к конкретике. Но сама она мне не надоедает, и даже к бесконечной болтовне я уже успел привыкнуть.
– «Золотой вунор» – один из лучших отелей там! – продолжала восторгаться Клайда.
Она оказалась благодарной женщиной, таким приятно делать сюрпризы и дарить подарки.
– Откуда ты знаешь?
– Это написано в бесконечных рекламных проспектах. К тому же Маргис Ку хвастался, он часто сюда ездит. Я так обрадовалась!
Клайда наклонилась и коснулась губами моей шеи.
– Правильно? Так делают в северных провинциях?
– Не знаю! – сказал я, покосившись на непроницаемое лицо водителя в зеркале заднего вида. Еще не хватало повторять допущенную ошибку и многократно ее обсуждать! – Надо придерживаться обычаев Стакки! – За такой ответ меня никто не осудит, да и внимания он не привлечет.
– Конечно! Просто я не думала, что этот выходной окажется таким счастливым!
Дополнительный день отдыха в Таго предоставлялся всем гражданам, независимо от их положения, регулярно: в среднем – один раз в месяц, добавляясь к очередному выходному. Как его проводят граждане высшей и первой категорий, мне неизвестно, да и четвертая категория тоже находилась вне моего внимания. А все остальные спят подольше, слушают радио, идут гулять за город, устраивая пикники на природе, родственники и друзья ходят друг к другу в гости и за стаканчиком браски обсуждают, какая из прослушанных радиопередач была лучше – «Один и два» или «Два и один»…
Дорога была на удивление хорошей, и уже через два часа, предъявив охране у шлагбаума удостоверения личности, мы въехали на сказочный полуостров, о котором мечтало все население Таго. Милый, чистенький городок, утопающие в зелени небольшие коттеджи желтого и розового цвета по обе стороны вымощенной белой узорчатой плиткой улочки, упирающейся вдали в изумрудную зелень океана. Чуть в отдалении возвышались ярко-желтые скалы, ярко светил с голубого неба Тор, и даже угрожающие щупальцы его протуберанцев не вызывали сейчас страха или опасений. Обстановка сразу создавала приподнятое состояние духа, настраивая на развлечения и отдых. А многочисленные увеселительные заведения с цветными рекламами обещали развлечения на любой вкус. На открытых верандах ресторанов и баров наслаждалась жизнью праздная публика, но нельзя сказать, что улицы были многолюдны. И машин почти не было видно, не считая патрульных автомобилей народных защитников.
«Виктория» подкатила к подъезду богатого трехэтажного здания и мягко затормозила возле большого голубого бассейна, водитель поспешно выскочил, распахнул перед нами дверцы и мгновенно достал из багажника два небольших чемодана. А из стеклянных дверей отеля выскочил и живо подбежал навстречу пожилой сухопарый навоец в желтой ливрее с белыми аксельбантами и длинными белыми волосами. Он широко и довольно натурально улыбался.
– Мы рады приветствовать гражданина Глостера Чи и гражданку Клайду Мо в отеле высшей категории «Золотой вунор»! – радостно воскликнул он.
– Но ведь здесь все отели высшей категории, – заметила Клайда, чем перебила отработанную речь.
– Да, это так… – растерялся встречающий, но быстро нашел выход из положения и воскликнул: – Слава Мудрейшему!
– Слава Мудрейшему! – повторили мы с Клайдой.
А я вдобавок бросил внимательный взгляд на свою неожиданно осведомленную спутницу.
Молодой носильщик подхватил багаж, и носитель аксельбантов торжественно повел нас в отель.
– В Роганде надо строго соблюдать закон, – на ходу инструктировал он. – Здесь нет преступлений, и поведение отдыхающих строго контролируется. Но если кому-то захочется отдохнуть от запретов, то добро пожаловать в особую зону – там можно делать все, что угодно…
Отделанный глазуритом и дорогим камнем холл, большие сверкающие люстры, лестница из чего-то напоминающего мрамор…
– Как «все, что угодно»? – спросил я.
– В буквальном смысле, – отдуваясь на ступеньках, пояснил встречающий. – Закон в особой зоне не действует. Но и ваша жизнь там не охраняется, перед входом вы письменно согласитесь с этим обстоятельством…
Наш номер находился на третьем этаже – две хорошо обставленные и довольно просторные комнаты, большой балкон с видом на золотые горы и изумрудный океан.
– Внизу игровой зал, женщины и мужчины постоянно сидят в холле, иногда заглядывают прямо в номера и деликатно предлагают свои услуги. Имейте в виду, что мужчины стоят дороже. Впрочем, прайс на столе…
– Какие мужчины и женщины? – удивился я, хотя Клайда и ухом не повела.
– Свободные. Доступные. Для развлечений.
– Но мы же…
– Хотя вы и вдвоем, но всякие желания бывают. Есть услуги специально для пар, – продолжил наш сопровождающий и понизил голос: – Здесь разрешен даже зеленый дым. Курильни на каждом шагу, ближайшая – за углом. Ну, и на пляже обычные развлечения: полеты на шарах, катание на дрессированных лупарах, массажи различных видов, еда и выпивка на любой вкус.
Носильщик принес чемоданы. Я расплатился с обоими, и мы остались одни. Начали с того, что «поиграли», как называла это Клайда, полежали, расслабленные и удовлетворенные. Потом вышли на балкон, полюбовались прекрасным видом.
– Тебе нравится? – спросил я, чтобы убедиться, что моя женщина довольна.
– Еще бы! – Она привстала на цыпочки и снова неумело прикоснулась губами к моей щеке. Я хотел ее остановить, но не стал – это было приятно, а в Роганде допустимо все, что доставляет удовольствие!
– Хочешь, «полетаем» с зеленым дымом? – спросила Клайда. – Он материализует скрытые желания, ты проживаешь яркую и насыщенную жизнь… Незабываемые впечатления!
– Ты что, пробовала?
Она отмахнулась.
– Где? И откуда у меня столько денег? Просто об этом много говорят…
– Ну что ж, давай попробуем, – согласился я, разумеется, исключительно в исследовательских целях.
Всю поездку в Роганду я объяснял самому себе как продолжение изучения навойской цивилизации. И зеленый дым вполне достоин стать объектом исследования.
Она надела короткую бирюзовую тунику, босоножки и что-то вроде бейсболки, а я – легкий светло-желтый костюм и полупрозрачную белую рубаху. Мы спустились в холл. В углу сидели три девушки в коротких шортах и предельно легких маечках. Возле двери подпирали широкими плечами стену двое накачанных самцов. Пять пар глаз выжидающе уставились на нас. За стойкой стояла молоденькая навойка – миловидное лицо, золотистые локоны, чистые, ясные глаза, приветливая улыбка… Мне даже неудобно обращаться к ней с таким неприличным вопросом.
– Нам нужна курильня, – невольно понизив голос, сказал я.
– Выйдете на улицу, свернете в первый переулок направо, потом во второй налево и через квартал еще раз направо, там вывеска, – буднично пояснила девушка и улыбнулась еще шире.
Очевидно, она не видела в просьбе ничего предосудительного. Вроде я спросил, как пройти в концертный зал.
Нужное нам место действительно находилось недалеко от «Золотого вунора»», хотя найти его оказалось не так просто, хорошо, что Клайда лучше меня запомнила объяснение. Аккуратный чистенький домик в глубине сада, на решетчатом заборе большой цветной плакат, на котором отважный абориген огромной палицей сражался с каким-то чудовищем. Я нажал кнопку звонка, и почти сразу появился высокий смуглый стюард с кудрявыми черными волосами, в уже знакомой нам ливрее с аксельбантами. С приветливой улыбкой он распахнул калитку.
– Курительная комната на двоих? – спросил он.
– Да, – кивнул я и протянул деньги – почти месячный заработок скромного труженика Глостера Чи.
– Прошу вас! – По засыпанной зеленым песком дорожке стюард провел нас к домику и впустил в белую комнату овальной, а точнее, яйцеобразной формы.
Здесь не было ничего лишнего: с острого конца «яйца» вход, у стен противоположного – две кушетки, застеленные белоснежными простынями. Между ними – большой кальян на подставке из темно-коричневого дерева.
– Ложитесь, расслабляйтесь, сейчас я все приготовлю.
Он насыпал в желтую воронкообразную чашу какой-то порошок, разжег его особой спичкой, дающей долгое жаркое пламя, покачал резиновую грушу, нагнетая воздух… В стеклянном шаровидном сосуде забурлила прозрачная жидкость, над желтой чашей заклубился дым зеленого цвета.
– Теперь спокойно курите, – предложил он, протягивая мне и Клайде прозрачные трубки с одноразовыми пластмассовыми мундштуками на концах.
После первой затяжки я ничего не почувствовал, разве что небольшую горечь во рту. Под потолком включился большой встроенный вентилятор вытяжки, движение воздуха мягко погладило меня по лицу. Еще один вдох… Ветерок стал сильнее, потолок ушел вверх, в высоте появился знакомый желтый диск Солнца, и стены раздвинулись, открывая безграничный простор, на котором толпились и гремели оружием тысячи людей. Пахло лошадьми, человеческим потом, железом и чем-то еще – опасностью, что ли…
– Александр, после долгого перехода люди устали! – Это Парменион – командующий войском. – Давай разобьем лагерь, а завтра пойдем в наступление!
Он обращается ко мне. Я сижу на коне, вместо седла подо мной мягкая белая шкура. На ногах легкие сандалии, никаких тебе шпор и стремян, зато поножи закрывают ноги до колен. На голове фракийский шлем с белым плюмажем, тело защищает кольчуга и кованый нагрудник. Сбоку, на перевязи через правое плечо – ксифос с листообразно расширяющимся клинком.
– Разве я не прав, Александр?
Парменион сед, он участвовал во многих походах и десятках битв, и он говорит правильно – надо разбивать бивуак и отдыхать. Но с его правотой он не стал великим.
– Ты прав, старый воин! Но запомни – я никогда не буду делать то, чего ожидает противник! Вступаем в бой с ходу! Вперед!
Трубит рог, правый фланг выдвигается вперед, легковооруженный разведывательный конный отряд начинает перебираться через реку. Обычно это не сложная задача. Но в весеннем разливе Граник шире и глубже, чем обычно. К тому же противоположный берег высок и обрывист, вдоль него выстроилось персидское войско… Врагов много. Очень много. Тысяч сорок. Пехота облепила склоны холмов, до самого подножья гор. Впереди, вдоль реки, сколько видит глаз – конница. Мой отряд начинает медленно выбираться на вражеский берег. Лошади скользят в грязи и мокрой глине. И тут на них налетает конница персов! Их больше, и положение у них лучше, пехота Дария наблюдает, как конница Митридата рубит наших и восторженными гортанными криками поддерживает своих собратьев: будто ревет могучий океан.
Пора! Перегнувшись с коня, я беру у оруженосца щит и тяжелое копье с древком из прочного кизила, бью коня пятками в бока…
– Вперед!
Но и без команды мой личный отряд бросается следом. Тяжеловооруженными гетайрами командует Клит Черный, а он понимает меня без слов. Холодные брызги реки, вспененной копытами лошадей, обдают защищенные железом икры. Правое крыло войска идет за нами, наискосок течению, туда, где военачальники врага – их легко отличить по пышности одежды и блеску дорогих доспехов. Надрывные звуки труб слились с воинственными криками гетайров, мурашки бегут по телу, возбужденная кровь бурлит сильнее, чем взбитая копытами река, яростно колотится сердце…
С разгона выскакиваем на берег, тесня персов и отбивая уцелевших македонцев у стервятников Митридата. Конное сражение мало отличается от пешего. Конь бросается на коня; человек схватывается с человеком; мы стремимся вытеснить персов на равнину, персы пытаются столкнуть нас обратно в реку. Я действую копьем, как и все остальные. Пехота персов защищена плохо, а конники в доспехах. Но я научил своих разить в лицо. Очередной воин передо мной, удар – и он вылетает из седла, прямо под тяжелые копыта, под железные подковы. Вот одноглазый перс налетает сбоку, рубит меня кривой саблей, но я защищаюсь щитом и проношусь мимо. Так же без труда удается отбить летящие в меня дротики. Благодаря нашим длинным тяжелым копьям, мы разим персов, оставаясь недоступными для их мечей. Я интуитивно чувствую, что со своими легкими дротиками им против нас не устоять…
Персидская конница выстраивается клином для контратаки. Выбираю цель – мощного воина в шлеме и латах, в одной руке он держит меч, в другой рог, по сигналам которого перестраивается конница. Судя по всему, это их командир – Митридат. Пробиваюсь к нему, сражая врага одного за другим. Раз! – копье пробивает защитный нагрудник из буйволиной кожи. Раз! – удар пришелся в горло, чуть выше кольчуги… Браво, Александр!
Брызги летят отовсюду: из ноздрей встающих на дыбы коней, из-под копыт, из обрубков рук и разрубленных черепов… Противный тяжелый запах конского пота, смешанный с запахом крови, залепляет нос… Дистанция сокращается… Уже вижу его серые глаза… Шлем непривычно сдавливает виски… И вот мы лицом к лицу, он взмахивает мечом, но так меня не достать…
Хрясь! – наконечник моего копья врезается в правую глазницу.
Враг заливается кровью, безжизненно опрокидывается и тяжело падает с коня…
Хррр! – копье ломается: наконечник крепко застрял в голове убитого, и древко не выдержало!
Бросаю ненужный обломок, пытаюсь выхватить ксифос…
Гух! – удар по шлему…
Шум в голове, в глазах мутнеет. Две надвигающиеся тени… Ну, вот и все! Мелькает несущийся к лицу меч, но его траекторию пересекает сверкающая на солнце полоска другого клинка.
Хрясь! – отрубленная в замахе рука врага летит в реку вместе с мечом…
Это верный Клит, как всегда, рядом. Голова цела, крови нет. А шлем-то спас!
– Копье мне!
Один из гетайров отдает свое копье.
Персидский строй прорван, конница бежит. Очумевшая от неожиданного поворота пехота персов отступает, только фаланга, состоящая из греческих наемников, стоит на месте без движения, выставив вперед копья. Это серьезные воины, и они знают, что за предательство придется заплатить жуткую цену. Но они уже не смогут ничего изменить.
– Пехота – вперед! – что есть мочи ору я. – Конница – с флангов!
После короткого боя греки смяты. Мои конники преследуют бегущих. Через час все кончено. Мы победили превосходящего и находящегося в лучшем положении противника. Это великая победа, и все это понимают. Меня окружают военачальники – и Парменион, и Клит Черный, и Перфенон…
– Слава Александру! Слава Александру Великому! – кричат они и бьют мечами о щиты.
– Слава Александру Великому! – подхватывают стоящие вокруг воины и тоже начинают бить в щиты.
Звуки все ширятся, расходятся, как круги по воде, они все громче, вот уже кричит все войско, как будто рокочет пробуждающийся вулкан:
– Слава Александру Великому! Слава! Слава!
Меня стаскивают с коня, подбрасывают вверх, куда-то несут… Наконец освобождаюсь и обхожу свое войско, жму мозолистые руки в грязи и крови. Рога трубят привал. Солдаты омываются прямо в холодной воде Граника. Спешно разворачивается лагерь, мои слуги разбивают шатер, греют на костре воду… Везде режут баранов, запах жареного мяса и дымы ползут между походных палаток… В шатре уже готова горячая ванна, рабыни раздевают меня, слизывая своими быстрыми горячими язычками грязь, пот и чужую кровь с моего тела. Начинается пиршество. И со всех сторон несутся крики:
– Александру Великому слава!
Но усталость валит меня с ног, сытый и довольный, я падаю на постель, две рабыни делят со мной ложе, ласкают нежными руками мое усталое тело. Но почему шлем по-прежнему сдавливает виски? Неужели я не снял его в сумятице происходящих событий? Тяжело поднимаю подрагивающие от усталости руки, ощупываю голову. Нет, шлема нет. А что они кричат? Уже не про Александра Великого…
– Глостер, Глостер, все закончилось!
Я вновь на чистой простыне курильни. Тяжело дышу. Надо мной стоит давешний стюард и рассматривает – внимательно, с нескрываемым любопытством. Откуда он знает мое имя? Поворачиваю голову. Нет, это Клайда зовет меня. Она сидит, растирая босые ноги с подергивающимися пальцами, и слегка раскачивается. Глаза с поволокой, губы ярко-красные, вид какой-то ошалелый.
– Меня хотели убить, – хрипло сообщает она. – Я бежала по замку Венценосного Ге, совершенно голая, а за мной гналась стража барона… Длинные каменные коридоры, ноги замерзли, потом я закуталась в длинную толстую портьеру и согрелась, а они пробежали мимо…
– Кто такой Венценосный Ге? – спрашиваю я. Голос у меня тоже хриплый. – И почему за тобой гнались?
– Это король Стакки. У него отравили барона Хоро Блистательного…
– А ты при чем? Почему за тобой гнались? – Язык распух и шевелится с трудом.
Клайда усмехается.
– Я его и отравила. Ге приказал…
– А почему ты бежала голой? Ты что, спала с этим… Венценосным? Или другим?
– С обоими, – кивнула Клайда и облизнулась. – И со всей дворцовой знатью. Я была украшением придворных балов. Меня звали Гела Мар!
В ее тоне появилась торжественность, хотя это имя мне ничего не говорило. Как, впрочем, и все остальные. Ладони жгло, на них явно виднелись следы тяжелого кизилового древка. Неужели я действительно бился с персами?!
– А ты кем был?
– Александром Македонским.
– Никогда не слышала.
А виски все-таки сжимает… Но нащупать я ничего не могу.
– Почему ты трогаешь голову?
– Шлем давит…
– Нет никакого шлема!
Зажав пальцем мундштук, она рассматривает дым в прозрачной трубке. Он уже не зеленый, а какой-то белесый.
– Это остаточное действие леммы…
– Что?!
– Неважно. Когда дым обесцветится, затянись один раз, и все пройдет. Вот так… – Она подносит к кроваво-красным губам мундштук, с облегчением выдыхает густой белый пар.
– Уфф… Все, отпустило…
Я следую ее примеру. Действительно, шлем перестает давить на виски, сознание проясняется, и я окончательно понимаю, что все происходящее мне привиделось. Но сколько времени прошло? Уже ночь или следующий день? Нет, объективный хронометр показывает, что я смотрел грезы всего двадцать минут.
– Как вы себя чувствуете, гражданин? – спрашивает стюард.
Все это время он терпеливо стоял в стороне, ожидая, пока мы придем в себя. И очевидно, этот момент наступил.
Я трясу головой.
– Нормально…
Он повторяет вопрос Клайде.
– Отлично! – Она улыбается.
– В таком случае, буду рад проводить вас. Рекомендую пообедать после сеанса. Напротив хороший ресторанчик.
Действительно, я ощущаю зверский голод.
– Спасибо, мы воспользуемся вашим советом.
Стюард проводил нас до калитки.
– Будем рады видеть вас снова! – дежурно говорит стюард напоследок.
На противоположной стороне улицы в таком же зеленом дворике расставлены в тени деревянные столы со стульями. На заборе красочный плакат: на большом блюде аппетитная жареная рыба и щупальца вунора в окружении специй. «В связке работают, – размышляю я. – Знают, что после “зеленого дыма” пробивает на еду…»
– Входите, с удовольствием!
Нас встречает высокая молодая женщина в веселом фартуке с национальным желто-звездным узором, надетом поверх длинного белого платья. Она ведет нас по вымощенной серо-синим камнем дорожке к уютному столику, огороженному цветущими кустами. Усаживаемся, через минуту хозяйка приносит запотевший, только из погреба, графинчик с двумя высокими бокалами.
– Лемма позволит вам быстрее восстановить силы, – поясняет она, разливая густую маслянистую жидкость. – В стоимость обеда это не входит!
– Спасибо!
Я заказываю жареную рыбу и паровых агний, Клайда – тушенного в вине вунора, на десерт мы, не сговариваясь, выбрали пудинг из фиактистовых водорослей. Хозяйка исчезает, и мы остаемся наедине. Наступает неловкое молчание.
Клайда отпивает салатного цвета напиток. Я следую ее примеру. Терпкая жидкость, вроде бы не крепкая… Но с меня достаточно и дыма. Я отставляю бокал.
– Нет, выпей! – настаивает Клайда. – Хотя бы несколько глотков, это очень важно. Особенно после первого курения!
Что ж, раз надо, так надо! Я выпиваю все до капли. Довольно приятный вкус и явно тонизирующее действие. Сознание проясняется, напряжение в душе исчезает. Я смотрю на свои руки. Как и следует ожидать, на них нет никаких следов от копья. Миражи рано или поздно рассеиваются…
– Что это?
– Лемма. Вытяжка из той травы, которую мы курили. Она помогает вернуться в обычный мир. Чтобы тебе в неподходящий момент вдруг не привиделось то, из-за чего ты так ужасно кричал.
– Я кричал? Что именно?
– Не знаю, я ведь тоже была в путешествии. Стюард сказал, что ты выкрикивал какие-то команды. И спрашивал – на каком они языке…
– На языке воинов! – грубо отвечаю я. И тут же смягчаю тон. – Это специальные военные термины, их не поймет посторонний… Расскажи-ка мне лучше: сколько раз ты была в Роганде? И сколько раз путешествовала с «зеленым дымом»?
– Я? – Она растерянна. – Почему ты так решил?
Я не решил – я знаю. Потому что заглянул в ее память. Но она дала для этого повод.
– Не лги мне! Ты многое знала про Роганду, про «Золотой вунор», про «зеленый дым»… Ты безошибочно привела меня к курильне. Ты прекрасно знала, как снять остаточное действие дыма. Как объяснить это чем-то иным?
Клайда опускает голову. Медленно тянутся секунды. Если она и думала, как выкрутиться, то ничего не придумала.
– Маргис Ку брал меня с собой дважды, и мы по несколько раз ходили в курильни. Но это было давно…
Неужели женщины во всех мирах одинаковы? Не «дважды», а трижды. А оправдание – «это было давно» наверняка, универсально в разных галактиках…
Я тоже сижу молча. Настроение испортилось. Но сейчас не время и не место выяснять отношения. К тому же это просто глупо.
Хозяйка приносит еду. Острые запахи будоражат аппетит.
– И бутылку браски! – заказываю я. Внимательно рассматриваю Клайду и спрашиваю: – Интересно, кем ты была в тех путешествиях?
– Гелой Мар.
– Каждый раз?
– Да. Чему ты смеешься?
– Просто так. Давай есть.
Хозяйка принесла браску, и за обедом мы незаметно выпили всю бутылку.
Возникшая между нами напряженность исчезла, настроение улучшилось. Стало очень жарко, лучи Тора буквально выжигали сознание. Вернувшись в отель, мы задернули шторы и долго «играли». Из отверстий в стене шла живительная прохлада. Кондиционеров здесь еще не было, скорей всего, просто качали холодный воздух из забитого льдом подвала – эта схема использовалась в домах высших руководителей.
– Здесь не жарко, а ты опять покрылся пахнущими каплями, – заметила Клайда, водя пальцем по моей мокрой спине.
– Я устал.
– От чего? – искренне удивилась она, и я не нашелся, что ответить. Похоже, навойцы не устают от «игры»…
Молча встав с широкой кровати, я отправился в сверкающую мрамором и позолотой ванную. Вошел в круглую прозрачную кабинку, повернул кран. Из испещренного дырочками потолка широко ударили упругие прохладные струи, окутавшие тело целиком, как дождь. Душ доставил мне удовольствие, как, впрочем, и все в Роганде. Казалось, что я нахожусь здесь очень давно – месяц или год. Или всю жизнь… А увидел так мало!
– Не хочешь сходить к океану? – спросил я, выходя из душевой, обернутый влажной простыней.
– Конечно, – согласилась Клайда. – Здесь прекрасные пляжи!
Пройдя через цветущий сад, мы оказались на берегу. Широкая полоса нежно-розового песка, яркие цветы на многочисленных клумбах, разноцветные шатры с легкими раздвигающимися пологами. Пляжный стюард провел нас к одному из них – ярко-желтому, в серебряных узорах. Внутри две кушетки, шезлонги, стол, на котором стоит ваза с фруктами.
– Есть какие-нибудь пожелания? – осведомился стюард. – Вам будет доставлено все, что захотите.
– Спасибо, пока ничего не надо.
– Если я понадоблюсь, вот кнопка звонка…
Раздвинув все пологи, я принялся осматриваться по сторонам, с любопытством изучая местную жизнь. Она кипела, хотя привычной для обычных городских пляжей толчеи здесь не было. Отдыхающие плавали, кое-кто играл в мяч, некоторые, привязав себя к большим шарам, издали похожим на большие разноцветные арбузы, совершали огромные прыжки.
Бросались в глаза необычные пляжные наряды: купальные костюмы женщин в основном закрывали спину, впереди только узкая полоска, прикрывающая грудь, а нижняя часть тела вообще ничем не прикрыта, если не считать тесемок и шнурков, позволяющих удерживать ткань. Мужчины носили узкие, до колен трусы. Но встречались и другие варианты: молодые девушки вообще без ничего – только круглая нашлепка в районе крестца, закрывающая основную часть организма. Наверное, считалось, что они ходят топлес… Были и мускулистые молодые люди в узеньких плавках. И те и другие явно не относились к числу отдыхающих, скорее, это обслуживающий персонал…
Мы несколько раз искупались. Изумрудно-зеленая вода была довольно прохладной и очень плотной: плавать можно было, не прилагая никаких усилий. Потом я попрыгал под «арбузом» – как и оказалось, в нем был газ, обладающий небольшой подъемной силой, позволяющей несколько секунд испытывать ощущение полета. И хотя это ощущение не было мне в новинку, я с удовольствием прыгал – и на песке, и на воде. Клайда повторила мои упражнения, при этом вскрикивала, визжала и хохотала.
В отель вернулись в сумерках, когда последние лучи-щупальца Тора исчезли за горизонтом. Ужин заказали в номер. Сил ни на какие «игры» уже не оставалось, и потом мы уснули сном младенцев…
Утро следующего дня выдалось полной противоположностью предыдущему. Небо затянули густые черные тучи, из которых ровными струями лил, не стихая, холодный дождь.
– Похоже, это надолго, – сказал я, глядя в огромное окно. – Даже если перестанет, на пляж уже не сходишь – холодно. Чем хочешь заняться?
Клайда отбросила простыню и улыбнулась.
– Поиграем?
– Вообще-то я имел в виду не это… Хотя…
Завтракали внизу, на веранде. Почти все столики были заняты, видимо из-за дождя. Не заморачиваясь на деликатесах, съели омлет и выпили горьковатый напиток из корня гиппокорна, отдаленно напоминающий чай. Потом сидели на кожаном диване в холле, я принялся по привычке просматривать свежие газеты и неожиданно наткнулся на заметку, которую собирался опубликовать Стас Малко. Наконец-то! Может, теперь наши поиски сдвинутся с мертвой точки. Я оживился и почувствовал прилив энергии. Клайда просто глазела по сторонам и откровенно скучала.
– Почему ты не проявляешь интереса к прессе, как идеологически грамотная гражданка? – деликатно поинтересовался я.
– А что там интересного? Нет ни одной хорошей новости о Таго, только описывается, как плохо жить в Агрегании, словно это должно меня радовать…
Она нервно оглянулась по сторонам, зацепилась взглядом за сидящих на соседнем диване двух девушек в очень коротких юбках. Они с интересом смотрели в нашу сторону.
– Как «что интересного»? – Я развернул подшивку «Голоса народа» и с выражением прочел: – Недавно в горах северных провинций зоологическая экспедиция поймала дикого человека, внешне похожего на гражданина. Он очень силен и ловок, как настоящий зверь. Когда его привезли в город, он разорвал прутья клетки, перепрыгнул высокий забор и убежал. Это потеря для науки и для народа. Всех, кому известно что-либо об этом существе, просим сообщить в редакцию…
Клайда удивленно слушала.
– А это не тот человек, которого ты ищешь?
– Во-первых, я его не ищу. А во-вторых, это же дикое существо. И его только что поймали… Правда, он снова убежал…
Клайда зевнула.
– А вот еще: наш любимый Тор угрожает взрывом! Чтобы спастись, надо срочно переезжать в северные районы. Многие семьи уже бросают свои хозяйства и уезжают в неизвестном направлении. А вот еще: к Навое приблизился огромный космический корабль, возможно, его обитатели похищают пропавших людей…
– Я не люблю странных происшествий. Они меня пугают.
Она снова посмотрела на девушек, но те безмятежно болтали и не обращали на нее никакого внимания. Клайда расслабилась.
– Ладно, какие есть предложения? – спросил я. – Ты же лучше меня знаешь эти края.
– Думаю, ты уже и сам все понял про Роганду. Здесь можно получать удовольствия. Набивать желудок, напиваться, «летать» под зеленым дымом, играть на деньги, ну и все остальное. Причем под бдительными взглядами народных защитников. Из всего этого мне больше нравится зеленый дым… – Клайда неожиданно оживилась. – Хотя…
– Что?
– Я не была в особой зоне. Маргис Ку боялся туда соваться. Кто-то из его друзей перестал там жить.
– И что в этой зоне такого интересного?
Она пожала плечами.
– Не знаю. О ней мало говорят, но многие стремятся туда изо всех сил. Там вроде бы можно делать все, что угодно…
– Все, что угодно, – задумчиво повторил я. – А что тебе угодно?
– Сама не знаю! Потому и хочу попробовать.
– Видно, ты неспроста каждый раз воплощаешься в Гелу Мар!
Я немного подумал. В конце концов, мы ничего не знаем про этот навойский феномен. И я просто обязан его изучить.
– Хорошо, сейчас узнаем…
Я встал и подошел к девушке за стойкой. Она приветливо улыбнулась.
– Скажите, как нам попасть в особую зону?
Улыбка на миг исчезла, но тут же, с некоторым усилием, вернулась.
– Ожидайте с удовольствием, к вам подойдут!
Ждать пришлось недолго. Минут через пятнадцать перед нами появился худой морщинистый человечек в неприметной серой одежонке, с лицом канцелярской крысы и папкой под мышкой. Он без приглашения взял стоявший у стены мягкий стул и сел напротив меня.
– Ваше решение твердо и бесповоротно? – спросил он, обойдясь не только без введения, но и без традиционного приветствия.
– Для начала мы хотели бы более подробно узнать правила.
Клайда настороженно молчала: особи женского пола не пристало влезать в разговор мужчин.
– Правило одно, – сказал «канцелярист», – никаких правил! Заплатили и вошли. Живете сколько хотите бесплатно. Закон там не действует. Пока находитесь в зоне, можете делать что хотите. Захотели – вышли. Если не возникнут препятствия…
Он криво улыбнулся, но тут же согнал улыбку.
– Какие препятствия, если мы можем делать что хотим?
Человечек пожал костлявыми плечами.
– Другие участники тоже будут делать что хотят. Может возникнуть противоречие интересов…
Ну, уж этим меня не напугать: я всю жизнь нарушаю чьи-то интересы…
– И что это значит? – поинтересовался любознательный Глостер Чи.
– Женщину могут изнасиловать, а вас убить, – хладнокровно пояснил «канцелярист». – Но и вы можете изнасиловать или убить кого захотите. Причем совершенно безнаказанно!
– Мне не хочется никого насиловать, а тем более убивать, – откровенно признался я.
– Заставлять вас никто не будет. В особой зоне царит торжество желаний… Некоторые живут там годами…
– А такие случаи бывали? – жадно спросила Клайда, вцепившись в мою руку.
В ее глазах появился нездоровый блеск человека, пораженного пагубной страстью – азартного игрока или наркомана. И на недоуменный взгляд «канцеляриста» уточнила:
– Ну, изнасилования и убийства?
– История особой зоны целиком состоит из подобных случаев, – скучным голосом ответил серый человечек. – Итак, вы идете?
Честно говоря, у меня не было желания отправляться в рискованную неизвестность в поисках единственной и представляющейся весьма сомнительной возможности безнаказанно совершать преступления.
– Да! – возбужденно выкрикнула Клайда, сильно сжав мне руку. Голоногие девушки вновь обернулись.
«А кстати, не скрывается ли Комков в зоне, где не действуют законы?» – подумал я, и сам не понял – то ли всерьез, то ли в стремлении подыграть своей спутнице.
– Да, – сдержанно кивнул я.
– Тогда вам необходимо оплатить заказ и исполнить одну формальность…
На журнальный столик лег бланк договора. Я быстро просмотрел все пункты: «…предупрежден, что на территорию особой зоны не распространяется действие никаких законов, в том числе обязанности государства Таго по охране жизни и здоровья своих граждан… В случае моей гибели прошу никого не винить и никаких расследований не производить…»
Я расписался. Клайда последовала моему примеру. Осталось только расплатиться. Когда это было сделано, представитель таинственной особой зоны спрятал договоры и деньги в папку, встал и торжественно произнес:
– Гражданин Глостер Чи и гражданка Клайда Мо, прошу вас следовать за мной!
На улице нас ожидала «Виктория» желтого цвета. «Канцелярист» сел за руль, мы с Клайдой расположились сзади. Покрутившись по нарядным улицам и переулкам, мы выехали за пределы городка и направились к золотым скалам. Через километр все вокруг изменилось: отличная дорога закончилась, и машина запрыгала на рытвинах, поднимая в лужах фонтаны грязной воды. Красивая ухоженная местность сменилась заброшенным захолустьем: чахлые деревца, густой колючий кустарник, большие острые валуны…
Среди золотых скал оказалась скрытой еще одна – до половины заросшая густым лесом, из которого торчала черная вершина, напоминающая разрушенный зуб ведьмы. К ее склону мы и подъехали, остановившись у ворот высокого забора из железной сетки. Слабое ограждение для особой зоны!
– Приехали, выходите, – не поворачивая головы, сказал водитель. – Удачи!
Последнее слово прозвучало безразлично. Никакой удачи он нам не желал – просто исполнил обязательную формальность.
«Виктория» развернулась и уехала. Дождь почти перестал, но было пасмурно и дул прохладный ветер. Никто нас не встречал, ворота оставались закрытыми, за ними что-то противно скрипело. Странно… Неужели «канцелярист» нас просто-напросто обманул? Нет, такого не может быть!
Я подошел к забору. Сквозь сетку был виден небольшой домик из грубого камня, в стороне будка – похожая на вход в подвал, где летом хранят лед, рядом – подъемник канатной дороги. Он работал: огромное колесо ржаво скрипело, вытягивая растрепанный канат из покрывающего склон леса. Но ни одной живой души вокруг не было. Только где-то поблизости в два голоса выли лупары. Странно…
Клайда подошла сзади, обняла меня, прижалась всем телом.
– Теперь и на мне такие капли, как на тебе, когда ты устаешь!
Я почувствовал, что она дрожит.
Наконец из густых зарослей на склоне медленно выплыла грубая металлическая кабина овальной формы с низкими бортами, плохо выкрашенная серебристой краской и чем-то напоминающая примитивную рыбацкую лодку. В ней находились два человека в защитного цвета одежде, они смотрели себе под ноги и не обращали внимания на то, что происходит вокруг. Когда кабина остановилась, они распахнули створки двери, нагнулись и вынули носилки, на которых лежало нечто, покрытое черной клеенкой. Можно было подумать, что это труп, но это нечто было слишком коротким и занимало половину носилок.
– Эй! – крикнул я.
Высокий, коротко стриженный мужчина обернулся.
– Сейчас, только отнесем…
Они с напарником отперли дверь ледника, спустились туда и вскоре вышли уже без носилок, он открыл ворота и поздоровался.
– Извините, что пришлось ждать…
Волевое лицо, пятнистый жилет с множеством карманов из легкого, почти сетчатого материала сине-зеленой расцветки. Мускулистые руки и мощные плечи, на широком кожаном поясе висел нож в чехле. Это явно был не просто «качок», а «человек боя», он разительно отличался от нашего первого сопровождающего.
– Такие дела не предусмотришь. – Он показал пальцем через плечо.
– А что случилось? – спросила Клайда.
– Лупары разорвали, – коротко пояснил он и провел нас в дом.
Напарника видно не было. В пустой первой комнате на столе лежали два ножа, таких же, как у него на боку, и ключ с номером.
– Забирайте! – показал он рукой. – Ваш домик недалеко от подъемника, надо идти по левой тропинке.
Я вытащил нож, повертел в руках. Отлично сбалансированный, с увесистой рукоятью и хищным клинком: на конце двусторонняя заточка, на обухе пилка. Это был настоящий боевой нож – в Таго оружие запрещено и заполучить такой где-либо в другом месте совершенно нереально. Машинально я перехватил его разными хватами – острием вперед, острием назад. Отвинтил массивный набалдашник – таким можно надежно оглушить. В таких ножах полая рукоятка – обычно там находится самое необходимое для выживания в тяжелых условиях. Но здесь был только моток гибкой проволоки. Я привинтил набалдашник на место.
«Человек боя» с интересом следил за моими манипуляциями, носогубные складки разгладились – рефлекс сдержанной улыбки. Свой своего чувствует на расстоянии. Хотя, по большому счету, мы не были с ним «своими», просто у нас было кое-что общее – умение вести бой.
– Что ж, пожалуй, все, – задумчиво проговорил он. – Оставьте удостоверения граждан и поднимайтесь.
– Зачем оставлять удостоверения? – встревожилась Клайда. Она знала, что без документов в Таго не сделаешь ни шагу.
– В особой зоне закон о гражданстве не действует, как и другие законы. Если спуститесь, заберете документы. Если нет, сообщим родственникам, чтобы они забрали…
– Почему «если»? – насторожилась Клайда. – И зачем брату мое удостоверение?
– Не об удостоверении речь, – туманно сказал «человек боя». – Вперед!
Он проводил нас до канатной дороги, показал кнопку в кабинке.
– Нажмете и поехали.
– Как мы вернемся? – спросила Клайда, несколько удивив меня несвойственной ей предусмотрительностью. Или тщательно скрываемой предусмотрительностью?
– Так же. Нажмете кнопку и приедете вниз. Мы дежурим круглосуточно.
Я нажал кнопку. Кабинка дернулась и со скрипом поползла вперед и вверх.
– Добро пожаловать в Особую зону! – с непонятной интонацией сказал наш провожающий хрипловатым голосом.
Но мы уже не оборачивались – он оставался в прошлом, а мы смотрели в будущее. Впрочем, Клайда посмотрела и под ноги.
– Кровь!
Действительно, на исцарапанном грязном полу имелось множество бурых потеков, сливающихся в довольно большое пятно. Она снова прижалась ко мне. И снова ее била крупная дрожь.
– Я боюсь…
Честно говоря, и мне стало не по себе.
– Зачем же мы все это затеяли?!
– Интересно. В «полетах» я любила опасности… А теперь наяву…
Внизу снова раздался угрожающий вой. Я перегнулся через борт и увидел несколько клеток: две пустых, в двух злобно грызли прутья крупные лупары. Зачем они здесь?
Кабина довольно быстро поднималась вдоль крутого склона в прорубленной среди высоких деревьев просеке. Было сумрачно, с напитавшихся водой трубкообразных листьев сыпались холодные капли, будто здесь все еще шел дождь. Клайда быстро успокоилась и, закрыв глаза, с удовольствием подставляла ему лицо, а я с удовольствием ее рассматривал. Через некоторое время кабинка вынырнула из леса и круто пошла вверх, вдоль отвесной черной скалы. Стало светлее, навстречу шла другая кабинка, в ней находились двое молодых мужчин и две женщины. Когда мы поравнялись, они со смехом стали махать нам руками и что-то кричать. Казалось, что они пьяны. Ветер относил слова в сторону и рвал на части, я разобрал только «здорово!».
Через несколько минут мы оказались на вершине. У подъемника, нервно озираясь, ожидали трое хмурых мужчин в разорванной одежде. Как только мы вышли, они поспешно загрузились, и кабинка со скрипом исчезла за краем черной скалы.
– Одни веселятся, другие печалятся, – философски заметила Клайда.
Я осмотрелся. Оказывается, хлипкий проволочный забор внизу не был настоящим ограждением особой зоны. Таковым служило ее географическое положение. Мы находились на огромном, заросшем лесом плато, скалы вокруг вертикально обрывались вниз – без канатной дороги или альпинистского снаряжения добраться сюда было невозможно. Конечно, я мог подняться сюда с левитром, а спрыгнуть и без него, но таких, как я, на Навое немного…
Тор наконец пробился сквозь тучи, золотые вершины вокруг ослепительно сверкали. К моему удивлению, дышалось на высоте так же легко, как внизу.
– Смотри, смотри! – воскликнула Клайда, показывая пальцем куда-то вверх.
Я поднял голову. Прямо над нами, на огромных крыльях, парила маленькая человеческая фигурка. Вот тебе на! Летательных аппаратов в Таго не существовало, и любой, кто изобрел бы подобные крылья, был бы немедленно арестован как шпион Агрегании! Хотя… В особой зоне нет запретов и изобретатель находится в безопасности!
– Это более веселое место, чем я представлял, – сказал я.
Клайда кивнула:
– Да, очень красиво!
От площадки подъемника в лес уходили несколько узких дорожек.
– Пошли, нам сюда. – Я двинулся по левой тропинке.
Лес становился все гуще.
– Какие интересные растения! – вслух восхищалась Клайда, проходя сквозь заросли похожей на земной папоротник травы. – Я таких и не видела никогда. А вон, вон, смотри! – показывала она на какую-то зверушку типа облезлой белки.
Я только снисходительно улыбался: в обтягивающих бордовых брючках, широкой розовой кофте, изящных туфельках на плоских подошвах и с ножом в руках, который ей некуда было деть, Клайда выглядела весьма экзотично. Да и я в своем костюме – тоже. Но, отправляясь из комфортного мира Роганды в неведомую особую зону, я не мог предположить, что это путешествие в первобытный мир!
Под ногами приятно пружинил мягкий светло-зеленый мох. Над нами порхали яркие птицы, перепрыгивали с ветки на ветку мохнатые зверьки, похожие на земных обезьян. Приятные трели и резкие гортанные выкрики сливались в какофонию густо населенного леса. Вдруг в зелени справа мелькнуло что-то ярко-красное. Это настолько диссонировало с окружающей цветовой гаммой, что я заинтересовался, раздвинул ветки, сделал несколько шагов в сторону и остолбенел! На толстом суку висело небольшое животное – скорей всего, одно из тех, которые весело скакали по веткам. Только с него была содрана кожа и все вокруг забрызгано кровью… Ужасное зрелище, даже для подготовленного человека!
Я с трудом сдержал рвотный рефлекс и выбрался обратно на тропинку. Клайда настороженно обернулась, но я постарался изобразить улыбку, и она ничего не заподозрила. Мы шли около получаса. Иногда деревья расступались, открывая живописные полянки, на которых стояли маленькие неказистые домики из неровно пригнанных досок. У одного за грубо сбитым столом сидел опрятный старичок с длинной седой бородой, в халате до пят и остроконечном колпаке. Если следовать местным меркам, то ему перевалило далеко за сорок. Он был похож на звездочета или чернокнижника из старых земных сказок.
– Идите сюда, друзья! – Увидев нас, он вскочил и замахал руками. – Идите ко мне!
Мы подошли. Старичок в чудном облачении обрадовался нам как родным.
– У вас еда есть? Я уже два дня не ем. Не бесплатно, конечно! Денег нет, но лекарствами расплачусь.
Он указал на стол, заставленный мешочками с какими-то листьями, травами, сушеными ягодами, баночками. Здесь же лежали весы – похоже, он смешивал какие-то снадобья.
– Какая еда? – Я развел руками. – Мы совершенно ничего с собой не взяли. Скажите лучше, где этот домик?
Я показал ключ с номером.
Старичок заметно опечалился.
– Немного дальше, слева. Как раз на берегу озера. Там водится рыба. Если поймаете – принесите мне, я в долгу не останусь…
– Обязательно! – кивнул я.
– У меня много проверенных лекарств, очень хорошие, но тут мало народу бывает, а вниз мне нельзя…
Ясное дело – в Таго самодеятельным лекарям и фармацевтам грозила тюрьма.
– А кто здесь еще живет, кроме вас?
Он снял колпак и почесал плешивую голову. И сразу утратил таинственность звездочета, превратившись в обычного голодного и неухоженного старика.
– Да в основном все тихие, из корма… Один крылья мастерит – птицей стать хочет, другой синих пиявок изучает, поэты даже имеются… Мы тут постоянно живем…
– Что значит «из корма»?
– Да то и значит. – Он снова надел свой колпак и приобрел прежний значительный вид. – Мир ведь как устроен: одни едят других. Лупаров за последнее время повыбили, так сейчас новых завозят – злющие. Ну, а эти наезжают все время. Они там, дальше, у Черного леса, туда лучше не ходить. Сейчас новые, во всякие игры играют…
– Подождите, подождите… Кто «эти»? Какие игры? При чем здесь лупары?
Но «звездочет» уже сел за стол и стал растирать в ступке сухие листья и ягоды, не обращая на нас никакого внимания.
– Что-то я ничего не поняла, – сказала Клайда. – Он что, голодный?
– Голодный, голодный… Пошли!
Мы двинулись дальше и вскоре нашли наше жилище – такой же маленький убогий домик, как и все остальные. Правда, он стоял на берегу озера с прозрачной водой, сквозь которую было видно доломитовое дно, золотящееся в лучах солнца. Собственно, это было не дно: в доломитовой плите тут и там имелись круглые и овальные размывы – большие и маленькие, как лунки во льду, сквозь которые виднелся желтый песок – настоящее дно. На водной глади не было ни малейшей ряби – ветер сюда не попадал. В некоторых лунках важно плавали местные шарообразные рыбы.
Клайда разулась и попробовала воду ногой.
– Какая теплая! В океане никогда такой не бывает. Я хочу выкупаться!
Я прикинул глубину – метра полтора, а в лунках больше двух – вполне прилично, во всяком случае, для купания достаточно, да и для моих целей тоже нормально…
Скинув одежду, Клайда с шумом и плеском бросилась в озеро.
– Здорово! Иди ко мне!
– Сейчас, посмотрю, что там внутри…
Я зашел в домик. Одна маленькая комнатка, крохотное, поделенное на четыре части окно и деревянные нары, на которых могли разместиться два человека. Хлипкая дверь и слабенький засов не создавали чувства безопасности. Надо будет найти бревно какое-нибудь да подпереть на ночь… Вздохнув, я вернулся на берег.
Клайда, выбрав лунку побольше, весело плескалась неподалеку.
– Иди ко мне! – снова позвала она. – Здесь так здорово…
– Сейчас, сейчас… Есть более важные дела!
Я вынул нож. Сталь была отличной, и заточка хорошая – я без особых усилий срубил под корень молодое деревце, начисто срезал ветки, оставив два симметричных сучка ближе к тонкому концу. Слегка обстрогал его, на получившееся древко насадил полой рукояткой нож Клайды. Потом закрепил его проволокой – через гарду и сучки, крест-накрест, так что получилось двухметровое копье. Конечно, не такое крепкое, как у Александра Македонского, но оно и не было рассчитано на битвы, вошедшие в мировую историю. Тем более что те битвы происходили две с половиной тысячи лет назад, на другой планете, далеко-далеко отсюда.
– Ну, где ты там? – томилась в теплой воде Клайда.
Раздевшись до трусов и накинув на плечи рубаху, с копьем наперевес я вошел в воду.
– Ты что, на меня охотишься? – смеясь, спросила Клайда. – А что, здесь же нет никаких правил. Только я полезнее не в качестве еды…
– Но без еды от меня не будет никакой пользы…
Мой ответ развеселил Клайду еще больше, и она по-собачьи поплыла навстречу, явно собираясь исполнить свои обычные намерения.
– Только не сейчас! Подожди…
Строгий тон подействовал: она вышла на берег и оделась, для чего было достаточно накинуть розовую кофту. Потом села на большой камень, обхватив колени руками, и принялась наблюдать за моей охотой. Она оказалась удачной: рыбы было много, и осторожностью она не отличалась. Заметив пару крупных экземпляров, неподвижно стоявших в одной из лунок, я стал над ними и резко ударил. Копье пронзило одну насквозь, по инерции нож воткнулся в песчаное дно. Вторая лениво отплыла в сторону и снова застыла. Я связал рукава рубашки, изготовив некое подобие мешка, сунул туда добычу, надел рукава на шею и спокойно пронзил вторую. Так, с копьем в руке и импровизированным мешком на шее, я обошел несколько лунок, вызывая у Клайды неудержимые приступы смеха. Тем не менее, когда я вышел на берег, в рубашке билось шесть довольно крупных рыб.
– Разделай их! – Я бросил Клайде добычу.
– Как «разделать»?
– Ножом. Вспори брюхо и вынь внутренности, счисти чешую.
Она наморщила лоб, что выдавало недовольство.
– Я не умею…
– Учись! А я разведу огонь.
Клайда неохотно взяла шевелящуюся рубашку, предусмотрительно отнесла ее подальше от воды и вступила в схватку с бьющейся и выпрыгивающей из рук добычей. Я стал искать дрова для костра, не спуская глаз с женщины и не выпуская из рук копья. Зрелище несчастного животного с содранной шкурой все еще стояло у меня перед глазами. И когда боковым зрением я увидел какое-то движение сверху слева, то отскочил в сторону и выставил копье – показалось, что меня атакует огромная птица. Но это оказался тот самый летающий человек: он резко спустился по косой линии над озером, приземлился на краю поляны метрах в двадцати от меня и пробежал немного, гася инерцию.
Я опустил копье и ждал, что будет дальше. Он сбросил крылья и превратился в обычного навойца средних лет в старомодной по местным меркам одежде: широких серых, в мелкую белую полоску брюках на подтяжках, бордовой рубашке с длинными рукавами и черных спортивных туфлях.
– Можно к вам подойти? – приветливо улыбаясь, спросил он.
– Да, конечно! – ответил я.
Судя по всему, летун опасности не представлял. Я рассматривал крылья. Деревянный каркас, обтянутый тонкой тканью – похоже на параплан.
– Здравствуйте! – приблизившись, поздоровался летун. – Меня зовут Малдер Кир! У вас есть немного еды?
– Есть, – кивнул я. – Мы как раз собираемся обедать. Надо только развести костер и пожарить рыбу.
– Так я вам с удовольствием помогу! – обрадовался Малдер.
И действительно, он быстро насобирал дров, принес откуда-то глину и, пока я разводил костер, обмазал ею разделанную, но непочищенную рыбу: хозяйственные способности Клайды оказались ограниченными.
– Так будет лучше, – пояснил он. – Чешуя сама отойдет, не обгорит, и сочнее получится…
– Как я понял, у вас тут с едой проблемы? – поинтересовался я.
Малдер кивнул:
– Да, очень большие. С едой и женщинами.
Я так и думал: на выпотрошенную рыбу он бросал такие же голодные взгляды, как и на Клайду. Она сидела на камне и польщенно улыбалась, даже не думая прикрыть голые до бедер ноги. То ли ей безмерно нравилось внимание мужчин, то ли в силу анатомических особенностей ноги навоек вызывали совсем другие ассоциации, чем у земных женщин. Здесь они больше заботятся о том, чтобы прикрыть спину…
– Но почему вы не ловите рыбу? Почему не охотитесь?
Летун печально пожал плечами:
– Я ничего этого не умею. Да и ножей таких у нас нет…
– Как нет? Их же всем выдают на входе в зону!
– Не всем. Только временным гостям. А мы постоянные жители.
Я с сомнением осмотрел неказистую фигуру и старую одежду летуна. Странно… Он явно не был похож на богача. Да и самодеятельный фармацевт тоже…
– Откуда у вас деньги на отдых в Роганде?
Он печально улыбнулся, зарывая палкой «глиняную» рыбу в раскаленные угли.
– Какие деньги? Какой отдых? Я ничего не платил! Меня пустили, и я здесь живу… Вот, построил крылья, научился летать… Правда, надо прыгать со скалы и ловить теплые потоки, но я придумаю, как взлетать с земли…
– То есть вы тоже «из корма»?
– Что это значит?
– Так говорит старичок-травник. Знаете его?
– В таком колпаке? – Он провел ладонями от ушей и свел их над головой. – Он давно здесь живет, говорят, дольше всех. Он давал мне мазь, когда я вывихнул ногу, кстати, хорошо помогла… Только я ни с кем близко не схожусь.
Летун выкатил палкой запеченный глиняный комок, разбил его и положил передо мной. Потом повторил процедуру и угостил Клайду, третью порцию взял себе. Некоторое время мы молчали – обжигаясь, рвали на куски дымящееся белое мясо. Рыба хорошо пропарилась, вся чешуя осталась на глине, есть ее было удобно. Только соли не хватало.
Когда обед закончился, Малдер сразу потерял к нам интерес, наскоро поблагодарил и, прихватив свои крылья, скрылся в зарослях. Я освободил от глины еще одну рыбину и завернул ее в большой лист, похожий на лопух.
– Пойдем, отнесем старичку, – сказал я Клайде.
– Хорошо! – Клайда быстро натянула свои узкие брючки. – Дай мне копье, я буду смелым воином!
– Ух ты! – Я только головой покрутил. – Ну, ладно, бери! А я с твоим ножом буду прикрывать тыл…
Рубашка была мокрой, и я оставил ее сушиться, надев пиджак на голое тело. Конечно, в «Золотом вуноре» в таком виде не выйдешь к завтраку, но здесь дресс-кода не существует…
Клайда уверенно шла вперед, не боясь заблудиться – дом «лекаря» был недалеко, и к нему вела единственная, нигде не разделяющаяся тропинка. С копьем она выглядела еще забавней, чем с ножом. Правда, держала его, как флаг, и при нападении вряд ли сумела бы им воспользоваться. Но я шел в шаге за ней и успел бы среагировать.
«Фармацевт» по-прежнему что-то делал за своим столом, только сейчас он стоял к нам спиной. Халат и колпак были на нем, поэтому казалось, что он вершит какое-то очередное колдовство. Но я не верю в голодных чародеев.
– А, это вы, живущие у озера, – не оборачиваясь, сказал он. – Вы принесли еду. Сейчас, я только перелью готовое средство…
Он не спрашивал, а констатировал.
– У вас что, глаза на затылке?
– Нет, просто я давно здесь живу. Запах свежей еды не скроешь, а кроме вас принести мне ее некому…
Старичок повернулся. В правой руке он держал небольшую белую чашку с неизвестными мне иероглифами, нарисованными черной краской на ее выпуклом боку.
– Выпейте! Это снадобье, просветляющее ум и обостряющее чувства…
– О, это то, что я люблю. – Клайда взяла чашку, сделала несколько глотков, поморщилась и протянула мне. – Горькое… Хочешь?
– Нет, спасибо.
Лекарь сел за стол, развернул лопух и с жадностью набросился на рыбу.
– Огород у меня есть, там… – с набитым ртом он махнул рукой куда-то за свой домик. – И несколько плодовых деревьев. Только растительная пища надоедает и сил не дает…
– А с соседями вы дружите? Ну, хоть с этим, летающим?
Он покачал головой.
– Здесь каждый сам по себе. Они все какие-то нежизнеспособные… Стихи пишут, песни поют, пиявок режут, летают… А руками ничего не могут. Даже огородов не заводят… Живут, пока дают. А если не дают, не протестуют… Зато между собой спорят до хрипоты…
Утолив первый голод, он сделал перерыв, понюхал испачканные руки.
– Вкусно. И пахнет хорошо.
– А я тоже все запахи чую, – вмешалась Клайда. Она нагнулась и внимательно рассматривала что-то в высокой траве. – И звуки, каких раньше не слышала… Тут вот курли водятся…
– Сказал же: мое снадобье чувства обостряет, – довольно кивнул «лекарь». – А этих тварей тут полно, я их травлю, а они снова размножаются…
– Буду на них охотиться! – пригнувшись и раздвигая траву острием своего «копья», Клайда медленно двинулась по невидимому следу местных грызунов.
– Все охотятся друг на друга… Хотя бывает наоборот. Вот ты, например, кормишь свой корм…
Старичок снова принялся есть. Теперь не спеша, с чувством и толком.
– Что это значит?
– А то и значит. Вот представь – лупарам привезли скалера, чтобы они его сожрали. А лупар пришел и стал его кормить травкой да листиками…
– Готово! – крикнула Клайда, втыкая в траву копье и радостно вскидывая его над головой. Но тут же разочарованно охнула: на клинке кроме комка земли ничего не было. – Нет, не уйдешь! – азартно воскликнула она и бросилась дальше.
– Подождите, это я лупар? – удивленно переспросил я. – А вы скалер?
– Вроде того, – кивнул «фармацевт». – Нас ведь сюда для чего пустили? Для этих… Палачей. Они сюда за тем и приезжают, чтобы кровь пролить да душу злодейскую потешить. Друг за другом им, конечно, интересней охотиться, только других может и не быть, а мы всегда на месте. Вот, если нет других, тогда за нас и берутся. Что ж, ваша женщина и за курлями с радостью гоняется…
– Выходит, вы здесь дичь для охоты?! – изумился я.
– Выходит…
– А почему же вы согласились?
Окончательно насытившись, лекарь завернул голову, плавники и кости в зеленый лист и отодвинулся от стола.
– Да там ведь ничего нельзя… А они вначале особо и не рассказывают. Говорят: поедете туда, где все можно. И стихи писать, и летать, и лекарства изобретать. Только, мол, и другим там все можно, имейте это в виду… Ну, а что это значит, уже потом понимаешь. А некоторые так и не поймут, до последнего…
– А уйти отсюда вам можно?
– Можно. Только куда уходить? Внизу у нас ничего нет, только запреты. Ни тебе летать, ни зелье варить… Разве это жизнь?
«Поразительно! – подумал я. – Свобода смешивать снадобья в обмен на постоянную угрозу запрета жить! И их это устраивает?»
– А если бы можно было переселиться? Туда, где все хорошее делать можно, а плохое – нельзя?
Он поднял на меня удивленные глаза:
– А разве есть такие места?
– Есть.
– Ну, не знаю… Подумать хорошенько надо.
– А как же вы ухитрились здесь так долго прожить? – повинуясь внезапно пришедшей мысли, спросил я.
– Не знаю. Старики им не интересны. Да еще как-то двое возле моего дома померли. Эти, которые с ножами…
– От чего померли?
– Не знаю. Молва пошла, что от отравленных колючек. – «Фармацевт» опустил глаза и стал получше упаковывать объедки. – Только я ни про какие колючки не знаю. Но слухи мчатся быстро и далеко разлетаются. Вот ко мне и перестали приходить. К тому же меня и найти трудно – я когда ягоды и корешки собираю, часто в лесу ночую…
– А другие как же?
Старик пожал плечами.
– Мы же не обо всех знаем. Вчера вот лупары одного растерзали… Женщин часто воруют, только у нас их и нет почти… А которые есть, те в глухом месте живут, на болоте. Эти туда и не доберутся… – Он встал, пригладил бороду, поклонился. – Спасибо за угощение. Какой недуг вам надобно вылечить? У меня всякие снадобья есть.
– Да нет, ничего не надо. Мы пойдем…
Клайды в поле зрения не было. Я позвал – раз, другой, третий. Она не откликалась. Неужели так увлеклась охотой на этих маленьких тварей? Я обошел домик знахаря, но ее так и не увидел. Прошел в заросли по примятой траве – тоже никого.
– Клайда! Клайда, возвращайся, мы уходим!
Никакого ответа. Это уже мне не нравилось! Ломая кусты, я ворвался в чащу, включил экстрасенсорное восприятие, определил направление, бросился туда… На крохотной полянке смятой горкой лежали разорванные бордовые брючки и розовая кофта – как кожа, содранная с глупой резвушки-обезьянки… В кустах валялось копье, которым она, как и следовало ожидать, не успела воспользоваться…
Собрав вещи в охапку и подняв копье, я быстро вернулся к дому лекаря.
– Женщина пропала? – проницательно спросил он. – Ее украли эти… Надо спешить… Сейчас…
Он скрылся в доме, будто хотел дать мне карту с точным местонахождением Клайды или летающую метлу, чтобы я быстрей до нее добрался. Но вместо этого вынес маленькую коробочку и, плеснув воды на клинок импровизированного копья, с осторожностью посыпал его серым порошком, который зашипел и тут же растаял.
– Их много, это тебе поможет, – озабоченно сообщил он. И добавил: – Не поцарапайся, это смертельный яд! Иди туда, к Черному лесу, найдешь площадь с каменными фигурами, они там свои представления разыгрывают…
Расспрашивать уже не было времени, и я бросился по следу, который ощущал и без подсказок направления. Знакомая тропинка так же вилась по живописному лесу, но сейчас я ничего не видел и не слышал, кроме запаха чужаков, похитивших Клайду. Вначале я просто бежал со всех ног, потом попробовал включить левитацию и помчался огромными прыжками, но то и дело утыкался головой в переплетающиеся в вышине ветви. Пришлось снова перейти на обычный бег. Если бы у меня с собой был левитр…
Ментальный след рассеялся, на развилке я свернул не туда и через некоторое время оказался в густых зарослях, а когда под ногами зачавкала густая болотная жижа, повернул назад. Через час скитаний, в разодранной, грязной одежде, я, наконец, выбрался из леса и оказался среди скальных обломков, разбросанных по огромной равнине неведомым великаном. Время как скульптор поработало над ними резцами дождей и ветров: некоторые стали похожи на зверей, некоторые – на гигантские шахматные фигуры, некоторые выветренные столбы отдаленно напоминали людей.
Я понял, что это и есть нужное мне место, тем более что вскоре услышал вдали приглушенные звуки барабана и заунывное пение. Крадучись и перебегая от фигуры к фигуре, я стал пробираться вперед. Звуки становились все громче, и вскоре я подобрался к тому, что старый лекарь называл «представлением». Шестеро совершенно голых навойцев в золотых масках чудовищ медленно двигались вокруг высокого черного столба, лицом к которому, за руки и шею, была привязана тоже совершенно голая Клайда. На спине у нее были нанесены концентрические разноцветные круги, причем их центром было то самое место, повыше крестца. Клайда вроде бы была невредимой – следов крови на ней не было. Навойцы в масках потрясали большими стальными ножами, двое размахивали факелами, чадящими густым белым дымом, а у одного рвалась из рук связанная за лапы белая татура – что-то вроде местной курицы.
В стороне, на черном камне, сидел еще один, очевидно изображающий вождя или шамана, в общем, вожак – в такой же маске, щуплый, но одетый в длинный, расшитый сложным орнаментом халат. Он размеренно и монотонно стучал в бубен, остальные заунывно пели и совершали ритмичные телодвижения, по которым можно было определить, что это не просто хоровод, а ритуальный танец. Судя по ножам, нетрудно было предположить, чем мрачный ритуал завершится. Это было жертвоприношение!
Словно в подтверждение моей догадки, бубен смолк, и танцоры, как по команде, застыли на месте без движения: кто с поднятой ногой, кто изогнутый в талии, словно все внезапно окаменели. Затем вожак произнес какое-то короткое слово. Те, что были с факелами, бросили их на землю – теперь белый дым как облаком окутывал всех участников зловещего спектакля… Легкий ветерок донес белые клочья и до меня. Похоже, дым имел наркотическое действие – от горького запаха слегка закружилась голова.
Еще одна команда – и острый нож отсек голову татуры. Снова застучал бубен, теперь чаще и громче, чем раньше. Танец возобновился, убивший птицу стал раскручивать бьющуюся тушку над головой. Тела и золотые маски участников покрывались красными крапинками. Красные горячие струи облили белую спину Клайды… Она зажмурилась и что-то сказала, но ее никто не слушал. Движения танцующих приобрели опасную целеустремленность: они протянули ножи вперед и принялись сужать кольцо.
Ждать больше было нечего. Видит бог, я не хотел нарушать инструкции. Мы не должны вмешиваться в местную жизнь, мы не должны причинять вреда местным жителям, и уж, конечно, я не должен пресекать происходящие события. Я могу только зафиксировать их и приложить к отчету, раскрывающему скрытую страницу жизни навойского общества. Все это я хорошо знал, но умышленно и злостно нарушил.
С пугающим криком я выскочил из-за камня, и если бы жертвоприносители пустились наутек, мне бы не пришлось делать то, что я сделал. Но, очевидно, они находились под воздействием наркотика, потому что все, как один, бросились на неизвестного (и, надо признаться, довольно странно выглядящего) героя! Двое оказались в опасной близости, их ножи первыми готовы были отведать моей крови.
Раз! Два!
В битве у Граника я разил в незащищенные лица, здесь же наоборот – только лица и были защищены, а значит, уязвимая поверхность оказывалась гораздо большей… Но я этим не воспользовался и, стараясь причинять минимальный вред, нанес удары в вооруженную руку одного и плечо другого… Но все равно оба раненых повалились на землю и застыли в скрюченных позах, которых не бывает у живых существ… Порошок «фармацевта» действовал мгновенно!
Раньше мне не приходилось убивать. Ни людей, ни разумных представителей инопланетных цивилизаций… «Не захотевший жить» у моего дома – не в счет, он сам убил себя о мое защитное поле. А тут… На уцелевших печальный пример товарищей не оказал благотворного воздействия. Стало ясно, что ценой двух жизней я не смогу спасти Клайду. Но кто сомневается, тот не живет!
Оставшаяся четверка быстро окружила меня – примитивная первобытная хитрость, которая, однако, приносит хорошие результаты. Я включаю ускорение жизни – это наименее заметное со стороны оружие из моего тайного арсенала. Время как будто замедляется. Один противник медленно тянется ножом к моему горлу, другой неспешно целит в сердце… Спокойно прохожу между ними, выбираясь из окружения, и выключаю ускорение – зачем сжимать время, отведенное на собственную жизнь? И сразу картина меняется: столкновения, удары, крики, кровь. Ножи, целившие в мое горло и сердце, протыкают тела тех, кто метил мне в спину, а их оружие поражает нападавших спереди… Все четверо падают. Один убит, трое ранены, но я не собираюсь их добивать. Не собираюсь и догонять вождя, который, подобрав полы халата, со всех ног несется прочь. Я подхожу к столбу и перерезаю веревки. Клайда тяжело дышит, глаза лихорадочно блестят. Кажется, она не в себе…
– Это как зеленый дым, только не во сне, а наяву, – говорит она, с трудом шевеля запекшимися губами.
Я не понял, что она имеет в виду. Отметил только, что для женщины, чудом избежавшей смерти, она не очень испугана.
– У тебя есть вода?
– Нет. Пойдем обратно, недалеко течет чистый ручей.
Раненые стонут, кричат и просят о помощи. Они сбросили маски и из зловещих каннибалов-огнепоклонников превратились в несчастных страдающих мужчин средних лет. Но Клайда, не обращая на них внимания, озабоченно смотрит вслед убегающему «вождю».
– Его нельзя отпускать…
– Что?!
– Догони его.
– Зачем?
– Он должен перестать жить!
Как ни странно, но этих слов мне оказывается достаточно: как будто я получил обязательный для исполнения приказ. Уронив ненужное копье, я бросаюсь в погоню. Между нами большое расстояние: хотя «вождь» бежит неуклюже, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, он успел отбежать довольно далеко. Впечатление такое, будто это бежит пустой халат с маленькой неуклюжей заводной куклой внутри. Но шансов у куклы нет: во-первых, я сильнее и быстрее, а во-вторых, плато скоро заканчивается.
Я настигаю беглеца у края обрыва. Он останавливается, разворачивается, одергивает богатый халат и, скрестив руки на груди, принимает гордую осанку. Он кажется спокойным, только в глазницах устрашающей маски беспокойно мечутся испуганные глаза.
– Я Администратор первой категории! – глухо звучит из-под лика чудовища прерывистый голос. – Граждане обязаны оказывать мне помощь и содействие! Меня зовут Хорг Тон!
Он на миг снимает маску, показывая властное лицо с мелкими чертами и крючковатым носом. Несмотря на ситуацию, в его облике отчетливо читается печать большого начальника. Но сейчас это не имеет никакого значения.
– Здесь ни у кого нет обязанностей!
Я не очень сильно толкаю его в грудь. Но этого оказывается достаточно: он отступает на несколько шагов и срывается в пропасть. В косых лучах заходящего Тора я вижу, как нелепая фигурка, раскинув руки, летит вниз вдоль отвесного края скалы, золотая маска ярко бликует в солнечных лучах, полы халата развеваются, как нижние крылья четырехкрылой птицы, которые не могут ее удержать… Доносится отчаянный крик, который, впрочем, быстро обрывается…
На обратном пути задумываюсь: зачем я это сделал? И не нахожу никакого рационального объяснения. Кроме одного: белый дым пробуждает агрессию и повиновение приказам!
Клайда радостно бросается мне навстречу – так и подобает спасенной принцессе встречать своего освободителя. Наконец-то! Когда мы расплели объятия, я посмотрел в сторону раненых и обнаружил, что раненых здесь нет – только скорченные тела убитых. И копье, которое я бросил на землю, сейчас косо торчит возле одного из них.
– Что тут произошло?
Она пожимает плечами.
– Они не захотели жить.
– Почему?
– Это высокопоставленные чиновники, они отвечают за своего хозяина. Которого ты сбросил вниз.
– Я?! Ну да… И что? Они вдруг сами умерли?
– Какое нам до них дело! Пойдем, я хочу пить. А про этих забудем. Хотя тот старик был прав: я пережила самые острые ощущения в своей жизни!
– Что ты имеешь в виду?
– Не важно. Пойдем. – Она взяла меня за руку и повела за собой.
Из-за каменных фигур навстречу нам неожиданно вышли два матерых лупара – они были раза в полтора выше земных волков. Я поднял копье, но они угрюмо разошлись в стороны, исчезнув за причудливыми обломками скал. Очевидно, они знали, что их ждет добыча, которую можно взять без боя.
Ночь прошла спокойно: никаких вмешательств в нашу жизнь извне не последовало. Возможно, потому, что вмешиваться было некому, а если таковые и остались, то, очевидно, узнали о том, что произошло на площади каменных фигур… Против ожидания, Клайда не проявила интереса и к «игре», чему я был рад, ибо чрезвычайно устал и физически, и морально.
Утром позавтракали остатками вчерашней еды, запили кипятком. Я дал Клайде свой грязный изодранный пиджак, «на всякий случай» сунув в карман завернутую в свежий лист половину оставшейся рыбьей тушки. Затем неспешно двинулись к канатной дороге. По пути зашли к «фармацевту», который что-то варил на своем костерке и совершенно не удивился нашему приходу.
– Вы принесли мне еду? – как ни в чем не бывало, спросил он. Сегодня он был в своем странном колпаке, то есть в полной форме. Наверное, она придавала ему уверенности.
– Нет. Женщине нужна ее одежда.
Он указал пальцем на маленькую кучку яркой материи, лежащую прямо на земле – там, где я ее вчера бросил.
– Вот она. Если бы… Если бы вы не пришли, я бы заткнул в доме щели между досками.
– Увы, нам удалось спастись, – не скрывая сарказма, сказал я.
– Нет, нет, я вовсе не сожалею об этом. – Он поднял ладони рук. – Пожалуйста, возьмите свои вещи!
– Спасибо! – без излишнего стеснения, Клайда прямо здесь натянула свои узкие брючки и кофту, закрепив разорванную ткань проволокой от бывшего копья, сверху опять надела мой пиджак. В таком виде ей была прямая дорога в нищенки. И мне, кстати, тоже.
– У вас волшебное снадобье! Оно настолько обостряет ощущения… Можно взять немного с собой?
Поглаживая седую бороду, старичок покачал головой.
– Нет. Внизу все это запрещено. К тому же, если бы у вас была еда… А так – мы в расчете. – И, обращаясь ко мне, добавил: – Прокали свой нож в огне. Тогда яд станет безвредным.
И когда я выполнил его совет, неожиданно сказал:
– А про те твои чудесные места… Я бы поехал!
Ничего удивительного. Чем жить впроголодь, да еще в официальной роли чьей-то добычи… Любой бы поехал!
– Всего доброго! – слегка поклонился я. Чудаковатый «фармацевт» принадлежал к миру, в который я не собирался возвращаться, и уже не представлял интереса. Но оказывается, он еще не окончил фразу.
– Особенно с учетом того, какое будущее ждет Навою…
Я насторожился и быстро развернулся.
– А какое будущее ждет Навою?!
Наступила пауза. «Фармацевт» колебался.
– Я вспомнил, у меня еще есть рыба! – Я вытащил не очень аккуратный сверток, который старичок буквально вырвал у меня из рук и, закрыв глаза, обнюхал.
Потом тихо произнес:
– Его просто нет!
– Чего нет?
Теперь он посмотрел мне прямо в глаза, и это не был взгляд деревенского дурачка, невменяемого или человека со странностями.
– У Навои нет будущего, незнакомец!
– Как это нет?!
– Да так. Через три с небольшим оборота вокруг Тора Навоя погибнет.
– Как это произойдет?!
– Тор станет огромным, как пожар, он слижет все – землю, скалы, океан, города и людей… Все сгорит. Дотла.
– Откуда эти мысли?!
– Из моих видений. У меня ведь есть много снадобий. И раз ты дал мне еду, я могу позволить тебе увидеть будущее!
– Спасибо, не надо!
На площадке у верхнего подъемника никого не было. Ржавая кабина неспешно спускала нас вниз. Похоже, Клайда не слышала нашего разговора. Она находилась в хорошем настроении, и я не понимал причины этого.
– А что ты говорила про зеленый дым? – вспомнил я. – Что во сне, а что наяву?
– Ну, здесь то же самое приключение, только вроде по-настоящему…
– Как «то же самое»?! Как «вроде»? В курильне ты проснешься в любом случае, а здесь, если бы я не пришел вовремя, тебя бы принесли в жертву! Зарезали!
– Неужели?! – Ее глаза расширились. – Какой ужас! Значит, они действительно изнасиловали меня и собирались по-настоящему убить?
– А ты, бедняжка, что подумала?
Она выдержала мой долгий и тяжелый взгляд.
– А я думала, это все разыграно…
Внизу нас встретил тот же самый «человек боя». Он с любопытством осмотрел нас – исцарапанных, в порванной одежде, но ничего не сказал. Принял ножи, вернул удостоверения граждан и вызвал нам машину. Пока мы ждали, он с напарником погрузили в кабинку связанных лупаров. Они бились и рычали, в оскаленные пасти были вставлены деревянные чурбачки, которые они пытались перегрызть. Скрипучая кабинка повезла зверей вверх. А за нами пришла «Виктория» и отвезла в «Золотой вунор». Приключение закончилось.
После обеда мы вернулись в Стакку. Клайда собиралась вечером прийти ко мне, но не пришла. Когда на следующий день я позвонил ей в управу, строгий женский голос ответил, что гражданка Мо на работе отсутствует.
