Глава 6
ОПЕРАЦИЯ «ГВОЗДЬ ДЛЯ КЕПКИ»
Катар. Доха
— Он не дошел до конечного пункта. И не прислал никаких сообщений…
Тонировка несколько ослабляла ослепительное сияние солнца и отражала его безжалостный жар. По ту сторону толстого стекла температура пересушенного воздуха подходила к пятидесяти, а в просторном зале заседаний на четырнадцатом этаже кондиционеры поддерживали двадцать шесть и приятную влажность.
— Наши люди передали, что в месте перехода границы была перестрелка, нарушитель убит. Но кто это, можно только предполагать…
Зал вмещал до ста человек, но сейчас здесь находились только пятеро. Четверо в национальной одежде — белоснежных, без единой замятости джалабиях, которые богатые арабы меняют по несколько раз в день, на головах платки-гутры, перехваченные толстыми черными шнурами — игалями. Три гутры белого цвета, одна в мелкую розовую клеточку — значит, ее носитель из Саудовской Аравии. Пятый, в тончайшем европейском костюме белого цвета, стоял у окна, смотрел на раскинувшийся внизу город, любовался спиральным минаретом и монотонно продолжал сообщать то, ради чего они и собрались в «Доха-Плазе».
— Таким образом, мы ничего не знаем о судьбе нашего друга, а что еще более важно, не знаем — отработал ли он точку «А». Не знаем, ввел ли он координаты в «волшебную палочку», не знаем, где она находится.
Четыре человека сидели в глубоких кожаных креслах, закинув ногу на ногу, так что были видны дорогие, по тысяче долларов сандалии, украшенные кристаллами Сваровски. Они смотрели в спину белому пиджаку и внимательно слушали его глуховатый, чуть надтреснутый голос.
— Зато мы знаем, что миссия в точке «В» провалилась… Наши друзья погибли, как герои, и мы скорбим вместе с их родными и близкими…
В зеркальном стекле отражалось лицо говорившего: узкое, с запавшими щеками, круглыми пронзительными глазами, узкими усиками и бескровными губами. На нем не была заметна скорбь, как, впрочем, и другие чувства. Хотя голос искусно моделировал те эмоции, которые, судя по произносимым словам, в данный момент испытывал говорящий.
— Мы знаем, что работа по точке «С» хотя и начата не совсем успешно, но продолжается в нужном направлении и, можно надеяться, достигнет цели…
Четыре человека в креслах переглянулись. Это были странные люди. У каждого из них было множество паспортов и имен, они часто меняли места жительства и никогда не появлялись дважды в одном месте. Они говорили обиняками, не называя имен, конкретных мест и времени. Даже здесь, в небоскребе, принадлежащем Организации, они соблюдали полную конспирацию, как будто разговаривали в толчее вокзала Сен-Лазар в Париже.
— Стопроцентный результат могла дать инициация всех трех точек. Успешная работа в точках «А» и «С» тоже с большой степенью вероятности позволит добиться цели, которую мы поставили перед собой, — продолжал «европеец», в котором кроме костюма не было ничего европейского.
Он повернулся и подошел к слушателям. Этого человека амир Дагестана Абу Хаджи да и многие другие амиры в разных частях света знали под псевдонимом «Первый». Хотя четверо остальных называли его Координатором. Конечно, когда были уверены, что их никто не слышит. А такой уверенности не было практически никогда. Поэтому, как правило, они обходились номерами.
— Вместе с тем провал хотя бы в одной из оставшихся двух точек ставит под сомнение первоначально запланированный результат!
— Положение надо исправлять, — сказал «Второй».
— И начинать следует с того места, куда шел наш друг, — продолжил «Третий».
— Причем заниматься этим делом должен тот из наших соратников, который не уступает по своим личностным качествам пропавшему другу, — завершил «Четвертый».
— Давайте определим такого человека, — кивнул «Пятый».
Координатор порылся в письменном столе и раздал каждому плотный квадратик мелованной бумаги и авторучку. Участники совещания написали на каждом одно слово. Координатор собрал листки и быстро просмотрел.
На всех было написано одно и то же: «Ханжар», «Ханжар», «Ханжар», «Ханжар», «Ханжар»…
— Мы все пришли к одному мнению, — сказал Координатор и сжег кусочки бумаги в пепельнице.
* * *
Москва
Руководителей региональных управлений, не говоря уж о более мелких подразделениях, даже столь значимых, как оперативный отдел Управления «Т» в Кавказском регионе, приглашают на заседания Совета безопасности Российской Федерации не часто. Точнее, редко. Очень редко. А еще точнее — никогда не приглашают. Нечего им там делать: это не планерка при начальнике УФСБ — это государственный уровень, и выступать здесь должны не исполнители, пусть даже высокопоставленные, а первые лица ведомства, например, по линии государственной безопасности докладывать должен не кто-нибудь, а сам Директор ФСБ.
Но из каждого правила есть исключения, и полковник Нижегородцев, неожиданно для самого себя, такое приглашение получил. Процедура эта была начисто лишена торжественности и состояла из нескольких этапов. На первом его вызвал непосредственный руководитель — начальник Управления «Т» ФСБ России генерал Ермаков.
— Анатолий Сергеевич, угроза ядерного терроризма, которую вы обнаружили, вызвала особую тревогу на самом верху, — озабоченно хмурясь, начал он и показал пальцем в потолок, как будто именно там и вызвали тревогу его открытия, хотя на третьем этаже располагался отдел по противодействию национальному терроризму, сотрудники которого ничего не знали о деле «Безрукого», а если и тревожились, то по совершенно иным поводам. — Тем более что ранее вы работали по этой линии в операции «Рука Аллаха», вы разбирались с пропажей изделия «С» в НИИ экспериментальной физики в Кротово и, по сути, являетесь ведущим специалистом в противодействии ядерному террору…
«Почему же, в таком случае, я еще не генерал и не большой начальник?» — непроизвольно подумал Вампир, подозревая, что похвала во вступлении связана с каким-то подвохом в основной части.
— С учетом всего этого вам доверяется выступить на заседании Совета Безопасности! Сейчас мы пройдем к Директору, и он вас проинструктирует, — подвел итог генерал, и Вампир понял, что не ошибся.
Инструктаж у Директора свелся к общим фразам о важности предстоящего доклада.
— Вот, товарищ Ермаков предложил вашу кандидатуру, как наиболее подготовленного в этом вопросе офицера, так что я на вас рассчитываю! — завершил начальник и, с ободряющей улыбкой, пожал Нижегородцеву руку.
«Выступать, конечно, должен был Директор по подготовленным документам, но могли возникнуть вопросы, а на уровне Совета безопасности нельзя показывать неосведомленность даже в мельчайших деталях, а таких деталей генералы не знают, и это вполне естественно, — думал Нижегородцев, прикрепляя наградные колодки к пахнущему новым сукном темно-синему кителю, который надевал всего раза три — на награждения и на День чекиста. — Тогда он перепоручил выступление Ермакову, но у того аналогичная проблема, вот и предложил непосредственного исполнителя, которому известны не только мельчайшие, но и микроскопические подробности…»
И вот просторный зал в Кремле, за огромным П-образным столом хорошо знакомые по программам новостей лица, которые мало кто видел «вживую», а тем более — всех вместе…
— При проведении оперативно-розыскных мероприятий мы вышли на НИИ экспериментальной физики в Кротово Тиходонского края, где были изготовлены два изделия «С»…
На трибуне, с которой обычно выступают маршалы и генералы армии, стоит полковник в отглаженном мундире с планками боевых наград. Ради такого случая Нижегородцеву пришлось даже снять очки «хамелеон», правда, он заметно щурится, но это не вызывает вопросов, а насчет очков — всем ведь не объяснишь…
Важные лица вызывают в нем некоторую тревогу, особенно сидящий во главе Председатель Совета безопасности, за его спиной по правую руку — флаг Российской Федерации, по левую — штандарт Президента. Потому что Председателем Совбеза является сам Президент! На таком уровне властной вертикали Вампиру еще выступать не приходилось. Правда, все слушают с неподдельным интересом, хотя ничего не записывают, как при выступлениях Президента или Председателя правительства. Вампира всегда интересовало: что они пишут, когда Первое лицо ставит задачу повысить уровень жизни населения: поднять зарплату, увеличить социальные выплаты… Неужели так и записывают: «Надо поднять зарплату населению»? «Надо увеличить социальные выплаты»? Но неужели это требует записи? Неужели они не могут запомнить столь простое пожелание? Или просто демонстрируют лояльность и послушание? Судя по тому, что сейчас он говорит сложные вещи, а никто не записывает, скорей второе…
— Удалось отыскать директора НИИ, который имитировал свою смерть в автомобильной катастрофе, он признал, что одно изделие «С» продал неизвестным лицам, составив фиктивные документы о его уничтожении. Но на допросе ему удалось покончить с собой…
В зале тишина — муха пролетит — услышишь. Но мухи тут не летают.
— Обнаруженный у «Безрукого» неизвестный предмет оказался детонатором к изделию «С», точно таким же, как тогда, в деле «Гепарда»…
Вампир остановился, перевел дух, принял стойку «смирно» и повернулся к Президенту:
— Товарищ Председатель Совета безопасности, полковник Нижегородцев доклад закончил!
— У кого есть вопросы к докладчику? — спросил Президент.
— В каком состоянии расследование? — поинтересовался секретарь Совбеза. — Какие действия планируете предпринять?
«Вообще-то я сюда пришел, чтобы получить ценные указания…» — подумал Нижегородцев. А вслух сказал:
— Установить личность «Безрукого», попытаться определить цель его появления в Дагестане, установить местонахождение второго изделия «С»…
— Опять Дагестан! — сказал Председатель, обращаясь к Директору ФСБ, но микрофон разнес звук, и эти слова услышали все. — Надо навести там порядок!
Директор кивнул и записал что-то в лежащий перед ним блокнот.
«Наверное, что-то типа: „Навести порядок в Дагестане“, — подумал Нижегородцев. — Чтобы не забыть невзначай…»
Он закончил перечислять пункты плана работы по делу.
То ли предложения были безупречны, то ли просто другого варианта ни у кого не имелось, но план полковника Нижегородцева был одобрен единогласно.
— С учетом серьезности угрозы ядерного терроризма, можете рассчитывать на любые ресурсы и всестороннюю помощь, — подвел итог Президент, обращаясь к Директору ФСБ. — И допустите исполнителя ко всем имеющимся ресурсам. Полностью!
Мало кто из присутствующих, в том числе и сам Нижегородцев, поняли, что имеется в виду. Но Директор кивнул. А когда участники совещания медленно и солидно выходили из зала, глава могущественного ведомства догнал полковника Нижегородцева и взял под руку, как равный равного.
— Давайте проедем ко мне, Анатолий Сергеевич, — дружески сказал он. — Есть серьезный разговор.
Ощущать себя важной фигурой было непривычно. Не беспокоясь о том, чтобы отметить пропуск, Вампир вместе с членами Совбеза спустился по широкой лестнице, беспрепятственно прошел мимо вытянувшихся фэсэошников в черных костюмах и свободно вышел из охраняемого здания. Здесь чиновники высшего уровня прощались, причем ему пожимали руку наравне с Директором. За всю жизнь Нижегородцеву не приходилось так коротко общаться с министрами и прочими VIP-персонами. Потом он сел на широкое заднее сиденье сверкающего черного «Мерседеса SLK» рядом с Директором, без каких-либо формальностей выехал через Спасские ворота… Здесь было тихо и покойно, в прохладном кондиционированном воздухе дышалось легко и глубоко, сиюминутные дела отступили на второй план. Директор погрузился в чтение сообщений на экране встроенного ноутбука. Из окна VIP-автомобиля Москва выглядела совсем по-другому: чистые спокойные улицы, доброжелательные, четко отдающие честь гаишники, полное отсутствие пробок: через десять минут они уже оказались в Доме 2! И здесь полковнику Нижегородцеву не пришлось предъявлять постовому служебное удостоверение, записываться и ждать вызова в приемной. Они вошли в отдельный подъезд, постовой козырнул, и персональный лифт доставил их прямо в главный кабинет Службы безопасности.
— Вы слышали что-нибудь про «мечей»? — спросил Директор, как только они переступили порог, и, заняв свое место за огромным столом, указал Вампиру на приставной столик для посетителей.
— Про каких мечей? — удивился тот.
— Не слышали, — удовлетворенно кивнул Директор. — Это хорошо, значит, «утечек» нет… А про операции «Цитадель», «Мертвая голова», «Вход без стука»?
Вампир озадаченно покачал головой.
— Очень хорошо! — Директор даже руки потер от удовольствия. — А про освобождение захваченного террористами атомного ледокола?
— Об этом слышал. Но без подробностей.
— Подробностей и не было. А какими силами освобожден ледокол?
Нижегородцев пожал плечами.
— Очевидно, это относится к тем подробностям, которых не было… Наверное, спецназ центрального аппарата…
Директор чуть заметно улыбнулся.
— Нет, Анатолий Сергеевич! Там работал дивизион «Меч Немезиды». Специальное международное подразделение антитеррора, с очень широкими возможностями…
— Никогда не слышал, — изумился Вампир.
— О дивизионе знает очень ограниченный круг лиц. Даже не все члены Совета безопасности входят в число осведомленных. Только секретарь, силовые министры, МИД…
— А кто его создавал?
— Фамилия Карпенко тебе известна? — Директор перешел на «ты», то ли по-свойски, то ли по-начальственному: нимб доклада Президенту рассеялся и Нижегородцев превратился в обычного полковника, каких у Директора в подчинении тысячи.
— Ну, еще бы! Это легенда госбезопасности!
— «Меч» — его детище. Теперь он пошел на повышение, там другой командир. Но Карпенко остался куратором… А собрал он туда бойцов спецподразделений различных ведомств, объединенных одним…
Директор замолчал. Вампир терпеливо ждал, но пауза затягивалась.
— Чем? — не выдержал полковник.
— Тем, что все они уволены за превышение полномочий в ходе боевых операций!
— Ясно… То есть это люди, которые в опасной ситуации перегибают палку…
— Именно так! И оказалось, что их работа очень эффективна! Хотя, как правило, они действуют вне правового поля. Или когда это поле очень широкое…
— Теперь я представляю, что там за «мечи», — задумчиво произнес Вампир. — Это мощная, несокрушимая сила!
Генерал-полковник кивнул.
— Так вот, вам разрешено использовать эту силу для работы по делу «Безрукого»! — многозначительно сказал он, написал что-то на листке, протянул Вампиру: — Запомните контакты для связи и приступайте к работе. При этом имейте в виду следующее…
Через двадцать минут, получив инструктаж, полковник Нижегородцев вышел из кабинета. Прощальное рукопожатие было лишено сердечности: Директор уже думал о чем-то другом. Зато в кармане лежало письмо, адресованное неопределенному кругу должностных лиц с просьбой оказывать всяческое содействие полковнику ФСБ Нижегородцеву А.С., выполняющему правительственное задание особой важности. Под текстом красовалась личная подпись Директора ФСБ, на которой еще не просохли чернила.
В коридоре Нижегородцев надел свои «хамелеоны», и натруженные глаза сразу же перестали щуриться. Потом он двинулся по коридору, возвращаясь из чуждых властных сфер в свой обычный мир. И выход из VIP-ауры Вампир почувствовал сразу же: дежурный прапорщик не поднялся навстречу полковнику в полной форме и даже не отпер турникет, пока тот не предъявил удостоверение в открытом виде.
На улице было жарко, вокруг закручивались потоки потных раздраженных людей, на асфальте валялись окурки и какие-то бумажки… Машины глухо стояли в пробках, в метро тоже было полно народу. Дорога до медико-генетического Центра отняла почти полтора часа, он вспотел, мундир утратил наглаженную стромкость.
У входа стояла группа людей южной внешности, они по очереди читали какую-то бумагу, размахивали руками и громко ругались.
— Тут же написано, что отец не он!
— Так не написано! Читать учись!
— А как написано?!
Вампир прошел мимо и зашел в вестибюль. Здесь было прохладно, полицейский капитан убеждал кого-то в трубку внутреннего телефона:
— Там все сгорело! Что осталось, то мы вам и дали! Больше образцов у нас нет и взять негде…
Сидящий на вахте затрапезного вида и явно пьющий мужичок смерил полковника взглядом сверху донизу.
— Опоздали, уважаемый, — проскрипел он голосом, в котором не звучало никакого уважения, скорее, наоборот. — Завтра приходите!
Еще не окончательно забывший ауру высших сфер, Нижегородцев скривился и достал служебное удостоверение сотрудника ФСБ, которое, увы, не оказало ожидаемого эффекта.
— Много вас тут таких ходит, и из МВД, и из прокуратуры, и из Следственного комитета, — пробурчал вахтер и указал на табличку: «Консультативный прием осуществляется с 10.00 до 15.00 ежедневно, кроме субботы и воскресенья, по предварительной записи по телефону».
Нижегородцев посмотрел на часы. Десять минут четвертого.
— А как с вашим начальством побеседовать? — спросил он и угрожающе выпятил челюсть. Этот жест оказался эффективней серьезного документа — мужичок несколько подобрел и кивнул на освободившийся телефон.
— Вот, звоните в регистратуру…
Сделав несколько звонков и поднимаясь от одного руководителя к другому, Вампир оказался в кабинете начальника Центра. Это был явный интеллигент: бледное худощавое лицо с запавшими щеками, умные усталые глаза за тонкими круглыми очками, аккуратный пробор, чеховская бородка. Выслушав полковника, он тяжело вздохнул:
— У нас столько исследований, что головы поднять некогда. Все авиационные катастрофы через генетическую экспертизу проходят. Не знаю даже, как вам помочь… Мне каждый день звонят полковники, бывает, и генералы, все просят помочь, ускорить, а где людей взять? В центре штатных единиц не хватает…
— У меня особая ситуация! И особые полномочия! — Нижегородцев протянул письмо со свежей подписью.
Главный генетик внимательно прочел, еще раз глубоко вздохнул, развел руками и нажал кнопку многоканального телефона:
— Инна Борисовна, зайдите, пожалуйста, ко мне!
В кабинет вошла стройная девушка лет тридцати, в очках, которые ее отнюдь не портили. Белый халат, с бирюзовыми вставками на рукавах и карманах, показался Нижегородцеву немного короче, чем требует строгая обстановка учреждения. Но внутреннего протеста это обстоятельство не вызывало.
— Это наш ведущий специалист, — представил главный генетик. — Инна Борисовна, нужно помочь товарищам из органов. Проведите… — Он посмотрел в запись на календаре. — …Анатолия Сергеевича к себе и проконсультируйте его по важному вопросу.
Кабинет ведущего специалиста лоснился стерильностью. Нижегородцев почувствовал себя, как медведь, забравшийся в улей — с одной стороны, вроде бы вот он — мед, а с другой, как-то не комфортно — вот сейчас ужалят… И вообще, разве можно так оголять ноги? Тем более красивые ноги?
— Присаживайтесь, Анатолий Сергеевич, — Инна Борисовна указала на стул. — Что у вас с глазами?
— «Заря» перед лицом взорвалась… Сейчас уже получше…
— Какая заря? Хоть заря, хоть закат, разве они могут взрываться?
— Закат — не знаю, а «Заря» может.
— И какая связь между этим взрывом и моими ногами? — уточнила ведущий специалист.
— Никакой. Просто ноги красивые, — честно ответил Вампир.
— Спасибо, — улыбнулась Инна Борисовна, блеснув ослепительно-белыми, как в рекламе, зубами. — А чем они могут помочь органам? Я имею в виду, государственным органам?
Нижегородцев перешел на серьезный тон.
— У нас есть труп преступника. Отпечатки пальцев не сохранились. Как можно установить его личность?
— Мы именно этим и занимаемся: неопознанные трупы, сожженные останки и т. д., и т. п.
Инна Борисовна перестала улыбаться и уже не походила на девушку из рекламы. Чувствовалось, что она немало повидала такого, на что рекламным девушкам смотреть не рекомендуется.
— Сопоставляя ДНК исследуемого материала с пробами, взятыми у предполагаемых родственников, мы идентифицируем личность…
— А если нет предполагаемых родственников?
Инна Борисовна развела руками.
— Тогда, увы…
— Но есть какая-либо формула, которую можно проверить по банкам данных? — встревожился Вампир.
— В принципе, конечно. Можно определить генотип личности, это своеобразный генетический код. Он индивидуален, как отпечатки пальцев, наверное, вы про это знаете…
Поймав легкую улыбку Вампира, она поправилась:
— Конечно, знаете… Только картотеки отпечатков пальцев имеются в каждом городе, а насчет банка данных я ничего не слышала… По крайней мере, в нашей стране. За рубежом такие учеты имеются…
— Ну, и отлично! Как это сделать технически?
— Исходного материала достаточно? — деловито спросила Инна Борисовна.
— Труп целиком, правда, без одной руки…
— Это неважно. Нам нужны образцы крови, тканей, волос, костей или зубов. Любой патологоанатом знает, как их отобрать. Пришлете нам образец, мы проведем исследование и выдадим конечный результат. Но сразу предупреждаю: это займет не меньше шести месяцев…
— Шесть часов.
— Что?!
— Шесть часов. Максимум — семь!
— Да вы что?! Вы даже не представляете, какая у нас очередь!
Вампир улыбнулся.
— Вы даже не представляете, с какой легкостью мы эту очередь обойдем! Спросите у вашего начальника!
Он встал.
— Спасибо. Сейчас я позвоню, и завтра утром наш сотрудник доставит образец с сопроводительным письмом. Он подождет до вечера и получит результат исследования на руки. Еще раз спасибо!
* * *
Махачкала
Телерепортаж Джавада прошел на ура. Его дважды продемонстрировали по республиканскому телевидению, отрывки прокрутили в общероссийских новостях, потом показали депутатам Законодательного собрания — сразу после оглашения писем от жителей Камров, Узергиля и Махачкалы. Все жалобы наглядно подтверждались! Вот воронка от взрыва на кладбище, вот крупным планом лицо избитого мужчины, вот местный глава Гасанов увещевает возмущенных односельчан… Вот глава Камров призывает соблюдать законность, вот здраво и рассудительно выступает местный участковый… Вот демонстрация в Махачкале, с плакатами: «Прекратить произвол силовиков!», «Долой КТО!»
Документальные кадры произвели на депутатов сильное впечатление. И когда началось обсуждение, тон ему задал выступивший первым Гарун Джебраилов:
— Недавно глава Дагестана совместно с активом селения Камры подписал соглашение в борьбе с терроризмом и экстремизмом. Согласно документу, в районе были определены меры для стабилизации обстановки и социального развития муниципалитета, а также выведения местных жителей из преступных группировок. Это очень важный шаг в борьбе с терроризмом! Терроризм — это язва на теле республики, и мы должны выжигать его каленым железом! Но при этом надо помнить о правах и законных интересах граждан! А то, о чем пишут жители населенных пунктов, то, что мы увидели в телевизионном репортаже, никак не соответствует нормам закона! И нет ничего удивительного, что доведенные до отчаяния люди перекрыли дороги сразу в нескольких районах! Даже в Махачкале проводятся демонстрации, даже здесь перекрыт въезд в город!
Великий Гарун говорил глубоким, хорошо поставленным голосом, очень веско и убедительно.
— Если мы хотим, чтобы народом соблюдались законы, значит, должны соблюдать их в первую очередь сами! А значит, надо отказаться от всех этих «зачисток», от всех этих КТО, массовых облав и повальных арестов! Недопустимо применение избыточного и неоправданного насилия к людям, которые ничем не запятнали своего честного имени! Хочу выразить надежду, что будущее за правовыми мерами, такими, как «камринское соглашение»! А безосновательные силовые меры должны остаться в прошлом!
Следующим выступил депутат Магомедов:
— В продолжение разговора, начатого мэром Махачкалы, хочу сказать конкретно о Камрах. Я сам родом из Камров, там и живу. Недавно я лично наблюдал картину, как старейшины села жаловались крупному полицейскому начальнику на то, что подчиненные ему войска, расположившиеся возле садов, ходят раздетыми по пояс. И знаете, что он ответил старейшинам? Он ответил им: «Военные же вам не говорят, что когда вы молитесь, то свой зад им показываете?! Вот и вы не смотрите, чем они у себя в лагере занимаются!» Это ответ представителя федеральной власти! Или полковники и генералы думают, что если их назначили в Москве, то можно творить здесь беспредел?! Я считаю, нужно сообщить руководству страны о таком недопустимом поведении военных! Это не имеет ничего общего с борьбой против терроризма, который я конечно же беспощадно осуждаю! И мы не можем испытывать терпение людей, которые даже в знак протеста перекрывают дороги, парализуя движение по республике!
Председатель заглянул в свой список.
— Слово предоставляется начальнику налоговой службы Наврузу Курбангалиеву!
Что говорил Мытарь с трибуны, он и сам, пожалуй, не смог бы повторить. Что-то о том, что такое количество прикомандированных сотрудников республика не может прокормить… Что войска пользуются газом и электричеством, за которые расплачивается народ… И еще какой-то бред про налоги… Главное — все поняли: он поддерживает предыдущих ораторов.
Законодательное собрание приняло решение, в котором подчеркивалась важность и необходимость борьбы с терроризмом и вместе с тем осуждалась практика массовых репрессий, при которых страдают не террористы, а простые, ни в чем не повинные люди. Обращалось внимание руководителей всех силовых структур на необходимость строжайшего соблюдения законности и обеспечения прав и законных интересов граждан.
На следующий день режим КТО в Узергиле отменили, войска вывели к местам их постоянной дислокации. Дадаш Насруллаев, Фатима Дадаева и еще несколько задержанных были освобождены в связи с отсутствием доказательств вины.
* * *
Камры
Субботним днем к дому депутата Магомедова подъехал кортеж из десяти машин, полностью перекрыв нижнюю камринскую дорогу. Предупрежденный заранее начальник охраны открыл черные кованые ворота, к которым направлялись сразу три амира — Оловянный, Абрек и Гюрза. Вместе они собирались очень редко: слишком большой соблазн для федералов, когда три амира вместе. Но сегодня есть повод. Да и силовикам теперь не до них — получили из Москвы «по самые помидоры» за вопиющие нарушения законности и расшатывание обстановки в республике.
— Ассаляму алейкум! — приветствовал Оловянный встречавшего их у ворот Депутата. — Гостей ждете?
— Конечно, ждем! — Депутат расплылся в улыбке. — Друзьям я всегда рад.
На Депутате был спортивный костюм, в котором он обычно ходил дома. Это должно было подчеркнуть, что гости для него свои, а не чужие. В то же время нужно было придать встрече торжественность, поэтому хозяин нарядил охранников в черкески.
Магомедали поочередно приобнялся с гостями. Охранники амиров оцепили дом — мало ли, вдруг найдется какой-нибудь самоубийца… Да и нужно же чем-то заняться, работу свою обозначить, если во двор не пригласили.
Во дворе, под ореховым деревом, стоял стол, сервированный на четверых. Хозяин пригласил гостей садиться. Непьющим среди них был один Оловянный. Депутат налил себе и Гюрзе коньяк тридцатилетней выдержки, Абрек выбрал водку. Вина на столе не было — Аллах запрещает пить сок виноградной лозы. Оловянный налил себе абрикосовый сок, но садиться не торопился.
— Разреши нам поблагодарить тебя, брат наш Магомедали! — обратился он к Депутату.
Прочувствовав торжественность обстановки, остальные тоже встали со стульев, взяв в руки бокалы…
Следующим произнес слово Абрек. Он поблагодарил и Депутата, и Великого Гаруна, и всех, кто способствовал освобождению его брата и самого ценного специалиста. Особенно выразил благодарность товарищам по борьбе — Оловянному и Гюрзе.
Потом выступил Гюрза, затем, с ответным словом, хозяин. Когда официальная часть была выполнена, присутствующие почувствовали себя свободнее.
— Я после звонка Руслана сразу своей «торпеде» позвонил, — смеясь, рассказывал Гюрза. — Говорю ему — срочно собирай всех, езжай на Акушинского, к заправке «Лукойловской». А он у меня спрашивает: «Железные вещи брать?»
Абрек засмеялся, Депутат улыбнулся, хотя ни одному, ни другому было не понятно, что тут смешного. Заметив это, Гюрза пояснил:
— Я его поднимал забастовку делать в знак протеста, а он думал, что надо заправку разгромить!
Теперь все рассмеялись.
— Начальника группы оперативного управления с должности сняли, — сообщил Депутат, когда смех стих. — По слухам с самого верха, там вообще вопрос о ликвидации таких групп по всей России рассматривается.
— Пока мы вместе и нас поддерживают столь авторитетные люди, кафиры нам не страшны! — констатировал Оловянный, поднимая бокал с абрикосовым соком.
* * *
Космос — «Хуптенская яма»
Спутник военного назначения «Космос-1750» привычно фотографировал через мощную оптику горные районы Дагестана. В серии «В» на снимки № 1–10 попал глубокий провал, диаметром около десяти метров, известный в узких кругах под названием «Хуптенский феномен» и до сих пор не получивший научного объяснения. Неподалеку стоял джип и несколько человеческих фигурок. Что они делают в этом обычно пустынном месте, сверхчувствительная аппаратура определить не могла. Да это и не входило в ее задачи. Они были просты и конкретны: фиксировать происходящее внизу, в полосе наблюдения, и передавать данные в Центр. За семь с половиной минут «Космос-1750» переместился на пятьсот километров, и под его объективами оказались совсем другие квадраты земной поверхности. А снимки серии «В» ушли по назначению, где не привлекли никакого внимания.
Черный тонированный «Лендровер» амира Узергильского джамаата Исраила Насруллаева по прозвищу «Абрек» стоял у места, в простонародье именуемого «Хуптенской ямой». Двое охранников, закинув автоматы за спину, вытащили из багажника избитую до полусмерти и связанную светловолосую девушку лет двадцати. Одежды на ней не было, голова безвольно болталась, она вряд ли понимала, что происходит.
Абрек безразлично смотрел, как охранники взяли ее за руки и за ноги, раскачали и бросили легкое тело в каменистое жерло. Потом, словно выполнив необременительную, но обязательную работу, отряхнули руки и преданно уставились на своего амира, готовые к исполнению новых приказов. Но пока их не последовало.
— Ваххаб, давай в Узергиль! — сказал Абрек, усаживаясь в переднее пассажирское кресло. — Дадаш свататься хочет. Порешаем вопрос, заодно там и пообедаем.
— Опять свататься? — спросил огромный Курбан, начальник охраны амира.
— Да нет, на этот раз по-настоящему, — отозвался Абрек. — С комедиями закончит…
— А ему эти спектакли нравятся, — сказал Осман. — У тебя пистолет одалживал, под «крутого» работал… А сам толком и стрелять не умеет!
— Ему и не надо уметь стрелять! — строго оборвал охранника амир. — Он с Фатимой по другой теме работает… И весьма успешно! Благодаря ему, а не тебе, мы метро взорвали! И он в застенках федералов парился, а не ты! Вместе с Фатимой, кстати!
— Да я ничего и не говорю, Исраил, — виноватым тоном ответил Осман. И сменил тему: — Ну, а как же ты разрешишь младшему брату жениться раньше тебя?
— Да пусть женится, я пока не собираюсь… Тем более он заслужил. Его компьютер лучше, чем десять ваших пистолетов!
— Извини, командир, я сдуру сболтнул…
— Вот то-то! — Амир повернулся к водителю. — Смотри, Ваххаб, у меня мало времени!
— Не вопрос, Исраил, за сорок минут долетим, засекай время.
— Лететь не нужно! Это она теперь пусть летит… Летчица-залетчица, — Абрек большим пальцем показал через плечо назад, в сторону «ямы». — А мы, как в анекдоте — медленно-медленно спустимся и передерем все стадо!
Ваххаб и Курбан с Османом, сидящие на заднем сиденье, заржали, как лошади, — то ли для того, чтобы польстить остроумию своего амира, то ли от хорошего настроения.
— Светку мы уже отодрали, — сказал Халил сквозь смех. — Да и других тоже…
— А правда, что эта яма бездонная? — спросил Осман.
— Это ты у Светки спроси! — продолжал блистать остроумием Абрек.
— Может, и не бездонная, но говорят, на четыреста двадцать метров спускались люди, а дальше кислорода не хватает, дышать там нечем, — сказал Курбан. — Да какая разница? Все равно никто ее искать не будет. А если будут, то не найдут…
— Да я не поэтому, просто интересно. Как это с ней Фатима промахнулась?
— Ошибки у всех бывают, — вздохнул Абрек. — Обычно она их насквозь видит…
— Да ведьма она, отвечаю, — сказал Курбан. — Она гипнотизирует их! И меня один раз чуть не загипнотизировала…
— Правда, что ли, Руслан? — заинтересовался Ваххаб.
— Да, есть такая тема, — неохотно ответил Абрек. — Если выдает себя за нашу мать и никто не врубается… Ну, и травки подбирает умело, и таблетки…
— А как же Светка сорвалась? Ее что, гипноз не брал? И дурь не действовала?
— Да ну ее к шайтану! — махнул рукой Абрек. — Люди разные бывают. В шахидки не захотела, убежать пыталась, да еще залетела и стала всем рассказывать… Была бы умнее, могла еще пожить, — ответил Абрек.
Поднимая желто-коричневую пыль дикой степи, посреди которой зияла зловещая дыра, «Лендровер» вырулил на накатанную дорогу, разрезающую море округлых холмов со скалистыми гребнями-волнами, и направился в сторону Хуптена. Более тридцати мечетей на восемь тысяч хуптенцев создавали впечатление, что это самое религиозное место в Дагестане. Но и Абрек, и десятки других «абреков» приезжали сюда не за тем, чтобы помолиться и набраться святости. Им была нужна «Хуптенская яма», которая стала могилой для многих несчастных, бесследно исчезнувших из мира живых.
«Лендровер» миновал Хуптен и, набрав скорость, помчался дальше — на Узергиль.
* * *
Исламская Республика Иран. Тегеран
В окраинной закусочной было немного народу, двое сидели в углу, у окна, ели кебаб, овощи, маслины, хумус и запивали соком киви. Они рассеянно смотрели в окно, на небольшую площадь без покрытия, где бегала стайка мальчишек, а на автобусной остановке толпились в ожидании люди в национальной одежде. Мужчины за столиком негромко переговаривались. Точнее, говорил один — широкоплечий, мосластый, с изрытым оспинами длинным лицом, а второй внимательно слушал.
— Взрыв был таким мощным, что оставил воронку двадцати метров в диаметре, все улики и вещественные доказательства уничтожены, тела погибших разорваны на куски… Генетическая экспертиза идентифицировала останки профессора Нилофера из Исламского университета, а также Парвиза и Сохраба. Там еще были подсобные рабочие, которые никому не интересны. Один из них остался в живых, это он убежал и навел ксировцев на лагерь…
Рассказчик сам был в форме капитана Корпуса стражей революции, и поскольку так отстраненно говорил о своих коллегах, можно было предположить, что он отождествляет себя с какой-то иной общностью. Так оно и было. Должность капитана КСИР служила прикрытием для активного члена организации «Великий Джихад» Шапура Афшари, поэтому своими братьями он считал не какого-то профессора и, уж конечно, не каких-то рабочих, а соратников по борьбе Парвиза и Сохраба. А тем более того, кто сидел перед ним, занимал гораздо более высокое положение в организации и, по существу, не просто слушал его рассказ, а выслушивал отчет подчиненного.
— Причиной побега стало плохое обращение с рабочими, — продолжил Шапур. — К тому же они заглянули в ящики и обнаружили взрывчатку… И предположили, что их обязательно убьют…
— И не ошиблись, — кивнул слушатель. Он был в зеркальных очках-хамелеонах, дорогом европейском костюме — сером, с перламутровым отливом. Крахмальная белая сорочка расстегнута, в вырезе видна волосатая грудь. Бросалось в глаза, что он следит за собой: полированные ногти, ухоженное, тщательно выбритое лицо, аккуратно уложенные блестящие черные волосы с идеально ровным пробором, в котором просвечивала розовая кожа.
— Официально признано, что в лагере находились торговцы оружием и взрывчаткой, которые маскировались под геологов, проводивших какие-то изыскания. А взрыв стал результатом несчастного случая…
— Не очень-то убедительно, — хмыкнул слушатель.
— Это никого не волнует, Мухаммад, — покачал головой капитан. — Главное, что версия охватывает происшедшие события и всех устраивает. В немалой степени ее формированию способствовали наши братья в штабе Корпуса. Думаю, она устраивает и наш Центр.
Тот, кого он называл Мухаммадом, бросил в рот очередную маслину и откусил намазанный хумусом лаваш. Капитан не знал ни про «Дугу», ни про «точки», его использовали втемную.
— Не знаю, Шапур, — вполне естественным тоном ответил он и посмотрел на часы. — Мне неизвестно, что происходило в Деште-Кевир. И как оценили эту версию в Центре, тоже неизвестно. Я приехал только принять у тебя информацию. И передать ее кому надо. Ты же знаешь, как это делается…
— Да, знаю, — Шапур Афшари кивнул. — От меня требуется еще что-нибудь?
— Нет, брат, этого вполне достаточно. Выпьем кофе?
— К сожалению, не могу. Мне надо возвращаться на службу.
Они тепло распрощались, обнявшись и троекратно соприкоснувшись щеками. Потом капитан ушел, а человек в дорогом костюме неспешно пил кофе и смотрел в окно. Ничего подозрительного он не замечал: обычные люди ждут обычного автобуса, площадь тоже самая обычная, несколько мальчишек бросаются зажженными спичками, нет ни одной машины, в которой могут находиться бойцы из группы антитеррора… Но это не успокаивало: захваты всегда происходят в самой обычной обстановке, когда ничто не предвещает опасности… Человек посмотрел на часы и заказал еще кофе.
На самом деле его звали не Мухаммад. У него было много имен, постоянно обновляемый набор паспортов, он умело менял внешность, и в разных частях земного шара его разыскивала полиция, как нескольких совершенно разных преступников. Контрразведкам европейских стран и США он был известен под прозвищем Ханджар и входил в число самых опасных террористов мира. Аккуратная интеллигентная внешность офисного работника была обманчивой. Свое прозвище он получил после захвата телестудии в Барселоне. Власти не выполнили его условий, и он зарезал пятерых заложников — одного за другим. И скрылся через канализацию…
На пыльной площади остановился обшарпанный автобус с проржавевшими крыльями. Продираясь сквозь хлынувшую в него толпу, наружу вырвались несколько пассажиров. Ханджар впился взглядом в высокого худощавого парня, на котором была длинная белая рубаха, широкие черные штаны и сандалии на босу ногу. В левой руке он держал свернутую трубочкой газету. Не оглядываясь по сторонам, парень пошел вдоль площади, совсем близко миновал окно, так что можно было хорошо рассмотреть его лицо. Да, это настоящий курьер. Он скрылся в переулке. Никто за ним не шел — еще один хороший признак…
Ханджар медленно, смакуя каждый глоток, допил вторую чашку. Парень вернулся, пересек площадь и скрылся из глаз, теперь навсегда. Что ж, ничего подозрительного не выявлено, надо идти. Если он не ошибся и враги не перехитрили матерого волка, то все обойдется. Ну, а если нет… Значит, такова воля Аллаха. Рано или поздно его жизненный путь оборвется, и он к этому всегда готов…
Положив на стол десять риалов, Ханджар вышел на улицу, незаметно осмотрелся. Автобус уехал, кроме мальчишек и двух женщин в хиджабах, вокруг никого не было. Он быстрым шагом направился по следам связника, зашел в переулок, прошел сотню метров вдоль глухих стен и высоких оград, наконец, поравнявшись с четвертым домом по правой стороне, увидел вертикальную полосу, проведенную мелом по неровной каменной кладке старого забора. Над ней, в щели между камнями, торчала смятая сигаретная пачка. Не замедляя шага, он вынул ее небрежным жестом рассеянного человека, будто просто от нечего делать провел рукой по забору. Неспешно сунул в карман то, что находилось внутри, а пачку выбросил в конце квартала. Потом свернул за угол и вышел на соседнюю улицу, где терпеливо ждал немолодой таксист с пышными усами и печальным взглядом.
— «Холидей Инн», — сказал он, садясь на заднее сиденье раздолбанного «Форда».
Хотя Ханджар жил совсем в другом месте, он уверенно зашел в вестибюль отеля, нашел компьютер и, достав только что полученную флешку, вставил ее в USB-порт. Там было срочное сообщение. Он прочел его дважды и запомнил наизусть. Потом стер, вышел на улицу, прошел к шумному базару и выбросил носитель в выгребную яму уличного туалета. Потом целеустремленно, как ракета, получившая полетное задание, устремился к поставленной ему цели — в Россию, в Дагестан. Там его уже ждали.
* * *
Дагестан. Махачкала
Гость, не дошедший до территории ответственности Абу Хаджи, видимо, был очень важной птицей, потому что менее чем через сутки после доклада «Первому» от него пришло распоряжение: встретить специального эмиссара с особыми полномочиями, обеспечить выполнение стоящих перед ним задач и беспрекословно исполнять его приказы. Абу Хаджи вздохнул. Он не любил визитов представителей Центра: одно дело направлять отчеты с фотографиями, а другое — показывать свою работу «вживую»… Кто знает, как оценит уполномоченный деятельность амира Дагестана… Но делать было нечего.
Из Тегерана Ханджар прилетел в Баку, оттуда автобусом добрался до пограничного автомобильного пункта пропуска Самур — Яраг-Казмаляр, откуда частный таксист, специализирующийся на извозе между сопредельными странами, привез его в Махачкалу. Каждый раз Ханджар предъявлял новый паспорт, поэтому никаких следов в пограничных компьютерах не оставил — согласно документам, границы пересекали разные люди, не имеющие с ним ничего общего. И выглядел он совершенно по-другому — европейский лоск исчез вместе с костюмом, теперь на нем была рабочая брезентовая куртка, неопределенного цвета рубаха и штаны, заправленные в резиновые сапоги, за спиной — потертый рюкзак. От тщательно уложенной прически ничего не осталось — иссиня-черные волосы небрежно торчали во все стороны, щеки покрывала не успевшая еще отрасти как следует щетина.
В Махачкале Ханджар, который здесь именовался Мухаммадом, тщательно проверившись, пришел по условленному адресу и назвал пароль. Дежуривший здесь больше суток Маомад пригласил его в комнату, накормил хинкали и сообщил своему шефу о прибытии долгожданного гостя.
Абу Хаджи не заставил себя долго ждать: он жил на съемной квартире и тоже находился в постоянной готовности. Через двадцать минут амир «Дагестанского фронта» радостно обнял приезжего, исколов его настоящей — густой и колючей кавказской щетиной. Первое впечатление его разочаровало: уполномоченный был похож на обычного крестьянина, только гладкие руки подсказывали, что впечатление ошибочно.
После приветствия и обязательных расспросов о том, как гость добрался (на что, вопреки традиции, следовали краткие и обтекаемые ответы), Абу Хаджи присел с Мухаммадом за стол. Он только что пообедал, а потому лишь отломил и съел кусочек лаваша, чтобы символически «разделить хлеб-соль». Под пристальным взглядом приезжего пояснил:
— Дел много, обстановка сложная, совсем аппетит потерял! Кусок не идет в горло…
— Понимаю тебя, брат, — кивнул Мухаммад. — Видно, я ошибся, почувствовав от жира на твоих щеках запах вареной баранины…
Абу Хаджи почувствовал, что краснеет. Эмиссар Центра видел его насквозь! Длинный и тонкий нос Мухаммада по чуткости не уступит горной лисе, а исходящие от него волны жестокости и угрозы заставляют вспомнить матерого волка…
— Э-э-э… Ее и правда варили там, где я находился, — сказал он и вытер щеки платком, хотя тут же понял, что приезжий «взял его на пушку», и покраснел еще больше. — Я просто попробовал, как готовит наш новый повар…
— Это все мелочи, уважаемый Абу Хаджи, — отмахнулся эмиссар. — Меня интересует, куда пропал наш человек? Он шел из Грузии и должен был прийти к вам, но не пришел. Что с ним случилось? С кем он шел? Где эти люди? Где находившиеся при нем вещи? Поверь, это гораздо важнее, чем то, ел ли ты сейчас вареную баранину…
Наступило неловкое молчание. Абу Хаджи не мог ответить ни на один из поставленных вопросов. Но бесконечно молчать — значит расписаться в своей полной никчемности.
— Мы знаем, что на границе, как раз во время его перехода, была перестрелка, три пограничника убиты, — стараясь говорить как можно солидней, ответил наконец он. — Все остальное нам, увы, неизвестно!
— Это надо выяснить, и как можно скорей! — свел брови посланец Центра и окончательно перестал напоминать сельского жителя. — У нас хорошее впечатление от дел амира Оловянного. Сведи меня с ним, и я скажу ему, что надо делать.
«Как бы не подсидел меня Оловянный, — озабоченно подумал Абу Хаджи. — Он племянник Великого Гаруна, везде связи… Обложил данью весь район и сам делится, с кем нужно. Слишком он самостоятельным стал. Вот и этот напрямую, без меня, теперь с Оловянным работать будет…»
А вслух сказал:
— Да, я и собирался поручить ему это дело… У него хорошие связи в Грузии, к тому же большие амбиции. Тебя проводит Маомад с охраной. Только надо выбрать, как ехать. Можно через тоннель, так быстрее, но там, на въезде и выезде, стоит ОМОН кафиров. Через горы безопасней, но дольше…
— Поеду, как быстрее, — решительно заявил Мухаммад. — Лазать по горам времени нет, а документы у меня хорошие.
— Да поможет тебе Аллах! — пожал плечами Абу Хаджи, ответив таким тоном, каким обычно говорят: «Как знаешь!»
— И пусть подберут мне одежду, в которой ходят у вас, — то ли попросил, то ли распорядился эмиссар.
— Сделаем, — кивнул Абу Хаджи.
Утром следующего дня Маомад с пятью бойцами на двух джипах увозили гостя. Прощание с Абу Хаджи было менее теплым, чем встреча.
* * *
Москва. Дивизион «Меч Немезиды»
После перехода в администрацию Президента генерал-майор Карпенко приехал на базу «Меча Немезиды» впервые. Куратора с самого высокого уровня встречал новый командир дивизиона полковник Анисимов. Оба чувствовали себя не совсем ловко, как всегда, когда приходится делать еще не ставшее привычным дело.
— Располагайтесь, товарищ генерал-майор! — Полковник сделал широкий жест рукой, указывая то ли на кресло хозяина кабинета, то ли на стулья за приставным столом.
Карпенко сел на место посетителя — он придавал мало значения обезьяним ужимкам, которыми обозначается место вожака в стае, и считал, что у людей все должно быть по-другому. Как ни странно, «руководящие люди» его «не понимали».
— Может, кофе? — предложил Анисимов.
За стеной была комната отдыха с диваном, журнальным столиком, парой кресел, телевизором, холодильником и небогатым набором посуды на полках шкафа-стенки. В этом же шкафу был запас хорошего кофе и чая, сделанный еще самим Виталием Сергеевичем.
— Спасибо, позже. Как вы тут? Обжились на новом месте, Евгений Семенович? — по-дружески обратился генерал к подчиненному.
— Вроде бы… — кивнул тот. — Но особо ярких дел пока не было. Не знаю — к счастью или к сожалению…
Анисимов сел напротив, командирское кресло так и осталось свободным. Он понимал: Карпенко пришел не для того, чтобы поболтать и выпить кофе. Значит, речь пойдет о новом задании, признаки которого давно угадывались в дующих «сверху» ветрах…
— К счастью, Женя, конечно, к счастью! К сожалению, я тебе такое дело принес…
Карпенко щелкнул кодовыми замками плоского, стального внутри, с механизмом самоуничтожения, кейса, достал папку с красной полосой наискось и грифом «Сов. секретно» в правом верхнем углу.
— Вот оно, это дело!
Папка шлепнулась на приставной столик. На обложке была лаконичная надпись: «Гарун Джебраилов».
— Тот самый? — спросил Анисимов.
Карпенко кивнул.
— Как ты знаешь, там заменили главу республики. А он — основной гвоздь, на котором висит кепка дагестанского терроризма. Принято решение этот гвоздь выдернуть, иначе порядок там не навести…
— Но почему мы?
— Прочтешь — поймешь! И, кстати, успешно проведешь операцию — можешь заказывать генеральский мундир. Представление готово, лежит у меня на столе. А у нас для такого документа путь короткий — моя виза, ну и подпись Самого, — улыбнулся Карпенко. — Два-три дня — и все!
— Спасибо, Виталий Сергеевич, — озабоченно сказал полковник. — Вначале надо дело сделать…
— Это правильно, — кивнул Карпенко. — Изучишь материал, разработаешь план проведения операции и завтра в четырнадцать мне доложишь. У тебя еще нет постоянного пропуска?
— Нет. Всё обещают выдать.
— Значит, в бюро пропусков будет лежать временный. Вопросы?
— Пока нет!
— Тогда за работу! — Карпенко встал.
— А кофе?
— Некогда кофеи распивать, — отмахнулся генерал. — Занимайся! Провожать меня не надо, я дорогу знаю!
Попрощавшись с куратором, командир дивизиона взял черный маркер и, подумав полминуты, аккуратно написал на картонной обложке кодовое название операции: «Гвоздь для кепки». Потом раскрыл совершенно секретную папку.
«Мэр Махачкалы — Гарун Джебраилов, 55 лет (жена Патимат Джебраилова (Омарова) 50 лет, домохозяйка, в делах мужа не участвует), прозвище в республике „Великий Гарун“, одна из ключевых политических фигур Дагестана. Пользуется неограниченной властью и авторитетом, является реальным претендентом на пост Президента республики. Его ближайшие родственники и приближенные представители клана занимают ключевые посты, позволяющие Джебраилову управлять финансовыми потоками крупных предприятий, контролировать работу правоохранительных и судебных органов, манипулировать средствами массовой информации, решать вопросы о назначении на должности. (перечень криминальных связей с указанием полных данных — в Приложении № 1).
Джебраилов контролирует наркотрафик и приватизацию госсобственности в пользу определенных лиц, сбор „откатов“ и „распил“ бюджетов всех уровней, с обналичиванием денежных средств через дагестанские банки. Поддерживает и опирается на поддержку террористического подполья. Имеется информация о причастности „Великого Гаруна“ к нескольким убийствам (Приложение № 2), в том числе совершенных им лично в отношении родственников, а также — о подготавливаемом террористическом акте с использованием ПЗРК „Стрела-2“ для физического устранения главного налогового инспектора Курбангалиева — своего конкурента на предстоящих выборах Президента Республики Дагестан (Приложение № 3).
Имеет в своем распоряжении личную киллер-группу, возглавляемую его племянником — Русланом Джебраиловым по кличке „Оловянный“, устраняющую неугодных руководителей, коммерсантов и представителей правоохранительных органов.
Джебраилов Гарун может рассчитывать на вооруженную поддержку примерно пятисот боевиков, входящих в так называемый „Камринский джамаат“, лидером которого является „Оловянный“. Руслан Джебраилов официально находится в федеральном розыске, но при этом свободно перемещается по территории Дагестана, благодаря поддержке Гаруна Джебраилова и других влиятельных людей из государственных и силовых структур (Приложение № 4).
Взятие под контроль Федеральным центром обстановки в республике Дагестан и ее оздоровление невозможно без удаления из власти Гаруна Джебраилова.
На переданное Джебраилову предложение добровольно покинуть пост мэра Махачкалы фигурант никак не отреагировал, в связи с чем возникла необходимость в его принудительном устранении и предании суду за пределами Дагестана. Риск утечки информации, предательство на всех уровнях власти и в правоохранительных органах, запуганность населения и возможные массовые выступления в защиту Джебраилова — все эти факторы требуют возложения данной задачи на дивизион „Меч Немезиды“.
Схема дома Гаруна Джебраилова прилагается (Приложение № 5).
Примерный распорядок дня (сильно варьируется фигурантом) — Приложение № 6».
Анисимов просмотрел приложения и закрыл папку. В принципе, задача ясна. Другое дело, что ее выполнение требует тщательной проработки и подготовки…
Он нажал клавишу селектора и вызвал своего заместителя по оперативно-боевой работе и начальника аналитического отдела. Им всем предстояла бессонная ночь.
* * *
Дагестан. Камры
Со стороны мечети донеслась надрывная песнь муллы, призывающего к Магриб-намазу. Часть сельчан направилась в мечеть, некоторые молились дома. Оловянный вообще не молился, он считал, что джихад открывает путь к Аллаху лучше всяких молитв. Руслан сидел в маленькой бедной комнатке у окна и сквозь сгущающиеся сумерки смотрел на горную гряду, отороченную светом закатившегося солнца.
Сегодня они ночевали в доме Абрикоса, он располагался на краю оврага, по которому, в случае чего, легко уйти в горы. Но это была скорее перестраховка, чем реальные опасения: чужих в округе не было, а если вдруг кафиры выдвинутся в рейд, то им стуканут, как только те покинут расположение постоянной дислокации. И уж во всяком случае, сообщат еще раза три прежде, чем омоновцы подойдут ко входу в четырехкилометровый тоннель, без которого в Камры не попасть, разве что по горам, а это большой геморрой…
Так что, пока правоверные совершали вечернюю молитву, они занимались делами: Сапер, уйдя на всякий случай в сарай, собирал «пояс шахида», а Оловянный прикидывал, как лучше завтра выкрасть сына Толстого Казихана, который не хочет добровольно помогать джамаату, хотя весь заплыл жиром, а деньги держит в подушках, свинья вонючая!
Как всегда, он составил хороший план и даже нарисовал на листе бумаги: где поставить основную машину, где — группу прикрытия, откуда стрелять в охранников и где оставить засаду против преследователей… Он уже собирался показать чертеж соратникам, как вдруг зазуммерила его личная рация.
— Орел слушает! — монотонно проговорил он в микрофон. — Прием!
— Слушай, Руслан, — взволнованно закричала рация, но амир зло перебил дежурившего по штабу Абдуллу:
— Сколько раз тебя, барана, учить, как по связи разговаривать!
— Все, все, Орел, понял… Извини, беда случилась, Гаруна арестовали!
— Какого Гаруна? Чего ты так орешь?
— Дядю твоего, Гаруна Джебраилова!! Мэра арестовали!!
— Что?! — Оловянный подскочил, будто его ужалила змея. — Кто арестовал?! Куда повезли?! Откуда узнал?!
— Ничего не знаю, Орел! На сайте «Кавказ» прошло сообщение… Сам посмотри…
— Абрикос, сюда! — заорал Оловянный и схватился за ноутбук.
Тот вбежал с перекошенным лицом и с автоматом в руке.
— Что случилось, Руслан?!
— Быстро поднимай всех по тревоге, — процедил Оловянный, лихорадочно ища нужную страницу.
— Сделаю! — Абрикос мгновенно исчез. Было слышно, как он отдает команды своим людям.
Ага, вот она… Этот специфический блог пользовался большой популярностью как у «лесных», так и у их противников. Как правило, конструктивного диалога не получалось: каждая сторона оскорбляла другую, как только могла, но среди потоков ругани можно было отцедить и полезную информацию. Однажды Оловянный, по случайной оговорке, вычислил местонахождение одного муртада, и его застрелили через три часа после того, как он запустил сообщение…
Сейчас, быстро проглядывая высказывания завсегдатаев сайта, он нашел то, что искал и что боялся найти, надеясь, что этот идиот Абдулла что-то перепутал. Оказывается, в этот раз ничего он не напутал!
«Час назад орестовали великава гаруна прямо совещания махачкале забрали». Подпись: «Лесоруб».
Ник автора уже встречался Оловянному раньше — он был приверженцем идей ваххабизма и сторонником муджахедов, причем никогда не опускался до плескания помоями, а уверенно отстаивал свою позицию. И хотя Руслан лично его не знал, но относился с доверием, насколько возможно доверие находящегося в розыске амира к незнакомому человеку.
Кто?! Кто мог арестовать теневого руководителя республики?! Неужели настолько изменился политический курс Центра?! Тогда следом наступит его черед…
Руслан нервно рылся в поисковиках, перебирал новостные сайты, но официальных сообщений об аресте мэра Махачкалы нигде не было. Хотя сообщение «Лесоруба» дублировалось уже на многих блогах и форумах. Оловянный попытался зайти на официальный портал администрации Махачкалы… Сайт не работал. Плюнув на безопасность, он включил свой сотовый телефон — ни одной антенной черточки на дисплее! Так иногда бывало — в горах связь неустойчивая.
«А может, специально глушат! — подумал Оловянный. — Ну, ладно, посмотрим…»
Он снова зашел на блог «Кавказ» и начал набирать свое сообщение — призыв к муджахедам и всем неравнодушным выдвигаться в Махачкалу.
В комнату вернулся возбужденный Абрикос.
— Через час все соберутся. Что делать будем?
— Что делать, что делать! Поедем дядю у кафиров отбивать!
Но отбивать никого не пришлось: когда тридцать набитых под завязку легковушек и пять перегруженных грузовиков из окрестных сел собрались в условленном месте и начали движение к тоннелю, в головной машине внезапно ожил телефон Оловянного, номер которого знал лишь очень ограниченный круг людей. На связь вышел сам Великий Гарун.
— Читал небось про меня? — раздраженно спросил он.
— Не только читал… Целое войско собрал, отбивать едем! Ты где находишься?
— Да дома я, дома! Мне уже все телефоны оборвали! Эту чушь, видно, Мытарь придумал, чтобы за нервы подергать! Сейчас дадим в Интернете опровержение, а завтра в газетах… Ты смотри, не попадись на эту провокацию, им только того и надо!
— Тормози! — приказал Оловянный.
Муса остановил «Чероки».
— Давай отбой, поворачиваем назад. — Эта команда адресовалась уже Абрикосу. Тот выскочил из машины и побежал вдоль колонны. После некоторого замешательства легковушки и грузовики стали разворачиваться.
Руслан по рации соединился со штабом.
— Отбой всем! Это провокация! Дядя у себя дома!
Запыхавшийся Абрикос вернулся в джип. Он ничего не понимал.
— Так что там получилось? Выпустили, что ли?
— Да никто его не арестовывал, — выругался Руслан. — Провокация это. Враги подстроили. А мы, как дураки, повелись…
Абрикос улыбнулся во весь рот.
— Ничего! Зато теперь его никогда не арестуют — примета такая есть!
Но приметы исполняются далеко не всегда.
* * *
Горный Дагестан
Когда добрались до Майданского, Ханджар решил, что они уже на месте. Оказалось — еще нет. Джипы доехали до окраины, но нужный дом стоял еще дальше, уже за селом. Подойти к нему можно было, лишь преодолев глубокий овраг метров десяти в ширину. Пришлось оставить машины и перебираться на ту сторону пешком.
Скромный домишко с шиферной крышей утопал в зелени деревьев, а сразу за ним, метрах в ста, уже начинался скалистый горный хребет. Но ясно было, что Оловянного привлекало не контрастное сочетание живой зелени и мертвенного холода скал. Просто из окон каждый приближающийся виден как на ладони — чужаков можно перестрелять на подходе, а в случае опасности легко уйти в горы…
Маомад оставил своих бойцов у оврага и подошел к дому вдвоем с представителем Центра. Из-за угла вышел парень лет двадцати пяти, в джинсах, черной футболке и с автоматом в руке. Поверх футболки надет зеленый жилет-«разгрузка», из карманов которого торчали запасные магазины. А из двери вышел и быстро спустился с крыльца второй, совсем молодой, в мятых штанах, вылинявшей рубашке и в огромной кепке, надвинутой по самые глаза. В руках он тоже держал автомат. С Маомадом, судя по всему, они были знакомы, но поздоровались настороженно и не забросили оружие за спину. Ханджар такую бдительность одобрил: значит, эти люди знают, что такое предательство близких людей, и не доверяют никому.
Тот, который постарше и повыше, подошел к ним и поздоровался, второй — маленький, щуплый, с длинными руками, остался у крыльца, чтобы в случае чего прикрыть товарища огнем. И действовали они тактически правильно.
— Это охранники амира, Мухаммад, — шепнул Маомад. — Первый Сапер, второй Абрикос. Опасные ребята…
— Хозяин ждет только гостя, — сказал Сапер. — Но вначале…
— Я без оружия. — Ханджар понимающе кивнул и поднял руки. — Можешь проверить…
Не выпуская автомата, Сапер ощупал его с ног до головы. Ханджар отметил, что по части обыска они не подготовлены совсем — нож в рукаве, пистолет между лопаток или заряд пластида на животе одной рукой не нащупаешь!
— Все в порядке, пойдем! — Сапер выпрямился и первым поднялся по деревянным ступенькам. Посланец Центра шел за ним, а замыкал шествие Абрикос. В маленьких комнатах явно никого не было: чуткий нос Ханджара не учуял человеческого духа.
Но Сапер сунул руку между завешенной ковром стеной и большим деревянным сундуком, с обитыми железом углами, потянул невидимый рычаг. Послышался слабый скрип.
«Бункер, — понял Ханджар. — Сундук отъедет в сторону, или дно опустится и откроет лестницу в подпол…»
Но, вопреки ожиданиям, с сундуком ничего не произошло. Зато когда Сапер откинул угол ковра с национальным орнаментом, за ним обнаружился проем в стене, ведущий в маленький тамбур, оттуда уходила вниз деревянная лестница с широкими ступенями. Снизу пробивался неяркий свет. Спустившись метра на три, Ханджар оказался в просторном помещении, гораздо большем, чем комната наверху. На стенах — толстые ковры, на них развешаны кинжалы и шашки. В углу — диван, посередине комнаты — стол, в задней стене дверь потайного выхода.
За столом сидел широкоплечий человек с волевым лицом, в несоответствующей обстановке схрона белой рубахе с расстегнутым воротом. Руки он держал под столом, внимательно и даже настороженно рассматривая вошедшего. Ханджар узнал Оловянного — он видел фотографии, изучал личные дела всех амиров, знал их характеры и привычки, поэтому для него не являлось загадкой, почему тот прячет руки.
— Расслабься, Руслан, — слегка улыбнулся он. — И оставь в покое пистолет. Лучше похвастай золотым Стечкиным!
Оловянный, чуть помедлив, вынул руки.
— Обычная предосторожность. Я ведь тебя не знаю.
— Зато меня хорошо знает Хафиз аль-Валид. А ты хорошо знаешь его. И поддерживаешь с ним связь в обход амира Дагестана. Вы обмениваетесь флешками с информацией. Надежный курьер за день доставляет сообщение в Дубай, а на следующий день привозит ответ… А зовут меня Мухаммад. Вот и познакомились!
Оловянный достал откуда-то снизу золотой пистолет. Судя по выражению лица, он собирался убить чужака, который слишком много знал. Но настороженность тут же исчезла. Такой информацией может обладать только человек из высшего руководства Организации.
— Приветствую тебя, Мухаммад! — Он положил пистолет на стол. — Можешь посмотреть, если интересно.
Это был жест полного доверия. Ханджар взял оружие, покрутил в руках и положил на место.
— Вообще-то я видел такие. В Эмиратах их немало… А амир Дагестана не догадывается о твоей самостоятельности?
Оловянный пожал плечами.
— Мне это без разницы. Пусть догадывается. Я ему ничем не обязан.
Ханджар кивнул.
— Да, у тебя более впечатляющие результаты. И, судя по всему, возможностей гораздо больше.
Руслан молча ждал продолжения.
— Мы думаем, Абу Хаджи пора менять. Ему уже тяжело руководить Дагестанским фронтом, пора позаботиться о здоровье. Но сначала приемник должен доказать, что он достоин такого высокого поста и способен выполнять сложные задачи…
Оловянный скрыл непроизвольную улыбку. Ему давно уже было тесно в своем джамаате. Конечно, он мог бы попытаться подмять под себя весь Дагестан, но это означало пойти против Организации и против всех других амиров. Ни Гюрзе, ни Абреку, ни Мытарю это не понравится… Придется воевать не только с кафирами, но и с бывшими собратьями по оружию. Начнется брожение в рядах, развяжутся языки, пойдет ненужная болтовня… Многие бойцы искренне верят, что они не просто «доят» торгашей, а борются за создание единого исламского государства от моря до моря, если им откроют глаза, он потеряет много сторонников…
— Я готов! — Оловянный сказал именно то, что ждал Ханджар.
— Я не сомневался в твоей решительности, — одобрительно кивнул эмиссар. — Аллах поможет нам!
— Что нужно делать?
— Многое. На первом этапе надо провести расследование, куда пропал наш брат.
— Которого убили на границе?
— Может, да. А может, и нет. Это надо проверить. Если это он, то надо опознать тело. Надо найти его вещи. Узнать, как он шел и что делал перед смертью. Если это не он, то найти его или его следы…
На лице Оловянного отразилась напряженная работа мысли.
— Начинать надо с пограничников, — подсказал Ханджар. — У них есть первичные материалы, и там можно найти то, что нам нужно. Или определить направление дальнейших поисков.
— Я понял, Мухаммад, — Руслан задумчиво поскреб щетину. — Мы найдем каналы…
— И еще: мне нужно оружие.
Оловянный улыбнулся.
— Этого добра у нас много…
— Стечкин с тремя магазинами, кинжал и две гранаты: «Ф-1» и «РГД-5», — сказал Ханджар. — Только позолоты не надо. Золотой пистолет красиво смотрится, его можно использовать для ликвидаций, но в бою он не годится. Блеск виден издалека и привлекает внимание снайпера…
— Мы найдем все, что нужно, — кивнул Оловянный. — А сейчас пойдем к столу…
* * *
Москва. Дивизион «Меч Немезиды»
Снаряжение дивизиона «Меч Немезиды» может украсить любую выставку. Солидно стоят на полках тяжелые бронежилеты, над ними лежат титановые шлемы с темными пулезащитными забралами и радиогарнитурой, выстроились вдоль стен высокие ботинки с армированной противоминной подошвой, висят на плечиках комбинезоны из огнестойкой, особо прочной ткани «Хамелеон» и гражданские костюмы разных фасонов… В оружейке спят лучшие автоматы мира — от пистолетов-пулеметов «Узи», «Скорпион», «ПП-2000» до испытанных Калашникова, «М-16», «Штейр АУГ», дремлют бесшумные ПССы, терпеливо ждут своего часа любящие тишину НРСы, томятся от безделья высокоточные снайперские винтовки: «Т-5000», «СВ-98», «Рейнджмастеры» и даже пара крупнокалиберных «Баррет М 82» с двенадцатикратными прицелами и инфракрасными датчиками…
Но современная амуниция и самое эффективное оружие — это только средства выполнения боевых задач. Сами по себе они не могут освобождать заложников, подавлять очаги терроризма и восстанавливать конституционную законность. Для этого нужна живая сила, а попросту — люди, которые все это наденут и возьмут в руки. Люди, которые умеют виртуозно использовать совершенные средства нападения и защиты, которые не боятся рисковать и ставить на кон чужих игр свои жизни…
* * *
Москва. Личная жизнь «мечей»
Когда дочь научилась ходить, Василий вынул пару прутьев из ограждения кроватки, чтобы она сама могла из нее вылезти. С тех пор малышка завела привычку, проснувшись среди ночи, бежать на диван к родителям, после чего сон был уже не сном, а полудремой, в постоянном опасении придавить ребенка. Вот и вернувшись из отдела полиции, Назаров обнаружил, что его место занято — Юляша раскинулась поперек дивана, упершись макушкой в маму и свесив босые ножки. Прикрыв девочку и чувствуя, как отступает владевшее им напряжение, Василий на цыпочках вышел в проходную комнату «двушки», разделся и отправился на кухню, где привычно устроился на брошенном на пол надувном матраце. Заснул он, как всегда, быстро и проснулся ровно в семь, как по будильнику. В гостиной уже возилась жена, и он направился туда.
— Вася, что это? — Нина перед окном растягивала пиджак супруга, и лучи восходящего солнца отчетливо высвечивали несколько полос, перечеркивающих спину под лопатками. — Тебя что, палками били?!
— Били… — Василий зевнул, пригладил растрепавшиеся волосы. — Чувствую, болит спиняка… Ну-ка, посмотри, что там…
Он задрал майку, повернулся.
— Да у тебя жуткие синяки! — ахнула жена. — Что же это такое делается?! Вот так отметил очередное звание! Если за майорские погоны тебя до кровоподтеков отлупили, так что за полковничьи сделают? На инвалидной коляске приедешь?!
— Причем одно к другому… С милицией разбирались. Им еще больше досталось…
— Да ты посмотри в зеркало! Посмотри, как тебя разукрасили…
— Бывало и похуже, — меланхолично сказал Назаров. И действительно, ниже правой лопатки у него розовел зловещий шрам, напоминающий отпечаток растоптанной гвоздики.
— Те, кто с нами встречаются, на синяки не жалуются, — машинально добавил он, но тут же понял, что сболтнул лишнее, и мгновенно исправился: — Потому что мы работаем аккуратно…
— Где это десантники аккуратно работают? — Нина принялась щеткой отчищать пиджак, но нить беседы не обрывала. Обычное женское любопытство было у нее гипертрофированным.
— Где, где… На учениях, конечно. Войны, слава Богу, нет. — Василий жадно выпил стакан воды, вытер рукой губы. — Кстати, на днях опять поеду.
— На учения на свои, что ли?
— Они не мои, они государственные…
Нина недовольно покачала головой.
— Пойдем Юляшу разбудим и поздравим, а то ты опять убежишь, потом уедешь…
Малышка сладко посапывала, закутавшись в одеяло, но когда мать тронула ее за плечо, мгновенно села и, не открывая глаз, спросила:
— А подарки уже готовы?
Нина вручила имениннице симпатичный сарафанчик в синий горошек, а Василий — многострадального медведя, который вызвал гораздо большее внимание.
— Какой он красивый! — Девочка внимательно осматривала игрушку, но вдруг нахмурилась: — Ой, он грязный!
«Вечером пойду — ноги ему выдерну!» — мрачно подумал Назаров.
— Ничего, я отчищу, — сказала Нина. — Не обращай внимания!
— Хорошо, мамуля! — снова повеселела Юляшка, обнимая медведя. — Я его любРю.
— ЛюбЛю! — в свою очередь поправил отец. Недавно дочь научилась выговаривать букву «р» и теперь старательно подменяла ею «л»… Даже там, где не нужно.
Василий довольно улыбался: это он неустанно тренировал произношение дочери.
А сарафанчик оказался маловат.
— Поеду менять, — озабоченно сказала Нина. — А ты забери ребенка из садика и отведи на танцы. Сделаешь?
— Гм… Это же надо отпрашиваться… А сегодня еще разбор полетов за вчерашнее… Неудобно…
— Тебе всегда неудобно! А когда ты уезжаешь на месяц — мне удобно? — завелась Нина.
— Ладно, я попробую.
— Тогда позвони, чтобы я могла рассчитывать время!
Когда суд офицерской чести закончился, приободренный результатом Назаров догнал в коридоре полковника Анисимова.
— Товарищ полковник, разрешите обратиться?
— Что, еще сюрпризы мне приберегли? — искренне удивился командир.
— Да нет… У дочери сегодня день рождения… Жена хочет сарафан обменять… Ну, подарок, он мал оказался. А я должен из детского садика дочь забрать и на танцы отвезти. Разрешите на час раньше со службы убыть? Пробки же на дорогах…
— Это сколько же ей лет, что из детского сада и на танцы?
— Четыре сегодня исполняется.
— С такого возраста уже детям покоя нет, даже в день рождения, — покачал головой Анисимов. — Разрешаю!
— Спасибо, Евгений Семенович!
Назаров перевел дух. Изменить планы жены — это не дубинкой получить и в «обезьяннике» посидеть… Это все равно, что ворваться в дом, где три вооруженных бандита удерживают заложника! Он радостно набрал номер:
— Нинчик, я смогу забрать Юляшу… Да, отвезу… Пока, целую!
Назаров спрятал телефон и огляделся по сторонам — не слышал ли кто? При сослуживцах он стеснялся произносить слова «люблю», «целую» и тому подобные: «телячьи нежности» у них не в ходу…
На танцы успели как раз к началу занятий. Пока Назаров переодевал дочь, мамы других детей с интересом наблюдали за единственным мужчиной — справится ли он с ответственной задачей? Но Василий движениями, отработанными не хуже, чем извлечение пистолета из поясной кобуры, ловко справился с детской одеждой и даже успел перехватить резинкой хвостик мелированных волос.
«Из детского сада и на танцы… — вспомнил Назаров слова Анисимова. — Интересно, что сказал бы командир, если бы узнал, что в четыре годика девочке уже волосы мелируют у своего, постоянного мастера-парикмахера?»
В зал родителей не пускали, поэтому у двери толпились мамочки, чтобы увидеть своих чад хотя бы через щелку. Назаров не стал исключением, он был выше женщин и беспрепятственно рассматривал, как Юляша танцует под медленную красивую музыку, названия которой он не знал.
«Так похожа на свою мать… — думал он. — И откуда у них эта кошачья пластика? Видать, врожденное…»
Дома их ждал сюрприз — стены были увешаны шарами и поздравительными надписями из разноцветных букв, на стуле висел новый сарафан, а на столе красовался торт с четырьмя свечами. Василию пришлось надеть клоунский колпак и дудеть в какую-то трубку — спорить с женой было бесполезно.
«Хорошо, что ребята не видят…» — подумал он.
Наконец, пришло время укладывать вдоволь нахохотавшуюся виновницу торжества. Маму, как главного организатора празднования, решили от этой процедуры освободить. Впрочем, купание дочери и чтение ей сказки на ночь Василий не считал утомительным занятием. Наоборот — эти моменты были лучшими в его жизни. Иногда он специально начинал импровизировать, читая сказку, а его дочь, этот маленький теплый комочек, смешно возмущалась:
— Папа, там не так! Это не волк сказал, а лисичка!
Наверное, это и есть счастье!
— Я завтра уезжаю, — сказал он, перед тем как заснуть. — Скоро вернусь…
— Опять?!
— Не опять, а снова. Служба такая.
* * *
Тактические учения по теме «Ночной бой» закончились поздно, и к своему дому Константин подошел уже около трех часов. Светил узкий молодой месяц, обещающий приумножение денег, если их ему показать. Но показывать Шауре было нечего, да и в приметы он не верил.
Как и следовало ожидать, окна квартиры были темными. Тяжело вздохнув, подполковник вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице, с каждой ступенькой превращаясь из офицера самой мощной и секретной спецслужбы России в обычного сорокалетнего мужика: семьянина и молодого отца.
С будущей женой Шаура познакомился четыре года назад. В дивизионе собрались выходцы из разных силовых структур, а потому отмечали торжественные даты каждой: и 23 февраля — День защитников Отечества, и 5 ноября — День военной разведки, и 10 ноября — День милиции, и 20 декабря — День чекиста… В какой-то из праздников в ресторане, где хозяином был знакомый Мальцева, делавший им внушительную скидку, Константин пригласил на танец симпатичную девушку Наталью. Оказалось, что она на десять лет моложе, умна и очень мила, тогда майор и подумать не мог, что через год они поженятся. А через два года Наталья родила ему сына…
Стараясь не шуметь, Шаура отпер замок, в темноте прошел на кухню, прикрыл за собой дверь, включил свет и поставил на печь чайник. Настроение было неважным. Его отделение заняло третье место, особенно неудачным вышло боевое развертывание: не уложились во времени и сбили линию атаки, набрав штрафные баллы, которые не нейтрализовала даже зачетная стрельба… Да и предстоящая командировка напрягала… Дело не в том, что придется окунаться в войну, дело в том, что жены, особенно молодые, не любят оставаться одни, да еще с маленьким ребенком на руках… У него уже имелся печальный опыт: еще когда служил в ГРУ и собирался жениться на Маринке. А тут командировки — одна, вторая, третья… В Никарагуа они отлично сработали, а когда он вернулся, прослушал на автоответчике Маринкино сообщение типа: «Прощай, и ничего не обещай, всему есть предел, мне это надоело…»
А если и Наташка оставит ему такое послание? Бр-р-р!
Вода не успела закипеть, как в кухню вошла легкая на помине супруга. Она была в бордовом пушистом халате, Константин знал, что под ним ничего нет.
— Чего так поздно? — спросила сонная Наталья.
— Уже не поздно, а рано. — Константин обнял жену за талию. — Пока оружие почистили, пока доехал…
— Борщ будешь? Я не ставила в холодильник, чтоб не остыл.
— Да нет, не хочу. Давай лучше в ванную, помоемся…
— Я вроде мылась, — лукаво улыбнулась Наталья, высвобождаясь из объятий мужа. — Что у тебя с отпуском, мама беспокоится…
— Отказали. Но тут ничего страшного, ее там мой друг встретит и все вопросы порешает!
— Что за друг?
— Он американец, так что с организацией лечения справится гораздо лучше, — продолжал Шаура. — Зато на билетах для меня сэкономим, и на проживании…
— Откуда у тебя друзья в Америке? — удивилась супруга.
— У меня много друзей… И врагов тоже много…
Наталья тревожно свела брови.
— Хотя тьфу, что это я говорю… Врагов практически не осталось!
— Точно не осталось врагов?
— Живых точно не осталось…
— Не нравится мне такая работа! — Наталья закусила губу.
— Да я в переносном смысле… Мои враги — это мишени на полигоне — они из фанеры, неживые. А после поражения считаются убитыми. Не бери в голову…
— Врешь, конечно! Ну, ладно… — Наталья вновь прижалась к нему всем телом, обняла за шею.
— Кстати, у меня тут командировка намечается, — сказал Костя. — Недели на две. Справишься без меня?
— Конечно, — улыбнулась супруга. — Мама поможет! А как ты там? Это хоть не опасно?
— На полигон… Попрыгаем, постреляем по ростовым фигурам… Чего тут опасного…
— Ну, ладно. Пойдем…
— Куда?
— Ты же хотел помыться…
* * *
— Выпускай! — сказал Мальцев в домофон и открыл запиликавшую звуковым сигналом дверь подъезда. — Чейз, ко мне!
У матери болели ноги, поэтому с пятого этажа она спускалась крайне редко и с большим трудом. Зато у Чейза проблем с конечностями не было. Сверху послышался шелест собачьих когтей о бетонные ступеньки и радостное повизгивание.
«По человеческим меркам ему, пожалуй, под семьдесят, больше, чем моим родителям, а бегает, как молодой», — подумал Алексей.
Из подъезда выскочил облезлый английский кокер-спаниель, любимец матери. Пару лет назад пес подхватил какого-то клеща и стал постоянно чесаться. Знакомый ветеринар намазал его ядреной смесью из нескольких мазей, после чего Чейз чесаться перестал, но шерсть выпала, осталась лишь на грудке и выглядела теперь как борода.
— Ой, какая интересная собака! — воскликнула проходившая мимо женщина. — А что это за порода такая?
— Это не порода. Болеет он, — шутить на тему новой породы у Алексея настроения не было.
Чейз являлся членом семьи, а над семьей не шутят. Тем более что после ухода Полины круг близких существ сузился до трех человек: родители и пес. Отец — отставной армейский полковник, а теперь обычный сторож — «сутки-трое»… Что делать, на пенсию не проживешь… Мать почти всегда сидит дома, а Чейзу каждый день требуется прогулка.
К Полине он претензий не имел. Конечно, какая жена выдержит такого супруга? Ночные подъемы, внезапные исчезновения, ранения, постоянный риск, который не скроешь никакими сказками… Сейчас она живет с преуспевающим бизнесменом, катается на «Инфинити», раз в квартал выезжает на отдых за границу и вряд ли вспоминает их семейную жизнь… Разве что видит ее в кошмарных снах… Да и что тут вспоминать?
За Чейзом погналась овчарка, и это происшествие отвлекло его от печальных раздумий. Пришлось отогнать агрессора и пристегнуть пса на поводок.
— Зачем ты от меня отошел? У тебя что — зубы острые, мышцы сильные? — выговаривал он кокеру, и тот, понурившись, слушал, как будто понимал каждое слово. Ну, если не слова, то осуждающий тон точно понимал. Собаки умные, они умнее людей. Есть такие особи, которые ни слов, ни тона не понимают! Им кричишь — бросай оружие! А они тупо тычут вперед свои стволы и начинают понимать приказы только тогда, когда их подтверждают пули.
У Мальцева был такой случай: проверяемый не обратил внимания на окрик «Руки вверх» и даже выстрелил в него два раза, но, по счастью, промахнулся. А Алексей ответной очередью попал ему в ногу. Стрелял он из «Вала», тяжелыми девятимиллиметровыми пулями со стальным сердечником, поэтому ногу отрезало, как циркулярной пилой. И тогда бандит бросил пистолет, принялся дико кричать и умолять, чтобы его быстро отвезли в больницу и пришили ногу обратно…
Прогулка закончилась, Алексей привел Чейза домой, вымыл лапы.
— Мам! Я уеду ненадолго… Я с Ванькой соседским договорился, чтобы Чейза выгуливал, когда отец на дежурстве…
— Опять полевой выход? — спросила поднаторевшая в военной терминологии мать.
— Угу, — буркнул Алексей. Врать не хотелось, да и что тут соврешь?
— Сынок, ты за нас не волнуйся. Я и сама могу Чейза выгулять. Спущусь потихоньку и поднимусь так же… Неудобно чужих людей беспокоить…
«Может, мне и вправду жениться? Нарожать им внуков — пусть нянчатся, — подумал Алексей. — Светка с радостью согласится. Только… Как она с моей службой уживется? Да и я как-то не созрел для свадьбы. Может, Светка — не моя судьба? Хотя скоро сороковник, сколько можно выбирать? Ладно, потом об этом подумаю. После командировки».
* * *
Пятигорск. Оперативный отдел Управления «Т» в Кавказском регионе
Ответы на запрос, разосланный во все крупнейшие антитеррористические аппараты мира, пришли достаточно быстро, но позитивная информация содержалась только в шифровке из Антитеррористического центра ФБР США:
«Сообщаем, что присланная вами генотипическая формула совпадает с генетическим кодом пятен крови, обнаруженных после освобождения заложников, захваченных неизвестной террористической группировкой в посольстве Японии в Сальвадоре в 2004 году. По имеющейся у нас оперативной информации, террористами руководил некто „Дауд“, который получил ранение, но сумел скрыться, переодевшись в униформу сотрудника сил правопорядка. Поскольку „Дауд“ во время захвата, располагался в кабинете посла и там получил ранение, а пятна крови также находились в кабинете посла, можно с большой долей вероятности предположить, что присланный генетический код принадлежит объекту по прозвищу „Дауд“. Поскольку „Дауд“ соблюдал чрезвычайные меры конспирации, выйти на лиц, знающих его визуально, не удалось, поэтому присланная фотография никем из наших источников не опознана. Вместе с тем интеграция агентурной информации позволяет сделать вывод, что „Дауд“ является одним из организаторов и активных функционеров движения „Великий Джихад“ и в последние годы разрабатывал проект широкомасштабного террористического акта, который должен был потрясти мир. По некоторым сообщениям, в целях затруднения личностной идентификации, „Дауд“ сошлифовал папиллярные линии пальцев рук…»
Нижегородцев несколько раз прочел сообщение коллег. «Значит, широкомасштабный террористический акт… Судя по взрывателю — с использованием ядерного оружия… Ничего себе! Но что он делал в горах?»
Полковник внимательно, сквозь лупу, рассмотрел карту, изъятую у «Безрукого». Что означает эта точка на горном хребте? Она располагается на территории Грузии, но похоже, именно от нее Дауд двигался к месту своей смерти… Что он делал на высоте? Что там подрывать? Разве что организовать сход лавины… Но для этого достаточно обычного гранатомета, к тому же лавины в горах сходят постоянно и большого ущерба не причиняют… Во всяком случае такого, который способен «потрясти мир»…
Так ничего и не придумав, он собрал оперативную группу. Из шести оперативников на месте были четверо: один полетел на бывший атомный полигон на Новой Земле, второй находился в Махачкале. Все были в штатской одежде — официальные костюмы, галстуки. В основном — молодые сотрудники со стажем от трех до семи лет.
— Прошу доложить новую информацию! — обратился Нижегородцев к озабоченным подчиненным. Им досталось очень мутное дело, которое находилось на контроле самого высокого уровня, поэтому ничего хорошего они для себя не ожидали.
— Я запросил информацию Службы радиолокационного контроля приграничной зоны в период, предшествующий убийству пограничников, — сообщил капитан Щелкунов. — Только сейчас пришел ответ: как раз накануне в погранзоне на грузинской стороне был зафиксирован вертолет. Думаю, именно им «Безрукий» и был заброшен в горы.
«А ведь верно! — подумал Вампир. — В одиночку, при отсутствии серьезного снаряжения, пешком не проделаешь такой путь…»
— Это перспективный след, Игорь Викторович, — ободрил он докладчика. — Надо его тщательно отработать. Свяжитесь с полицией Грузии, в приграничной полосе взаимодействие осуществляется без лишних формальностей. Уточните всё, что связано с этим вертолетом. Надо опросить членов экипажа: откуда летели, сколько пассажиров было на борту, какой груз, цель полета, точка высадки…
— Есть! — ответил капитан.
— Какие новые данные у лейтенанта Сорокина?
Светлоголовый молодой человек встал, глядя в стол.
— Ничего нового нет, товарищ полковник!
— Плохо! Старший лейтенант Трунов?
Рядом поднялся черноволосый крепыш.
— Получить новые данные не удалось…
— Очень плохо! Капитан Ферапонтов?
— Ничего нового, товарищ полковник…
— Еще хуже! Вы более опытный оперативник и знаете, что такое высший контроль! Руководство спросит с меня, а я спрошу с вас! Не хочу хвастать, но вынужден напомнить, что личность «Безрукого» установил… кто?
— Вы, товарищ полковник…
— Значит, я имею право требовать и от вас продвижения в розыске! Я жду результатов от каждого! Садитесь!
Совещание уже заканчивалось, когда зазвонил телефон. На связь вышел старший лейтенант Яблоков с Новой Земли.
— Товарищ полковник, изделие «С» сюда не поступало и не испытывалось, — доложил он. — Необходимые документы я получил.
— Хорошо, возвращайся! — приказал Вампир и положил трубку.
И немного помолчав, поставил задачи:
— Сорокин отправляется в аналитический отдел, к Молчанову. Задача: собрать всю информацию о чрезвычайных происшествиях, связанных с носителями ядерных секретов, ядерным оружием и масштабными событиями, в которых участвовали известные члены террористического подполья!
— За какой период, товарищ полковник? — встрепенулся лейтенант. — И на какой территории? Кавказ или вся Россия?
— Весь мир! — отрезал Нижегородцев. — За последние пять лет! Еще вопросы есть?
Вопросов не было, или Сорокин не рискнул их задавать.
— Поступила информация, что руководство «Аль Каиды» направило в Махачкалу специального уполномоченного, — продолжил Вампир. — Есть основания считать, что это связано с делом «Безрукого». Поэтому капитан Ферапонтов отправляется в Махачкалу, в помощь майору Кислову, который работает с местными товарищами. Надо распространить информацию о том, что нарушитель границы, расстрелявший пограничный наряд и скрывшийся с места преступления…
— Разве он скрылся, товарищ полковник? — четыре пары глаз удивленно уставились на начальника отдела.
— По оперативной легенде — да! Но вчера его обнаружили и, поскольку он оказал вооруженное сопротивление, — ликвидировали! Ясно?
— Так точно! — не очень уверенно ответил Ферапонтов.
— Труп «Безрукого» заморожен в холодильнике, организуйте его размещение в морге, проинструктируйте персонал, что его доставили только вчера… И организуйте наблюдение за моргом с документированием лиц, которые проявят к «Безрукому» интерес. А я…
Нижегородцев осекся. Про взрыватель к изделию «С» никто в его группе не знал. О нем вообще знал очень ограниченный круг весьма ответственных лиц.
— А я займусь своей работой!
На этом совещание было закончено.
* * *
Камры
— Гля, Руслан, как раз по нашей теме! — Абрикос протянул свернутую четвертинкой газету. Сапер зашел следом и только кивнул, будто подтверждая слова товарища.
«Недавно были убиты три пограничника, пытавшихся пресечь незаконное проникновение со стороны Грузии на территорию Российской Федерации. Управление пограничной службы сообщает, что принятыми мерами розыска нарушитель обнаружен, при задержании оказал вооруженное сопротивление и был ликвидирован. Граждан, которым известно что-то, связанное с данным инцидентом, просим обращаться в подразделения пограничной службы или местные органы власти…»
Информационное сообщение располагалось на первой полосе «Кавказского вестника» и было набрано мелким, но жирным шрифтом. Зато все остальное пространство занимал очерк о славных делах депутата Магомедали Магомедова, разбавленный несколькими фотографиями: вот Магомедали на трибуне, произносит речь о необходимости усиления борьбы с преступностью, вот в окружении избирателей обсуждает проблемы водоснабжения родного села, вот сажает дерево на Аллее славы…
Оловянный усмехнулся и бросил газету на стол:
— Депутата видели?
— Видели, — кивнул Абрикос, улыбаясь до ушей.
— Весь такой правильный, аж страшно, — добавил Сапер, разглядывая снимки.
— Я только одного не пойму, — задумчиво произнес Оловянный. — Эта фигня на границе давно была… Когда погранцов хоронили? Неделю назад? Или даже десять дней… А этого, получается, только что завалили?
— И что особенного? — пожал плечами Абрикос. — Перекрыли все тропы, он устал отсиживаться и вышел… Или жратва закончилась…
— А может, тогда грохнули, а сейчас написали, — предположил Сапер.
— Может, оно и может… Только… С чего им неделю телиться? Чего сразу не похвастаться?
Оловянный наморщил лоб в раздумьях.
— Значит, нечем было хвастать! А когда грохнули, тогда и отписали… Короче, давайте, дуйте в Махачкалу, найдите его, сфотографируйте и разузнайте про него все, что можно!
Абрикос и Сапер недоуменно переглянулись.
— Я не понял, Руслан, — сказал Абрикос. — Кого найти? Кого сфотографировать?
— Кого, кого! Его! Про кого в газете написано!
— Про Депутата, что ли? Зачем его фотографировать? И знаем мы про него все, чего еще разузнавать?
— Да не про Депутата! — Оловянный ударил кулаком по столу. — А про этого, который погранцов пострелял!
Подчиненные снова переглянулись, с еще большим недоумением.
— Так его же убили!
— Ну и что, что убили?! — заорал Оловянный и вскочил. — Обойдешь морги, найдешь подходящий трупак, спросишь: как да что, сфоткаешь на телефон! Что тут непонятного?!
— А-а-а… Так это понятно!
— Так чего стоите? Понятно, вот и погнали!
* * *
Махачкала
У дверей Центрального морга стоял тщедушный молодой санитар в синем застиранном халате.
«Пропил все здоровье, сдохнет, как собака», — подумал Абрикос.
Преодолевая отвращение, которое он испытывал как к этому доходяге, так и к самому заведению, которое тот представлял, Абрикос подошел, поздоровался и даже протянул руку. Несмотря на невзрачный вид, санитар ответил нехотя, вроде как свысока, с надменностью, присущей маленьким никчемным человечкам, от которых что-то зависит и к которым каждый день вынуждены обращаться самые разные люди.
— Уважаемый, у меня родственник пропал, вот, ищу… — Аваз сунул во влажную ладошку пятисотенную купюру. — Поможешь?
Тот заметно подобрел.
— Пойдем, покажу! — Санитар открыл дверь и шагнул в мрачное помещение, где тошнотворно пахло формалином. — Сколько лет?
— Тридцать восемь, — ответил Абрикос. — Он в горах охотился, может, его пограничники застрелили…
— Есть у нас такой. — Санитар подошел к одному из железных столов, откинул клеенку. — Этот?
Абрикос всмотрелся. Искаженные черты лица, оскаленный рот, а левая рука то ли отрублена, то ли отрезана… Про такое Оловянный ничего не говорил! Может, это вообще не тот?
— А где же рука? — растерянно спросил он.
— Твой, что ли? — хмыкнул санитар.
— Да не пойму что-то… Я своего двоюродного дядю лет пять не видел… И рука у него была на месте…
— Короче, этого вчера пограничники с гор привезли. Видишь, замерзший какой?! Может, поэтому и не узнаешь… А больше у нас подходящих и нет…
Абрикос навел телефон, сделал несколько снимков.
— Тете покажу, пусть определяет… Бывай здоров!
Он с явным облегчением вышел из морга, сел в ожидающую «Ниву» и тут же переслал фотографию на специально заведенный разовый телефон Оловянного. Минут через десять Абрикос выскочил из машины и затерялся в улочках старого города, оторвавшись от бригады наружного наблюдения.
А еще через два часа Оловянный встретился с посланцем Центра и показал ему фотографию. Ханджар с первого взгляда опознал Дауда.
— Молодец, Руслан, — скупо похвалил он. — Теперь давай пощупай пограничников…
* * *
Камры
Через два дня, поздним вечером, когда Зарема уложила сына и сама готовилась ко сну, в дверь постучали. Кто это может быть? Вахид сегодня дежурил на заставе, а больше в такое время прийти некому… Неужели Магомед? Она поймала себя на том, что не обрадовалась, а скорей испугалась. Во-первых, она отвыкла от мужа, а во-вторых, провинилась перед ним и теперь боялась встречи, не представляя, как сможет смотреть ему в глаза.
С замиранием сердца она открыла дверь. Но за ней стоял не Магомед, а наглый Аваз-Абрикос.
— Не ждала? — с порога прогундосил он.
— Тебя — нет, — отвечала Зарема с грубостью, обычно не присущей горским девушкам. — Что тебе надо? Мужа увел, записку принес — и все? Где Магомед?
— Не слишком же ты ждешь своего Магомеда!
Аваз, прожигая взглядом домашний халат, бесстыдно рассматривал женскую фигуру.
— Ну что, так и будем здесь стоять? — продолжил он и, не дожидаясь ответа, протиснулся мимо Заремы в дом.
От его прикосновения Зарема вспыхнула румянцем. Но это был не тот румянец, что вспыхивал при прикосновении Вахида, — это был румянец негодования и ненависти.
Абрикос по-хозяйски обошел небольшие комнаты, осмотрелся, заглянул в кроватку к Аслану. Зарема отчетливо ощущала волну исходящей от него угрозы, она словно окаменела, и язык у нее отнялся. Посторонний мужчина не должен заходить к замужней женщине, когда хозяина нет дома. А если все-таки зашел, то жди беды…
— Ну, что стоишь? — осклабился Абрикос и подошел вплотную. — Ты знаешь, что делать, когда к тебе пришел мужчина! Раз сегодня твой пограничник занят, я его заменю!
«Знает! Все знает!» — Зарему будто по голове ударили.
Ноги ослабли, перед глазами закружилось ухмыляющееся лицо Абрикоса. Тот протянул свои длинные руки, схватил за ворот халата, рванул в стороны, так что отлетевшие пуговицы запрыгали по некрашеному щелястому полу. А через секунду она сама оказалась на полу и, в полуобморочном состоянии, слабо сопротивлялась Абрикосу, который стягивал с нее белье… То, что происходило дальше, она помнила, как во сне. В ужасном тягостном сне, который преследует даже наяву.
— Теперь оденься, шлюха! — грубо приказал Абрикос, когда все закончилось. — По нашим законам ты не должна жить! Тебя убьет муж, когда все узнает, тебя закидают камнями соседи, тебя зарежут родственники! Нет тебе прощения!
Он презрительно смотрел, как она накинула халат, как, зажимая дрожащими руками расходящиеся полы, неловко собрала валяющееся на полу белье, как смахивала рукавом льющиеся по щекам слезы… Зарема знала: все, что сказал Абрикос, — чистая правда! Ей нет прощения! Горская женщина, ступившая на кривую дорожку, обречена на всеобщее презрение и смерть. Ей не посочувствуют ни мать, ни сестры, а отец, братья или дядя своими руками смоют ее кровью пятно с чести семьи… Но и потом, после смерти, она будет вечно гореть в аду…
— Только один путь остался для тебя, шлюха! — кривлялся сидящий перед ней шайтан, то высовывая длинный раздвоенный язык, то почесывая копытом шерсть между рогами… — Один способ искупить свою вину!
Она знала, что он имеет в виду.
— Ты должна стать шахидкой, уничтожив как можно больше кафиров!
Да, это единственный выход! Только так можно избежать позора и сохранить честь семьи…
— Я согласна, — прошептала она белыми губами, распухший язык еле шевелился в пересохшем рту. — Только… Аслан еще совсем маленький…
Она знала, что такие возражения не принимаются. В таких случаях отвечают: «Мы его без тебя вырастим!»
Но сейчас все пошло по-другому. Шайтан исчез, на табуретке у стола сидел Абрикос — хотя и непутевый парень, но вошедший в ее положение, и даже, судя по взгляду, сочувствующий ее горю.
— Да, Асланчика жаль, — печально кивнул он. — И Магомеда жаль. Ему такого позора не перенести, руки на себя наложит… Придется тебе помочь! Но и ты должна нам помочь…
— Но чем я могу…
— Можешь, можешь, — успокаивающе кивал Абрикос. — Сведи меня с Вахидом…
* * *
— Что с тобой, Зарема? Я тебя просто не узнаю! Случилось что-то? С Магомедом?
Сегодня Вахид был в синем гражданском костюме, который ему очень шел, подчеркивая благородство лица и статность фигуры. Но сейчас она не могла им любоваться. Слезы застилали глаза, в ушах стоял гул. Язык снова распух и стал сухим, еле выговаривая слова.
— Ко мне приходил человек от Оловянного. Абрикоса знаешь? Хочет с тобой встретиться…
— Зачем я им понадобился? — нахмурился капитан-пограничник. — В банду свою будут приглашать? Так мне с ними не по пути.
И тут же нахмурился еще больше, заглянул женщине в наполненные слезами и страхом глаза.
— Почему он к тебе пришел? Почему?!
Она отвернулась.
— Во-первых, я убираю у Саиды Омаровны и там встречалась с самим Оловянным. А во-вторых, это он увел Магомеда… Наверное, он в лесу, в их армии…
— В какой «армии»?! Это банда, а не армия!
Вахид задумался.
— И все равно непонятно… Почему насчет меня он пришел говорить с тобой?
— Да потому, что они все знают! — Зарема зарыдала навзрыд. — И он собирается всем рассказать! У меня только два выхода — или стать шахидкой, или упросить тебя сделать то, что он скажет…
— А что он скажет?
— Я не знаю. Но если ты не сделаешь, то его собаки разнесут по всему селу, что мы с тобой…
— Не бойся! — вскипел Вахид. — Я поговорю с ним! Я так с ним поговорю! Когда он придет?
— Сегодня. Наверное, уже пришел…
— Ты рассказала ему?!
— Они сами все знают. Они следят за нами, как ты не поймешь! Им известен каждый наш шаг! Он сказал, когда ты придешь, он будет ждать возле дома…
— У тебя такой голос… Как из могилы… Подожди! — Вахид вскочил. — Он тебя… Он тебе что-нибудь сделал?
— Нет… Я для него вообще никто. Ему ты нужен. Ох, Вахид, — Зарема заплакала. — Ты не сможешь пойти им наперекор! И никто не сможет!
Воинственный порыв у пограничника пропал. Он весь обмяк. Капитан хорошо знал, что бывает с теми, кто идет наперекор бандитскому подполью.
— Да… За ними и сила оружия, и сила власти… За Оловянным стоит его дядя…
Зарема перестала всхлипывать.
— Люди его самого боятся больше, чем дядю. Говорят — у него руки по локоть в крови…
— Ладно, пойдем, поговорим с этим фруктом…
Вахид встал, достал из плечевой кобуры ПМ с патроном, досланным в патронник, выключил предохранитель и, сунув пистолет в карман брюк, вышел на крыльцо. В свете луны у забора мелькнула тень.
— Заходи, я жду! — громко сказал Вахид.
Тень двинулась навстречу и превратилась в Абрикоса с вечной кепкой на голове, в большом, не по размеру, пиджаке и с автоматом на правом боку. Ремень через шею, отпущен на всю длину, ствол направлен вниз, пятка приклада — на уровне плеча, правая рука лежит на пистолетной рукоятке, левая висит свободно. Поза на первый взгляд непринужденная, но Вахид знал — из такого положения можно мгновенно полоснуть очередью.
— Салям, Вахид! — развязно бросил Абрикос. — Как служба?
— Где твой хозяин? — не отвечая на приветствие, спросил капитан.
— Он к таким, как ты, не ходит, — ответил Абрикос и сплюнул. — И к начальнику твоего отряда он не придет. Слишком маленькие людишки. Слушай, что он сказал, и запоминай!
Бандит говорил с такой уверенностью, что Вахид понял: у него действительно нет другого выхода!
— Дело простое, тебя оно никак не задевает, — продолжил Абрикос, понизив голос. — И вообще никого не касается. Нужна информация про того, кто перешел границу. Откуда шел, что нес, с кем был… Короче, все!
Капитан перевел дух. Он думал, что у него потребуют отключить видеокамеры с сигнализацией, открыть ворота заставы, чтобы вырезать личный состав, или пронести мину в штаб погранотряда, или обеспечить «окно» на границе для перехода целого бандформирования… А информация о нарушителе… Она действительно не касается ни его, ни его близких. Другое дело, что противно подчиняться этим собакам… Но попробуй им возразить…
Абрикос будто прочел его мысли.
— Сделаешь — получишь деньги, — сказал он. — Не сделаешь, сам знаешь, что будет. И с этой… С Заремой. И с твоей семьей. И с тобой.
Вахид молчал.
— Ну и правильно. — Зубы Абрикоса блеснули на темном лице. — Деньги лучше смертей. Сроку тебе два дня…
Не оборачиваясь, он попятился и растворился в темноте.
* * *
Москва. Дивизион «Меч Немезиды»
По тревоге поднимать личный состав дивизиона Анисимов не стал, он, как и Карпенко, не любил внешних эффектов, — просто собрал к семи утра тех, кому предстояло вылетать на задание. Первое и второе отделения привычно надели ботинки, способные защитить от рассчитанных на раздробление ступни мин, натянули надежные комбезы «Хамелеон», надели тяжелые броники и шлемы. Затем каждый получил оружие: автомат — по своему выбору, пистолеты — «Глок» или «Беретту», в качестве второго пистолета — ПСС, боезапас и гранаты. На всю группу взяли две снайперки, три реактивных огнемета «Шмель» и два пулемета «Печенег». Захватили прибор постановки помех «Туман» и штатскую одежду со средствами изменения внешности, подходящие к условиям Северо-Кавказского региона.
Экипированная группа выстроилась на вертолетной площадке, в тридцати метрах от зеленого «Ми-8». В полном боевом снаряжении двадцать бойцов с поднятыми забралами шлемов напоминали рыцарей из «Звездных войн» и выглядели очень грозно. Поперек груди у каждого висел «Винторез» или «Вал», иногда «МР-5» с глушителем, на боку, в кобуре — «Глок» или «Беретта», на другом боку — ножны с НРС, в левом нагрудном кармане ждал своей очереди ПСС, правый карман «разгрузки» топорщился от гранат. У снайперов возле правой ноги стояли пластиковые и алюминиевые кейсы, как у обычных командировочных. Только вместо белья и бритвенных приборов в их мягких чревах покоились винтовки.
Инородным телом на фоне рыцарского строя казался стоящий чуть в стороне человек лет тридцати пяти в коричневом, с блесткой, костюме, кремовой сорочке и бордовом галстуке. Под мышкой он держал черную кожаную папку, как будто забежал в театр прямо после работы или пришел на торжественное собрание.
— Это следователь Следственного комитета товарищ Иванов, — представил его Анисимов. — Следователь является главным лицом предстоящей операции, потому что именно он должен процессуально арестовать Гаруна Джебраилова. Ваша задача оказать силовую поддержку и осуществить физический захват фигуранта. Командиром группы назначается командир второго отделения…
Мальцев кивнул.
— Его заместитель — командир первого отделения.
Теперь кивнул Шаура.
Все понимали, что «Иванов» никакой не Иванов, и все понимали, почему командир дивизиона не называет их фамилий. Люди, участвующие в подобных операциях, должны оставаться анонимными. И хотя, конечно, в пути бойцы снимут бронешлемы, но вряд ли следователь сумеет запомнить их лица.
— В полете изучите вот это, — Анисимов поднял для всеобщего обозрения два больших конверта. — Здесь планы и фотографии домовладения, где вам предстоит работать, а также схемы линий водоснабжения, газа, электричества, канализации. Командиры уточнят порядок операции и поставят индивидуальные задачи. Вопросы есть?
— Никак нет! — ответил за всех Мальцев.
— У меня есть вопрос, — неожиданно заговорил следователь. Чувствуется, что он волнуется. — Можно мне получить бронежилет? На всякий случай…
— Можно, — кивнул Анисимов. — Но никакого «всякого случая» не будет. Если начнется стрельба, вас выпустят, когда все будет зачищено «до плешки».
— Как? — переспросил «Иванов».
— До безопасного состояния, — ответил командир.
— И еще, — не успокаивался следователь. — Мне будут нужны понятые.
— Обеспечим всё, что понадобится, — заверил Анисимов. — Грузимся!
Через несколько минут вертолет взлетел и за четверть часа доставил группу на аэродром, где бойцы перешли в стоящий на окраине летного поля «Як-42», который тут же взмыл в воздух.
Через два часа двадцать минут «Як» приземлился в Моздоке. Группа перегрузилась в готовый к старту «Ми-8» в камуфляжной раскраске и через час выгрузилась в Каспийске, на территории санатория МВД «Дагестан». Бойцы выпрыгнули наружу, выгрузили огромные сумки-баулы на растресканный асфальт вертолетной площадки, принялись разминать затекшие ноги.
С голубого неба, прикрытого кое-где легкими белыми облачками, ярко светило солнце, совсем близко располагалась горная гряда, порывистый ветер доносил запах моря и цветов.
— Э-эх, отдохнуть бы здесь недельку! — мечтательно протянул Хомяков, потягиваясь. — Поваляться, отоспаться, шашлычок под коньячок…
— Сейчас все тебе будет! — пообещал Мальцев. Он только что принял по личной рации сообщение: «Орел в гнезде!»
Тут же к ним подбежал поджарый капитан внутренних войск с повадками «спеца».
— Здорово, мужики, кто старший?
— Докладывай! — кивнул Мальцев. — Я командир группы.
— Командир роты спецназа ВВ капитан Иващук! — четко доложил он. — Поступаю в ваше распоряжение с ротой и шестью БТРами! Здесь у меня две бронированные «Газели»…
— Где приданные силы? — спросил Шаура. И пояснил: — Я замкомандира.
— Ждут на въезде в Махачкалу. Мы несколько дней проводили что-то типа учений, так что намозолили глаза, на нас не обращают внимания…
Иващук замялся, но не удержался и спросил:
— А вы кто?
— Десантно-штурмовой батальон ВДВ, — ответил Мальцев, как положено.
— Десантники? — Капитан с сомнением оглядел их с ног до головы. — С такой экипировочкой я не только десантуру, самых элитных «спецов» не видел.
— Что непонятно, капитан?! — повысил голос Мальцев.
— Извините. Разрешите получить задачу?
Мальцев покачал головой:
— Задачу получите непосредственно на месте операции. Где ваш транспорт?
Капитан отдал по рации команду, и к вертолету подъехали белые «Газели» с окнами, занавешенными плотными зелеными шторами.
— Грузимся! — скомандовал Мальцев. — Выхин — ко мне!
Группа стала грузить снаряжение и занимать места в микроавтобусах. А невысокий крепыш подбежал к командиру, они отошли в сторону.
— Остаешься с вертолетчиками. — Мальцев раскрыл планшетку и показал карту Махачкалы. — По моему первому сигналу даешь им команду — перелететь в город и приземлиться прямо на площади. Вот здесь!
Он ткнул пальцем в жирную красную точку.
— Сесть он должен не раньше и не позже второго сигнала. Если прилетите раньше, пусть сделает пару кругов. Задача ясна?
— Так точно, товарищ майор! — кивнул старлей.
— Выполняй! Кстати, свой броник отдай следователю!
* * *
Махачкала. Объект «Гнездо»
Военные колонны на дороге Каспийск — Махачкала не редкость. Сопровождаемые бэтээром «Газели» довольно быстро проехали двадцать километров до окраины дагестанской столицы. Здесь, на обочине ждали пять бронемашин «БТР-80» и грузовик с солдатами. Мальцев поставил задачу капитану Иващуку, а тот, несколько озадаченный, довел ее до личного состава. В каждый БТР погрузился и принял на себя командование боец «Меча Немезиды». Удлинившаяся колонна двинулась дальше и стальной змеей вползла в фактически находящийся на военном положении город. Отряду предстояло штурмовать настоящую крепость.
Джебраилов жил на центральной площади города. Когда-то на месте трехэтажного особняка «Великого Гаруна» была скала. Но ее срезали под углом сорок пять градусов, и нижний этаж получился встроенным прямо в расщелину. Предосторожность оказалась не лишней: когда напротив взорвали грузовик с тротилом, тринадцать соседних домов были разрушены, а особняк Гаруна устоял! Под домом оборудован бункер — настоящее бомбоубежище, способное выдержать прямой авиаудар.
На первом этаже дома находились прихожая, залы для обедов и деловых встреч, тренажерный зал, в котором «Великий Гарун» занимался по два часа в день — он хотел жить долго. Все в мраморе, перила на крыльце кованые, дагестанский камень, дорогое дерево. Но ничего особо выдающегося внутри не было — никаких портретов, выложенных из полудрагоценных камней, или золотых унитазов, как любят многие в Москве. На втором этаже располагались кухня, столовая, кабинет, спальни… На третьем — бильярдная, кинозал, кальянная… Каждый этаж занимал по двести — триста квадратных метров. От гаража к гостевому домику, выполненному подобием мини-дворца в арабском стиле, поднимается крутая дорожка, вымощенная плитами. Между хозяйским и гостевым домами расположена площадка в шесть соток, выложенная плиткой. В гараже — бронированный автомобиль «БМВ». Кроме дежурной смены из десяти вооруженных автоматами охранников, в доме всегда находилось семь-восемь родственников и приближенных.
Все это могло послужить надежной защитой от обстрелов, взрывов и внезапных скоротечных нападений бандитских групп. Но не от тщательно отработанных действий лучшего антитеррористического подразделения мира.
Первой на площадь выскочила белая «Газель», превращенная в передвижной штаб операции «Гвоздь для кепки». Находящийся в салоне Мальцев нажал рычаг на громоздком металлическом ящике, выкрашенном в защитный цвет, включая генератор помех. Тут же в радиусе ста метров отключились все виды беспроводной связи, кроме переговорных устройств «Меча», работающих на частотах, не охватываемых «Туманом». Одновременно наружу выпрыгнули три бойца, которые кроме оружия несли специальные инструменты: раздвижную лестницу, ножницы на длинных деревянных ручках, большой газовый ключ.
Четыре бронетранспортера, развернувшись поперек проезжей части, перекрыли въезды и выезды с площади, а рота вэвэшников мгновенно оцепила площадь по периметру. Здесь и так было немноголюдно: дорожные знаки запрещали остановку и стоянку возле «режимного» объекта, а в специальной будочке из рифленого алюминия нес службу круглосуточный пост из двух полицейских, которые не приветствовали праздношатающихся граждан. Полицейские растерянно следили за происходящим, но недолго: солдаты обезоружили их и заперли в будке.
Тем временем первая тройка отключила в доме газ, электричество и перерезала телефонные кабели. «Великий Гарун» был изолирован от окружающего мира, но пока еще ни он, ни его окружение не успели этого осознать. Кое-что они начали понимать, когда четырнадцатитонный БТР с ходу протаранил огромные, кованые, с замысловатым узором ворота, с грохотом сорвал их вместе с петлями и ворвался во двор, многозначительно пошевеливая стволом 14,5-миллиметрового КПВТ. Выскочившие из десантных люков семеро бойцов в невиданном снаряжении и с закрытыми шлемами лицами, держа оружие наперевес, бросились в дом через гараж и основной вход.
— Всем стоять! Стреляем без предупреждения! — раздавались грозные выкрики. Проходя через громкоговорящие устройства шлемов, голоса приобретали неживой металлический оттенок, как будто действительно принадлежали роботам.
Испуганная челядь жалась к стенам и поднимала руки, хотя никто этого не требовал.
Из вкатившейся сквозь пустой проем ворот второй «Газели» выскочил еще десяток фигур в маскировочных костюмах и «рыцарских шлемах», которые быстро рассредоточились по территории двора и перекрыли все выходы из основного и гостевого домов, разобрали секторы обстрела, действуя, как при штурме дома с вооруженными боевиками. Пулеметчики заняли господствующие позиции, основательно опершись на сошки, мощные «Печенеги» приготовились за минуту порезать на куски роту солдат. Еще один бронетранспортер, хотя и остался по ту сторону забора, но задрал ствол КПВТ, целясь в окна второго этажа.
Охрану «Великого Гаруна» такой напор явно парализовал: в ответ не прозвучало ни одного выстрела, больше того, стражи в черных униформах поспешно бросали оружие, благодаря чему остались живы.
Ударная тройка: Шаура, Назаров и Хомяков — бежит по пробитому в скальном склоне тоннелю. За ними неотступно следует Семин с видеокамерой. Стальная дверь закрывает вход в дом, как в пещеру с сокровищами Али-Бабы.
— Второй, «ключ»! — приказывает командир.
Назаров достает пластиковую взрывчатку, собираясь прилепить ее на район замка, Семин снимает происходящее на видеокамеру.
Однако дверь раскрывается сама собой, из дома выходит заместитель мэра Абубакар Абубакаров. Грузный, седовласый, одетый в строгий официальный костюм, он старается держаться солидно и властно, как привык за многие годы. Но это не очень получается. Ему еще не приходилось возражать страшным фигурам без лиц, обвешанным оружием и готовым снести все на своем пути.
— Что здесь происходит? — спрашивает он, но начальственный голос срывается. — Пригласите сюда понятых. Я буду говорить на камеру…
— На камеру пойдешь в следующий раз, сегодня мы не за тобой! — говорит Шаура, окончательно деморализовав чиновника. — Где Джебраилов?
— Он у себя в кабинете…
— Кто еще в доме?
— Как обычно… Жена, прислуга, племянники, сотрудники мэрии…
— Идите вперед и предупреждайте: у кого в руках окажется оружие, тот будет убит! Пусть все зайдут в одну из комнат и не выходят. Иначе…
Но на пути никто не встретился. Они прошли по пустым коридорам и вошли в просторный кабинет, где за большим письменным столом, в большом мягком кресле сидел знаменитый Гарун Джебраилов. Одетый в темный костюм и белую сорочку с галстуком, он просматривал какие-то документы, делал пометки, не обращая внимания на вошедших, как будто находился у себя в мэрии и «выдерживал» назойливых и ненужных ему посетителей. За его спиной маячил коренастый телохранитель с фигурой борца и зверским лицом. Он не в обычном камуфляже и не в официальном черном костюме: клетчатая шведка, мятые штаны, руки лежат на автомате, висящем поперек груди.
— Оружие на пол! — Назаров стал слева от стола, направив автомат на охранника, Хомяков остался у двери, контролируя вход, Шаура занял место посередине, так, чтобы не мешать Семину вести видеосъемку.
— Положи автомат, Зубаир, — не отрываясь от бумаг, процедил мэр, и только тогда охранник выполнил приказ.
Назаров быстро обыскал его и отвел в сторону.
За спиной мэра на большом ворсистом ковре было развешано оружие: старинные ружья, древние кинжалы, капсюльные двуствольные пистолеты и вполне современные позолоченные АК и АПС. Перед ним на столе беспорядочно валялись несколько сотовых телефонов и лежала трубка стационарного. Как раз на краю листа, с которым он, вроде бы, работал. Очевидно, он отчаянно пытался с кем-то связаться, и только услышав шаги, изобразил начальственную занятость, ожидая, пока его отвлекут от важных дел.
Шаура это и сделал, но не так, как ожидал «Великий Гарун».
— «Снегирь-16», я на месте. Ждем вас, — сказал он в гарнитуру шлема.
— Вас понял, выдвигаемся, — ответил Мальцев и кивнул сидящему напротив следователю: — Пошли, там все тихо. Но бронежилет можете надеть.
— Спасибо… Раз все тихо, обойдусь… По всем правилам, надо и обыск сделать… Только меня предупреждали, что времени мало…
— Не просто «мало», а пятнадцать минут, — сказал Мальцев. — Потом тут может такое начаться… А может, и раньше начнется! Мы идем в логово зверя…
— Ну, тогда я все-таки надену защиту…
Тем временем в своем кабинете Гарун Джебраилов оторвался от бумаг, как будто только сейчас заметил посторонних. Он поднял голову и увидел вооруженные до зубов фигуры в устрашающей экипировке. Зрачки беспокойно метнулись из стороны в сторону, но ни один мускул на лице не дрогнул. И маска крупного руководителя, привыкшего к беспрекословному повиновению, тоже не растворилась в изменившейся реальности.
— Кто вы такие? — вежливо, но твердо спросил он.
— Это не имеет значения, — отозвался Шаура. — Сейчас придет официальное лицо и все вам объяснит.
— Ну, тогда я еще поработаю. Завтра у меня важное совещание, — мэр вновь склонился над бумагами.
«Замечательная выдержка! — отметил Шаура. — Наверное, надеется, что все обойдется, как всегда обходилось…»
Послышались быстрые шаги, в кабинет вошел Мальцев, за ним «Иванов». Тяжелый зеленый бронежилет нелепо выглядел на гражданском костюме и заметно гнул к земле не очень мощную фигуру. Зато у него единственного было открытое человеческое лицо. «Великий Гарун» впился в следователя ожидающим взглядом.
— Здравствуйте! Я следователь по особо важным делам Следственного управления Следственного комитета, — скороговоркой представился «Иванов», не называя фамилии. — Сейчас производится ваше задержание. Все материалы и протокол будут составлены на месте, куда мы вас доставим!
— Ну, а на каком основании вы меня задерживаете? — по-прежнему спокойно спросил Гарун. — Где судебные документы?
— И где понятые? — спросил появившийся в дверях Абубакаров.
— Вот главный документ!
«Важняк» начал зачитывать постановление об аресте. Джебраилов внимательно слушал.
Мальцев отошел в сторону, вызвал по рации Выхина.
— Воробей, поднимайся, — коротко скомандовал он. — Два тона — сигнал посадки.
— Понял, — так же лаконично отозвался старлей.
«Иванов» закончил читать.
— Кто подписал постановление? — деловито спросил Гарун.
— Начальник Следственного комитета.
— Покажите.
«Иванов» положил перед ним постановление, но Джебраилов читать не стал, только посмотрел подпись и тяжело вздохнул. Лицо его помертвело.
— Какие убийства? Какой террористический акт? — вроде как удивился он, хотя было видно: это игра. Настоящие чувства промелькнули минуту назад и исчезли, спрятались под вечной маской. — Это просто клевета моих врагов! Надо разобраться…
— Следствие во всем разберется самым тщательным образом, — заверил «важняк», поглядывая на часы. Судя по его напряженному лицу, он чувствовал себя сидящим на бомбе с включенным часовым механизмом, поставленным на пятнадцатиминутное замедление. — Собирайтесь, гражданин Джебраилов, поехали!
— Куда вы меня повезете? Неужели в тюрьму? Я хочу позвонить… Это вы отключили телефоны?
— Я ничего не отключал, — ответил «Иванов» чистую правду.
— Мы протестуем! — повысил голос Абубакаров. — Это беззаконие! Где понятые?
— Понятые при задержании не требуются, — сказал «важняк». — Не нагнетайте обстановку!
— Гражданин Джебраилов, скажите своим людям, чтобы за нами никто не выезжал, — предупредил майор Мальцев, доставая наручники. — Сейчас мы пока хорошо разговариваем. Не надо все портить. Все равно мы отсюда никого, кроме вас, не выпустим!
— Я всегда соблюдаю закон, — пожал плечами «Великий Гарун». — И мои люди тоже. Но я не могу ручаться за все население города… Как вы думаете везти меня в тюрьму? Там наверняка собралась толпа… Они могут и тюрьму штурмом взять. Народ меня любит!
— Разберемся, — сказал Мальцев и два раза дал тоновый вызов.
— И… Можно без наручников? Чтобы не позориться…
Командир группы задумался, взвешивая все «за» и «против».
— Можно, — наконец, решил он и положил руку на «Винторез». — Но, сами понимаете…
— Понимаю, — кивнул Джебраилов.
В коридоре, несмотря на запрет, столпились родственники. Они уже знали об аресте хозяина и были настолько ошеломлены невероятным известием, что не шумели, как обычно, не возмущались и не напирали неуправляемой толпой, а скорбно стояли у кабинета, как будто присутствовали на похоронах. Только полная женщина в домашнем халате и цветном платке бросилась навстречу:
— Гарун, что же это такое? Я тебе сейчас еды положу…
— Не надо, Патимат, я скоро вернусь…
Но она, видно, не поверила и заплакала навзрыд.
— Попрошу освободить проход! — громко сказал Мальцев, и металлический голос гулко отдался в ограниченном пространстве. Люди расступились.
Через несколько минут они вышли во двор. Впереди — Назаров, за ним Шаура с Мальцевым, плотно зажимающие своими громоздкими телами «Великого Гаруна», замыкал конвой Хомяков. Семин продолжал съемку, то сзади, то забегая вперед.
Во дворе их кольцом окружил еще десяток бойцов. В таком виде они вышли через сорванные ворота, пулеметчики и несколько стрелков остались на местах, блокируя выходы из дома. Но люди Джебраилова строго выполняли приказ — ни один не пытался выйти из здания.
Оказавшись на пустой площади, «Великий Гарун» принялся с надеждой оглядываться по сторонам. Но бурлящей и негодующей толпы не заметил — только перекрывшие улицы бронетранспортеры, спины солдат оцепления, за ними — небольшие группы начавших собираться зевак. А подняв голову на какой-то гул, увидел спускающийся с высоты вертолет. Через минуту гул усилился и камуфлированный «Ми-8» приземлился на середину площади. Распахнулся люк, в нем показался настороженный Выхин с автоматом наизготовку. Двигатель выключать не стали, медленно крутящиеся лопасти вздымали пыль, обрывки бумаги и другой уличный мусор.
Ошеломленного Джебраилова быстро затолкали в салон, туда же погрузились конвоиры со следователем, подбежали и запрыгнули внутрь задержавшиеся во дворе бойцы. Люк захлопнулся, двигатель набрал обороты, и машина резко пошла вверх.
Мальцев по закрытой связи соединился с командиром дивизиона.
— Орел в клетке, возвращаемся.
— Принял, — ответил Анисимов. — Поздравляю!
БТР задом выехал из двора дома-крепости, вэвэшники сняли оцепление, погрузились в «Газели», бронетранспортеры и грузовики, транспорт выстроился в колонну и отправился к месту дислокации. С момента начала операции «Гвоздь для кепки» прошло двадцать минут. «Гвоздь» выдернули. Но об этом напоминали только сорванные с дома «Великого Гаруна» ворота.
* * *
Вертолет резко набрал высоту и взял курс на Моздок. В пассажирском отсеке было шумно, тесно, пахло рабочим потом, оружейной смазкой и страхом. Страх исходил от Великого Гаруна, хотя внешне он его не проявлял. Хозяин Махачкалы неподвижно сидел на неудобном сиденье, откинувшись на вибрирующий металлический борт, и смотрел перед собой невидящим взглядом. На него все же надели наручники — так положено по правилам конвоирования в воздушном судне. Хозяин Махачкалы, а может, и всего Дагестана находился в прострации. Слишком быстро произошли изменения в его судьбе, а их масштабность показывала, что обратного хода не будет.
Следователь «Иванов» тоже сидел тихо, чувствовалось, что он не привык участвовать в подобных операциях и произошедший захват выбил его из колеи. Зато бойцы группы, сбрасывая пережитое напряжение, веселились, как могли: перекрикивая шум двигателя, рассказывали анекдоты, хохотали, толкались, словно озорные непослушные мальчишки. Командиры их не ограничивали.
В нагрудном кармане Мальцева завибрировал телефон защищенной связи. Звонить по нему мог только один человек — командир дивизиона.
— Слушай приказ, — сказал Анисимов. — Твое отделение с арестованным возвращается к месту дислокации. Отделение Шауры остается: им предстоит окончательно расчистить поляну. Пусть высаживается в расположении в/ч 1820 и ждет дальнейших указаний. Командование части в курсе. Как понял?
— Вас понял, выполняю! — ответил Мальцев, не переспрашивая и не выказывая удивления. Потом передал приказ Шауре и прошел в кабину пилотов — дать команду на изменение курса.
Ростов-на-Дону
2013–2014 гг.
notes
