Глава 7
«Ответка»
У мелкого дилера в большом казино и перспективы некрупные. Пожил с продаж, поразмазывал дерьмо по длинному столу – и на этом точка, никакие новые бизнес-схемы здесь не включаются. Кому-то улыбнется счастье, пробьется в мелкие оптовики, но и у тех счастье невелико, а карьерный рост как расстояние, отделяющее подержанную машину класса D от седана премиум-класса – тоже подержанного, хоть и не так сильно.
Дима Кравцов по кличке Крючок познал это на своем опыте. В «Алмазе» его знают хорошо, он там свой, у него даже постоянное место на стоянке забито. Старенькая «Ауди А4» 1998 года – «аудюшка», «ачка», – стояла в последнем от въезда ряду, ближе к бетонному забору с надписью «для м/контейн». Лучше места не придумаешь. Здесь, в салоне своего неказистого «коня», Крючок встречался, по собственному выражению, с «шушерой недоюзанной». Это были новые клиенты, или клиенты, внушающие некоторые сомнения, или клиенты, обдолбанные до такой степени, что вести с ними переговоры в приличном месте просто неудобно. Короче, все те люди, с которыми встречаться в самом «Алмазе» стремно, а не встречаться нельзя, потому что Крючку всегда до зарезу нужны деньги.
В этот раз к нему снова пожаловал тот самый новый шушик Вова, которому он скинул позавчера два чека. Вова не числился в постоянных клиентах, никто из публики его толком не знал, отрекомендовался он казанским другом Степы, который полгода как съехал обратно в свою Казань и, по слухам, в первый же день был повязан и сидел под подпиской. С виду Вова не был похож на торчка, хотя и ментом перекинутым он тоже не был; возможно, посадил на иглу какого-нибудь богатенького идиота, который ни рынка не знает, ни людей, – и теперь перепродает ему дурь втридорога. В общем, будь у Крючка дела повеселей, он бы с этим шушиком связываться не стал, точно. Ну а так пришлось.
– Опять шустрого?
– Его. Еще два чека мне рвани. – Пока Крючок доставал из тайника пакетики с амфетамином, Вова добавил: – Кайфовый у тебя порох, братское сердце.
– Навоз не держим, – холодно заметил Крючок.
– Ну, для навоза ценник высоковат. В Казани я неделю гулял бы за эти деньги.
Крючок пожал плечами в смысле: ну так и пили в свою Казань.
– Да я не в обиду, – сказал Вова. – Москва, ясное дело. Жить дорого, подохнуть запросто. Без бабла в кармане тут делать нечего.
Удивить Крючка этой немудреной истиной было сложно. Он вручил Вове товар и взял деньги. Вова покосился на пакетики, спросил:
– Из той же партии?
– Да. Можешь не проверять, все чики-чики.
Крючок торопился: в «Алмазе» к девяти часам начинался жор, клиенты прибывали, надо было работать.
– Ну, смотри… – Вова таки развернул один пакетик, попробовал порошок на язык. – Не в обиду, честно. Не для себя ведь, для бабы. Роскошная баба, избалованная, кроме чистого пороха ничего не признает, от герыча ее мутит – хрен поймешь что… Кстати, я на этом и объебошился: шестнадцать доз спецом взял для этой суки, теперь не знаю, куда девать…
– Заюзай сам, и все дела, – посоветовал Крючок. Он выразительно посмотрел на собеседника, постучал пальцем по часам. – Время – деньги, Вова. Будь, мне пора.
Вова задумчиво приоткрыл дверцу, выставил наружу ногу, но тут же снова затормозил:
– Слушай, давай я тебе этого герыча сдам, а? Если я сам тут кому-то впарить попытаюсь, мне ж ваши люди башку оторвут. Я ж понимаю, бизнес и все такое. А ты здесь человек свой, тебе ничего не будет…
– Вова, аптека лекарства назад не принимает, – вежливо напомнил ему Крючок. – Слышал про такое?
– Ну так ведь я свой человек, без западла! Ты зацени только, герыч знатный! Медицина чистая, фабрика сто процентов, не самопал!
Вова вдруг вывалил из кармана пакет с белым порошком, щедро отсыпал в ладонь, сунул Крючку под нос:
– Песчинка к песчинке, беляк! Ты пробуй, пробуй, не ссы! Такой и в Склифе хрен найдешь!
Крючок, хорошо знавший цену каждой такой песчинки, осторожно отодвинул его руку:
– Убери это, Вова. И вали домой, пока тебя не…
Вова расстроенно вздохнул:
– Ладно, тогда придется здесь толкать. Стану у входа, по роже нарка сразу видно…
– Подожди, подожди, где «здесь»? – вскинулся Крючок. – Ты что, совсем офуел? Под арматуру лечь хочешь?
– А чего мне делать?! – Вова замахал руками, вот-вот просыпет. – Я ж не знал, что она герыч не жрет, мне сказали: баба красивая, только торчит, без сыпухи не работает. Ну так я ей герыча, думал, герыч – это круто, самое то. А она – ни фига! И куда мне его теперь? В Министерство здравоохранения вернуть, что ли?
– Да это твои проблемы! – вытаращил глаза Крючок. – Только, если я тебя здесь еще раз увижу, позвоню ребятам, они тебя так замесят, в каталке ездить будешь!
– Не замесят, – сказал наглый шушик. – Я им полцены предложу. Это хороший бизнес. Никто не откажется!
Крючок задумался. Не такой он дурак, как кажется, – все точно рассчитал. Предложит Жерди половину, и что? Тот откажется? Вот ведь сука! А половина, если брать по расценкам «Алмаза» – это около тысячи долларов, причем заработать их можно всего за один хороший вечер. Вон, в последнее воскресенье Крючок сбыл больше тридцати чеков, – правда, там его доля была куда меньше, не сравнить даже…
– А ты что, подругу свою напрокат сдаешь? – поинтересовался он. – Что это за работа такая, что без сыпухи никак?
– Да кино снимаем, – сказал Вова. Он сидел и смотрел на свой порошок, словно собирался вытряхнуть его на улицу, на грязный асфальт. – Про любовь. Девочки-мальчики, девочки-девочки, все такое.
– Порнуху, что ли?
– Ну.
– А она у вас типа звезда?
Крючок аккуратно придержал руку Вовы, взял щепотку порошка, попробовал на язык. Настроение у него сразу подскочило. Хоть экспертом он и не числился, но этот героин был высшей пробы, «три девятки», тут и дураку понятно.
– Кто звезда? – не понял Вова. – А-а. Ну да. Кто-то ее, дуру, подсадил на порох, или сама подсела, сейчас отрабатывает удовольствие…
– А ты там кто? Дерешь ее перед камерой? Дас ис фантастиш?
На самом деле на порнуху Крючку было начхать. Он корректировал в уме сумму навара с учетом эксклюзивного качества продукта. Выходило за тысячу двести.
– …Не, я типа кастинг делаю. Собираю всяких уебков, сдаю на пробы, ну и там слежу, чтоб работали, не спали в тряпку, чтоб морды друг другу не поразбивали…
– Ясно. Я беру твой герыч по двадцать за дозу, – сказал Крючок, резко меня тему. – Но с одним условием. Ты меня выводишь на своего барыгу или кто там у тебя. Может, профессор-химик? Сестричка в больничке?
Вова явно воодушевился:
– Не, каналы не сдаю. Но если толкать возьмешься, половина твоя будет…
– Ты с дуба ляснулся? Ты тут никто, звать тебя никак. А я на тебя работать буду? Я и так рискую жопой, что связываюсь с тобой. А мне еще надо сбыть товар на руки, обналичить… Кстати, за сколько ты брал?
Вова назвал цену. Крючок сперва не поверил. Потом понял, что явно поторопился, предлагая этому придурку двадцать. Тут счет шел на копейки.
– Да это мой друган по Чечне, – забеспокоился Вова, явно не поняв причины замешательства. – Ему-то, ясное дело, задарма достается, он спецаптечки комплектует… Но ему тоже жить надо, такое дело…
У Крючка чуть крыша не поехала: военные спецаптечки! Диацетилморфин заводской очистки, чистый, как снег на вершинах Гималаев! И с таким ценником, что его можно покупать, как картошку, взвешивая на напольных весах!
Крючок постарался взять себя в руки.
– Ладно, не парься, – сказал он. – Твои сорок процентов, получаешь сразу. – Пошевелил мозгами и добавил на всякий случай: – Может, твой вояка еще и предоплату требует?
…В общем, все срослось как-то неожиданно, просто невероятно красиво. Первую партию Крючок сбыл сразу, на следующий же день Вова поднес еще тридцать доз, а потом уже носил по пятьдесят, в выходные дни – по шестьдесят пять. Все уходило со свистом. Спецаптечки рулили, про Вовин герыч можно было песни слагать, такого товара в «Алмазе» раньше никто просто не предлагал. Боссу своему Клементию, который курировал весь оборот в «Алмазе» и поставлял наркотики мелким дилерам, Крючок, конечно, ничего не сказал и процент с левых продаж никому не отстегивал. Более того – он стал скидывать часть товара в «Зидан» и «Альбатрос», где работали знакомые ребята. За каких-то две недели Крючок из мелкого дилера заделался пусть и «теневым», но все-таки барыгой. У него в лице, наверное, даже что-то поменялось, во всей фигуре – на него вдруг стали с интересом поглядывать Алла с Викой, две сестрички-крупье, работавшие в большом зале и прежде недоступные, как две снежные вершины; сам Клементий, державшийся со всеми дилерами подчеркнуто официально, ни с того ни с сего пригласил его вдруг в бар и под стакан баккарди повел речь о каких-то там новых перспективах…
* * *
На Кутузовском в хвост караваевской «Вольво» пристроился бордовый «кореец», провисел два квартала, потом отстал. На его месте тут же оказался белый «Форд». Караваев отмечал это автоматически, не придавая значения, – просто привык отслеживать машины, идущие следом.
«Форд» пропал из поля зрения, когда он съехал на Вяземскую. И тогда же позвонил администратор из «Альбатроса»:
– Виктор Степанович, у нас ЧП! Посетитель загибается!
Караваев мысленно выругался. Колобок был паникер и тугодум, ему следовало работать в заготовительной конторе, а не в игровом клубе.
– И что? – буркнул он.
– Я не знаю! Он странный какой-то! Сидел-сидел, дергал рычаги, а потом вдруг головой о панель – бац! Упал на пол, рожа синяя! И дергается, как припадочный!..
Колобок едва лепетал, он сам готов был грохнуться в обморок.
– Так припадочный и есть, видно, – сказал Караваев. – Суньте в пасть что-нибудь, чтобы язык не прикусил, и вызывайте «скорую». Да, и отнесите куда-нибудь с глаз долой, чтобы публику не распугать. Херней занимаетесь там у себя, честное слово…
– Но ведь он!.. – Колобок выкрикнул что-то неразборчивое и пропал. В трубке шумело и трещало, доносились приглушенные, как сквозь вату, крики – похоже, микрофон зажали ладонью.
Караваев хотел отключиться, но Колобок появился снова и сказал убитым голосом:
– Помер. Пи…ц. Помер.
Караваев оторопел:
– Кто помер?
– Этот. Посетитель. Я не знаю, что такое…
– Ты что, ох…ел? Точно? Проверяли?
– Миша Летун проверил, он знает. Он спортсмен…
Караваев даже не стал вдаваться, при чем тут спортивное прошлое Миши Летуна.
– Идиот! – заорал он в трубку. – В нашем… в твоем! в твоем, скотина, клубе! Лежит труп! Надо было давно «скорую» вызывать! А ты тут сопли распускаешь!..
В самый последний момент Караваев краем глаза успел заметить, что белый «Форд» поравнялся с ним на левой полосе. И чем-то не понравился. Позже он сам не мог объяснить, почему вдруг решил притормозить. Просто интуиция подсказала. Раздался треск, правое заднее стекло «Форда» разлетелось вдребезги, и четыре свинцовых маслины с полутора метров врезались в левое водительское стекло «Вольво» и, как пойманные клейкой лентой мухи, повисли как раз напротив головы Караваева. А остальные пули длинной очереди прошли уже над капотом и вонзились в зеленую «Волгу», стекла которой не были оклеены бронепленкой. «Волга» затормозила, развернулась юзом, подставившись под удар идущего на обгон «корейца», в открытом окне которого маячила черная голова в трикотажной шапочке-маске и судорожно дергался длинный вороненый ствол. Благодаря этому удару, очередь из «калаша» с чавканьем прорвала пленку не на переднем, а на заднем стекле и прошила дверь. По салону разлетелись куски металла, пластмассы и поролона из раскуроченных сидений, остро запахло пороховой гарью. Но «кореец» после столкновения с «Волгой» вылетел на соседнюю полосу, столкнулся с «газелью» и выбыл из игры.
«Форд» снова сравнялся, чтобы нанести удар, теперь очередь пришлась ниже – по двери на уровне руля. Но стреляли из маломощного оружия – какого-нибудь «Кедра», «Борза» или «Кипариса», а потому пули снова застряли в обшивке. «Усиление пулестойкости» хотя и не сравнимо с полным бронированием, но в данном случае себя полностью оправдало!
Караваев зло оскалился. Он вывернул на крайнюю полосу, лег на рулевое колесо и утопил педаль газа. «Вольво» живо подхватилась всеми своими 250-ю лошадиными силами, набирая скорость. Завизжали покрышки. Белый «Форд» отстал.
Что случилось потом, он так и не понял. Ни с того ни с сего «Вольво» вдруг швырнуло на разделительный бордюр. С треском лопнули диски, машина подпрыгнула вверх, резко накренилась в воздухе и рухнула на бок уже на встречной полосе, постепенно заваливаясь на крышу и выбивая из асфальта фонтаны искр. Выстрелили боковые подушки безопасности, ремень впился в грудную клетку. Последнее, что увидел Караваев, прежде чем потерять сознание, это несущийся прямо на него микроавтобус…
* * *
«Левак» пошел хорошо. Настолько хорошо, что старенькую «аудюшку» свою Крючок решил сменил на черный просторный «БМВ» 7-й серии, пусть и не последнего выпуска, но все же вполне престижную модель с тонированными стеклами. Правда, первый же выезд на новом авто был омрачен двумя неприятными обстоятельствами. Первое – это встреча с Ленкой Анисимовой, о существовании которой Крючок в последнее время почти забыл. Она поджидала его утром во дворе, сидела на скамеечке перед подъездом. Он даже не знал, что ей известен его адрес.
– Мне нужно с тобой поговорить, – сказал она, едва сев в машину. – Я задолжала одному подонку… в общем, мне нужны деньги. Выручай…
Ленка выглядела плохо, настолько плохо, что Крючок перетрухнул. Ухоженная девочка из благополучной полковничьей семьи превратилась в потасканную шлюшку с немытыми волосами.
– Ты что, на иглу села? – озвучил он самую первую и самую простую догадку.
– Да, – сказала Ленка и расплакалась.
Оказывается, весь последний месяц она хавала героин, как одурелая, ее подкармливал какой-то азер с четвертого курса. Потом он срочно свалил на родину, а Ленка, которая уже привыкла к ежедневной дозе, связалась с его дружками из медицинского, у которых своя лаборатория. Она быстро спустила все свои деньги, которые собирала на летнюю поездку во Францию, потом брала порошок в долг, но сейчас эти медики требуют оплаты и грозятся поставить ее на «счетчик».
– Сколько ты должна?
– Семь сотен.
Крючок подумал. Конечно, он научил телку курить гашиш, потом дал «колеса», потом угостил герычем… Но он не заставлял ее лезть в постель к какому-то азеру, старчиваться в дым, делать долги… Так что его совесть чиста. Но выглядит она еще прилично, и ножки хорошие…
– Минет сделаешь?
– Давай, – она стремительно нырнула вниз, умело расстегнула ширинку. Откинувшись на мягкую спинку сиденья, Крючок расслабился, в полной мере оценивая Ленкино мастерство, комфорт салона и практичность темных стекол. Потом он дал ей три тысячи рублей, подарил один чек и даже до метро подвез.
То есть первую неприятность он нейтрализовал и даже перевел в приятность. Вторая поджидала его в «Алмазе», в лице самого Клементия – лице не столько разгневанном, сколько даже испуганном. Ни слова не говоря, Клементий кивком головы пригласил его в кабинет управляющего, где за столом восседал высокий мосластый мужчина с глазами убийцы и с перебинтованным лицом. Но Крючок узнал его – это был Жердь, шеф гестапо при «Алмазе».
– Задаю вопрос, – сказал Жердь без всяких предисловий. – Отвечать правду. Левой наркотой торгуешь?
– Чего? – сказал Крючок.
Клементий саданул ему сзади по почкам. Когда Крючок смог снова принять вертикальное положение, в кабинет ввели паренька из обслуги «Альбатроса», которому он накануне сдал герыч на продажу. У паренька из сломанного носа бежала на куртку и брюки широкая темная дорожка.
– Он вчера продал шесть доз твоего дурева, – сказал Жердь. – И два человека уже загнулись, один прямо в зале.
– Загнулись? В смысле? – На этот раз Крючок удивился совершенно искренне.
Удар у Клементия поставлен хорошо. Он, конечно, не такой болезненный, как удаление почки без анестезии, но разница ничтожно мала.
– Рассказывай все, мразь! – приказал Жердь свидетелю.
Паренек со сломанным носом отрепетированно озвучил историю с левым героином, который поступал в «Альбатрос» через Крючка. Очень четко и подробно все изложил, без малейшей утайки.
– А теперь ты, гнус, расскажи, что это за герыч, и откуда он у тебя, – Жердь показал пальцем на Крючка.
«Удачливый наркодилер» понял, что пропал. Если первая неприятность была Ленкиной, а его практически не касалась, то вторая обрушилась, как бетонная плита. И сейчас Жердь уже его заставит делать минет… Это в лучшем случае…
– Ну! – рявкнул сзади Клементий и в очередной раз нанес короткий, болезненный удар.
Крючку ничего не оставалось, как рассказать про шушика Вову и его чеченского знакомого, который пакует спецаптечки для военных, и про «Альбатрос», и про «Зидан». Он поведал об исключительном качестве товара, который пользовался популярностью среди его постоянных покупателей и который никак не мог быть причиной чьей-либо смерти. В доказательство он предъявил нераспроданные со вчерашнего вечера три чека. Жердь распотрошил один, внимательно осмотрел и понюхал содержимое.
– И ты готов это заюзать? – Он глянул исподлобья.
– В общем-то я как бы не употребляю…
– Один раз можно, – разрешил Жердь.
Порошок насыпали на чистый лист дорожкой, как кокаин. Крючок занюхал. Что ему еще было делать? Ничего особенного в первую минуту он не почувствовал, хотя сразу заподозрил, что это как бы не совсем героин, а что именно, понять не мог.
– Как ты связываешься с этим своим Вовой? – спросил Жердь.
– У меня есть его номер, но обычно звонить не приходится. Он всегда приходит вовремя, – голова пошла кругом. Страх прошел. Ну поговорит с Жердем, расскажет все, ну оштрафуют его…
– Когда?
– Сегодня в двенадцать, на нашей стоянке.
– Как он выглядит?
– Лет под тридцать на вид, кепочка такая меховая, морда… Ну, морда самая обычная.
– Звони ему.
Крючок позвонил. Вова трубку не поднял.
– Ага, – сказал Жердь.
Клементий слинял в свою мини-лабораторию, которая была оборудована здесь же, в казино, – чтобы проверить Вовин порошок; Жердь выпытывал еще какие-то подробности, а тем временем наркодилер почувствовал, что в груди у него появилась непонятная липкая тяжесть, которая мешала вдохнуть в полную силу. Крючок вдруг замолчал и стал ловить ртом воздух, как рыба.
– Чего-то у тебя глазки на лоб полезли, а? – услышал он, как сквозь вату, голос Жердя.
Вместо ответа Крючок резко выгнулся назад, словно хотел достать затылком до пяток, упал на пол, захрипел и стал плеваться пеной. В кабинет вбежал Клементий, Жердь ему сказал:
– Вот точно так и те сдыхали, в «Альбатросе». Я бы его живьем закопал, гада. Ну а теперь так и быть, пусть сам кончается… Что там у тебя?
Клементий развел руками:
– Не знаю, Жердь, что за херня. Герыч там с чем-то перемешан. Такой же белый порошок, только крупинки побольше. Непонятно, что это. Ни в воде, ни в водке не разводится, в эфире тоже. Пробовал подогревать – ноль.
– Толченое стекло?
Покосившись на умирающего в судорогах Крючка, Клементий сказал:
– Не. Кровью рвало бы. Здесь что-то покруче. Может, стрихнин… А может, что-то другое…
Так или иначе, через десять минут жизнь и стремительная карьера Дмитрия Кравцова подошли к финишу. Около полудня его труп с выехавшими из орбит глазами погрузили в пикап и вывезли за город. Тогда же вся территория вокруг «Алмаза» была взята под наблюдение, а в осиротевшей черной «БМВ», купленной Крючком накануне, до 13–00 дежурили двое парней из бригады Жердя. Но загадочный Вова так и не объявился…
* * *
Передача «Чрезвычайное происшествие» всегда собирает у экранов множество зрителей.
…И вот еще одна жертва так называемого «героинового маньяка», уже одиннадцатая за последнюю неделю… – частила ведущая, которая старательно изображала из себя неискушенную наивную девушку.
Звонок в милицию и «скорую помощь» поступил на этот раз с улицы Фадеева, где вчера в 23–20 серебристая «Тойота» неожиданно съехала с проезжей части и протаранила навес автобусной остановки. К счастью, в этот поздний час остановка была почти пуста, и никто из находящихся там людей не получил значительных травм. В салоне автомобиля была обнаружена молодая женщина в полуобморочном состоянии: тело было скручено сильными судорогами, имелись некоторые признаки асфиксии, т. е. удушения. Она скончалась в реанимобиле по дороге в больницу. Как показали результаты вскрытия, женщина незадолго до происшествия приняла смертельную дозу палитоксина, смешанного с опиатами. Палитоксин, напомним, является сильным ядом небелковой природы, способным вызвать остановку дыхания уже через 10–15 минут после приема внутрь. Представитель экспертно-криминалистического отдела МВД, присутствовавший при вскрытии, заявил, что погибшая, скорее всего, периодически употребляла наркотики, приобретая их в одном из ночных клубов или казино, расположенных в центре Москвы, в так называемом «треугольнике смерти», где в последнее время фиксируются случаи отравления палитоксином. Мы обратились за комментарием к председателю общества «Россия без наркотиков» (РБН) Григорию Дмитриевичу Бычкову…
На экране появился солидный мужчина с брутальным лицом кинематографического то ли злодея, то ли героя.
– Да, это уже одиннадцатый случай за неполные пять дней, одиннадцатый человек, который умер от употребления высокотоксичного вещества. Трагедия разыгрывается на улицах нашей столицы, и я скорблю вместе с родными и близкими погибших.
– Вы считаете, что это действия лица или группы лиц, которые решили таким своеобразным образом бороться с проблемой наркомании?
– Гипотеза о «героиновом маньяке» мне кажется несколько надуманной. Палитоксин – достаточно специфический яд, простому человеку достать его сложно. Да и вопрос распространения… Человек с улицы не может просто предлагать наркотики всем желающим, здесь своя структура, свой четко поделенный рынок, на который невозможно пробиться постороннему.
– В средствах массовой информации обсуждается версия о том, что это мог быть один из радикальных активистов РБН, так называемого боевого крыла…
– Как руководитель общества, заявляю, что у нас нет ни радикалов, ни боевого крыла. Это полный бред.
– Но кто же тогда убивает людей?
– Мое личное мнение: идет передел рынка наркотических средств. Одна группировка пытается вывести из игры другую, вот и все. Конечно, в этой версии мало романтики, но уверен, что именно так все и обстоит.
– Известно, что погибшие приобретали лжегероин в одном из развлекательных учреждений центра Москвы. Появился даже термин – «треугольник смерти», имеется в виду участок между набережной Москва-реки, Кутузовским проспектом и Большой Дорогомиловской, где были найдены большинство погибших. Есть ли там заведения, в которых нелегально продают наркотики?
– Конечно есть. Давайте не будем строить из себя институтских дамочек: да, в Москве не проблема приобрести практически любой наркотик. В «треугольнике» находятся два казино, семь ресторанов и более десятка игровых клубов. В каждом из этих заведений есть своя подпольная сеть распространителей. В каждом, уверяю вас. В сутки там реализуется наркотиков на сотни тысяч долларов – половина этих сумм, правда, идет на «откат» чиновникам разных мастей и рангов. Но с каждым месяцем оборот только увеличивается…
– А некоторые эксперты уверяют, что после появления «героинового маньяка» спрос на наркотики в Москве резко упал…
– Сомневаюсь. Люди, сидящие на героине, не могут обойтись без него. Он им нужен каждый день, и даже если на улицах будут рваться бомбы – это их не остановит… Конечно, опытные наркоманы просто поменяют источник приобретения, но очень много молодых людей не ориентируются в особенностях наркорынка… Недавно от палитоксина погибла благополучная студентка Елена Анисимова, судя по многочисленным следам от уколов в области паха, она давно находилась в наркотической зависимости, но тщательно это скрывала. И действительно – ни родители, ни одногруппники не догадывались о ее пагубной страсти. Значит, она получала эту отраву из рук одного-двух сбытчиков и при всем желании не могла заменить источник…
Полковник Анисимов тупо смотрел в телевизор, не вникая в слова и почти ничего не видя перед собой. Последние дни он большей частью сидел в этом кресле, уставившись в экран, – заросший, нечесаный человек, похожий на призрак некогда подтянутого здоровяка, совершавшего пробежки по утрам. Татьяна уехала к родственникам в Булатниково, заявив, что это он, Анисимов, виноват в смерти дочери, и что поздно его выгнали, надо было раньше, годков так десять назад, может, тогда и удалось бы сохранить и дочь, и семью… Ну и так далее.
Из оцепенения его вывел звонок, доносящийся из комнаты Лены. Анисимов поднялся и пошел, тяжело переставляя затекшие ноги. Зуммерящий Ленкин телефон вращался на ее столе, как раненый зверек. Полковник взял трубку, прищурился, глядя на экран:
– Слушаю.
– Ой, простите, – послышался после паузы тонкий девичий голос. – Я наверное, ошиблась… Я хотела Лену Анисимову…
– Лена умерла, – сказал полковник и отключил связь.
Не все Ленины знакомые еще были в курсе, и до сих пор нет-нет да раздавались эти глупые звонки, от которых внутри у Анисимова все переворачивалось.
Он положил телефон и вернулся в свое кресло. Диалог наивной, плохо знающей жизнь девушки и брутального мужчины, знающего все на свете и способного горы свернуть за правду, продолжался:
– Неужели ничего нельзя сделать? Ваша организация располагает обширными досье на производителей и торговых посредников в наркобизнесе – но почему нет громких уголовных дел? Почему все это продолжается?
– В первую очередь, конечно, из-за несовершенства законодательства. Во вторую – из-за тотальной коррупции, пронизывающей все наше несчастное общество. Вот я сейчас даю вам это интервью, а уже идут звонки куда надо, и четко распределяются роли, и скоро в наш офис обязательно нагрянет проверка, и в средствах массовой информации – на вашем же, возможно, канале – пройдет сообщение о том, что руководство «России без наркотиков» замешано в какой-нибудь финансовой афере или что представители нашего мифического «боевого крыла» учинили беспорядки в ночном клубе… Но все это не помешает нам принять активное участие в выборах и бороться с наркотиками уже на политическом уровне…
Опять слова, опять пустая дилетантская болтовня, опять своекорыстное политиканство… Анисимов выключил телевизор. Он плакал. Это были слезы бессилия и утраты.
Что делать? Как жить дальше? Уж во всяком случае не сидеть перед телевизором, как овощ!
– Искать этих подонков, – говорил себе полковник. – Найти и наказать, иначе никакой жизни не будет!
Только как искать? Где? Крючок был единственной цепочкой, но он уже мертв, здесь ничего не поделаешь… Выкопать тщательно законсервированный «ТТ», обойти этот чертов «треугольник смерти», попробовать свести знакомства, добраться до высшего эшелона?.. Нет, такую чушь показывают только в низкопробных фильмах. Анисимов слишком хорошо знал эту сторону жизни, чтобы тешить себя глупыми иллюзиями. Целое ведомство Госнаркоконтроля, специальные отделы ФСБ и МВД буксуют в скользкой грязи из наркоты, смертей, коррупции и предательства. Он – один, он не добьется здесь ничего.
Нужен системный подход. Можно гоняться с тапком за каждым тараканом, а можно пройтись паяльной лампой по всем щелям, распылить хлорофос по закоулкам, засыпать дустом подвалы, помойки и другие тараканьи места…
Он вспомнил генерала Карпенко, который не так давно приезжал к нему на дачу. Похоже, он как раз собирался массово травить тараканов… Надо найти его телефон…
На следующее утро Анисимов встал рано, шести не было. Натянул спортивный костюм, старенькие кроссовки, надел лыжную шапочку. Вчерашнюю сырость за ночь сковал мороз, припорошила тончайшая снежная пыль, улицы превратились в каток. Выходя из подъезда, полковник едва не упал, чуть удержался на ногах. Но от затеи своей не отказался, напротив – дважды пробежал обычный маршрут. Вернувшись домой, принял контрастный душ, плотно позавтракал. Достал из шкафа форму, которую не надевал уже давно, примерил, долго рассматривал себя в зеркало. Потом все-таки переоделся в штатский костюм, быстро вышел из дому, словно боясь передумать, и направился к автобусной остановке.
Неизвестно, где провел этот день полковник Анисимов. Может, обходил заведения «треугольника смерти», проводя рекогносцировку перед активными действиями, может, навещал знакомых руководителей спецслужб, пытаясь найти «выходы» на Карпенко. Если верно последнее, то Анисимов весьма преуспел: в 15–40 он позвонил на сотовый телефон генерал-лейтенанта, номер которого был известен строго ограниченному числу лиц.
– Генерал Карпенко сейчас отсутствует, говорит его помощник, – отозвался молодой упругий голос. – Вы можете передать, что сообщить генералу.
– Это полковник Анисимов. Я передумал. Так и передайте.
– Обязательно, товарищ полковник, – доброжелательно произнес неизвестный собеседник. – Мы вам перезвоним.
