Автор и его книги
— Как началась ваша творческая деятельность?
— С устного сочинительства для друзей, тогда мне было десять лет. Жили мы в неблагополучном районе Ростова — на Богатяновке. кругом все поголовно судимые, книжек там никто не читал. Так что у соседских пацанов мои «рассказики» пользовались большим успехом.
В двенадцать лет написал и послал на конкурс в «Известия» свой первый рассказ, удостоившийся разгромной рецензии. Когда мне исполнилось двадцать, журнал «Техника-молодежи» напечатал мой первый рассказ-миниатюру. С 1968 до 1984 года безуспешно рассылал очерки и рассказы по редакциям и издательствам. Результат: 85 отказов и 4 публикации.
Первый роман «Смягчающие обстоятельства» писал четыре года заведомо «в стол». В те годы он был стопроцентно неиздаваемым. Еще четыре года рукопись ходила по издательствам. Зато потом издал все. кроме того — самого первого рассказа. Решил было и его опубликовать — для интереса, но не нашел. Хотя где-то эта рукопись лежит, ведь у меня ничего никогда не пропадает.
— К вам популярность пришла после «Антикиллера» или это случилось раньше?
— Все в мире относительно. В восьмидесятых годах у меня вышли две книги судебных очерков, много рассказов и повестей, потом стотысячными тиражами — роман «Смягчающие обстоятельства» и сборник «Принцип карате». По тем временам это был очень большой успех и большая популярность. Про тиражи в 15 миллионов тогда никто не мог и мечтать. Но в 94-м вышла «Пешка в большой игре» — это уже был другой уровень успеха. А в 95-м «Антикиллер» — вообще, феерическая реакция: роман 51 раз занимал первое место в рейтинге «Бестселлеры Москвы», который публиковало «Книжное обозрение». Его тираж превысил 5 миллионов!
— У вас две книги «Антикиллер», ожидается третья. Не получится из этого очередных «Улиц разбитых фонарей»?
— За «Разбитые фонари» я не отвечаю, хотя фильм неплохой. А трилогия «Пешка в большой игре». «Акция прикрытия» и «Основная операция» получилась неплохо и пользовалась большим успехом у читателей. Надеюсь, с «Антикиллерами» получится то же самое.
— В книге «Татуированная кожа» много написано про операции КГБ. Откуда вы знаете об этих операциях? Или это выдумка?
— Давайте считать, что выдумка.
— Вы очень реалистично описываете и продажных милиционеров, и честных. Как на ваш взгляд, много ли действительно честных?
— Я глубоко убежден, что изначально честных людей больше, чем нечестных. Но многое зависит от социальных условий. Нынешние условия, увы, способствуют размножению как раз второй категории. А остальные приспосабливаются к реалиям жизни. Отсюда анекдот: «На материально ответственные должности лучше принимать честных людей, ибо они гораздо меньше воруют». Помоему, это трагический юмор.
— Придаете ли в романах значение мелочам? Или, как иногда у некоторых писателей бывает, вначале у героя пистолет «ТТ», а потом, чудесным образом оказывается «Макаров». Надеются, что читатель не заметит?
— Мне даже обидно такое слышать. Если я описываю пистолет Макарова, то укажу и модификацию: ПМ. ПММ или ПБ. Мои книги можно использовать вместо оружейного справочника. Почитайте — убедитесь.
— Ваш роман «Атомный поезд» тоже связан с милицией и преступностью?
— Нет. С ядерным щитом страны, с обороной на стратегическом уровне. Раньше таких книг не было.
— Никогда не хотелось написать мелодраму или, например, иронический роман?
— Каждый пишет о том. что знает. Я всю жизнь занимался борьбой с преступностью — на практическом или теоретическом уровне. Мелодрамы и ирония в этой сфере практически отсутствуют. Зачем же мне писать мелодраму? Чтобы проявить себя еще одним дилетантом, каковые сейчас расплодились в необыкновенном количестве?
— Вы до сих пор преподаете в институте?
— Конечно. Я никогда не сидел дома «на вольных хлебах». Работал следователем прокуратуры, изучал преступность в отделе криминологических исследований, одновременно писал кандидатскую, потом докторскую диссертации. Сейчас я кроме литературы хожу на службу, читаю лекции, занимаюсь криминологическими исследованиями, возглавляю диссертационный Совет. У меня около двухсот научных трудов, более десяти моих предложений по совершенствованию правового режима оружия вошли в законы и постановления правительства. Двадцать четыре моих ученика защитили кандидатские диссертации. У меня около четырехсот публицистических публикаций и. конечно, 16 художественных книг, выдержавших более 150 переизданий общим тиражом свыше 16 миллионов экземпляров. Думаю, что это абсолютный рекорд!
— Бывает, что после лекций студенты берут у вас автограф?
— Очень часто. Особенно после выхода новой книги, перед праздниками, на выпуске очередного курса. Бывает — до 15–20 в день. И не только курсанты: приходят незнакомые люди, приезжают из других городов, присылают много писем.
— Как вам удается сочетать работу в милиции, профессорскую деятельность и творчество?
— Моя работа в милиции и имеет форму профессорской деятельности. А как удается еще и книги писать? Отвечая на этот вопрос, я рассказываю анекдот советских времен. Прокурор спрашивает у завмага: «Как вам удается шикарно жить на сторублевую зарплату?» — «Таки очень трудно, гражданин прокурор!»
С годами действительно писать по ночам становится все труднее.
— Ваши радикальные взгляды на проблемы терроризма как-то отражены в научных трудах?
— Конечно. Я излагал их на международных конференциях, в том числе на семинаре по борьбе с терроризмом в НАТО, неоднократно публиковал в научных статьях, в средствах массовой информации. Европейцы их «проглотить» не могут, да и привыкшие к стереотипам соотечественники встречали неодобрительно. Сейчас положение меняется.
— Хотелось когда-нибудь сыграть в кино кого-то из своих героев и кого?
— Хотелось сыграть роль отца Макса Карданова в «Оперативном псевдониме». Но мучали сомнения: справлюсь ли? В итоге эту роль блестяще сыграл Леонид Кулагин. В одной из следующих картин думаю все же сыграть какую-нибудь небольшую роль. А вдруг получится?
— По «Расписному» — подробнее, что за книга, что за герои, есть ли реальные прототипы, реальные случаи, может ли кто-то узнать себя в героях, будет ли третья книга?
— Герой. Владимир Вольф по прозвищу Волк — сотрудник контрразведки, выполняющий специальное задание по внедрению в среду государственных преступников и в обоснование легенды об уголовном прошлом, обильно покрытый татуировками.
Это продолжение «Татуированной кожи», тринадцатый мой роман. Может быть, поэтому он писался очень тяжело и долго-три года. В конце концов я отложил рукопись и подготовил новую книгу- «Парфюм в Андорре». Она и стала тринадцатой. После чего и «Расписной» пошел легче. А может, сложность состояла в том. что следовало очень подробно описать быт. нравы, времяпрепровождение арестантов пересыльных тюрем и колонии для государственных преступников. К счастью, дальше следственных кабинетов я там не бывал, поэтому приходилось реконструировать реальные события и обстановку буквально по крупицам. Например, жизнь свела с бывшим арестантом — «Смотрящим» по камере, сразу несколько его рассказов вмонтировал в уже готовый текст. Почти вся «камерная жизнь» построена на реальных эпизодах. В результате получилось очень правдоподобно — так отозвались и бывалые «сидельцы», читавшие отрывки, и сотрудники правоохранительных органов, и ученые-криминологи. Кстати, на роман «Антикиллер» несколько профессоров ссылались в своих монографиях о преступной субкультуре как на научное исследование.
Это признание того, что написано достоверно и близко к реальности.
Главный герой романа. Расписной, списан с реального человека. Критикам это казалось невероятным, кто-то даже написал: «Корецкий начитался Ницше и выдумал белокурую бестию». Но Владимир Л. - реальный человек, он действительно немец, красивый, светловолосый, атлетически сложенный и… весь покрытый татуировками. Всю жизнь он прослужил в правоохранительных органах, я. когда написал роман, нашел его по телефону, рассказал, приглашал в гости. Он очень удивлялся, считая, что ничего особого не совершил, чтобы о нем писали книги. Настоящие герои скромны. Хотя это не биографическая книга и не документалистика — книжный Вольф живет своей жизнью. Но тема меня «засосала»: личность Волка получилась очень колоритной, а его картинки стали вести себя весьма странно и интересно, поэтому сейчас я пишу третью книгу.
— «Антикиллеры». Понравился ли первый фильм, видели ли кадры из второго, что нравится, что не нравится (актеры, режиссерская работа, операторское мастерство, музыка и т. д.). Не хотелось бы, например, чтобы фильмы были не «по мотивам», а непосредственно экранизация. Что в романе — той на экране?
— Первый фильм мне понравился — это блестящая режиссерская, операторская, актерская работа. Хотя идея романа утрачена и сохранились только некоторые его эпизоды — читатели поголовно высказывали свое недовольство экранизацией. Второй я не видел, о содержании узнал из газет и журналов. В нем от романа — только название. Это. в принципе, допускается условиями договора о передаче прав. Насколько это оправданно… Не знаю. Только у первого романа 30 миллионов читателей. Имеет ли смысл игнорировать столь огромную аудиторию потенциальных зрителей? Но это — дело создателей картины. Мне. конечно, хотелось бы точной экранизации. Были планы съемок 24 серий «Антикиллера», но сейчас получается странная ситуация: с одной стороны, «Антикиллер» снят, а с другой — это и не «Антикиллер». Те, кто хотели делать большой сериал, сейчас колеблются, хотя есть и горячие сторонники полной и точной экранизации. Как решится вопрос — покажет время.
— «Оперативный псевдоним». Когда выйдет, насколько совпадает с книгой, видели ли вы его, что скажете об актерской работе, режиссерской, планы дальнейшего сотрудничества со съемочной группой — будет ли продолжение, ТВ-экранизация других произведений?
— Это не телесериал, а 12-серийный художественный фильм. Отличие в количестве объектов съемки, методах съемки, количестве персонажей, качестве пленки и т. д. Например, только в Ростове, в пяти сериях отснято около 150 объектов. Снимали в Москве. Ницце. Париже. Лондоне. Амстердаме. Режиссер Игорь Талпа прекрасно справился с экранизацией романа, блестяще сыграли актеры:
Аристарх Ливанов. Игорь Конкин. Лев Дуров. На главную роль нарочно пригласили непримелькавшегося Александра Дедюшко. Думаю, что после этого фильма он станет «звездой». С режиссером и продюсерами мы сработались очень хорошо, сейчас есть намерение продолжить фильм еще на 8 серий. Ведутся предварительные переговоры об экранизации «Татуированной кожи». Шли разговоры о съемках 30 серий «Пешки в большой игре». Но разговоры — это слова, а я предпочитаю говорить о делах.
— В сентябре на ММКЯ вы получили премию «Иванушка» в номинации «Путевка в жизнь» (создание образов героев фильма «Антикиллер»). Насколько это важно для вас? Есть ли другие литературные (и не литературные) награды, премии; какие?
— Честно говоря, до того, как я ее получил, я об этой премии ничего не знал. Но любая награда приятна. До этого я трижды становился лауреатом литературных премий МВД СССР и МВД РФ, встречался с четырьмя министрами внутренних дел — рекорд для полковника из провинции. На Украине отмечен премией рассказ «Вопреки закону», из которого впоследствии родился «Антикиллер».
— Ваш любимый автор, книга, фильм, досуг, блюдо, напиток-и пр…
— Джон Ле Каре; «Государь» Николо Макиавелли; «Бег»; досуг-тишина и комфорт, общение с друзьями, поездки в Европу; блюда и напитки — изысканные.
— Спорт: чем вы занимаетесь, за кого болеете?
— Когда-то давно — пулевой стрельбой (винтовка), а также карате. Сейчас ничем, даже не болею.
— Что цените в людях?
— Порядочность, честность, ум. наличие твердой и определенной жизненной позиции, профессионализм. К сожалению, это отмирающие качества.
— Что цените в себе?
— Об этом пусть говорят другие.
— Какой недостаток видите в себе и как пытаетесь преодолеть?
— И об этом тоже.
— Не собираетесь ли оставить работу и заняться исключительно литературным творчеством?
— Нет, я уже привык учить сотрудников милиции, к тому же это подпитка опыта, сюжетов будущих книг, общение с интересными людьми. Есть и ответственность перед учениками, которые работают над диссертациями и надеются на мою помощь.
— Информация о семье: дети — чем занимаются, есть ли интерес к литературному творчеству, внуки; предки — коренной ли ростовчанин?
— Я коренной ростовчанин, с Богатяновки. там происходят события ряда моих романов. Родители — врачи, мать пенсионерка, отца-инвалида войны, к сожалению, уже нет. Но в городе он был человеком известным, его помнят до сих пор. Жена — радиофизик, сейчас домохозяйка и верная помощница во всех делах. Сын — кандидат юридических наук, доцент, майор милиции, автор шести научных книг. В детстве он сочинял рассказы и сейчас иногда помогает мне «закрутить» сюжет. Внуку еще нет шести лет — он серьезный мужчина, тоже сочиняет рассказы, перевоплощается в Бэтмана и других сказочных персонажей.
Внучке всего четыре месяца, пока склонностей к творчеству не проявила.
— Как меняется криминогенная ситуация в России? К лучшему? В Москве? В Ростове?
— Теоретически, определенные положительные сдвиги есть: упорядочились отношения в экономической сфере, стало меньше взрывов и расстрелов… Но террористических взрывов стало больше, число убийств и иных тяжких преступлений растет, обостряется их дерзость: киллеры действуют средь бела дня, при свидетелях и даже не прячут лиц. Граждане боятся бандитов больше, чем власти, сами бандиты больше чтут свои «понятия» и «законы», чем государственный закон. На этом фоне, мягко говоря, странными выглядят отказ от смертной казни и демонстративная борьба за «права человека», которая почему-то сводится к защите не потерпевших и законопослушных граждан, а исключительно преступников, наркоманов и гомосексуалистов.
Я считаю, что если совершить преступление легко, а попасть за него в тюрьму трудно, то новый УПК никуда не годится. Если число тяжких преступлений растет, а число арестованных снижается, то это никакое недостижение демократии, а капитуляция перед преступностью. И рано или поздно об этом скажут вслух. Первый шаг уже сделан: министр МВД обоснованно поставил вопрос об аресте подозреваемых в терроризме на 30 суток. И что произошло? Даже в условиях страха перед терактами журналисты и «правозащитники» подняли шум о наступлении на гражданские права! Кого? Террористов?
— Как меняется ситуация в правоохранительных органах?
— Так и меняется. Зарплата двести долларов и вполне реальная возможность схлопотать пулю в живот или гранату в окно. Велика текучесть кадров: оперработники работают год-три. следователи тоже… Органы должны наступать, а не обороняться.
— Вы человек известный, авторитетный, популярный. Не собираетесь ли заняться политикой, вступить в политическую партию? Если нет, то почему — человек с вашим опытом, знаниями, авторитетом очень не помешал бы в органах власти.
— Я даже в гости не хожу без приглашения. И не на всякое приглашение соглашаюсь. Моя известность, популярность и т. д. органы власти не интересуют, партии меня к себе в избирательные списки не зовут. А рваться к кормушке, расталкивая конкурентов… Я никогда так не делал. Да и кормушка мне не нужна. Слава Богу, все есть.
— Product placement — размещение фактически рекламной информации в художественном фильме, книге (новая практика) о реально действующей фирме, существующем продукте и т. д. Как вы относитесь к данной практике, не было ли предложений от торговых фирм? Как вы рассматриваете современную рекламу в целом? Не слишком ли навязчива и бездарна?
— Мне подобных предложений не делали. Реклама навязчива, бездарна, агрессивна и вредна. И те, кто ее нам навязывает, об этом знают. Но им на нас плевать. Для телевидения зрители не цель, но средство. А цель — рейтинг программ, позволяющий дороже продать рекламные минуты. При этом нарушается закон о рекламе: превышается допустимое время, по-прежнему усиливается громкость звука, интересными фильмами после полуночи страна переводится на ночной образ жизни.
— Оцените уровень современной российской литературы — не убивает ли количество публикуемых книг их качество? Кого из авторов вы могли бы выделить? Как вы относитесь к творчеству Виктора Пелевина?
— Убивает. В СССР было всего 14 авторов-детективистов! А сколько сейчас? 140? 1400? 140 000? Я из современных российских авторов читаю своего товарища Бориса Руденко. Читал Карышева, Кивинова и Константинова — они владеют интересной информацией. Читаю документальные книги о сыске и шпионаже — по тем же причинам. Пелевина пытался читать: начал «Чапаева и пустоту», первые страницы — прекрасная проза, потом — психиатрический бред. «Из жизни насекомых» — то же самое. «Омон Ра» прочел до конца, ощущение, будто побывал в психушке. Наверное, я чего-то не понимаю.
