Глава восемнадцатая

Когда уже в аэропорту вышли из машины и осмотрели ее снаружи, поняли, насколько им повезло ехать именно в таком вот бронированном транспорте. И поняли, почему они въехали со служебного входа и сразу нырнули в подземный ангар. Крупнокалиберные пулеметы поработали с поразительной точностью: капот и крылья оказались пробиты в нескольких местах. Мотор с колесами не вышли из строя лишь по причине добавочной, невидимой снаружи бронированной подкладки. Ну и вся красота в виде шикарной лазоревой краски оказалась сколота почти полностью. А вмятины на крыше потрясли больше всего, в некоторые можно было засунуть кулак.

Но долго рассматривать пострадавший «кадиллак» прибывшим героям не дали. Их погрузили в закрытый кар и прямо по краю летного поля доставили к самолету. Причем, что самое интересное, летающий дом снаружи не выглядел настолько шикарно, как расписывал министр обороны. Да и не личным самолетом президента оказался. Но на смене транспорта, по словам секретаря, настоял директор ЦРУ, так что возражать не стали. Особенно когда рассмотрели аэробус изнутри. Хотя в первый момент возмутились. Еще бы! Довольно серое, невзрачное летательное устройство, которое легко можно было перепутать с обычным военным транспортником. Не в силах сдержать свое разочарование, Лилия Монро громко фыркнула:

– Вряд ли там мы бассейн отыщем больший, чем тазик. Хоть бы с кухней не обманули… – Затем проворчала еле слышно: – А то я после сегодняшнего покушения на мою личность готова загрызть любого повара средней упитанности.

Поднимающийся сзади нее по трапу Чернов слов не расслышал, зато легко догадался о смысле сказанного по мимике моментально воссозданного в его виртуальном представлении образа. Потому и проговорил с улыбкой в сразу напрягшуюся спину коллеги:

– Правильно говорят, что нет опаснее хищника в джунглях, чем человек.

Зато внутри самолет поразил своих пассажиров роскошью. И спальни для каждого нашлись отдельные, и душевые при них, и зал тренажерный с приличным бассейном, и общая кают-компания с мягкой тканевой обивкой на переборках. На стенах виднелись пластмассовые панели, прикрывающие несколько телевизионных экранов. Кажется, здесь пассажиры могли и в самом деле жить, развлекаться и любоваться земной поверхностью, неделями не совершая посадку. Причем весьма шустрый парень, занимающий должность стюарда, сразу обрадовал ученую даму известием, что гостей ждали, обед почти готов и сейчас начнут накрывать на стол. Так что пока самолет совершит последние нужные загрузки для дальнего полета, можно и пообедать успеть.

Следом за этим сообщением и багаж привезли из особняка, где проживали эксперты еще этой ночью. Колобок сразу умотала в свою спаленку разбираться с вещами и принимать душ, а мужчины присели в удобные кресла в углу кают-компании.

– Неужели это и в самом деле нечто схожее с личным самолетом президента? – поражался Сергей Николаевич, осматриваясь кругом. – Или это игрушка какого-то миллиардера?

– Скорее всего, второе, – высказал свое мнение Бокед. – Слишком уж не хотел президент отпускать от себя подобный дом с крыльями.

– И в самом деле дом. А интересно, когда вылетаем? И где будем делать посадки для дозаправок?

– Стюард не может знать таких деталей. Хотя спросить попытаемся.

И как только уселись за стол, попытались. Расторопный парень оказался еще и достаточно проинформирован, хотя и начал с того, что только руками развел:

– Трудно сказать. Сейчас идет согласование маршрута со странами следования. А при неожиданном вылете подобная процедура весьма длительна и громоздка, так что есть мнение лететь в восточном направлении.

– Через Тихий океан? – удивилась Колобок.

– Так точно. Ведь если конечная цель – Иркутск, то почти никакой разницы нет, в какую сторону лететь на противоположный край нашей планеты. И что важней: не надо согласовывать маршрут со многими странами Европы.

– Логично. Может, так и быстрей получится. – Проголодавшаяся женщина принюхалась к салату и взялась за вилку. – Ну а что вы нам подадите на горячее?

И чем больше стюард перечислял, тем больше ученая дама успокаивалась. С голоду здесь умереть никак не получится.

А вот предполетная загрузка и согласование маршрута явно затянулись. Прошло часа три до того времени, пока стали прогревать моторы. На что Чернов в который уже раз обратил внимание:

– Может, нас и в самом деле не пустили на пресс-конференцию по той причине, что пулеметы уже были установлены на позиции и ждали только нас?

К тому времени уже было известно, что встреча с журналистами все же состоялась, но по причине отсутствия главных виновников торжества провалилась. Можно сказать – провалилась со скандалом.

– Конечно, мы бы за два часа успели ответить на основные вопросы и даже порадовать телезрителей короткими интервью, – посматривая в иллюминатор, соглашался знаменитый сыщик. – Но отправлять нас под огонь пулеметов никто и не думал.

– Но нас же ждали, а мы и сами не ведали, что так неожиданно поедем.

– Конечно ждали! Возможно, с самой ночи. Тем более что мы в любом случае отправились бы потом в аэропорт. Только и разница была во времени. Ну и преступникам следовало точно знать, на какой машине мы будем двигаться. В любом случае, кто-то из окружения президента замешан в покушении.

– А то и военные туда свои лапы приложили, – подключилась Лилия к разговору.

– Я и директору ЦРУ не доверяю, – признался Бокед.

– Зря. Он единственный, кому стоит верить. – Сергей заявил это так уверенно и твердо, что англичанин сдержал заготовленное возражение.

К тому же в кают-компании появился капитан воздушного лайнера, представился, вежливо попросил пристегнуть ремни и сделал короткий доклад:

– Уважаемая госпожа! Господа! В данный момент мы вылетаем на восток. Будем держаться несколько севернее. Дозаправки предположительно будем делать на Аляске, на Курильских островах или, может быть, где-то на российской территории. Пока еще место окончательно не определено. Предлагаю вам сейчас продумать свои заказы на ужин и передать их стюарду, у нас на борту имеются любые продукты, свежие фрукты и овощи. Так что повар не сумеет приготовить лишь явно экзотические блюда или суп из свежей черепахи. Но в любом случае спрашивайте у него о самом желанном для себя блюде. Он один из лучших в мире и умеет все.

– Да, мы уже оценили его искусство, – кивнула Монро. – Огромное ему спасибо.

– Прошу пристегнуться, – напомнил капитан. – Игровые приставки, наушники и все развлекательные игры с правилами в сетках перед вами.

Он уже хотел уходить, когда его остановил Чарли Бокед:

– Нам бы хотелось быть в курсе последних новостей и расследований. Поэтому хотим держать постоянную связь с господином Панеттой или его секретарями. У нас есть для контакта с ним спутниковый телефон, но желательно что-нибудь попроще.

– Сейчас придумаем.

И все, практически с той самой минуты пассажиры оказались полностью предоставлены самим себе и были вольны заниматься всем, чем пожелают. Смотреть через иллюминаторы вскоре надоело, новости из Вашингтона шли какие-то мутные и неконкретные, про расследование ничего дельного не сообщили. Из чего стало понятно, что возле пулеметов взяли низовых исполнителей, которые даже не догадывались, кого расстреливают и на кого, в частности, работают. Но, судя по некоторым оговоркам одного из помощников Леона Панетты, их шеф все-таки ухватил какой-то след и вцепился в него как всеми зубами, так и всей мощью Центрального разведывательного управления. Тем более что этот след вел на иные, международные уровни то ли преступности, то ли большой политики. Ну и понятно, что в ход подобных расследований команду экспертов посвящать никто не собирался.

И тем ничего не оставалось, как заняться собой. Вкусно поели, сладко подремали, а потом, болтая вроде как ни о чем, перешли к разговору о своих способностях и скрытых умениях. Но началось все с того, что задумались о тотальном прослушивании каждого произнесенного в салоне самолета слова. Ведь по логике, современное оборудование позволяло записать все, да и вряд ли откажется американская разведка и ФБР от контроля за такими видными, а отныне еще и прославленными людьми. Не тот стиль работы. Только вот, к сожалению, поисковых устройств при экспертах не было, проверить пространство вокруг себя было нечем.

Разве что, опять-таки, воспользоваться своими возможностями. Намеками об этом договорившись, Чернов и Бокед отправились к капитану и подробно переговорили с ним на тему прослушки. Как это было ни странно, но капитан твердо заверил своих пассажиров, что на данном самолете не подсматривают и не подслушивают. Мол, слишком уж чревато нехорошими последствиями для нарушителей. То же самое подтвердили и штурман, которого выловили в комнатке отдыха экипажа, и стюард вместе с поваром, которых мягко «допросили» на уставленном плотно кухонным оборудованием камбузе.

Вернувшись в кают-компанию, мужчины поделились с Колобком вначале своим удивлением, а потом и уверенностью, что можно говорить свободно, о чем только душа возжелает. На что Монро грустно вздохнула:

– Да что у нас может быть такого секретного, чего не знает тот же директор ЦРУ или агенты ФБР?

– У нас или «в нас»? – многозначительно уточнил англичанин. – Как раз эту тему мы и собираемся обсуждать. Причем с полным доверием друг к другу. Ты как, подписываешься?

– Да я только «за». Мне самой жутко интересно узнать про ваши тайны.

Сергей Николаевич наклонился к толстушке всем корпусом и заглянул ей в глаза:

– Во-первых, ты должна пообещать никогда и никому не раскрывать эти тайны.

– Клянусь!

– А во-вторых, мы хотим и твои таинственные умения выяснить.

Лилия от такого пожелания заразительно рассмеялась:

– Ну нет, господа хорошие, тут я вас разочарую. Нет у меня каких-либо таинственных способностей. И не было никогда!

– Стоп, стоп! Не надо так категорически высказываться! – Чернов еще больше наклонился и прикоснулся пальцами левой руки к запястью женщины. – Ты вот лучше попробуй твердо и четко сказать: «У меня есть паранормальные способности!» Ну, говори!

Мадемуазель Монро слегка сжалась от сомнений, посмотрела на прикрывшего глаза Бокеда и только потом решилась и произнесла требуемую фразу. После чего повисла продолжительная пауза, во время которой мужчины как бы взвешивали каждое слово и анализировали уловленные эмоции.

Русский академик заговорил первым:

– Могу заявить со всей ответственностью: есть у тебя способности. Причем очень и очень сильные.

Английский сыщик тоже начал с кивка:

– Подтверждаю. Не уверен, конечно, в количестве, но не меньше двух.

– Вы серьезно? – с придыханием спросила Лилия. – А какие именно во мне таланты дремлют?

– Они не дремлют, они действуют, – порадовал ее Чарли. – Уж один точно работает.

– Какой? Что он делает?

– Вот это мы чуть позже и выясним. – Знаменитый сыщик повернулся к Чернову. – Но давай вначале друг с другом решим? И, так сказать, окончательно удостоверимся в наших предположениях?

– Давай, – согласился тот. – Ты первый предложил, ты и начинай первым высказывать свои соображения обо мне и догадки.

– Хорошо. – Бокед сложил ладони перед собой домиком и сквозь этот домик взглянул на коллегу по команде. – Не знаю, что ты еще умеешь, но ты запросто отличаешь правду ото лжи. Верно?

Стоило видеть, как при этом округлились глаза у госпожи Монро. Естественно, что и аура у нее заполыхала определенными цветами. Что тоже подвигло Сергея Николаевича на определенный ответ.

– Верно. Но вдобавок, даже когда человек молчит, я могу считывать и рассматривать его эмоции.

И с особым удовольствием уставился на Колобка. Та только и выдавила из себя одно слово с каким-то мистическим ужасом:

– Все?!

– Ну, не так чтобы все. – Не хотелось уже до такой степени смущать и третировать несчастную женщину. – Но самые низменные точно. Например, ярость, гнев, желание кого-то убить, жадность, ненависть, жуткий страх, желание обмануть, корысть, зависть… Порой и яркое чувство любви мне заметно. Ну, вроде и все.

Лилия немного подумала, еще раз прогоняя перечень в памяти, и только после этого вздохнула и расслабилась. Похоже, она сильно опасалась, что за ней чаще всего замечается ненасытное чувство голода, и ей было бы очень за него неудобно. Но раз этого не произошло, она теперь с нарастающим интересом потребовала от Чернова:

– Теперь твоя очередь говорить про Бокеда. Он ведь угадал твою паранормальную способность?

– Угадал. Правильнее сказать – высчитал. И не только это просчитал, а также много чего еще из творящегося вокруг нас безобразия. И все благодаря своему… – Он, как настоящий актер, сделал выверенную паузу. – Благодаря своему дару предвидения!

Чарли на это забавно поморгал, а потом, признавая правоту, похлопал в ладоши. А Сергей продолжил:

– Вот я только не знаю, врожденное у него это умение или наработанное?

– Врожденное, конечно, – удивился англичанин. – А у тебя разве нет?

– Нет. Мне удалось выработать свои способности уже в возрасте после двадцати. Может, чуть позже расскажу, как это произошло.

Притихшая Монро так и металась взглядом между мужчинами, озадаченно потирая ладошкой лоб и пытаясь уложить в сознании только что услышанные чудеса. И явно научный склад ума ей в систематизировании и обработке поступивших данных помогал. А потом, не совсем вежливо, дама ткнула вначале пальцем в знаменитого сыщика:

– Вот поэтому ты так легко и быстро разгадываешь любые преступления! Достаточно тебе осмотреть место преступления и отринуть ошибочные предположения! Ну ты и… гений! – После чего пальчик повернулся в сторону Чернова: – А тебе проще простого разоблачить любого афериста, лжеца или мздоимца, пытающегося утверждать, что он лично общался с пришельцами или побывал во внутренностях неопознанного летающего объекта. Еще и все его плохие эмоции при этом различаешь. Невероятно!

Сергей Николаевич не мог сдержать улыбку, любуясь чистым и незамутненным восторгом эмоций, который окружал Колобка:

– И в самом деле, невероятно. Мне самому до сих пор не верится, когда я пользуюсь своими умениями. Жалко, что скрывать их приходится.

– Еще бы! – фыркнул Бокед. – До сих пор не представляю, чего мне это стоило – утаить свои способности с раннего детства. И только сейчас осознаю: проговорись я или похвастайся – меня бы обязательно какой-нибудь кардинальной гадостью «вылечили».

– Это в наше время, а раньше тебя бы сразу на костер отволокли. Еще и вместе с родителями, а то и с соседями.

Оба мужчины с грустью задумались о тысячах невинно убиенных в истории человеческой цивилизации. Но долго пребывать в трауре им не дала мадемуазель Монро, которая тоже обеспокоилась о своей судьбе:

– Да ладно вам пугать меня сожжением на костре! Лучше раскройте тайну моего… вернее, моих умений.

Ее коллеги переглянулись между собой, и Чарли взял инициативу на себя:

– Лилия! Ты ведь уже знаешь наши способности. Значит, должна сама продумать, какие утверждения о себе ты будешь говорить вслух. Мы, опять-таки по десятибалльной шкале, начнем делать у себя отметки на каждое твое утверждение. Как разграфить сферы деятельности, талантов и способностей, ты и сама прекрасно знаешь. Начинай с самых общих, а уже потом станем конкретизировать и выбирать твою узкую специализацию.

Знаменитой ученой не следовало повторять дважды. Она уже писала на чистом листе бумаги то, что собиралась оглашать своим коллегам. И попутно продолжала выпытывать:

– А что самое лучшее, ну, для меня, конечно! Может, я смогу передвигать предметы? Или кипятить взглядом воду в стакане?

Чернов встряхнулся, словно от озноба:

– Уважаемая, зачем такие страхи?! Ты знаешь, как это опасно и жутко? Представь, ты на кого-то обиделась, глянула со злостью, а у того или мозги закипели, или в сердце уже кровь при ста градусах Цельсия свернулась.

Ему поддакнул и Чарли. Хотя сделал это с доброй улыбкой:

– То же самое и с перемещением предметов или тканей: нечаянно сдвинула у человека участок кровеносного сосуда и… Нежданный финал недопетой арии!

Продолжая писать, Монро бормотала себе под нос:

– Всему можно научиться. Сноровка поможет укрощать собственные силы, да и опыт придет со временем.

– Пока придет опыт, на кладбище уйдут все, кто тебя окружает! – резюмировал академик. – Или им для выживания придется передвигаться в специальных защитных скафандрах или прятаться за сложными энергетическими щитами.

– А ты откуда знаешь? Сам-то ведь как-то научился?

– Хм! Мои способности не несут смерть другим разумным. Так что я не опасен. А вот о некоторых слишком опасных примерах есть сведения как в нашей истории, так и в некоем информативном поле Вселенной…

– Ну-ка, ну-ка?!

– …Про это поле и как обучали меня, я обещал рассказать позже. Пока давай прослушаем твои утверждения. Вижу, что они готовы.

Лилия откинулась на спинку кресла, просмотрела исписанный лист и собралась его читать. Но что-то вспомнила и спохватилась:

– Вдруг во мне обнаружится нечто, которое только при мимолетном опробовании испепелит вас на месте? Или дырку в борту самолета пробьет?

Мужчины серьезно, основательно задумались. Затем, не сговариваясь, стали заставлять дальновидную представительницу ученого мира с уверенностью повторять разные предложенные словосочетания. Хотя суть этих словосочетаний сводилась к тому, чтобы выяснить возможность нанесения вреда себе родимым даже случайным, непроизвольным образом. Итоги не порадовали больше всего Бокеда.

– Как мне подсказывает предвидение, в некоторой перспективе Лилия может нанести непоправимый ущерб моему здоровью. Что сильно настораживает. Радует лишь то, что сразу она мне никак повредить не сможет.

– Вот и я уверен, что без должного обучения она своими возможностями воспользоваться не сможет. А значит, – стал подводить черту под обсуждениями Чернов, – пора переходить к конкретному тестированию. Приступаем! Лиля, начинай!

Та немного засмущалась, потом выдохнула и стала утверждать для себя самое перспективное, как ей казалось, в самом начале составления списка:

– Я могу пользоваться левитацией!

Ну и дальше пошла шпарить по написанному. Мужчины делали отметки, проставляли циферки у себя на листочках, а потом стали делать сравнения. По ним получалось, что ни передвигать предметы, ни возносить себя или ходить по воде аки посуху Колобок не может. После чего перешли на иные общности, в которых выяснилось, что Монро может попробовать себя в медицине.

Пошел к написанию третий список утверждений. И вот после него уже вплотную приблизились к выведенному совместно постулату: каким-то неведомым пока способом Лилия может корректировать внешность человека.

Напряжение достигло пика, когда женщина, уже не составляя никаких шпаргалок, задала, а вернее, в утвердительной форме попробовала выявить свою конкретную паранормальную особенность. Причем она для контроля чередовала самые желанные с самыми несуразными:

– Умею выращивать у любого человека новые зубы!

За это получила две единицы.

– Могу излечить человека от анорексии!

Даже не переглядываясь, мужчины поставили ей по восемь баллов. Но пока еще сама женщина этих баллов не видела.

– Умею придавать волосам толщину и упругость!

Сумма обеих оценок удивляла: восемь.

– У меня получится излечить человека от инсульта!

Опять две единицы бесповоротно отторгли возможность ученой в области геодезии переключиться на всемирно известного врача-кардиолога или физиотерапевта.

– Если постараюсь, мне удастся любого человека излечить от ожирения!

После выставленных двух девяток мужчины не выдержали и заглянули в листочки друг друга. Затем в полной тишине еще долго переглядывались, хмурились и кривились. Доводя этим своим поведением мадемуазель Монро буквально до белого каления. Но вслух она так ничего и не сказала, не поторопила и не возмутилась. Только обеими руками жестко прикрыла непослушный рот.

Наконец Бокед стал озвучивать свои выводы после дедуктивной обработки данных. И делал это голосом заправского лектора:

– Как мы видим, самое главное в последней фразе – это слова: «Если постараюсь». Поэтому легко можно предположить, что только страстное желание что-либо сделать с помощью своих возможностей увеличивает шансы на успех при перерасчете: плюс два из двадцати. Или: десять процентов из ста. Но и предыдущие восемьдесят процентов, которые даются нашей подопечной при излечении человека от болезненной худобы, позволяют утверждать, что границы выявленного умения как раз находятся в области общего обмена веществ человеческого организма. Несколько выпадает из этого ряда умение делать волосы у человека красивыми и здоровыми, но при сорока процентах появляется шанс излечивать даже тех людей, которые называются словом «лысый». Пусть даже удастся вылечить одного пациента из десяти, в любом случае такой прогресс будет весьма потрясающим. А если сюда добавить еще десять процентов страстного желания «если постараюсь», то…

Лилия не выдержала и взмолилась:

– Чарли! Кончай надо мной издеваться! Что ты там вещаешь таким нудным голосом и какие оценки вы мне выставили?

Стоило снимать на камеру, с какой жадностью она выхватила протянутые ей листки и с каким трепетом стала всматриваться в цифры. Уже и рот приоткрыла для рвущихся вопросов, уже и мужчины стали готовиться мысленно к ответам, как женщина вдруг замерла и словно погрузилась в себя.

Немного выждав, переглянувшись и пожав плечами, коллеги стали шепотом переговариваться:

– Что-то на нее накатило.

– Или ушла в воспоминания.

– Далеко ли ушла?

– Ага. И как скоро оттуда вернется?

– А шевелиться нам можно? Или лучше ее вообще не отвлекать?

– Хочешь выйти на улицу?

– Не издевайся! Да и не выпустят нас за борт. А вот от кофе не откажусь.

– Я с тобой!

Но только они собрались вставать, как Колобок вернулась в действительность и уставилась на товарищей ошеломленным взглядом:

– А ведь я вспомнила. Тем более что это все косвенно касается анорексии. Вспомнила! Тогда родители сильно обеспокоились моей худобой… да! Очень беспокоились! И частенько повторяли именно это слово: анорексия. Но врач их убеждал, что для подвижного, растущего шестилетнего ребенка такое строение вполне естественное. Да и я гонялась как сумасшедшая и чувствовала себя превосходно. Как родители меня ни закармливали, я оставалась все такой же… стройной.

Она опять замолкла на некоторое время, а забывшие про кофе мужчины даже не пошевелились в ожидании.

– Вот тогда это и произошло. И мне… ну да, как раз шесть лет с чем-то было. Драться я почти не умела и, несмотря на огромную подвижность, старалась не вступать в детские потасовки. Вот тогда и случилось то самое черное и неприятное. И сейчас воспоминание приоткрылось.

Третьей паузы уже не выдержал Чернов:

– Лилия, и что там тебе приоткрылось? Расскажи и нам, пожалуйста.

Теперь женщина взглянула на него с явным сомнением: рассказывать или промолчать. Но потом вспомнила, что здесь сейчас вообще происходит, и осознала полную абсурдность своих колебаний.

– Буду откровенной, хотя мне очень страшно и больно.

– Мы поможем!

– Одна девочка, моя сверстница, была, в отличие от меня, сильной, высокой, да еще и настоящей пышкой. И она меня несколько раз побила. Сильно побила. Я ничего не могла ей противопоставить. И помню, что я тогда страстно мечтала стать такой же толстой и сильной, а потом как следует поколотить обидчицу в отместку. Еще и ей желала стать такой худенькой, как я, чтобы она почувствовала, как это – быть слабой и беззащитной.

– И ты очень-очень хотела потолстеть?

– Да. Сейчас я вспомнила, что даже один раз всю ночь не могла заснуть из-за одолевавших меня желаний. А потом весь день ходила сонная и болезненная. Я очень хотела стать сильной и непобедимой. А потом про это забыла… навсегда. Но как раз с семи лет стала сильно поправляться. Или с семи с половиной?

Лилия нахмурилась, вспоминая. После чего без всякого перехода вскинула ладони к лицу и громко зарыдала. Сергей, вначале растерявшись, подскочил к женщине, рухнул на колени возле ее кресла и стал поглаживать по плечам и приговаривать:

– Ну и к чему эти слезы? Тебе отныне радоваться надо: если ты и в самом деле таким умением обладаешь, то обязательно сможешь сама себя и вылечить. Вот увидишь, как у тебя все получится! Пусть даже на это не год уйдет, а все два или три! Но надо верить! Надо действовать! И хватит уже слезы лить, ведь ничего страшного не случилось.

– Случилось! Еще как случилось! – воскликнула Монро в жутком отчаянии. И заплаканными глазами уставилась на Чернова: – Та девочка жутко исхудала и потом умерла в девятилетнем возрасте!

Признание ввело в шок и Чарли Бокеда, и Сергея Николаевича Чернова. Одно дело – умениями непроизвольно навредить самому себе, а другое дело – другому человеку. Пусть даже и существовала для этого веская причина, ради которой стоило отомстить. Недавно сказанные в шутку слова о чрезмерной опасности некоторых паранормальных свойств оказались пророческими. И пусть в далеком прошлом, пусть совершенно несознательно, но Лилия Монро уже имела на своей совести один труп. А прекрасно зная ее истинное лицо, ее внутренний духовный мир, Сергей живо себе представил, до чего может довести себя эта женщина в стремлении к покаянию и самобичеванию. Следовало немедленно и с максимальной убедительностью отвлечь внимание и доказать, что прошлого не вернуть и посыпа́ть сейчас голову пеплом слишком поздно.

Знаменитый сыщик гораздо быстрей сообразил, как помочь немедленно.

– В этом возрасте ребенок не несет ответственности за совершенные поступки.

– Значит, виноваты мои родители! – тут же воскликнула взбудораженная Лилия.

– Они тоже ни при чем, – спокойным, убедительным тоном стал вещать академик, рассевшись на ковре, словно на полянке с травой. – В твоем случае имеется только одна виновница: мать-природа! Ну, можно смело записать к ней в соучастники и совпадение, и случайность. Вот эти самые великие и непогрешимые вершители человеческих судеб и решают порой, кто из нас выживет, а чей род прервется. Естественный отбор в своей жуткой красе! Подобный отбор никто никогда не отменял и как бы ни старался – не отменит. И ведь всем известно: хоть и редко, но несчастные случаи со смертельным исходом бывают в любом возрасте. Так что давай рассуждать здраво. Та самая девочка, будучи наделенной значительно большей массой и силой, могла нанести тебе смертельный удар? – Не дожидаясь ответа от притихшего Колобка, он ответил сам: – Могла! Пусть опять-таки непроизвольно и неумышленно. А такое могло случиться, не воздействуй ты на нее своими умениями. И тогда бы ты погибла, причем уже с такими последствиями для виновной, что судьба ее осталась бы искалеченной навсегда, а родители могли на порядочный срок попасть в тюрьму. Но ведь сути для великой матери-природы это бы не изменило, кто-то бы все равно умер. И мать-природа вручила тебе оружие для защиты. Пусть и весьма опасное, ведь ты сама от него четверть века страдаешь, пусть и не сразу действующее, но ведь для защиты. И ты защищалась! Как могла, так и боролась за свою жизнь. Вот потому так и получилось.

Монро убитым голосом попыталась возразить:

– Это все – демагогия. Для общества я убийца.

– Вот! Еще одного виноватого отыскали! – воскликнул Чернов нравоучительно. – Общество! То самое общество, которое нас воспитывает и обставляет со всех сторон порой несуразными, а часто и убийственными законами. Ведь это именно оно в прошлые необразованные века уничтожало всех, кто хоть как-то выделялся своим умом или паранормальными способностями. Тогда как следовало поступать наоборот: лелеять и взращивать, беречь и защищать каждого человека с дарами, которые имеются у тебя и у Чарли. А что получалось на самом деле? Тотальный и беспощадный геноцид. А это лишний раз доказывает, что наше общество еще недавно напоминало все того же глупого ребенка, который в любом споре или сравнении руководствуется первой детской обидой. А представьте себе иные перспективы, представьте себе, если бы общество оберегало вас и заботилось? Если бы Лилию проверили на способности еще в раннем детстве и прикрепили к ней постоянных преподавателей, наставников? Да тогда и жирафу было бы понятно, что подобных несчастных случаев не происходило бы. И окружающие не допустили бы, и ребенок в более раннем возрасте осознавал бы свою ответственность. Или жили в среде себе подобных, где аналогичные направления страшных сил воспринимались бы как тренировка или обучение. Так что…

Он развел руками, хотя готов был и дальше убеждать, спорить, доказывать и даже ругать. Но если Лилия только тяжело вздохнула на этот длинный спич и продолжила молчать, то знаменитый сыщик рассмеялся довольно:

– Лихо ты завернул! Зато и меня заодно успокоил. А то я себя с самого детства считал каким-то… ну, порождением тьмы, мутантом, что ли. Хотя и сам себя старался переубедить примерно теми же словами, которые ты сейчас высказал.

– Это хорошо, – Чернов встал на ноги, – ибо горло мое уже пересохло от речей и волнений, а организм требует горячего чая или вкусного кофе с молоком. Лилия, тоже вставай, пойдем все вместе к нашему стюарду. Будем хоть так двигаться, если никто из нас не рвется в тренажерный зал. Полезно, понимаете ли.