Сцена 23
Совершенно ожидаемо Десятый до конца светового дня к цели не дошёл. Но всё равно встретил итоги своего труда с большим удовлетворением: оказалось пройдено чуть ли не две трети всей дистанции. Его никто не тревожил, явно никто не выслеживал, и порой казалось, что врага вообще не существует в этом мире. Единственное, с кем следовало бороться постоянно, так это усталость. А чуть позже – и голод. Хорошо хоть с водой проблем не было, некие ручейки, а то и блюдца небольших родничков встречались постоянно.
А вот неуместная жалость прибавилась, касающаяся собственной недальновидности. Вот спрашивается, что стоило прихватить за пазуху со стола князя несколько булочек с отменной начинкой из лука с печенью? Или парочку тех же улиток замотать в салфетку? А ещё лучше ту самую недопитую бутыль с чёрным джином забрать, якобы на память!
Если в начале движения подобные мысли казались кощунственными и не достойными высокого титула наследника испанского престола, то ближе к ночёвке принц уже ругал себя за деликатность и плевать хотел на правила хорошего тона. Где-то там, на ринге внутренних эмоций, воспитание было грубо нокаутировано зверским голодом, который занял в сознании доминирующее положение и для которого казалось естественным делом напроситься немедленно ещё и на ужин к коварному врагу. А впоследствии отблагодарить за угощение коварным ударом под дых и угоном летательного средства.
«И в самом деле? Чего это я так оплошал? Предлагали ведь подвести на флайере, а я… хм, неадекватный – не поверил. Сейчас бы уже с Луарой в кроватке кувыркался!.. А всё эта въевшаяся в сознание спесь виновата! Как же! Я и сам ножками могу, никому кланяться не стану! М-да… чего уж теперь плакаться…»
Темнеет в горах быстро, следовало и на ночлег устраиваться как можно быстрей, не рассусоливая и не привередничая. Потому и полез принц в первую понравившуюся ему расщелину. Выбрав её по принципу: вода рядом, утром напьюсь – и в дорогу! Ну и самое приятное, что пока дошёл сюда, ни одной змеи, паука или крысы не встретил. То есть данные горы показались воистину благодатными для проживания любой мнительной мадмуазель, а не то что закалённого в тестовых тоннелях десантника.
Правда, он минимальные меры для собственной безопасности принял. Вначале уселся лицом к выходу и построил в ногах пирамидку из камней. Может, протиснуться внутрь какому-нибудь хищнику она и не помешает, но уж при падении точно временного квартиранта разбудит. Ну и на тускнеющее небо смотрел постоянно. Если ведётся слежка с помощью летающих устройств, то можно на светлом фоне овала заметить даже маленькую мошку. Не заметил. Зато сделал выводы:
«Зачем им за мной следить, настораживать? Место для эвакуации они высчитали давно, там и ждут в полном спокойствии… Я-то никуда не денусь! Или денусь? – ощупывая у себя за спиной то правой рукой, то костылём, продолжил продвижение вглубь. – Вот бы смешно было, провались я сейчас в колодец, да сверни себе голову. Долго быки ждали бы моего появления в районе взорванного склада? Хе-хе! А может, специально здесь несколько суток просидеть? Вот потеха получится!.. М-да… это я не по теме размечтался, ничего у меня такого не получится…»
Нечаянное касание ноги, да и левого локтя говорило, что там с ранами не всё в порядке. Опухоли разрастались, и не факт, что уже с самого утра удастся выползти наружу и встать на ноги. А уж проторчав сутки в данной норе – и подавно не выбраться! Тот же голод одолеет.
Забравшись вглубь на пару метров, порадовался сравнительно ровному месту и стал обустраиваться. Сложил в ногах ещё одну пирамиду из камней, потом из песка нагрёб горку для головы, постелил сверху оторванный кусок скафандра, проверил положение костыля под рукой, да и провалился в сон.
Проснулся оттого, что рухнула первая пирамида из камней, уложенная возле самого выхода из расщелины. Тотчас нащупал палку, приподнял её в более удобное положение и приготовился к отражению атаки неожиданного визитёра. Непонятно почему, но тело вдруг обдало липким, неприятным потом, и по этой причине стал особенно заметен сильный сквозняк, продувающий место ночлега насквозь.
«А ведь когда я укладывался, дуновения воздуха не ощущалось! – метались в голове мысли. – И самое странное, что ветер дует изнутри горы! Причём нельзя сказать, что холодно, скорей тепло… Словно открыли заслонку из тёплого помещения… И куда это, интересно, я попал? И кто ко мне спешит навстречу?..»
Но сколько ни прислушивался, ничего, кроме завывания ветра, не услышал. А уж как ни всматривался в тотальную темень, ничего, кроме кругов от перенапряжения зрения, не различил. От неудобной позы и готовности к чему угодно быстро затекли ноги с руками и шея. Но через полчаса находиться в таком неопределённом состоянии надоело, страх и осторожность притупились, и сместившись за горку песка, которую использовал вместо подушки, принц уселся спиной к стене и стал аккуратно ощупывать своим костылём всё, до чего мог дотянуться. То есть попытался прорисовать мысленно перед собой пространство, которое его окружает.
Оказалось, что он всего метр не дополз до крутого, резко начинающегося спуска, вполне возможно, что и того самого колодца, в который опасался свалиться. Теперь бы ещё не мешало выяснить: что там, в глубине, расположено и почему оно тёплое? Завод? Секретная база? Вряд ли такой объект при изучении местности кураторы и аналитики Полигона пропустили бы. А что тогда? Всё банально объясняется силами природы? Могло такое быть? Вполне! Тёплые термальные воды где-то там нагревают тоннели и воздух в них, и тот во время ночного холода и улучшившейся резко тяги с приличной скоростью устремляется вверх.
«Ладно, примем это как данность, – сам себя успокаивал Фредерик. – Да и окажись внизу секретная военная база рекалей, она мне совершенно безразлична. Диверсии на ней устроить – не получится… Или получится? Например, свалившись телом на электрические контакты и замкнув собой цепь электропоставок? Или упав в сток канализации, заблокировать врагам всю их очистную систему? Шикарный подвиг…, но и он неосуществим для калеки… Значит буду пробираться к месту эвакуации… Не сейчас, конечно, а как рассветёт… Если доживу…»
Потому что некто неизвестный на входе, разрушивший пирамиду, явно продолжал таиться, выжидая, пока измученный человек заснёт.
«Шакал? Или горная гиена? Что-то в памяти о таких грызунах ничего не отложилось. О козлах упоминалось, об орлах… Может, это они? Нет… те по ночам не летают и не скачут… Вроде бы… Но! Ведь когда-то я и в страшном кошмаре себе представить не мог, что буду обедать за одним столом с быком, который, словно человек, ходит на задних конечностях, а передними лапами, очень похожими на мои руки, разливает по бокалам недурственные напитки. Так что и ночные орлы могут существовать, и козлам, ведущим ночной хищнический образ жизни, я не удивлюсь… Бросить в ту сторону камень? Так могу нечаянно сам вторую пирамиду свалить, что тогда останется?..»
Время шло. Усталость вновь навалилась на сознание. А сонливость вконец умотала и даже острый камень, подставленный под подбородок, не гарантировал настороженного бдения. В конце концов Десятый не выдержал, чуть сместил свою лежанку в сторону, под самую стенку, соорудил на ощупь возле себя ещё две горки камней и беззаботно уснул. Съедят какие-нибудь вурдалаки – значит, не судьба! Зато пакость врагам всё равно удастся подстроить: пусть ждут в устроенной засаде хоть до судного дня!
Скорей всего, именно последнее убеждение в собственном превосходстве и позволило хорошо выспаться, а потом проснуться в хорошем настроении. Но оно сразу пропало, стоило лишь попытаться сесть и осмотреться: правая нога не чувствовалась совершенно! Мало того, что опухла, так ещё и двигать пальцами не смог. Пришлось долго и нудно разминать ногу, прежде чем развернуться спиной к выходу и в такой позиции двинуться к свету давно разгоревшегося дня. В тот момент принц мечтал хотя бы наружу выбраться, настолько уже не верил в собственные силы для дальнейшей ходьбы.
Возле наружной, рухнувшей пирамидки устроил небольшое следствие. Но так и не смог понять точно, кто или что разрушило пирамидку. Единственный вариант – это резко усилившийся ночью сквозняк, который критически подействовал на несуразное сооружение. Будь здесь зверь, а тем более хищник, его падение камней и насторожившийся человек не остановили бы.
Снаружи заметить наблюдателей не удалось, как и технических средств слежения. Мушек и тех не наблюдалось. Но ощущение надзора только усилилось и уже не вызывало никакого сомнения.
«Это хорошо, – грустно вздохнул принц, – если рекали заметят, что я не смогу двигаться – обязательно появятся. Может, и подвезут потом… если не прикончат из жалости…»
Измученное тело, опять налившееся болью после интенсивных движений, подсказывало самое верное действие: вначале напиться, а потом просто раскинуть руки в стороны, показывая своё полное бессилие. Тогда наблюдатели не замедлят явиться. Но взыграло чувство достоинства, гордость и банальная злость на врага.
«А вот не дождётесь от меня признания собственной немощности! Мне бы только на ноги подняться да первые три шага сделать!..»
После утоления утренней жажды, обильного завтрака всё той же водой и наполнения желудка в счёт обеда опять водой, неожиданно прибавились силёнки. Пусть и вползая по скале вверх, но в итоге на ноги встать удалось. А там и сделать первые три намеченных шага. Правую ногу приходилось несуразно подволакивать, что снизило скорость, по сравнению со вчерашним днём, вдвое. Но и этого хватило, чтобы, сжав зубы, упрямо заявить самому себе: «Всё равно дойду!»
И Фредерик Астаахарский дошёл! Пусть и к гипотетическому полднику, пусть уже почти ничего не соображая от боли и бессилия – но дошёл!
Добравшись до нужной полянки да осмотревшись на ней, прежде чем вызвать транспорт, тяжело и безутешно вздохнул: здесь и в самом деле была организована западня.
