Сцена 21
Судорожно прокашлявшись, Десятый смог и глаза раскрыть, и с собственным телом определиться в пространстве. Он и в самом деле летел! Но увиденное внизу заставило сердце на минуту заполошно остановиться, лёгкие перестать дышать, а мозги соображать как следует. Потому что там, чуть ли не на ноги, накатывался величественный, всесокрушающий, непомерной величины и ужасающей силы вал вскипающего и бурлящего пространства. Ибо водой эту смесь бетона, грязи, водорослей, топляков и перемолотого камня назвать было невозможно. Всё это надвигалось прямо на летящего человека. Как показалось вначале…
Громыхающая, сотрясающая сам воздух стена прошла всего лишь в десяти метрах ниже продолжающего «взлетать» Фредерика. Лишь после этого сердце бешено заколотилось, возобновляя свою работу, а вздымающаяся грудь стала интенсивно содействовать поступлению кислорода в кровь. Вот тогда «летун» стал соображать, что с ним и почему, да проводить ревизию своего состояния.
Двигался он спиной вперёд, в полулежащем положении. В лицо и руки болезненно впивались нити крупноячеистой сети. Из протёртых в скафандре дыр вытекали последние струйки набравшейся внутрь воды. От разгрузки с батареями и оружием ничего не осталось. Неприятная боль в спине подсказывала, что повреждён позвоночник. Голова странно гудела, а перед глазами порой проплывали красные пятна: удары по темечку и по лицу не прошли для мозга бесследно. Совершенно не ощущалась правая нога ниже колена. На правой руке оказалось сломано как минимум два пальца, указательный и средний. Ещё хуже ощущения были в левой руке: там в локтевой сустав словно вгрызался с дрелью жук-древоточец. Скафандр вышел из строя окончательно, так как ни единого обезболивающего укола не давалось. И только морозный воздух, проникающий через прорехи с большой из-за полёта скоростью, можно сказать, приятно охлаждал измочаленное тело.
Оставалось признать только один очевидный факт: десантника взяли в плен. Пока было невозможно изогнуться, чтобы взглянуть вверх, но схема пленения представлялась простейшей. Некто во флайере заметил рухнувшую в воду тень человека, устремился за ней над потоком. Потом выбрал неглубокое место на перекате, да и накрыл его пущенной специальным устройством сетью. Подтянул трофей выше, спасая его от лавины, и теперь намеревается выпотрошить законную добычу как следует.
Стоило поразиться мастерству пилота и его выдержке. Поскольку заниматься подбором, скорей всего, мёртвого врага в такой критической обстановке требовало невероятного самообладания и хладнокровия.
Естественно, что сразу возник вопрос: умертвлять себя или нет? Потому что в таком состоянии, да ещё и без оружия, десантник мог бы только плеваться. А так как слюна у него не ядовитая и плюнуть он не может сразу так, чтобы утопить, то никого из врагов он на тот свет не отправит. Об этом даже мечтать не стоило.
Но с другой стороны – куда спешить? Пока ведь не бьют, пароли и явки не выпытывают, про дорогу на Полигон не спрашивают и агитировать перейти на сторону врага ещё не начали. Умереть всегда можно, благо тренировки позволяют это сделать за полминуты, а вот пожить – всегда интересно и познавательно. Тем более что боль привыкшему к ней сознанию уже удалось частично локализовать, изолируя некоторые нервные окончания. Ну и забавно будет хотя бы взглянуть в упор на пыточных дел мастеров из бычьей цивилизации. Фильмы и виртуальная кинохроника – это одно, а личные ощущения и анализ – совсем иное.
Как только пришло подобное решение в голову, аналитический отдел той же битой головушки стал отмечать невероятную странность полёта. Точнее говоря, его не совсем уместное направление. Почти касаясь скал и верхних граней ущелий, сеть с человеком улетала всё дальше и дальше в горы! Причём основная часть пути как раз и пролегала между отвесных стен тех самых ущелий. Создавалось впечатление, что пилот преднамеренно пытается избежать возможного обнаружения его с помощью радаров. И вот эта странность некоторое время не поддавалась нормальной логике. В голове появились резонные мысли:
«Такого не может быть, потому что не может быть даже гипотетически! Но иного не дано! Специально меня спасти, а потом попытаться спрятать может только друг, союзник, соплеменник, земляк, самаритянин, э-э-э… кто ещё? – фантазия иссякла. – А таких на данной планете нет! Одни бычары! Хм!.. Или всё-таки есть?.. Ведь существуют целые цивилизации, предатели рода человеческого, которые находятся не просто в рабстве у Монстросоюза, но ещё ему и служат беззаветно. Из таких тварей даже собирают карательные отряды космодесанта. Могло такое случиться, что кто-то из пилотов-людей прилетел недавно к плотине на одном из флайеров? Сложно сказать, опять-таки гипотетически – и такое вероятно. Но дальше вообще действия человека покажутся абсурдными: умчаться вниз по каналу, спасти человека и дать ему шанс к побегу? Предатели на такое не способны! Или… способны?.. Вдруг пилот таким образом хочет вымолить пощаду для своих родственников, которые остались в человеческом мире?..»
Фантастических предположений роилось в голове всё больше и больше, и хорошо, что всё-таки показался финал пути. Иначе данная копия принца Астаахарского умерла бы ещё быстрей от перегрева зашкаливших извилин мозга.
Небольшая полянка с альпийской, ярко-зелёной травкой нежно приняла на свою грудь измочаленное тело десантника. Тотчас боль новыми волнами прокатилась по всему организму, взбадривая одновременно и вызывая судороги в затёкших мышцах. Первую минуту принц даже не пытался пробовать пошевелиться. Только старался унять неприятные ощущения, побороть тошноту и уже повторно провести ревизию имеющихся повреждений. Спасли его, притащили сюда для пыток или для клонирования – пока казалось несущественным.
Гул флайера стих, кажется, он опустился где-то рядом, а может, и улетел. Звуков больше никаких, даже шума ветра нет, словно и он спрятался. Так что волей-неволей пришлось начинать двигаться. Результат – полный букет новых острых, ещё более болезненных ощущений. Но кое-как с ними справился: перекатился на правый бок и попытался осмотреться. И тут же осознал, что придётся весьма долго и кропотливо выпутываться из сети. Пока она ещё не запутала основательно, но прокатись принц дальше на спину, положение его только ухудшится.
Потому вернулся в обратное положение и стал постепенно стаскивать упавшую на спину сеть. Наконец, под правой рукой оказалось свободное от капроновых нитей пространство. Потом левой ногой долго и нудно стягивал с себя остатки сети с другой стороны. Кажется, при этом даже на какое-то время потерял сознание. Потому что как-то резко, вдруг почувствовал на себе горячие солнечные лучи.
Ну и освободившись, перекатился опять набок, а потом с огромным трудом уселся. Переждал уход кровавых пятен из глаз и нового приступа тошноты в гортани, начал осматриваться и непроизвольно вздрогнул. А потом ещё и фыркнул. Как было удержаться от подобной реакции при нереальности увиденной сценки: довольно громадный раскладной столик, с громоздящимися на нём закусками, бутылками и даже подобия нескольких объёмных бокалов. Рядом больших размеров, прочный, хоть и походного варианта стул-кресло и картинно, с невероятной ленцой и даже грацией восседающий в том кресле бычара! Причём той самой, элитной, специально выведенной боевой породы, под два с половиной метра роста и за два центнера веса. Броситься на такого в рукопашную, всё равно что с разбега бодать бетонную стену. Конечно, принцев на Полигоне много чему научили, и шанс в противостоянии с данной тварью всё-таки имелся, но вот именно что шанс! Один из ста! Если не меньше…
И пока человек пялился на это чудо, рассматривал одежды быка и его вооружение, козлобородое и парнокопытное существо заговорило на вполне понятном, всеобщем, как его называли учёные Полигона, языке:
– А ты живучий, уродец! Если бы собственными глазами не видел всю твою эпопею с падением, не поверил бы, что такое возможно даже в теории. Или ты специально тренировался на своём Полигоне?
Прежде чем начать говорить, Фредерик языком проверил целостность зубов, облизал губы и… задумался.
«Это рогатое существо явно в курсе многого, в том числе и про Полигон знает. Всё-таки пленные люди монстрам попадались, и кое-какие сведения они из них вытянуть успевали. Естественно, что чем меньше обучен десантник – тем он меньше знает. Чем больше знает к концу своей десятикратной эпопеи – тем легче может умерщвлять себя, ничего врагу не выдавая. И что мы имеем в данном случае: передо мной явно не друг и не союзник. И даже не сочувствующий. Однозначно – враг! И по первому наитию начинает казаться, что он хочет либо просто поговорить, либо, пользуясь силой своего ментального внушения, всё-таки добраться до тайников моего мозга. Если первое – то всегда пожалуйста, мне не сложно. А вот если второе… хм! То как я и когда пойму, что меня уже раскрутили, и я выбалтываю все наши секреты?.. Проблема!.. Не лучше ли сразу уйти? Вдруг моя древняя кровь не сможет защитить от этого…»
Слова подобрать не удалось, да и «уходить» пока решительности не хватило. Захотелось и в самом деле пообщаться с врагом с глазу на глаз. Когда ещё такая возможность выдастся?
Вот и начал общение издалека:
– В нашей древней истории бывали славные рыцарские времена, когда даже злейшего врага, попавшего в плен, перед тем как казнить или подвергнуть пыткам, сажали за стол, угощали и предлагали выпить за состоявшийся славный бой…
– Надо же! – обрадовался бычара. – А у нас такие традиции существовали испокон веков и сохранились до сих пор! И ты знаешь, мне очень жаль, что ты к тем самым рыцарям не относишься. Видимо, растеряли вы, уродливые человечки, всю свою честность, романтичность и порядочность.
– Ха! Кто бы говорил! – не удержался от возмущения принц, начав постепенно разминать пальцы на руках, в том числе пытаясь хоть как-то вправить сломанные. – Не мы первые начали с вами войну!
Теперь уже бык посмеялся от всей души, выпил залпом черноватую жидкость из бокала и только потом продолжил:
– Сейчас уже и неважно, кто первый и в кого бросил камень. Давай разберёмся с сегодняшним днём. Это вы коварно и жестоко нападаете на мирные поселения и уничтожаете там всех подряд, не отличая воинов от детей, стариков и женских особей. Это вы подло убиваете со спины, не давая времени повернуться к вам лицом. Это вы в своей философии поставили нас на один уровень с вредными насекомыми, которых надо уничтожить поголовно.
Землянин начал ёрзать седалищем, пытаясь разобраться с ногами и нервничая от бессмысленности разговора.
– Та же история с камнем и кто его первым бросил. Видел я хроники, в которых проявляется ваша рыцарская романтика, когда вы рвёте наших детей на части. Мы же подобного не вытворяем, стараемся уничтожать только ваши правительственные структуры, чтобы они осознали: воевать с нами нельзя, лучше жить в мире.
– Тоже враньё! – обозлился рогатый собеседник, после чего махнул своей ручищей в ведомом только ему направлении. – А в столице, кто больше всего пострадает от вашего селя? Конечно же, дети и старики! Потому что правители, жрецы и представители высшего генералитета спасут свои тушки в первую очередь! И кому вы навредили? И кто там сейчас задыхается под грудами обломков и грязи?!
Это крыть было нечем. Разве что сменить тему:
– Согласен, война страшная штука и жестокие трагедии в ней – неизбежны. Но что ты конкретно хочешь от меня, простого солдата? К тому же израненного, измученного и голодного?
– Да вас никак держат на голодном пайке? – ехидничал собеседник. – Взращивая тем самым избыточное коварство, подлость и алчность?
– Становишься предсказуем… – дёрнул плечом принц, – хотя вначале ты меня и в самом деле удивил…
– Ладно, попробую удивлять и дальше! – и рекаль жестом полным гостеприимства позвал за стол: – Прошу разделить со мной трапезу, враг мой! Угощайся!
И выжидающе уставился на человека с улыбчивым оскалом людоеда. Мол, я тебя пригласил, топай сюда и ни в чём себе не отказывай. А ведь Десятому даже сидеть было сложно! Куда уж там вставать, двигаться, да ещё и за столом рассиживаться!
Как раз рассиживаться-то было не на чём. На что и было обращено внимание непомерно гостеприимного хозяина:
– Увы! Стоя пищу принимать нам не приемлемо!
– Разве это проблемы? Прошу прощения, что сразу запамятовал!
Без всякого щелчка, кивка или иного сигнала, из-за ближайшей скалы выскочил проворный робот в виде паука и водрузил по вторую сторону стола такой же стул, как тот, на котором восседал бычара.
«Издевается, гад! – старался не морщиться от внутреннего гнева Фредерик. – Уверен, тварь рогатая, что я даже встать не смогу! Наверняка, пока я был без сознания, он сам или его робот все мои повреждения проанализировали. А скорей всего, и столик специально в шести метрах расположил…»
Созвучно его мыслям об издевательстве, рекаль со смехом предложил:
– Если брезгуешь со мной за одним столом восседать, я тебе туда брошу. Сиди и угощайся, хе-хе, утоляй, так сказать, голод. Что предпочитаешь? Голубцы под заливным соусом, утку печёную или жареные кусочки корнеплодов? Остальное, боюсь, не долетит до тебя в целости, потом будешь плеваться песком и муравьями!.. Ха-ха-ха!
Это взбесило землянина окончательно. Еле удержался, чтобы с высокомерием не ответить, что он всё-таки сядет за стол. Остановил себя по той причине, что очень сомневался в себе, но тем не менее резко выдохнул и стал демонстративно вставать.
На подобное было легче решиться, чем совершить. Левая рука всё-таки не могла помочь в этом деле, хоть пальцы помаленьку и двигались. Онемение в правой ноге вроде стало проходить, но чувствовалась резкая боль. Для подъёма требовался костыль или в крайнем случае крепкая палка, но ни того, ни другого не наблюдалось в пределах видимости. Так что процесс превратился в истинный фарс и гротеск.
Глядя, как человек несуразно переваливается и в какой позе пытается встать, рекаль зашёлся в диком приступе утробного хохота. Видимо, подобной весёлой картинки ещё ни разу не наблюдал в своей жизни. Но когда десантник всё-таки встал, опасно пошатываясь в разные стороны, проглотил смех, выпучив свои зенки с огромным удивлением. И молчал всё время, пока человек маленькими, неверными шажками, жутко подволакивая правую ногу, приближался к столу.
Знал бы он, что в этот момент переживал и чувствовал сам Фредерик! Всё тело принца стонало и кричало от боли, а судороги пронзали от самых пяток до макушки. Но самое тяжёлое испытание выпало на его долю в конце короткого пути. Потому что сесть в кресло (а не рухнуть в него, да там и умереть!) оказалось сложней всего. Замереть. Развернуться. Подтянуть ногу. Медленно начать опускаться на дрожащей, чуть ли не рвущейся левой ноге. Нащупать правой рукой подлокотник кресла. И только потом грузно осесть в слишком большое, но в любом случае удобное сиденье.
Потом землянин отдыхал. И, наверное, опять на какой-то момент потерял сознание. Очнулся от вопроса и решил уточнить:
– А? Не расслышал?
– Я говорю, попробуй улитки в винном соусе. Очень благотворно влияют на потенцию.
– Да ладно… – не удержался принц от улыбки. – И у вас то же самое?
Бык неожиданно хрюкнул, скорей всего от смеха. Потом предложил:
– Алкоголь тебя в идиота не превращает? Нашего «Чёрного» джина не хочешь попробовать? Для аппетита? Всё-таки самый лучший и благородный считается напиток… – он потянулся за бутылкой, подливая себе в бокал странной на цвет жидкости, плеснув щедрую порцию человеку.
Фредерик пока ещё не представлял, как удержит такой громадный бокал в руке, поэтому вначале кивнул:
– Разве что для аппетита… – тут же добавляя: – И разве что ты расскажешь, из чего это питьё делают.
– Не волнуйся! Это не экстракт из костей ваших младенцев. Его делают из ягод черники, которая произрастает только на одном острове, на высокогорных плато.
Кое-как поддев бокал мизинцем и безымянным пальцем, Десятый уже стал поднимать его, как подумал:
«Чего это я стал такой доверчивый?! А если здесь некие галлюциногены, после которых я стану болтливым, как сорока? – немного поразмыслил на эту тему и сам себя успокоил. – У этого скота имелась уйма времени, чтобы вколоть мне любую дрянь или попросту её же влить в глотку! Так что чего я опасаюсь? Да и вряд ли он предполагал, что с ним за столом окажется человек…»
А донеся бокал к лицу, вдохнул и замер в неконтролируемом блаженстве. Настолько оказался запах насыщен ароматом леса, тропиков, солнца, моря, капельками эвкалипта, мёда, аромата роз и… ещё много, много чего вдруг промчалось перед глазами принца. Естественно, что после такого наслаждения он уже не в силах был отказаться опробовать такое чудо. И когда сделал первый глоток, чувство восторга утроилось и завопило с немалой силой: «Ха! Да это же чудодейственный бальзам, поднимающий на ноги мёртвых! Не иначе!»
Каким-то чудом удалось остановиться после третьего глоточка, медленно поставить бокал на стол и сдержанно кивнуть внимательно за ним наблюдающему рекалю:
– Вполне… вполне прекрасный напиток, достойный радовать самых… хм, самых достойных! Извиняюсь за тавтологию.
– Ещё бы! – несколько комично нахмурился монстр. – За этот джин когда-то воевали, а пить его позволялось только королям…
– И в этом ваш мир похож, – констатировал человек, аккуратно подхватывая вилкой ранее расхваливаемые улитки. Причём каждая была величиной с упитанного воробья. – Плебеям – отбросы, правителям – сливки.
И неспешно приступил к поглощению вполне недурственной улитки. Хозяин застолья лишь кивнул, тоже набросившись на расставленное угощение. Похоже, во время еды сотрапезники прекращали всякие разговоры между ними.
«Хорошее правило, – размышлял Астаахарский, внимательно прислушиваясь к току крови у себя в организме, – тем более что этот целебный джин здорово бьёт в голову, не закушу, отключусь… Конечно, панацеей его не назовёшь, тут я перехвалил, но в моём случае он меня здорово взбодрил. Можно будет и допить предложенную порцию… Эх! А ещё бы чашку-вторую ароматного, крепкого кофе в себя забросить!» – но тут же вспомнил, что данный напиток даже на Полигоне не предоставляли, считая его вредным для организма. Соскучился он по нему уже давно и сильно, однако раньше о нём почти не вспоминал. А тут вдруг так захотелось, так возжелалось… что не удержался. Отложил вилку, поломанными пальцами церемонно промокнул с помощью салфетки рот и только тогда поинтересовался:
– А что у тебя подают на десерт из горячих, ароматных напитков? Кофе тебе известен?
И кратко описал консистенцию, запах и вкус желаемого. Рекаль после услышанного грустно кивнул:
– Увы! Догадываюсь, чего ты хочешь, есть у нас нечто подобное. Ваш кофе – это, скорей всего, наш аскай. Но чтобы получилось вкусно и правильно, надо иметь для приготовления специальную печь, а на моей леталке такого не предусмотришь… Поэтому в пути пользуюсь простейшим суррогатом. Не откажешься попробовать?..
А чего землянину было терять? Ну не понравится, да и выплюнет. А что другое подадут – тоже не беда, кто не ошибается?
– Наливай! Мы – простые солдаты и суррогатом не брезгуем.
Хитрой формы кувшинчик принёс всё тот же робот. Налил в массивную кружку более чем поллитра и поставил перед человеком. А тот сразу уловил вполне знакомый и приятный аромат. Несколько пугало, что напитка так много и что он самого низкого качества, но уж больно хотелось испить чего-то знакомого и родного.
Фредерик оказался поражён изумительным вкусом, который ощутил ещё во время первого глотка! Тот оказался сродни самым лучшим сортам, которые случалось пивать в собственной жизни, а уж принцу доводилось пить только лучший кофе наилучшего приготовления. А бычара утверждает, что «… сиё есть суррогат»? Или издевается? А сейчас пристально изучает реакцию человека?
Всё-таки по морде, пусть и человекоподобной, определить подспудные мысли рогоносца с козлиной бородкой – дело неблагодарное. Наверное… Потому что внешне враг смотрелся очень заинтересованным, если вообще не шокированным. Своего удивления он скрывать не стал:
– Не знал, что некоторые люди тоже аскай уважают! Мне казалось, что только мы его любим, ибо даже наши союзники кривятся от запаха этого благородного напитка.
Принц на эти признания степенно кивал и… пил. И всё никак не мог остановиться! И только после зависшей паузы, когда чашка оказалась опустошена до дна, пришлось и самому высказаться:
– Скорей всего, причина неприятия в том, что ваш аскай считается вредным для сердечно-сосудистой системы. У нас тоже такие мнения муссируются постоянно. Ну и стоит учитывать тот факт, что шоом и кальвадры имеют совершенно иное строение тела. А это, как мне кажется, основополагающе при формировании вкуса у разумного существа.
Помолчал, но тут же вспомнил, что даже при застолье с врагом надо соблюдать вежливость:
– Спасибо! Хоть и походный вариант, но мне понравилось, хорошо взбодрился.
– Хорошо – это как? – прорвался из быка ехидный смешок. – Для приятного, спокойного разговора или для попытки на меня напасть и сломать мне шею?
Землянин нашёл в себе силы улыбнуться:
– Вы мне льстите, господин… э-э, имени вашего не расслышал. Да и не принято у нас заканчивать совместную трапезу уничтожением собеседника. Тем более что мы ещё так и не поговорили о самом главном, что вас интересует.
– У нас тоже не принято. Хотя и другие правила не менее важны: прежде чем сесть за один стол, надо познакомиться…
– Жду этого момента, как только обрёл сознание! – поспешил вставить человек, нисколько не сомневаясь, что бык о себе будет замалчивать любые сведения. Но тот продолжал удивлять своего пленника:
– Приятно заметить, что вы не только обрели сознание, но вместе с ясной памятью ощутили желание придерживаться хорошего тона. Поэтому представлюсь: Мэйлар Риндович. Титул, чин и должность, надеюсь, нам для общения не пригодятся?..
– Может, и так, господин Риндович, – согласно кивнул принц, после чего назвал своё полное имя и добавил с некоторым ёрничеством в тоне: – Родословная простого в данное время солдата тем более никого не заинтересует.
После чего Мэйлар заметно оживился:
– Почему бы и нет? В кои веки, если не тысячелетия, рекаль сидит за одним столом с человеком, общается с ним и даже познакомился! То есть беседа у нас получается невероятно дружеская, интересная и поучительная. Мне интересно всё, каждая мелочь и каждый штрих повседневного бытия вашего вида. Когда ещё представится такая уникальная возможность? Поэтому в знак доброй воли вначале более подробно расскажу о себе…
Фредерик, будь его воля, не стал бы слушать, а отправился домой немедленно. Понятно, что его на месте удерживали не чувство такта или вежливости, и уж тем более не благодарность за угощение. Ему просто ничего иного не оставалось делать, как кивнуть, да вновь подхватить кружку с благородным напитком, которую наполнил расторопный робот.
Диалог с врагом продолжался, это казалось противоестественным и невероятным, но после падения со стометровой плотины выживший человек уже ничему не удивлялся.
