Сцена 10

Очередные шесть суток пролетели в резко усилившейся войсковой муштре. Принцы отрабатывали боевое взаимодействие всем составом, причём по пять часов в день они сражались утопленными в искусственном море Полигона. И уже ни для кого не было секретом, где такая существует среда обитания: на главной планете цивилизации шоом. Нетрудно было догадаться, куда, скорей всего, забросят солдат для выполнения очередного задания.

И поручение считалось архисложным, это видно было по озлобленности сержанта. Его требования усилились, наказания неожиданно ужесточились, и в конце концов он всё-таки проболтался, что из десанта на родину рептилий ни разу никто из воинов живым не возвращался. Даже такие, как он, опытные, знающие и «бессмертные» там погибали. Случалось это по простой причине: транспорт не доставлял десант в контрольную точку пространства и не забирал оттуда. Ибо он неспособен был появиться непосредственно в толще океана! Солдаты высаживались на торчащих из океана верхушках скал, «тонули», спешили на выполнение задания, а потом должны были вернуться с помощью специальных пиропатронов к тем же скалам, вызвать, потом какое-то время дожидаться вожделенный «домик» во враждебной среде.

Что и говорить, при таких условиях выжить – дело крайне безнадёжное.

А ведь каждый десяток, хотя бы раз в его истории создания, но посылали на гибельную планету разумных рептилий. Шаг, не вполне разумный со стороны кураторов проекта, потому что даже до простого скопления шоом, которые находятся в глубинах, добраться было делом практические неосуществимым, а уж до каких-то ценных лидеров или жрецов – и подавно. То есть ценные обладатели древней крови в подобных десантах растрачивались жизнями, не в пример иным операциям, напрасно и бессмысленно. Но свои доводы и резоны учёные предоставлять принцам не спешили. Точнее сказать, вообще не собирались.

Мало того, про эти резоны даже сам Сенатор не догадывался. Только высказался однажды на построении одним туманным предположением:

– Вполне возможно, наши булавочные уколы нужны, чтобы шоом не почувствовали себя в полной безопасности на своей родине… – после чего, видя поднятые руки, продолжил, словно отвечая на невысказанные вопросы: – Послать туда армаду космического флота не получится. Это невероятно далеко от наших галактик. Да и в открытом бою шоом разгромят наш флот, даже если за штурвалами кораблей будут находиться только подобные нам представители древней крови. Вдобавок рептилии у себя ведут постоянные титанические работы, чтобы окончательно убрать участки суши, возвышающиеся над уровнем океана. На данный день таких участков осталось не более двух десятков, и все они только в одном, самом «высокогорном» районе планеты. Подсчитано, что года за два и последних кусочков суши не останется, а нашему «домику» некуда будет совершить посадку. Хуже всего, что вокруг этих участков на глубине построены неприступные линии обороны, прорваться сквозь которые удаётся только изредка.

Постоял немного, рассматривая поднявшего руку Пятого, и завершил обзор:

– Ну и на последний вопрос отвечу: работы над улучшением проходимости транспорта ведутся постоянно. Только до сих пор ничего не получается, в толщу этой странной жидкости он погружаться не желает.

Угадал командир с ответом. Пусть и с некоторым колебанием, и Хенри Данцер руку опустил. Затем ничего сержанту не оставалось, как последний раз повторить задание на сегодня и первым шагнуть к краю платформы. Уже давно солдат не «топили», коварно убирая твердь земную из-под ног. Они прыгали вниз сами, действуя в невероятной по своему составу жидкости с каждым разом всё проворнее и сметливее.

И уже занеся ногу за край платформы, Эйро Сенатор замер, давая последнее наставление:

– Чуть не забыл! Мало ли что в иных головах рождается… Так вот! Если кто вдруг родит дельную идею о предстоящем рейде к рептилиям, сообщите… – Он через плечо оглянулся на весь десяток принцев, замерших в полной боевой готовности, и выбрал одного из них. – Сообщите Десятому. А он уже будет решать, о чём докладывать мне. Если вознамерится всякую непродуманную ахинею плести, не задумываясь, накажу его за трату бесценного командирского времени. За мной!

То есть в очередной раз замом Фредерик не стал, а вот некую неопределённую должность «сборщика идей» получил. Другой вопрос, что ни в тот, ни в следующий день никто из товарищей вообще ни одной идеи не подал. И не потому, что настолько тупые все оказались, а по той причине, что информация о материнской планете шоом продолжала поступать огромным потоком. Не стали скрывать от солдат записи предыдущих рейдов. А просматривая их, ни у кого ничего, кроме грусти, не возникало. Разве что Первый придумал достойное название предстоящему десанту: «Дорога в один конец».

И докладывать земляку оказалось нечего.

Да и сержант на подобное не надеялся, дня через два при неофициальном утреннем общении заявив:

– Никто и ничего нового не придумает. Фактически у нас, да и у научных гениев только одна мечта: как можно быстрей суметь пробивать пространство именно к нужной точке контроля в толще океана. Тогда десант будет иметь хоть какие-то шансы выполнить задание и спастись.

На эти слова земляка оставалось соглашаться, печально кивая. Иначе предстоящий рейд в сознании укладывался, как заведомый негатив, с заведомо известным финалом.

Можно было считать положительным факт однозначного сближения с сержантом. Благодаря своему удивительному умению просыпаться примерно за десять минут до подъёма, Фредерик Астаахарский успевал наговориться вдоволь с земляком, и это сказывалось на становлении между ними почти дружеских отношений.

Конечно же, в первую очередь принц интересовался событиями в жизни своей семьи и был прямо-таки шокирован, когда услышал от посмеивающегося Эйро:

– Твой донор в последнее время увлёкся оккультными науками. Мать-королева ему отыскала некую гадалку, и та теперь составляет принцу астрологический календарь чуть ли не на каждый час дневного распорядка. Поселили ту бабку рядышком, возле дворца Сарсуэла, и его высочество мотается туда, словно за халявным причастием.

– Не может быть! Я – не такой! – возмутился обладатель древней крови. – Бабка дурью маялась, мать пыталась меня в это втянуть, но я-то человек образованный! Не мог в подобной глупости погрязнуть!

– А что в этом плохого? – искренне удивлялся сопланетник. – Уж лучше в мистику ударяться, чем в загул уйти по бабам! – это он, сволочь, напоминал о недавнем желании наследника побывать в увольнении. Но в мужской компании подобного не стыдятся, поэтому копия продолжила выяснять подробности о своём доноре:

– Но что его к этому подтолкнуло? И как к этому относится моя супруга?

– Ага! Значит, как подтолкнуло к какой глупости, то «его», а как жена, то «моя»? – хохотнул доставщик информации с родной планеты. – Ну а Луара твоя, как пишут средства массовой информации, «… пока присматривается к странному увлечению своего супруга и никаких заявлений по этому поводу не делает».

– А мать?

– О! Королева вообще великолепна и неподражаема! Словно догадывается, где сейчас твоя копия находится. Так и заявила: «Не вижу ничего плохого в том, если человек чаще станет смотреть на звёзды и сверять свою жизнь с ними!» Что характерно, половина нашего мира восприняло эту фразу со смехом, а вот вторая половина проявила неожиданный интерес к астрологии как таковой. Бум ещё в этом направлении не начался, конечно, но ещё парочка подобных заявлений, и новое модное увлечение на Земле станет набирать обороты.

Фредерик заволновался:

– А вдруг она и в самом деле знает, где я сейчас нахожусь? Ребята вон рассказывали, что их матери, тоже вельи, всегда знают местонахождение сына и чем тот занимается.

– Увы, подобные наблюдения матерей за детьми ограничены короткими расстояниями, максимум – в пределах небольшого города. И тем более вельи не умеют прочувствовать копии, сделанные с доноров. Это уже проверено и перепроверено сотни, если не тысячи раз.

– Ладно, с мама всё понятно. А как мои дочки отнеслись к сумасбродству отца?

– Этим непоседам пока глубоко безразличны подобные нюансы человеческой психики. Тем более что они сильно заняты: готовятся к поездке на море с кучей родственников и гувернанток. Собирают багаж, пакуют самые нужные игрушки… Каникулы, как-никак! Только Луара ещё не определилась: поедет с ними или останется с твоим донором.

Почему-то последние фразы о жене задели Фредди за живое. Не то чтобы приревновал любимую к какому-то донору, но неприятный осадок на душе появился. А посему он решил поставить хама на место, пусть делая это не в резкой, ультимативной форме:

– Эйро! Ты мне дерзишь и пытаешься оскорбить постоянно, но вот мою супругу называть по имени не имеешь права! Она тебе не ровня, каторжник, поэтому упоминай о ней только с титулом «её королевское высочество».

– Едрид-Мадрид! – выдал неожиданное словосочетание сержант. – О, как ты заговорил! Лишь только выпытал всё о родимых кровиночках, так и в позу встал? Ладно! Тогда пусть тебе её высочество о детях и докладывает в следующий раз!

Взаимный обмен фраз состоялся без обид и затаённой злобы. Начавшийся подъём замотал, закрутил в насыщенном распорядке дня, а на следующее утро они вновь разговаривали как ни в чем не бывало. И с наглой хитринкой в глазах покрытый шрамами уголовник продолжал называть будущую королеву просто по имени:

– Ты знаешь, что твоя Луара учудила?..

Конечно, знать хотелось, вот и приходилось молча проглатывать недовольство таким панибратским отношением русского уголовника к титулованной наследнице престола. Кстати, Эйро так и не признался, кто он в родном мире, поэтому в душе и в некоторых обращениях принц именовал земляка то уголовником, то каторжником. Того это лишь веселило, так что паритет во взаимных нарушениях правил хорошего тона можно было считать устоявшимся.

Это дало повод следующим утром начать разговор о Третьем. Причём Фредди не стал ходить вокруг да около. Сразу в лоб выложил умозаключение по поводу показного выбора любимчика, потом, что с тем фаворитом будет, и напоследок вывод:

– А не слишком ли ты отнёсся к Яцеку предвзято? Может, он больше пользы принесёт, не погибая напрасно в завязке боя?

Сопланетник на это даже обиделся:

– Это ты сейчас куда влезть пытаешься?! На моё место метишь?!

– Да нужно мне твоё место, как шоом – крылья кальвадров.

– Ха! А ты ведь, целясь в небо, попал прямо в глаз! Ведомо ль тебе, малограмотный солдафон, что, имей рептилии такие крылья, как у их союзников, клювоносых гусениц, они бы «летали» в толще своего океана в два раза быстрей, чем плавают там?

– Мм?.. Занятно! Будем надеяться, что этого никогда не произойдёт. Но ты от темы не уходи, как делаешь обычно. Признай лучше, что с Третьим ты не прав.

– Не хочу признавать. Гнилой он тип. В любом случае от него его донору пользы никакой не будет. Хотя всё же, если обстоятельства будут нам благоприятствовать, я себя положу, но его тоже в бессмертные вытяну.

– Ага, в последнюю очередь… Если он это отношение к себе прочувствует – только хуже станет. Тогда точно его гниль заест. Ну и после гибели от этой мерзкой Уалесты, Яцек стал несколько иным, более правильным, что ли. Всё-таки проклёвывается у него тяга стать настоящим воином, а потом и путёвым правителем. И не эта ли основная цель учёных Полигона?

– Э-э, голубчик, ты уже цели кураторов наших да создателей успел рассмотреть? – перешёл на ворчание сержант. – А сие точно никому до конца не ведомо! И по поводу Третьего… видишь ли, порой мне придётся кем-то жертвовать. Хочу я этого или не хочу. И тогда лучше иметь для подобного действа выбранного заранее человека. И кого мне на его место прикажешь выбирать? Тебя, что ли? О! Примолк! Ибо сразу зашевелилась шкура, которая ближе к телу! Правильно?

Принц пожал плечами:

– Да я не потому примолк, что за себя испугался. Просто ты, как руководитель, обязан спасать всех своих подчинённых. Ты понимаешь? Именно всех. Невзирая на то, кто из них лучше, а кто хуже…

– Ну, ну! Поучи меня! – оборвал его командир. – А я потом посмотрю, как этот подленький Третий, отсидевшись у тебя за спиной во время боя, по твоим плечам пробежит, лишь бы скорей в транспорт запрыгнуть. Ведь признай, что пока ничего геройского он не совершил?

– А мы, все остальные, чем отличились?

– Ладно, не прибедняйся. Пусть и наказан был, зато товарища спас. Идею с изолирующей обшивкой подсказал, тот же алтарь именно ты предложил раскурочить.

– Ха! А сколько мы ошибок при этом сделали и наказаний получили? Твою «восьмёрку» я тебе до конца жизни не прощу и не забуду.

– Да на здоровье! – хохотнул Эйро Сенатор. – Но не забывай, ошибается тот, кто действует. А кто лежит в сторонке в виде шланга – и ошибок не совершает, и на чужом горбу в рай въехать пытается. Но! Если ты так хочешь защитить Яцека, то согласен ли ты за него поручиться?

– То есть?

– Уверен ли ты, что он не дрогнет, когда в самом деле будет решаться его судьба?

– Если все станут относиться к нему нормально, то он не подведёт. Поручиться как за самого себя, конечно, не могу, но склоняюсь к позитивному решению вопроса.

– Ладно, – заторопился командир, предчувствуя сигнал побудки, – тогда ты внутри десятка сам разберись и настрой ребят на правильные отношения, а я со своей стороны постараюсь больше не выделать Третьего как «любимчика»…

Опять день. Опять муштра и изматывающие отработки различных боевых ситуаций. Но по его ходу Десятый успел многое. До завтрака предупредил Яцека во время короткого столкновения:

– Веди себя, как все, тогда и станешь ничем от нас не отличим!

Затем прижал на ходу к стене Девятого, который не только в отношении сержанта горел пламенем мести, а хотел ещё и по Яцеку Шердану потоптаться:

– Не смей больше подначивать Третьего и хихикать в его сторону. Отнесись к нему, как ко мне! Я не просто требую, но и прошу об этом как друга и земляка.

А перед обедом сообщил Пятому и Второму:

– Господа, вытягиваем нашего спесивца из ямы всеобщего презрения и нелюбви! И больше к нему плохими словами не обращаемся. Иначе мы его потеряем, какой из нас будет десяток «спаянных одной волей солдат»?

Оба товарища с пониманием отнеслись к просьбе и своим авторитетом надавили на остальных. Так что к концу уже первого дня стали заметны существенные изменения во внутренних взаимоотношениях разновозрастного коллектива. Шестой сразу согласился с новыми отношениями. Седьмой и Четвёртый и так по молодости долго на кого-то злости держать не умели. Только Первый и Восьмой отнеслись к новой политике внутренних связей сдержанно, оставаясь настороже и тщательно присматриваясь к каждому движению вчерашнего любимчика.

Второй день тоже прошёл в этом плане без осложнений.

А на следующий, как раз шестой по счёту, день для принца Астаахарского начался совершенно не обычно. И всё потому, что проснулся он вопреки всем своим уникальным умениям и привычкам… ещё на десять минут раньше обычного. Если не на больше, если не на все четверть часа.

Поднял голову, не увидел командира, восседающего на табуретке, и подумал, что это ему снится. Уронил голову на подушку и попытался припомнить последний сон во всей его яркости и необычности. Он того стоил, чтобы вспомнить!

В нём принц со своими друзьями по академии плыл на гребном шлюпе где-то в Средиземном море. Сыро, моросит дождик, туман, промозгло, но где-то за спинами уже прибивается сквозь тучи солнечный свет, и гребцы, усиливая темп, плывут туда, подбадривая друг друга криками. Вдруг хватаются за борта перепончатые лапы шоом! И следом поднимаются скошенные, без подбородков морды этих противных рептилий. Внутреннее чувство реализма вопит, что подобных тварей не должно быть в родном море по умолчанию, но глаза видят этот ужас, а руки уже сами выхватывают из-под банки короткий багор и начинают лупить по ненавистным харям.

При этом шлюп не только не останавливается, а, наоборот, ускоряется, словно двигатель задействовал гребной винт. Фредди начинает присматриваться и видит, что плавсредство на глазах превращается в такой крепкий и надёжный «домик», которому только и остаётся закрыть распахнутые створки и умчать его и товарищей на безопасный Полигон.

Потом сон прервался.

Конечную часть сна принц запомнил теперь отлично.

Ещё раз поднял голову, окончательно проснувшись, а сержанта так и не увидел. Подумал, что тот мог однажды на подходе задержаться или в туалете застрять. Но вставать-то всё равно надо!

Поэтому быстро вскочил, оделся и помчался совершать утренние процедуры. При этом перед мысленным взором всё ещё продолжали прокручиваться кадры последнего сна. Как следствие, руки действовали несколько несуразно, заторможенно. Вынули разовую щётку из отверстия вместе с клочком пасты, и почему-то пришло в голову сравнение щётки со шлюпочным веслом.

Вот весло наклоняется… вот оно касается волнующегося моря…

А вот предмет гигиены падает вниз, выскальзывая из рук, и кусочек пасты, отделившись на лету, словно в замедленной съёмке, падает чуть в стороне, прямо под струю воды и тут же смывается ею.

Вроде бессмысленность полная…

И вот уже рука хватает иную щётку и начинает интенсивную чистку зубов, которые и так благодаря заботам учёных не подвержены кариесу. Но мозг продолжает лихорадочно работать.

А ещё через минуту принц выскакивает резво из мужской комнаты в казарму и чуть не натыкается на удивлённого Эйро Сенатора.

– Ты чего вскочил спозаранку? – поразился русский.

– Да я-то нормально встал! А ты чего опаздываешь?

– Что за вопрос? Как раз вовремя прибыл, до подъёма ещё четверть часа.

– Ух, ты! – сообразил Десятый. – Так это я вне графика вскочил? Хе! Вот здорово, как раз времени больше будет на обсуждение одной идеи! – и сразу перешёл к делу: – Коль мы всё равно погибнем при десанте на планету, то нельзя это сделать с максимальным уроном для шоом?

– Вряд ли…

– А если это сделать над самыми густозаселёнными районами? Или над столицей?

– Увы, там нет суши…

– Зачем нам суша? Ведь домик может исчезнуть сразу после нашей высадки? Вот и представь себе: он возникает в точке контроля метрах в пятидесяти над океаном. Мы вываливаемся за борт, транспорт, не долетев до жидкости, – исчезает. Мы – тихо тонем в самом нужном месте и начинаем выполнять задание. Как думаешь, скольких мы в таком случае рептилий на тот свет отправим?

Суть идеи сержант уловил отменно. Но вместо слов вначале просто восхищённо замычал. Потом строго помахал указательным пальцем и приказал:

– Остаёшься вместо меня! И чтобы все мокрые от пота у тебя носились!

Только собрался унестись прочь, как был беспардонно схвачен солдатом за плечи:

– Стой! Ты куда? Неужели не хочешь дослушать о том, как эвакуация будет проводиться?

Вместо слова «Хочу!» изуродованное шрамами лицо смешно отвесило челюсть, выпучило глаза и просто кивнуло.

– Так вот, у них же там, в городах, полно наливных емкостей, в которых они накапливают опреснённую воду. Огромные такие цистерны плоские, танки, чуть ли не с остров величиной. Если мы спешно откачаем воду, емкость отрежем от основания или якорей, то она чудесно всплывёт. Мы на ней. Даём сигнал «домику», он садится на танк, мы прыгаем в кресла и айда на базу. Пусть только наши умники хорошее место для десанта подберут. Как тебе такой план?

Опять командир замахал указательным пальцем под носом своего подчинённого:

– Ты это… чья идея, спрашиваю?

– Да ничья. Просто сон навеял… на него мысли спонтанные наслоились, падение щётки, вода…

– М-да-а-а… ведь запись до подъёма тут не ведётся, – признался Эйро, всё-таки разворачиваясь и начиная разгон. – Поэтому надо мне бежать… – и уже из коридора донеслось от него: – Командуй как положено! Иначе…

– Ну да, карами угрожать – это ты умеешь, – проворчал Десятый, осматривая спящих товарищей. – Если бы в виде поощрений к доблестной службе использовал увольнительные – ценных идей было бы куда больше… Хе-хе! Несомненно!

Постоял, покрутился и уселся на командирскую табуретку, которая стояла напротив кровати под десятым номером. Командовать принцу не привыкать, пусть даже и такими же, как он… солдатами.