Сцена 19
Злобный сержант прохаживался на выходе из тоннелей и сразу после построения начал раздавать критические замечания, указывать на основные ошибки и просчёты. Оставалось только поражаться, как он, сидя, скорей всего, перед десятком экранов, успевает просматривать динамичные события на них? Или он затем особо интересные моменты просматривает в повторе? Могло быть и такое, что специальные программы только тем и занимаются, что замечают ошибки солдат, а потом подают командиру экстракт событий, который зачитывается перед строем. Причём экстракт этот подают пакетом информации прямо в мозг бессмертной копии.
«Ну да, – размышлял принц, ожидая, пока и до него дойдёт очередь нагоняев. – Скорей всего, донору на Земле эта информация ни к чему. Вряд ли она ему на каторге пригодится…»
Несколько самого удивило, что он окончательно записал Эйро Сенато́ра в каторжники, но решил этому не противиться. Да и моральное облегчение при этом наступало. Чувство собственного достоинства меньше страдало. Мол, плюйся ядом и бешенством, парнишка! Но мы-то знаем, что ты никто и власть твоя не бесконечна! И час возмездия придёт!
Наверное, в блестящих глазах Фредерика явно читалось злорадство и предвкушение, потому что, дойдя до него, командир поморщился недовольно, чуток помолчал, а потом всё-таки спросил, употребляя новое обращение не то ругательного, не то издевательского толка:
– Ну и чему так радуешься, стручок?
Это лишний раз доказало, что мыслей земляк, да и никто другой здесь читать не может. Ну и солдату их высказывать было бы полнейшей глупостью. Зато можно было воспользоваться шансом так ответить на вопрос, чтобы самому получить какой-нибудь нужный ответ.
– Радуюсь тому, господин сержант, что вскоре перейду в категорию бессмертных и стану с вами на равных. А под ваше командование попадут новые, ещё более совершенные, исполнительные воины!
Хотел было добавить «… которые не будут гореть таким же страстным желанием свернуть тебе башку, ублюдок!», но удержался, сделав это только мысленно. Судя по ожесточившемуся взгляду русского, тот понял подтекст ответа до конца. Да и фыркнул слишком уж самоуверенно:
– У меня все становятся исполнительными! А иных солдат мы здесь не держим… – постоял чуток, выдерживая паузу, и только потом продолжил с ехидной улыбкой: – А вот по теме твоего скорого вхождения в наше племя бессмертных – рано радуешься. И не потому рано, что вряд ли до этого события доживёшь, а потому, что все тонкости и правила ты узнаешь лишь после второго своего возвращения с задания.
Опять пауза, во время которой Фредди осторожно поднял руку, испрашивая о вопросе со своей стороны, но жест был проигнорирован заявлением для всех.
– Особо отличившимся, возможно, разрешу задавать вопросы на вечернем построении… – весьма, весьма расплывчатое получилось обещание. – А теперь о твоём забеге по тестовому тоннелю… Уж не знаю, что на тебя подействовало, но сегодня твой проход засчитан как идеальный. Ни одной ошибки, ни одного просчёта. Ну и напоследок поразил тем, что играючи поломал сразу двух кальвадров. Как у тебя так удачно получилось?
Десятый сам толком сообразить не мог, но почему бы не воспользоваться заданным вопросом в иных целях? Вот он и попробовал, тем самым подавая полезный пример остальным товарищам в плане должной риторики:
– Причина проста, господин сержант! Я попросту делал всё с помощью одного подсознания, потому что остальные мысли мои вращались над одним вопросом: «Зачем мы вообще нужны на Полигоне, если учёные могут напичкать транспорт взрывчаткой и атомными бомбами, да взорвать в тылу врага всё, что угодно?»
Сержант развернулся ко всему строю и словно пожаловался:
– Ну вот, теперь у нас ещё один умник появился, который решил затмить Девятого своими заумными выражениями. Придётся, наверное, мне двузначные вопросы изъять из своего оборота… Да и потребовать, чтобы разные философы отвечали только да или нет. А вот тебе, стручок, – он вновь уставился на испанца, – посоветую: не надо держать местных гениев за полных дегенератов. Над вопросом доставки взрывчатых веществ, а также над проблемой перемещения любого предмета без наличия в нём определённого количества живой «древней крови» – работают круглосуточно. И если ты успел заметить, ничего взрывчатого у нас с собой не бывает, даже гранат. А ведь как они нам пригодились бы!..
– Как же нет?! – не удержался от возмущения Девятый. И тут же получил мощный удар в солнечное сплетение и ещё в падении изогнулся от прошедшей по спине «единички».
Командир словно не заметил потери выпавшего из строя бойца, продолжая вещать лекторским тоном:
– Даже наши пули в пистолетах сделаны на основе смешения разных энергетических полей, увеличение которых сразу приводит к нестабильному состоянию и непроизвольному взрыву. То есть пока просто отправить «посылочку» в скопление врагов – не получается никак… – заметив, что Восьмой трясёт губами, еле сдерживаясь от вопроса, разрешил ему: – Ну? Только по существу!
– А нельзя ли, господин сержант, вместе с нами отправлять бронированные установки, роботов и прочую вспомогательную технику?
– Увы, голубчик, нельзя! Предел для нашего транспорта по грузоподъёмности – это наши запасные батареи для винтовок да некая рухлядь весом в половину нашего. И то – в крайнем случае. Больше меня на эту тему не спрашивайте! Научных гениев среди вас нет, и нечего душу теребить!.. Девятый! Что ты корчишься, словно задохлик? Встать в строй! – о чём-то задумался, глядя на согнутого индуса и наверняка замышляя для него новое издевательство. Но неожиданно для всех сменил тему:
– Всё забываю вам поведать о правиле или некоем неписаном законе, который именуется «последний патрон». Иногда такое случается, когда десант работает очень эффективно и выстреливает весь комплект зарядов энергии до последнего, транспорт появляется на своём месте, и можно совершать эвакуацию, невзирая на факт недовыполнения поставленной задачи. Честно говоря, не всегда правило «последнего патрона» срабатывает, и такое случается крайне редко, но всё-таки мой вам совет: изредка, если стрелять уже нечем, посматривайте себе за спину. В моей биографии два таких удивительных случая имели место…
Опять постоял, подумал и, уже двинувшись в сторону столовой, пробормотал громко и раздражённо:
– Кажется, они свой лимит на вопросы и на новую информацию исчерпали на сегодня! – и не оборачиваясь назад, крикнул: – На обед, бегом, марш!
Опять был обед с обильной, разнообразной, изысканной и вкусной пищей. До сих пор так никто и не удосужился поинтересоваться о причинах такой роскоши, для, казалось бы, простых солдат. А может, тут виной пышные титулы наследников? Или причина в древней крови и кормят тут подобным образом каждого?
Благо что времени отводилось на данную трапезу больше, чем на завтрак, а посему удалось подискутировать с земляком на страшно волнующую того тему.
– Когда я отыщу этого каторжанина, – шипел индус, с ненавистью поблескивая глазами в сторону углового стола. – То вырву у него печень и заставлю сожрать!
– На всех печени не хватит! – шипел Фредди в ответ. – Лучше угомонись и постарайся не нарываться. Забудь про все обиды и унижения! Нам обязательно надо продержаться и стать бессмертными.
– Да знаю я! Но ты не представляешь, с каким бы огромным удовольствием я сейчас, прямо здесь, прямо на столе и прямо столовыми вилками утыкал бы…
– Тс-с-с! Следи за словами, земляк! – трудно было сообразить, чем можно унять мстительного раджу. – Иначе я с тобой прекращаю всяческие дружеские отношения!
– А-а?.. Чего это ты? – наконец очнулся тот, значительно понижая шёпот.
– Да ничего! Потом всё расскажу и не здесь.
Понятное дело, что поговорить в течение второй половины дня не было возможности. Только во время короткого личного времени после вечернего построения был шанс хоть как-то уединиться для тайного разговора. Полдня в голове крутился один вопрос: где именно можно уединиться? Вроде бы проще не бывает: когда легли на кровати, повернули головы друг к другу и шепчитесь себе на здоровье. Или непосредственно в комнате с умывальниками. Но что-то, а скорей всего интуиция, подсказывало, прослушка в этих местах самая наилучшая во всей казарме. По сути, учёные или сержант вряд ли опасались некоего вселенского заговора солдат и последующего захвата Полигона в руки восставших, но наверняка перестраховались от большинства роковых фортелей судьбы.
Поэтому единственным местом, в котором можно относительно бесстрашно поговорить о мести, оказался сам выход из казармы. Покидать её нельзя, и появление в коридоре будет поводом для наказания, скорей всего немедленного. Однако в самом проходе к поперечному коридору, по мнению принца, никто не поставит прослушивающие устройства. И для одного серьёзного, тем более короткого, разговора должно хватить времени. В момент приближения к столовой на ужин удалось шепнуть земляку прямо в ухо:
– Перед отбоем пройдёшься за мной! – тот, пока усаживался за стол, не спускал с Фредерика удивлённого взгляда.
Пришлось пальцем указать на собственное ухо, только тогда сосед понял, в чём дело, и пренебрежительно улыбнулся. Либо он не верил, что его прослушивают днём и ночью, либо считал данный фактор несущественным. А вот Десятому не хотелось пренебрегать мерами безопасности. Ведь узнай Эйро про желание земляков жестоко ему отомстить, сразу можно ставить жирный крест на своём бессмертии.
Тем более что когда пришли в казарму после ужина, Фредди похолодел от своей догадки. Его подозрения получили явное подтверждение: за ними не только присматривают, не только прослушивают, но ещё и мысли пытаются считывать! И подтверждением последнего являлись стоящие в ногах каждой кровати аккуратные тумбочки. И чтобы уже последнему дебилу было понятно, где чья, каждая имела свой персональный номер.
– Это для чего? – изумился вместе со всеми командир. – Чтобы не перепутали?
Под удивлёнными взглядами солдат протопал к стене и попытался заглянуть внутрь неказистой на вид мебели с номером пять. Вот тут его и огрело не то молнией, не то каким иным полем так, что он отпрыгнул, чуть ли не к табуреткам.
– Что за скотство?! И вообще…! – потирая руку, он вышел из прохода между кроватей, поймал злорадные взгляды своих подопечных и закомандовал: – Пятый! Открой свою тумбочку! – тот проделал это, непроизвольно жмурясь и ожидая коварного удара. – Хм! Надо же!.. А теперь открой тумбочку Шестого!
Ну да, попробуй не выполни приказ! Уже догадываясь, что случится, Пятый уселся на свою кровать и медленно протянул руку к кровати соседа. Тряхнуло и его настолько основательно, что он вскочил на ноги, словно подброшенный пружиной и непроизвольно восклицая:
– Ах ты, гадость!
Ему повезло, что Эйро не воспринял восклицания в свой адрес и простил разговор без разрешения. Всё-таки он и в самом деле был поражён наличием мебели для личных вещей. Да и ворчал совсем не притворно:
– Их уже там маразм косит, что ли? Затеяли нововведение!..
Затем рыкнул пару команд, дополнил их несколькими ругательствами и напомнил, что ответов на свои вопросы никто так за сегодня и не заслужил. После чего разрешил укладываться в люлю и убыл в свою неведомую никому каптёрку. Где он спал, и спал ли вообще, никто не знал. Ну а основная масса народа подалась на просмотр своих тумбочек.
Хотел было и раджа заняться просмотром личной собственности, да получил тычок в бок и совет со спины:
– Успеешь ещё! Давай за мной! – пришлось ему разворачиваться и топать за земляком. А тот, оказавшись между стенами короткого прохода в смежный коридор, зачастил словами: – Мстить надо правильно и обдуманно! Но вот если про наши желания Эйро узнает или только заподозрит – нам не стать никогда бессмертными. Поэтому отныне – никаких эмоций! Держи себя в руках! И ещё лучше будет, если мы сделаем вид, что в ссоре и недолюбливаем друг друга. И помни, нас везде прослушивают, а в белом цилиндре даже читают мысли. Сегодня я поразился отсутствию тумбочек, и вот они, появились. Поэтому фильтруй слова и даже мысли.
И поспешил чистить на ночь зубы. А там к нему приблизился Пятый, не столько наводя блеск на зубы, как просто елозя щёткой для отмазки. Зато слова получались неразборчивыми:
– Чего это ты в свою тумбочку даже не заглянул?
– Куда спешить? Успею ещё туда свои трофейные серьги попрятать.
– Мм? Так их поставили только для этого?
– Скорей всего… – Фредди многозначительно взглянул коллеге в глаза и с нажимом на определённые слова, добавил: – Я ведь давно об этом мечтал. А сегодня, будучи в белом цилиндре, заметил мысленно, что трофеев уже порядочно поднакопилось, а складывать и хранить негде… Но самое главное, что мы теперь сможем таскать всё, что нам нравится, из столовой, а после отбоя продолжать обжорство!
– Точно! – но по взгляду Пятого стало заметно, что основную мысль он понял и предупреждениям внял. Теперь и сам будет присматривать за собственными мыслями в неположенных местах. С остальными товарищами информацией поделится, обделяя при этом Третьего, который ни у кого не вызывал ни доверия, ни мало-мальской симпатии.
После сигнала отбоя все улеглись вовремя и не нарушая дисциплину, но сразу спать никто и не подумал, тем более что продолжилась дискуссия, затеянная двумя наиболее старшими солдатами, Восьмым и Вторым. Они не столько споря, сколько поддакивая друг другу, попытались выяснить: а с какой стати всё тот же Десятый начал собирать серьги с поверженных кальвадров, а все остальные эту идею горячо поддержали?
Пришлось Фредерику отчитываться первому:
– Я же вам рассказывал, случайно получилось… Дальше: никто нам не запретил, хотя каждый шаг известен. Ну и… интересно всё-таки, трофей, как-никак… А потом, все они разные, ни разу даже в общем количестве одинаковых не попалось…
– Тогда сразу вопрос, – встрял своим басистым шепотком Седьмой. – Откуда местные умники берут эти серьги? Уж не используют ли они для нашего обучения пленных?
– Окстись! – фыркнул на него Четвёртый. – Эти побрякушки нам шлёпают в комплекте с новыми рубахами после гибели. Значит, и пленные тут ни при чём. Да и где их столько наберёшь для нашего обучения?
– Сия загадка нам пока не по зубам, – донеслось от Второго. – Но я к чему веду: мне кажется, что серьга – это символ удачи. Этакий небольшой амулет, корригирующий поле контактной энтропии…
– Ну ты загнул! – фыркнул смехом Шестой. – Может, ты ещё додумаешься их заглатывать вместо лекарства?
Смешок прошелестел по всем кроватям, но его прервал Восьмой:
– А ведь и в самом деле! Боюсь ошибиться, поэтому давайте уточним: сколько у каждого из нас собралось трофеев? Начинаем с Первого…
Вот с того фланга покатилась перекличка из цифр. И как это ни показалось странным, больше всех серёжек, даже не учитывая сегодняшние трофеи, оказалось у Девятого и Десятого. А ведь они ещё вчера отсутствовали в тестовых тоннелях из-за ранений.
– Ну вот, что я вам говорил! – с триумфом шипел Восьмой. – Удача явно на стороне лучших охотников за монстрами!
Повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом извилин мозга. Поэтому пришлось Фредерику вновь давать пояснения:
– Если бы вы знали, господа, какими муками мне досталась эта удача! Если бы можно было забыть пережитую боль, честное слово, вернулся бы в тот центр кальвадров и там преспокойно бы погиб, уничтожая ворвавшуюся через ворота элиту.
Подобное признание вызвало протяжный вздох у всех. Но сорокашестилетний мейранин остался при своём мнении:
– Все равно я считаю, что трофеи приносят удачу!
– Не утверждай голословно, – осадил его Пятый. – А лучше выясни это у командира. Однозначно, что он в курсе.
– И выясню!
Это были последние слова, которые ещё запомнил принц Астаахарский, проваливаясь в сон. Усталости вроде и не ощущал, а вот, стоило замолкнуть и задуматься, – как уже в царстве Морфея.
Проснулся, как всегда, и, не разлеживаясь, бросился одеваться. Немного задумался, вспомнив, что так и не заглянул в собственную тумбочку и не выложил туда собранные трофеи. Пока решил оставить их в кармане, хотя те своим весом уже немного мешали. Наверное, придётся дальнейшие серёжки складывать в иной карман, благо такой имелся и отныне, если не придётся напихивать туда орехи во время завтрака, его тоже можно использовать.
Эйро восседал на своей табуретке, наблюдая за солдатом и не говоря ни слова. Ну и тот не рискнул первым заговорить: пусть спина уже привычна к «единичке», но не начинать же с этого каждый рабочий день!
Умчался в санузел, потом стал ополаскивать лицо холодной водой, и тут понял, что сержант стоит рядом. Непроизвольно сделал шаг в сторону, опасаясь получить удар, который он явно недополучил вчерашним утром.
– Молодец… – процедил Эйро сквозь зубы. – Вину чувствуешь, боишься правильно… Или не чувствуешь?
– Чего уж там… – ответил принц, излишне тщательно вытирая лицо разовым полотенцем. – Чувствую… осознаю, что был не прав… Просто хотелось тебя хоть как-то расшевелить, вызвать на откровение, а ничего лучшего в голову не пришло… Глупая затея…
– Ну да, если бы про твоих дочурок кривое слово сказали, как бы ты отреагировал?
– Э-э-э… – Фредерик даже растерялся от нахлынувших на него эмоций. Бешеная тоска нежданно заполонила сознание, и он осознал только сейчас, насколько скучает по детям, да и по супруге тоже. Поэтому с губ сорвалось непроизвольно: – А как они там? У них всё в порядке?
Сержант с минуту тупо пялился на своего подчинённого, но потом сжалился, не удержав улыбки, которую уродовали шрамы.
– Всё с ними в порядке, вещали в новостях, что они посещали цирк Солей… Парочка кадров даже промелькнула.
– С кем?! – в сопровождении детей своей персоной он резонно сомневался, уж больно тот занят.
– С твоей тётушкой Ириной. Ничего так бабка, крепкая ещё…
Уже только за эти известия принц был готов земляка простить за все его прежние издевательства. Особенно если он хотя бы раз в день станет одним предложением информировать о событиях в семье.
Но воспоминания о пережитой боли наказания ещё слишком свежи были в памяти, да и не хотелось раскрывать свою наиболее слабую, ранимую сторону характера, поэтому постарался утаить свою радость:
– Ну да, она такая… А что, у вас в России наши новости показывают?
– Экий, ты… шустрый! – стал строже сержант. – Тебе дай сомбреро примерить, так ты догола разденешь!
– Ну раз уж мы вновь перешли на неофициальное общение… Или нельзя?
– Да ладно, этот десяток минут – разрешаю. Только ты не хами, да не вздумай ещё хоть раз не выполнить моего приказания! Если на казнь и не нарвёшься, то уж точно станешь для меня изгоем. Всё понял?
– Понятней не бывает… но уж больно хотелось товарища спасти.
– Хотеть можешь лишь в том случае, когда иного приказа нет. А если придётся… – он вплотную приблизил своё личико к лицу земляка, – то и своих раненых надо будет добить! И чтобы рука не дрогнула! Иначе они же тебя проклянут, когда под пытками погибнут в страшных мучениях. Подумай над этим! И не смотри на меня с такой натугой, иначе выпуклые глаза из глазниц вывалятся…
– Мм! – только и кивнул Фредди под рык сирены подъёма. Оглянулся на душевые кабинки, вспомнив, что так и не спросил, кого за них наказали и кто их отремонтировал, помотал головой и поспешил встать в строй.
Сержант не успел отпустить подчинённых на утренние процедуры, как Восьмой стал поднимать руку для вопроса. Поймав на себе рассерженный взгляд начальства, представитель цивилизации Мейру покачал свисающей серёжкой, грубо намекая об интересующей его теме.
– Хм! Ну, если только о ней… спрашивай! – пошло разрешение с барского плеча.
– Господин сержант, подтвердите мою правоту! – чуть ли не потребовал он. – Ибо я доказываю товарищам, что данные трофейные серьги служат сосредоточием удачи для обладателя. Доказательство тому: наибольшее количество этих безделушек у Девятого и Десятого.
И замолк в ожидании ответа. Командир повёл себя странно: вначале с презрением фыркнул и, уже двинувшись на выход, вдруг опять развернулся и словно посоветовался сам с собой:
– Почему бы и нет… Ведь запрета на это не было… – И только потом с решимостью продолжил: – Скажу сразу, подобного на Полигоне раньше не было никогда. Как, впрочем, и тумбочек этих диковинных… Все прежние солдаты, я в том числе, чуть ли не с первой стычки считали, что нас тренируют на пленных, а после первого боя с кальвадрами ненавидели их от всей души. Так что собирать с них какие-то побрякушки никому в голову не приходило. Но наши великие… – он замялся, подыскивая хорошее слово вместо ругательного, – гении имеют множество теорий о пространстве и о роли случайностей в нём. Всё, что кажется им странным – возводится ими в квадрат, а потом ещё и в куб. В результате шизоидные э-э-э… гениальные теории имеют место к существованию. Десятый оказался первым из многих сотен копий, которые в тысячах столкновениях не погнушались взять побрякушку с тела монстра, а потом ещё и в карман её заныкать. Мало того, идею одного придурка подхватили другие недоумки, а третьи… хм, гиганты научной мысли, с умилением им даже тумбочки для накопления выделили. Скоро вообще казарма превратится в свалку! – сделал паузу, покрутил в раздражении шеей. – Скажу откровенно, вчера я спросил в упор: «Какого рожна это делается?» И судя по жутко туманным, невероятно завуалированным ответам, можно чётко экстраполировать их мнение всего в два слова: «Не знаем!» Так что… не слишком-то раскрывайте варежки на идиотские утверждения Восьмого. Никакого счастья вам эта кучка украшений не принесёт. Уж поверьте мне! Мало того, это ваше собирательство продлится ровно до той секунды, когда кто-то из вас в бою оступится, уколется или косвенно пострадает из-за своего собирательства! Покрошу все маразматические идеи вместе с этими позорными тумбочками! Всё! Оправиться! Разойдись! А!.. Завтрак сократим на пять минут, по вине Восьмого и его неуместных вопросов!
Сержант выскочил из казармы, раскрасневшийся от гнева, словно вареный рак. Десятый незаметно вздохнул, хваля себя, что во время конфиденциального разговора не затронул данную тему. Кажется, Эйро не на шутку рассорился по этому вопросу с учёными, которые курировали весь проект. Понять его можно было: строжайшая дисциплина базируется на ограничении во всем, а тут солдаты принялись выносить из тестовых тоннелей какой-то, по мнению командира, мусор! Делая это вопреки всем традициям, привычкам и стереотипам. Поневоле взвоешь от негодования.
– Как его, однако, проняло! – поражался Второй. Тогда как Третий высказал резкое недовольство Восьмому:
– Кто тебя за язык тянул в самом начале дня?! Из-за твоей дурацкой идеи завтрак теперь придётся глотать второпях! Нет чтобы на вечернем построении ляпнуть…
Девятый интенсивно пытался выспросить о возможном разговоре до подъёма. Признаваться в полученной о семье весточке принц не стал, как-то не хотелось бередить слишком личное.
А вот угрозы по поводу невыполнения приказов передал дословно. Ещё строго в глаза при этом индусу посмотрел, когда добавлял:
– Так что настраивайся на тяжкую и опасную службу и не вздумай обижаться, если получишь пучок разрушительной энергии от кого-то из нас.
К их разговору внимательно прислушивалось сразу несколько человек, и судя по кислым выражениям на лицах, подобный вариант развития событий никто из них не отрицал.
А потом все умчались на утреннюю разминку. На Полигоне начался очередной адский день тренировок.
