Сцена 14
Безбрежный покой для Фредди окончился… пробуждением. Любимая поза на животе. Жёсткая подушка под щекой. Отсутствие одеяла на спине. И чётко ощущаемая полная нагота.
Тут же молнией пронзившие сознание воспоминания о собственной смерти в неведомом помещении, наступившей от оружия прямоходящих быкоподобных монстров. Глаза резко открылись, проверяя правильность ощущения и выхватывая ряд коечек со спящими мужчинами. Рядом мирно посапывал Джаяппа Шинде. А на своём привычном месте восседал на табуретке сержант Эйро. Он радостно заулыбался и первым поприветствовал:
– Доброе утро! Так и знал, что ты и после смерти не потеряешь свою чудесную способность просыпаться за десять минут до старта нового дня!
Пару раз с силой сморгнув, Десятый осознал до конца, что ему ничего не снится и не мерещится и услышанные слова он понял верно:
– Э-э… значит, меня… то есть нас всех – всё-таки убили?
– Увы, земеля, так первый раз чаще всего бывает.
– А-а-а… теперь так будет бесконечно?
– Ха-ха! А тут ты не прав, даже в вашем случае есть определённые ограничения.
– А в твоём случае, – он впервые осмелился назвать злобного горлопана и садиста на «ты», – ограничений нет?
– Вроде того… Считается, что я почти бессмертный… В этом мире…
Но судя по его печально искривившимся шрамам, счастья большого от собственного бессмертия он не испытывал. Фредди от своего пробуждения тоже не ошалел. Осознание второго возрождения после натуральной и болезненной смерти, всё ещё никак не укладывалось в рамки привычных понятий и стереотипов. Наверное, поэтому и вскакивать не спешил, воспользовавшись мнимой свободой и безнаказанностью.
Вопросов в голове теснилось столько, что он не знал, с какого продолжить разговор. Как и не знал, получит ли ответы. Но молчать тоже не стоило, ценное время вседозволенности истекало стремительно:
– Так для чего мы здесь? Ты обещал рассказать.
– День большой… И не ты один ждёшь моего рассказа…
– А с кем это мы сражались? Уж больно они похожи на тех… которые в тестовых тоннелях?
– Так, по сути, это они и были. Один вид. Только атаковали нас вчера специально мутированные, предназначенные для сражений и силовых акций животные. Так сказать, уродливая элита собственной цивилизации. Кстати, меня слишком рано свалило, я не успел увидеть: много их ещё там в живых осталось?
– Точно сказать не могу, – с некоторым содроганием принц вызвал у себя в памяти последнюю, запечатлённую картинку из «вчера». – Там эти бычары уже по трупам своих соплеменников карабкались, за ними и прятались… Но трое точно было… ну, может, пятеро…
– Ха! Да это же отлично! Значит, поставленную задачу мы выполнили. Остальных направленная туда гвардия из местных и так замочит.
– А почему ты ко мне на фланг ещё одного, двоих не поставил? – вспомнил Фредди о просчёте командира. – Мы бы их тогда фланговым огнём скосили.
– А вот это уже прерогатива командира: знать обо всех нюансах боя и не отчитываться за свои знания перед каждым солдатом! – строго заявил сержант, но, тут же подмигнув, добавил: – Но в данном случае особого секрета в этом нет. Мы были обязаны уничтожить в первую очередь тех предателей-людей, которые располагались внутри смежного с нашим помещения. Слишком важные шишки там собрались, смертную казнь им бы не дали, а это весьма чревато и показательно было бы для иных правителей, мечтающих нажиться на крови собственного народа.
«И тут двойная, а то и тройная политика в ходу! – внутренне подосадовал Фредерик. – Никуда от неё не деться! Только кто этот «высший» судья, который решает, кого надо уничтожить, а кого оставить в живых?..» – а вслух поинтересовался другим:
– Как называются эти бычки с бородками?
– Как? Да ты название их вида не раз слышал, – отчего-то обрадовался командир. – Они – это цивилизация рекалей. И каждый о себе в единственном числе заявляет гордо: «Я рекаль, повелитель вселенных!»
До ужаса обидные подозрения зароились в голове Десятого.
– Так это что? Получается, что «цегуни» – это…?
– Ну да! То, что у них между ног подвязано! – тут же озабоченный сержант вскочил на ноги: – Чего это сирены побудки нет?..
Словно по его заказу оглушительно раздалась сирена. Девять спящих мужчин конвульсивно задёргались, выбираясь из глубокого сна, инстинктивно вскакивая на ноги и бросаясь к табурету с одеждой. Причём вопли Эйро Сенато́ра были особенно вульгарными и оскорбительными:
– Резче двигайтесь, ослы сонные! Давно по мордам не получали?! Дубины стоеросовые! Живей шевелите своими голыми задницами! Не в борделе находитесь!
Сам-то Фредерик вскочил быстро и стал одеваться проворно, а вот товарищи по несчастью явно тормозили, никак не могли осознать толком действительность и функционировали скорей на рефлексах, вбитых в подсознание за последние семь кошмарных дней. Это разозлило горлопана ещё больше.
– Козлы ленивые, а не солдаты! Кто последний встанет на место, получает «единичку»! Опять копаетесь?! Тогда сразу двое получают заряд утренней бодрости и служебного рвения!
Досталось самым «старым» в десятке, Второму и Восьмому. С ног они не свалились, но дёрнулись существенно. На свои места встали, корчась от неприятных ощущений в обожжённой болью спине. Эйро шагнул ко Второму:
– Ты что, старый пердель, одеваться разучился?
– Никак нет, господин сержант! Просто не мог поверить, что вновь живой. Был уверен, что умер. Причём не от пули, а от инфаркта!
– Ха! Неужели так страшно было?
– Не то слово, господин сержант! – сорокавосьмилетний наследник, несмотря на полученное болевое наказание, неожиданно улыбнулся: – Если бы дольше воевали, от страха не только умер, но и штаны пришлось бы отстирывать!
После такого откровенного признания почти никто не удержался от короткого смешка. Люди пришли в себя окончательно, и ощущения болезненной смерти, тяготевшие над сознанием, стали рассеиваться.
Да и сержант неожиданно похвалил наказанного принца, в своей манере используя парочку непечатных выражений:
– Полная …! … после тебя есть кому отстирать! Главное, что ты, старый … жал на крючок спуска до последнего и даже вполне прилично попадал. А значит, у тебя есть масса шансов пережить наше следующее сражение. Так держать! – после чего развернулся и, устремившись к выходу из казармы, распорядился: – Как всегда, после второго гудка быть на плацу для утренней разминки!
Весь десяток двинулся толпой к умывальникам. Но утренние процедуры почти никто совершать не стал. Все только и говорили наперебой, пытаясь высказаться самому, узнать ощущения иных и одновременно добиться ответов на свои вопросы. Помалкивал только Третий, который моментально погиб в самом начале ожесточённой схватки и так толком ничего не понял. Ни о своей смерти, ни о самой сути события. Потому и прислушивался внимательно к остальным, пытаясь понять, что и как происходило конкретно.
Первым делом многие обратили внимание на свои карманы. Все трофейные серьги оставались на месте, хотя форма была новая. Пересчёт и точное количество приводили к мысли, что эти побрякушки также создаются каждый раз, как и всё, что движется в тестовых тоннелях. И, скорей всего, украшения дарованы принцам в виде мизерных сувениров за их ратный труд.
Несколько человек, припомнив об уникальной способности Десятого просыпаться раньше, насели на него с самыми актуальными вопросами:
– Что это вокруг нас творится? Выяснил хоть что-нибудь? Или ты сегодня не общался с сержантом до общего подъёма?
– Общался. Кое-что выяснил. Но глобальные дела он мне освещать отказался. Сказал, что день большой и не я один хочу всё знать.
– То есть он сам ещё ничего толком не знает? – возмутился Шестой.
– Нет, я понял, он хочет выступить сразу перед всеми нами, – поведал Фредди. – Видимо, сомневается в моём умении передать его философские изречения дословно.
– Ну, с этим понятно, мы тебе и сами не доверяем, – попытался пошутить Девятый. – Но хоть не томи по поводу «кое-что»!
Все притихли, уставившись на самого привилегированного среди них поставщика информации. Тот признался:
– Сейчас вы узнаете, что такое «цегуни рекаля». Оказывается, вы все их не раз видели… – и поведал о том, как, кто, что и почему называется.
На отвисшие челюсти и прочие мимические жесты обиды, брезгливости и недовольства стоило посмотреть. А то и сделать подборку фотографий на тему: «Это как же меня, всего такого доброго и хорошего унизили!»
Чтобы утешить товарищей, пришлось припомнить для них слова, приписываемые Будде:
– И сказал один мудрец: ваше дело оскорблять меня или нет, моё – принимать это оскорбление в свой адрес или нет. И я их не принимаю! А значит, ваши оскорбления остаются у вас.
Получилось несколько слабое утешение, но напряжение спало, а индус, под звук первого гудка, даже обрадовался:
– Точно! Как же я мог забыть?! Другой мудрец говорил примерно то же самое: чем больше и обильнее духом твой личный мир, тем меньше в него проникает грязи извне. Побежали, господа! А то бессмысленно запустим в свои миры новые порции боли от полученного наказания!
Ну да! В садомазохистов, даже после болезненной смерти, никто не превратился. И все принцы поспешили на утреннюю пробежку. А дальше потянулся такой же насыщенный, изматывающий день, как и все предыдущие. Однако было существенное отличие: теперь рогато-бородато-копытных рекалей, встреченных в тестовых тоннелях, давили, душили, топтали воины с особой яростью и остервенением. Мстили за собственную смерть и за смерть своих товарищей. Никто ни капельки не смущался и не терзался угрызениями совести по поводу уничтожения братьев по разуму.
Хотя ручаться за всех Фредерик не стал бы. Потому что в себе он всё-таки сомнения откопал. Были они такого рода: а почему я так уверен, что нахожусь на стороне добра, а не зла? Вдруг эти рекали раньше были мирными и добрейшими сеятелями да жнецами, а такие, как мы, стали их уничтожать и сгонять с родных земель? И творили подобное в течение тысячелетий? Тогда получается, что оставшиеся в живых бычары вынуждены были браться за оружие и защищать остатки своей цивилизации. Причём делать это с маниакальной жестокостью и цинизмом. Могло быть такое? Да сколько угодно! Уж насколько агрессивный и подлый гомо сапиенс встречается в природе, принц не понаслышке знал, а по представителям своей планеты. Так же он знал о многочисленных президентах, монархах и прочих правителях, которые на словах декларировали одно, а под завесой тайны, лжи и пропаганды творили невероятно мерзостные и подлые поступки. Вплоть до геноцида собственного народа.
Это там, дома. А где и как узнать правду о том, что творится здесь? Скажет ли правду этот исполосованный шрамами русский, скрывающийся под чужим именем Эйро Сенато́ра? И не окажется ли он сам одурачен более высокими инстанциями несуразного образования под прозаическим определением «Полигон»? Вопросов много, а надежда только на одно.
«Ладно, до конца дня в любом случае вытерпим. Потом послушаем его и подумаем. Хотя правильнее всего и честней было бы устроить нам лекцию после обеда… Нет! После обеда будем чрезмерно сыты, полны расслабленного всепрощенчества. Лучше – до обеда, когда все голодные и злые. А ещё лучше – вообще вместо обеда. Голод плюс злость – это самый лучший стимул для повышенного внимания…»
День шёл, промелькнул обед, наступил благословенный ужин, а лекции так и не было. Зато все без исключения поняли, что ждать осталось недолго. Либо здесь же, либо на плацу, либо…
Так и получилось, сержант пустился в объяснения именно на вечернем построении прямо в казарме. Начал с обращения к Третьему, которого большинство, да и он сам продолжали считать за любимчика командира.
– Солдат, ты утверждал, что у вас есть в Эрлишан устройства, улучшающие физические параметры наилучших воинов. А есть такие технологии, которые могут сделать человека умнее?
– Нет, господин сержант, таких не существует. Человек должен совершенствоваться сам и постепенно. Разве что имеются иные устройства, помогающие теоретическому обучению, но и они считаются лишь более знающими и настырными учителями.
– Верно! Поэтому сразу хочу сказать, что и на Полигоне желаемых ленивыми умниками программ не существует. Зато обучающие устройства, дающие информацию прямо в мозг, здесь имеются троекратно лучшие, чем в империи Эрлишан. Из вас никто этому не поразился, но вот с оружием вы обращались все на удивление правильно и ловко и наверняка решили, что это итог моих кратких, с обильными ругательствами нравоучений. Ошибаетесь! Ибо с первой ночи вашего здесь пребывания обучающие программы вас пичкают сведениями об оружии, способах его применения и тактике, стратегии ведущегося боя для небольшого воинского подразделения. Помимо этого, даются общие негативные оценки супротивников человека, помогающие подспудно определить правомочность ваших атак. Я могу с радостью констатировать: болезненного искривления в ваших сознаниях не обнаружено, вы все весьма правильно и адекватно относитесь к нашим врагам. Излишней, неуместной жестокости к безобидным тварям вы не допускаете. При этом трезвая рассудительность в сознании почти каждого из вас остаётся.
Он сделал паузу, пройдясь пару раз туда и обратно вдоль строя, а Фредди сразу догадался, кто входит в прозвучавшую оговорку «почти». Наверное, это был тот самый Яцек Шердан. Такому спесивому цинику ничего не стоит уничтожить слабую собачонку, а потом ещё и гнездо со щенками вытоптать.
Сержант заметил несколько поднятых рук, но отмахнулся:
– Вопросы в конце! Каждый сможет задать только по одному, так что продумывайте заранее… А теперь перехожу к главному: зачем вы здесь находитесь, почему именно вы и каковы ваши перспективы на будущее. Итак…
Далее он заговорил сухим академическим языком, без малейшего отступления от темы, без единого плохого словечка и не вставляя в речь свои философские реплики, позаимствованные у великих мудрецов.
Зачем? Для поддержания мирового порядка и сдерживания наиболее агрессивных представителей иных видов, которые вторгаются в заселенные человечеством галактики. Причём следует учитывать, что вместе с гомо сапиенс вполне нормально сожительствуют около двух десятков разумных созданий, имеющих отличный от человека внешний вид. А вот самые главные враги пока исчислялись тремя видами. Это уже хорошо знакомые принцам рекали, виданные в тестовых тоннелях рептилии шоом, и самые опасные, наиболее умные – это гусеницы с клювами, кои имеют самоназвание кальвадры. Кстати, именно кальвадры стали потихоньку прорываться на дальнее пограничье империи Эрлишан и с ними пока не могут справиться самые лучшие, усиленные по всем показателям воины современности.
А почему не могут справиться? Да потому что владеющие устройствами телепортационных прыжков, агрессоры возникают на месте боя не просто с опасным и смертоносным оружием. Вышеназванные три вида существ умеют действовать ментально, вводя в полубессознательный транс или в паралич до сорока-пятидесяти воинов каждый. Конечно, если количественное превосходство людей большее, они уничтожают врага, но с какими жертвами! Да и какой завоеватель мизерными силами сунется в скопище или концентрацию армейских подразделений? Поэтому и считается враг чуть ли не всесильным и непобедимым.
Как с ним бороться? Да только с помощью воинов, которые не подвержены ментальной атаке противника. А как этих воинов взрастить, воспитать или создать? А никак! Не существует таких бойцов в природе… в больших количествах. Можно сказать, что урождённых личностей, имеющих иммунитет против невидимой вражеской атаки, ничтожное меньшинство. И не каждый из этого количества попросту хочет воевать. Но хуже всего, что семей с такими мужчинами становится всё меньше и меньше, а если и появляются, то как-то спонтанно, непредсказуемо и неизвестно, в каких цивилизациях. Зависит это от наслоений древнейшей по временному исчислению крови, которая называется велья. Точно так же себя называют и женщины в семействе, по наследственной линии которых передаётся уникальная кровь.
Поэтому некие научные умы, создавшие тайно свою независимую научную лабораторию, стали отыскивать способы поиска представителей рода велья. Нашли, начали призывать под знамёна борьбы с агрессорами, что уже само по себе оказалось делом муторным, неблагодарным и неэффективным. И хуже того, что попавший в переплёт воин всё равно погибал от обычного оружия, как простой смертный.
Не помогало и усиленное обучение воинскому мастерству на Полигоне. Редкие кадры терялись в первом же, максимум пятом бою, а такие жертвы всё равно не окупались.
Тогда было сделано иное открытие, позволявшее снять копию с обладателя крови велья, где бы тот ни находился. Пользуясь медицинскими терминами, его обозначили словом донор. Копия снималась одна, вторую можно было создать только после гибели первого экземпляра. Третью после второго… и так далее. Но это в любом случае получался огромный и качественный прорыв! Копию с донора без его согласия, непосредственно на Полигоне, насильно обучали, а потом кидали в бой. Дело вроде пошло на лад: в нескольких стратегически важных точках контроля удалось нанести противнику значительный урон среди их командиров и рьяных заправил экспансии против человечества.
Однако выяснилась пренеприятнейшая сторона копирования: оно в сумме было возможно всего десять раз. (Опять это магическое число десять, по числу пальцев на руках человека!) Больше никак не получалось, разве что самого носителя крови завербовать насильно один-единственный, последний раз. Долго это порочное отрицание не могли ни понять, ни как-то обойти.
Пока как-то раз одна из копий не выжила в трёх кровавых поединках из десяти. Тогда случилось чудо, обладатель там, у себя на родине, вдруг вспомнил всю свою вторую жизнь, пережитую в десятикратном копировании, все свои учения и кровавые схватки до мельчайших деталей. Одновременно с этим от научного центра Полигон вдруг установилась совершенно иная, многократно усиленная связь с донором. Его «позвали» через пространство! И он через определённые промежутки времени мог «отвечать». Во время таких контактов донор сознательно давал согласие на повторное копирование (копирование высшего круга, как его назвали), и тогда оно происходило без сучка и задоринки. Причём копирование становилось неограниченным, а донор, или правильнее сказать его копия, получал ранг бессмертного.
У донора оставалась беда, присущая всем остальным людям: в своей основной ипостаси он не получал малейших бонусов кроме ума и полученных знаний. Допустим, если был без утерянной в катастрофе или бою конечности, то таковым и оставался до конца своей жизни. Да и сама жизнь могла оборваться самым нелепым, случайным образом. Болезни любого вида, отравления, несчастные случаи, глобальные катастрофы, а то и преднамеренные убийства, совершённые по тем или иным причинам, всё это в сумме или по отдельности могло уничтожить донора даже в случае его проживаний в глухом, автономном бункере. Чаще всего приходилось жить, как все особи твоей цивилизации.
Из предыдущих объяснений вытекало следующее: каждый принц, оставшийся там, на родине, имеет уникальный шанс осознать свою копию, получив все её воспоминания, после третьей победы. Плюс, как дополнительные бонусы, получает все наработанные в Полигоне навыки, знания и умения. Что тоже немаловажно: ведь ускоренную техническую или политическую революцию совершать гораздо легче, когда знаешь невероятно много.
– Сразу хочу предупредить, – уже осипшим голосом заканчивал своё выступление Эйро Сенато́р, – что выживать нам в точках контроля – невероятно трудно. Да вы и сами видели, в какие заведомо неравные условия мы попадаем… Поэтому сразу и только единственный раз предупреждаю: если кто-то начнёт увиливать от боя, пытаться спастись любой ценой, он будет моментально уничтожен. Для нас главное – выполнение поставленной задачи и уничтожение врага в точке контроля до последней единицы. Если это не сделано, оставшихся в живых всё равно не заберут, транспорт для эвакуации не появится, и рано или поздно враги их уничтожат. Ну и ко всему прочему, у наших научных светил существует возможность просмотра в записи самого хода боя.
Он прошёлся пару шагов, что-то вспомнил, хмыкнул и дополнил:
– С самого утра… если я погиб, то ничего не знаю об окончании вчерашнего боя, потому что появляюсь за пятнадцать минут до подъёма, на вон той табуретке. Мои параметры бессмертного позволяют мне бодрствовать целые сутки, будучи в наработанной копии, и не тренироваться на износ. Моя основная стезя – обучить вас и заставить выполнять поставленную перед нами задачу. Любыми методами! Что я делаю и буду делать впредь со всей последовательностью.
После этих слов принц Астаахарский про себя подумал:
«Наверняка у каждого из нас считывают полную память во время прохождения тестовых колодцев. А точнее говоря, в белых цилиндрах. Потому он с утра ничего и не знал… у меня интересовался… Недаром мы не можем сообразить, сколько времени находимся в тоннелях…»
– О! Кстати! – вспомнил командир. – Поведаю я вам пару слов о нашей замечательной винтовке… Обещал ведь!
И рассказал, что её производят только на Полигоне в крайне ограниченных количествах. Ни одна армия не имеет её на вооружении, а пользоваться могут только обладатели той самой древней крови, которая бежит по артериям уникальных потомков. По сложной научной аббревиатуре винтовка имеет слишком замысловатое в быту произношение: ДУШКРОП. Что расшифровывалось, по утверждениям кривящегося сержанта, как «… дезинтегратор универсальный, широкополосный квантовой реструктуризации отдельных полей». Поэтому в среде первых пользователей давно и сразу прижилось более простое и милое название «душка». Душка, помимо высокой поражающей эффективности, имеет несколько секретов, ставящих её на высшее место в списке самого совершенного оружия. Первый секрет: окажись винтовка в руках постороннего гомо сапиенса или не подбери её владелец после урона в течение пяти минут, она тут же оплывёт жидким металлом на землю. Второй секрет: если ДУШКРОПа касается представитель иного вида, военный артефакт аннигилируется, создавая взрыв не хуже, чем пара-тройка гранат. То есть порой, бросая винтовку в толпу врагов, можно использовать её как весомый аргумент последней надежды.
После такого объяснения всё встало на свои места, информация в сознании солдат оказалась цельной и логичной, а некие подспудные домыслы, навеянные программами обучения, получили свою завершённость.
– Ну вот вроде и всё… – словно рассуждая, пробормотал сержант, двигаясь к началу строя. – Остальное будете познавать в процессе дальнейшего обучения, становления как воинов и своего физического совершенствования. А теперь разрешаю задать по одному вопросу. И хочу надеяться, что они не будут глупыми и беспредметными… Кстати, на некоторые я не имею права отвечать. Всё-таки особо стратегически важные тайны таковыми и остаются. Опять-таки если вы будете стараться в дальнейшем, то и на них получите ответы.
Остановился напротив Первого, поощрительно мотнул головой и разрешил:
– Если есть что спросить, не мешкай! Но и о правилах обращения не забывай…
– Понял, господин сержант, – бодро отозвался обладатель бакенбардов, атлет, красавец, но лишённый должной выносливости воин. – А интересуюсь я, возможно, и тайным: какие конкретные научные силы стоят за Полигоном?
Эйро с сожалением развёл руками:
– Нельзя тебе этого знать. И объясню почему: ты можешь попасть в плен, кальвадры у тебя всё выпытают и, возможно (хотя гипотетически это маловероятно), что Полигон подвергнется атаке. Как и сами научные светила могут быть непосредственно атакованы. А что касается меня, то забыл просветить по поводу одного таланта: умею умерщвлять свою копию, разлагая её мозг в жидкую кашицу. Кстати, скоро и вас научат чему-то подобному.
Сделал три шага в сторону, замирая напротив самого великовозрастного солдата, и вопросительно посмотрел ему в глаза. Тот прокашлялся, правильно обратился и спросил:
– Как наши… хм… создатели скопированных сущностей выбирают цели для атаки?
– Тоже ответ не для простого ума, да и солдатам это знать не положено.
Следующим стал задавать вопрос любимчик сержанта, которому он дружески, поощрительно улыбнулся. Наследник империи Эрлишан, Яцек Шердан не стал комплексовать:
– Господин сержант! Почему не призывают женщин? Ведь многие из них с удовольствием воевали бы?
– Вот! Вот правильный вопрос от настоящего мужчины! – апеллировал Эйро ко всем остальным принцам. – Возле такого мачо род точно не зачахнет и древняя, уникальная кровь не исчезнет! – подобное утверждение полностью противоречило прежде сказанному постулату о материнской линии. – А почему не призывают?.. Хм! Да всё до банальности просто: не получаются у наших умников женские копии. Что-то у них там не срастается, а одна, наполовину удачная попытка закончилась полным фиаско. Если не сказать что трагедией. Станете бессмертными, вам скажут и об этом опыте… Ну а в остальном… женщины тоже сражались. Их призывали в своё время как доноров-добровольцев, но те, погибая, прерывали ветви своих родов, если не успевали оставить после себя дочерей. Обо всём остальном наследстве можно спорить бесконечно, но кровь ребёнку всё же передаётся только от матери.
Четвёртый, пожалуй, сложенный лучше всех, смотрящийся как бог красоты Аполлон, но боящийся крови вегетарианец, задал вопрос, интересующий многих:
– Сколько ещё подобных отделений принцев или простых потомков крови велья существует в данное время?
– Только одно. И там далеко не принцы. Больше Полигон не вытягивает при всём своём уникальном научном потенциале и технических возможностях.
– А сколько было отделений до создания нашего? – спросил Пятый, пытаясь попутно с помощью своего умения гипноза заставить командира отвечать долго и пространно по этой теме.
– Около сотни, – ответил тот кратко и с явной издёвкой. После чего продвинулся к Шестому: – Ну что, толстяк, вопрос придумал? Или мозги окончательно жиром заплыли?
– Никак нет, господин сержант! – горделиво расправил плечи тот. – На мышцах жир не скапливается! И вопрос готов: каково количественное соотношение бессмертных принцев к бессмертным обывателям?
Похоже, он хотел узнать количество и тех и других, но перемудрил с вопросом. Ибо ответ всех озадачил своей неопределённостью:
– Соотношение: один к трём!
Вот и думай, о чём речь идёт! То ли о сотнях, то ли о единицах. Наверное, поэтому Седьмой, поддавшись импульсу своей несомненной молодости, перефразировал вопрос. А может, и сам хотел узнать то же самое.
– Сколько конкретно бессмертных среди наследников и принцев?
– Два! – последовал самый короткий ответ. И все непроизвольно замычали, давя в себе досаду и разочарование. Два плюс шесть, равняется – восемь. Конечно, с такими силами не навоюешь много. Тем более когда речь идёт не просто об иных Галактиках, а о целых Вселенных. Тут никакой отбор точек контроля не поможет, а все отправленные в самые опасные места десятки будут уничтожены до последнего солдата, с ничтожно мизерными шансами выполнить поставленные задачи.
Поэтому явная грусть слышалась в голосе Восьмого, представителя цивилизации Мейру, раскинувшей свои крылья экспансии на трёх звёздных системах:
– Будут ли у нас совместные боевые действия с иными десятками?
– Как повезёт, ибо есть временные ограничения для «вызова». Всех собрать единовременно – никогда не получится, это – раз. И два: копии не могут сниматься в любой желаемый момент. Ну а три: даже доноры должны делать некие паузы после смерти. Например, я прожил в собственном теле, после «вчерашней» смерти, целых пять часов. С вас тоже, получается, сняли копии лишь чуточку раньше. И то, я в этом не уверен.
Постоял, печально вздохнул и шагнул к Девятому:
– А-а… философ! Сейчас наверняка поинтересуешься самым глобальным или самым кошмарным. А?
– Куда мне до вас, господин сержант! – с показным смирением смутился индус. – Поэтому у меня не совсем простенький вопросик. Почему вы, господин сержант, на своей планете не совершили ни технической, ни политической революции?
Эйро незаметно покосился на Фредди, давая понять, что понял, откуда радже прошла информация о сожительстве на одной и той же планете. Немного подумал, улыбнулся и в уже знакомом всем жесте с сожалением развёл руками:
– Ответить не могу… пока. Но ты обязательно узнаешь ответ, после того, как станешь бессмертным.
То есть легко осадил раджу, воспитанного на кастовых разделениях и прочих, связанных с этим предрассудках. Не захотел потакать каверзному индусу в его попытках утвердиться, выделиться философским складом ума. А скорей всего, Сенато́ру в самом деле запретили говорить на эту тему.
После чего сержант устало зевнул и, не делая больше шагов, кивнул Десятому. Мол, спрашивай. Фредерик не нашёл ничего лучшего, как поинтересоваться:
– Что будет, если враги создадут устройство, реагирующее на древнюю кровь, отыщут всех велья и уничтожат семейные династии полностью?
– О-о-о!.. – затянул возмущённо земляк. – Ну и страхи, на ночь глядя, ты тут разводишь! Упаси судьба от такой беды! Не суеверный, но даже сплюну! – и он три раза поплевал символически через левое плечо. Потом вздохнул и всё-таки выдал ответ: – Если у врагов нечто такое получится, то нам хана! Человечество будет обречено. Поверьте мне… Кстати, о ночи: спать давно пора! Поэтому… к отбою… разойдись!
Ни на кого больше не глядя, явно в расстроенных чувствах, потопал к выходу из казармы.
Не успел он скрыться, как Шестой возмущённо забасил:
– Он нечестно поступил с вопросами! Попросту издевался своими ответами!
Его тут же вполне резонно осадил Пятый:
– Надо самому вначале чётко определиться, что ты хочешь узнать, и только потом… спрашивать, – наследники толпой, неспешно прошли к умывальникам. – Мне, например, стало понятно, что из более чем тысячи копий, каждая из которых имела по десять шансов, бессмертными стало всего восемь человек. И этот урод Сенато́р – один из них.
– Причём из простонародья, – буркнул с презрением насупленный индус. Пришлось Фредди несильно задеть земляка локтем, привлекая к себе внимание, и вполголоса, пока остальные затеяли дискуссию, выговорить:
– Ты прекращай эти разделения на касты! Здесь тебе не Индия! Ну и сам вспомни, как твою душу и тело трясёт, когда Третий с презрением обзывает тебя черномазым. Там-то себя чувствуешь ущемлённым? А почему тут пытаешься вознестись над кем-то?
– Да ты понимаешь… – скривился Джаяппа в сомнениях. – Не верю я ему! Вот совершенно не верю. Больше половины в своих высказываниях он откровенно врёт. Сам подумай, почему не расскажет о том, чем он на Земле занимается? Тоже мне тайны мадридского двора! Извини… Мне кажется, что скрывает он о себе данные не зря. Скорей всего, он там какой-то преступник, сидящий в тюрьме; моральный изгой, живущий в грязных трущобах, или опустившийся алкоголик…
– Ну ты загнул!
– …Или вообще больной СПИДом наркоман!
– Однако! – хохотнул принц. – Вижу, что у тебя с сержантом любовь точно не сложится.
– Сдалась мне его любовь! – раджа быстро ополоснул лицо, вытерся небрежно разовым полотенцем и продолжил ворчать: – Другой на его месте должен всё делать для дружбы с нами.
– С какой стати?
– Да потому, что когда я стану бессмертным, я его на дне Мариинской впадины отыщу! И так изувечу за издевательства над нами, что его мать родная не узнает!
Уже подходя к своей кровати, Фредди усиленно размышлял на тему мести:
«Джая мечтает отомстить… А почему я на это смотрю несколько иначе? С каким-то равнодушием, что ли… Неужели я, наследный принц, и в самом деле смирился с физическими наказаниями? И скорей всего, от простого человека… А может, я просто не верю, что мне удастся три раза выжить во время наших самоубийственных атак на всяких разумных монстров? Кажется, и в самом деле – не верю… Но тогда чего расстраиваться преждевременно? Ну погибну десять раз, ну останется мой донор преспокойно жить-поживать, не ведая обо мне и не переживая за чужие Галактики, которым прожорливые и брутальные рекали, клювоносые кальвадры или противные шоом устроят последний Армагеддон. Вроде ничего страшного…»
После этого понял, что все уже улеглись, а обеспокоенный Джаяппа тормошит его за рукав со словами:
– Сейчас второй сигнал дадут! Чего ты мешкаешь? – сосед молниеносно разделся, успел завалиться на кровать и зашептал: – О чём так задумался? Тоже о мести этому уроду? Правильно! Вместе мы его в два счёта найдём!
– Хм! Найти-то мы его найдём, – стал рассуждать Фредерик. – А вот справимся ли? Мне кажется, что нет…
– Чушь! – коброй зашипел наследный раджа Гвалиора. И попытался высказать свои доводы: – Да мы его…
И тут раздался визг хищной твари. Опять второй раз в течение полигонных суток десяток принцев потребовался в какой-нибудь горячей точке вселенных.
