Глава двенадцатая
Враг?
Утро началось с осознания, что сегодня суббота, для трудящихся граждан – выходной день. Иван встал и на кухне обнаружил Базальта.
– Девчонки уже с утра пораньше ушли к своему Стасу, – сообщил тот. – А чего это ты на ночь закрылся?
Он посмотрел на приятеля так, словно хотел добавить:
«Паранойя одолела?»
– А-а, так это ты был? Я думал, что померещилось. Так надо было постучаться, я бы открыл. Уж больно ты деликатный.
– Ха! – Базальт налил кофе в чашки. – Ну, поздравляю, ты себе врага нажил.
Иван растерялся:
– А за что это ты меня сразу во враги определил?
– Да не я, батенька, а твоя новая знакомая. Знаменитая актриса Ольга Фаншель! Та самая, которую ты вчера подпоил, накормил, затанцевал, развеселил, разгорячил неумеренно своими недалёкими фразами, а потом… – он сделал длинную многозначительную паузу, любуясь страшно покрасневшим товарищем. – … а потом взял и не пришёл на так расхваливаемое тобой широкое мягкое ложе. Мало того, когда истомившаяся ожиданием дама решила, что ты от робости не в силах перешагнуть порог её спальни, и сама отправилась к тебе, то дверь гостиной оказалась самым подлым образом закрыта изнутри. Стоит ли тебе рассказывать, в каком она гневе и бешенстве уходила сегодня утром? И представляю, каких нехороших слов о тебе она наговорила бедной Леночке во время раннего завтрака. Малышка, заскочившая чмокнуть меня в щёчку, с круглыми, на пол-лица глазищами только и успела прошептать о сути происшедшего да добавить: «Она его возненавидела!»
Обвиняемый, ошарашенно потирая лоб ладонью, сказал, чуть ли не заикаясь:
– Да я же… Ты ведь знаешь, я совсем… не того… Ну, пошёл бы я к ней! А дальше что? Опозорился бы?
– Вот! Вот в этом вся суть! Ты бы опозорился! Ты, и только ты! Подобное женщины прощают легко, а вот когда их позорят, о-о-о! Это настоящая трагедия и повод для ненависти на всю оставшуюся жизнь.
После такой обвинительной речи они посидели молча, попивая кофе и поедая бутерброды с сыром. А потом Загралов грустно сказал:
– Ну кто мог подумать, что всё так некрасиво получится? – И вдруг вскинулся: – Хотя она сама виновата!
И он рассказал, как сразу после знакомства Ольга сморщила нос, мол, он птица не её полёта.
– Ха! – воскликнул Базальт. – Здорово получается! Не исключено, Ванюша, что ты ещё сможешь выкрутиться.
– Из чего выкрутиться?
– Понимаешь, если женщине конкретно указать на её личный просчёт, на её грубую ошибку при попытке соблазнения мужчины, то она начинает заниматься самобичеванием, дает себе негативную оценку и теряется в хаосе сомнений. При этом обвиняемый ею мужчина может из разряда «враг» перейти в категорию «безвинно пострадавший» или хотя бы в категорию «сама виновата, что он так поступил». Согласен?
– Хм! Возможно… Хотя мне-то, собственно, что? Ну, обозлилась она на меня, ущербного. Ну, не взглянет больше в мою сторону. Ну, не улыбнётся мне при случайной встрече. Что в этом страшного? После всех моих приключений и свалившихся на мою голову лишений я уж как-нибудь переживу её презрение, а то и презрение её знакомых. Да что там говорить, мне не страшно, если весь бомонд мира кино будет тыкать мне пальцем в спину и восклицать: «Вон пошёл трусливый импотент!»
Базальт покачал головой:
– Как жил ты всю жизнь в скворечнике, так у тебя менталитет птенца и остался в подсознании. Хоть ты уже перерос своих родителей, и тебя из скворечника навсегда выпихнули, пользоваться полученными от природы крыльями ты не собираешься. Мало того, ты даже не подозреваешь, что они у тебя есть.
– Это ты уже утрируешь, – обиделся было Иван, но был остановлен поднятой ладонью Базальта:
– Дослушай до конца. Давай начнём с самого простого. Вопрос первый: Ольга красивая?
– Несомненно!
– Если бы у тебя было всё благополучно и ты бы искал себе подругу жизни, отказался бы с такой сойтись?
– Мм… Да нет, наверное, не отказался бы.
– И чем ты таким страшно занят, что отбрасываешь подобную возможность?
– Но я ведь ничего не могу…
– Хорош молоть ерунду! Не обязательно кувыркаться с ней в постели и доказывать свое право называться мужчиной. Я говорю о той возможности, которая позволит тебе окунуться в течение жизни. Пусть она тебе пока и кажется сомнительной. Тебе и так дико повезло, такая женщина на тебя повелась, тобой прельстилась, а ты залил глазки водочкой и прикинулся полным идиотиком. Где твоя тяга к приключениям? Где твоё желание завоевать мир? Подмять его под себя? Взмыть над окружающей тебя серостью? Ты знаешь, мне показалось, что после той стычки в сквере ты стал другим. Так чего же ты опять пытаешься отыскать новый скворечник и туда забиться?
Базальт замолчал, и Загралов выдохнул с явным облегчением:
– Уф! Хватит меня ругать. Каюсь. Обещаю исправиться. Летать уже явно не научусь, но в скворечник не вернусь. И при следующем знакомстве сразу буду склоняться к женскому ушку и шептать: «Мадам, вы мне нравитесь до потери пульса! Только вынужден сразу предупредить: секса у нас не получится!»
Илья одобрительно показал большой палец:
– Правильно! Вот таким ты мне нравишься гораздо больше. Только маленькая поправочка: «Полноценного секса у нас пока не получится!»
Они приступили к мытью посуды, в том числе и оставшейся со вчерашнего дня, и тут позвонила Елена. И начала она наверняка с описания ведущихся съёмок, потому что Илья за неё вслух порадовался. Потом ехидно посмеялся и сказал:
– А вот в этом она сама виновата! – вероятно, речь шла об Ольге. – Ты, наверное, мимо ушей пропустила, когда я намекал, что у Ванюши некие трудности из-за нервного стресса?. Но дело не в этом. Когда ты их только познакомила, Фаншель мордочку скривила и тебе отрицательно головой помотала… Помнишь?.. А вот так! Он в зеркало ваши перемигивания подсмотрел!
Даже Иван расслышал громкое восклицание в трубке:
– Да ты что?!
Затем было сказано что-то еще, уже тише, и разговор прекратился.
Рот у Базальта растянулся в улыбке до самых ушей:
– Ну вот, волна пошла. Сейчас малышка позвонит Ольге и откроет ей глаза на их совместный просчёт. Будь уверен, скоро появятся положительные результаты.
– Положительные? И для кого?
– Для всех, кто любит приключения и интригу! – патетично воскликнул Илья. – Вот что подумает Ольга: «Это же так волнующе: месть! Ах, оказывается, это он меня не проигнорировал, а наказал? Отомстил? О, как коварно и жестоко его наказание! Но как оно волнительно, как романтично! Как оно будоражит кровь. А что будет, когда он меня не накажет, а поощрит? Да ещё несколько раз подряд? Неужели я буду такой дурой, что не попробую?»
Загралов рассмеялся:
– Ну, ты артист! Если уж честно, то это тебе следует идти работать кинопродюсером, ты бы только по-настоящему добротные фильмы выпускал в свет.
Когда вымыли посуду, Базальт предупредил:
– Я на часик-полтора отлучусь, а потом мне надо будет немного за компом поработать.
– А я прямо сейчас за свой усядусь, – сказал Иван. – Еще раз письмецо родителям напишу. Может, наконец, отзовутся… Мобильного-то у них там нет…
Когда входная дверь хлопнула, закрывшись за Базальтом, Загралов уже восседал в предоставленной ему спальне и спешно переносил выписанную на газету абракадабру на экран. Закончив, укрупнил шрифт, и попытался с ходу с ним разобраться.
Раньше ему никогда не приходилось делать криптоанализ или даже выискивать в непонятных текстах лингвистические закономерности. Но как ведётся криптографическая атака, он в общих чертах знал. Если шифровка несложная, то для понимания текста достаточно бумаги и карандаша. Ну и, естественно, начальных знаний и развитого воображения. Но если шифр позаковыристей, нужно использовать сложные программы, а то и вообще специализированные криптоаналитические компьютеры.
Начал он с простого метода – поэтому первые пробы прошли с помощью карандаша и листка бумаги. А должные подсказки давал всезнающий Интернет. Работа увлекла настолько, что Иван позабыл о начальном желании ещё раз написать родителям, хотя окно с почтовым ящиком вывел в режим готовности.
До возвращения хозяина квартиры Загралов исписал и разрисовал пять листков бумаги, которые по заполнении складывал вдвое и прятал под ноут. Хоть ему в душе и было как-то стыдно за свою скрытность, и умом он понимал, что с помощью товарища расшифровка текста может значительно ускориться, но делиться тайной он пока не собирался. Как ни словом не обмолвился и о событиях вчерашнего дня в кафе «Светлое». Оправдание было одно: смертельная опасность для всех, кто хоть как-то мог коснуться дела или личности Безголового.
Вернувшийся Базальт постучал в спальню и, заглянув туда, поинтересовался:
– Общаешься с миром? Ну и я своими делами займусь.
Правда, через полчаса он заглянул снова, на этот раз с совсем иным выражением лица: деловым, сосредоточенным и заговорщическим одновременно.
– Ванюша, ты ведь вчера должен был ужин сделать?
– Так я и продукты купил! Но Елена так чудно всё приготовила для праздника в честь подписания контракта…
– Не передёргивай, Елена готовить так не умеет, всё главное соорудила Ольга. Но вот сегодня уже точно твоя очередь. Рассчитывай время так, чтобы накрыть стол к шести часам. Я тебе могу помогать в течение часа. У нас гости будут.
– Замётано! На сколько персон готовить?
– На шесть! Выпивку ребята принесут! – обрадовал Базальт и скрылся за дверью.
Квартирант сделал вывод, что сегодня собирается вполне мужская компания, украшенная одиночной розой в лице Елены. А раз так, то можно будет соорудить что-нибудь остренькое, что хорошо идёт под водочку.
Правда, некая досада промелькнула в сознании:
«Опять пьянка? А не лучше ли перебраться к Кракену и там основательно заняться делом? Сколько можно уже сидеть на шее у Ильи и пользоваться его гостеприимством? Ладно, ещё сегодня, и всё… Завтра перееду… Надо будет ему сказать».
Он снова занялся криптоанализом. Хоть работать было интересно, постепенно пришло осознание, что вот так сразу, с наскока, текст не поддастся. Требовался другой подход, все простенькие схемы явно не годились. Вызывало досаду утверждение программ, что текста маловато для анализа. Желательно было иметь раза в три больше, в идеале – раз в десять. А значит, нужно было в очередной раз включать сигвигатор. Эта мысль заставляла сдерживать дыхание и непроизвольно оглядываться.
«Если сложности так и останутся неразрешимыми, придётся либо вновь напрашиваться в институтскую лабораторию, где есть камеры, либо самому сооружать нечто подобное «на коленке». Вроде как ничего сложного в монтаже нет, но как откалибровать такую камеру? Как удостовериться, что из неё нет утечки? Сделать проверку посложнее будет, чем во второй раз попросить Базальта о содействии…»
Но стоило только припомнить работников охраны на проходной, которые могут обыскать на выходе, и желание во второй раз показываться в научно-исследовательском институте пропало.
«Придётся выкручиваться самому… Кстати, о тех трупах… Надо будет посмотреть криминальную хронику. Что они по тому убийству высветят?»
Вот так и пробивались мысли в прорехи между циклами напряжённой работы. Но таймер на часах начинающий криптоаналитик сразу поставил на шестнадцать ноль-ноль. И как только раздался сигнал, спрятал все листочки, а газету с надписями сунул в стопку ей подобных. Все последние операции скопировал на флэшку и сунул в потайной карманчик новых брюк, а на ноутбуке запустил оригинальную программу-защиту собственной разработки. Если бы кто посторонний и взломал пароль доступа, ничего, кроме прежней работы на фирме «Контакт» да интимных мелочей, имеющихся у каждого человека, не обнаружил бы. Может, и излишняя предосторожность в таком надёжном месте, но ведь ничего сложного, на это ушло всего две минуты. И только после наведения порядка Иван поспешил на боевой пост у плиты. К Базальту и заглядывать не стал, потому что расслышал ожесточённые удары по клавиатуре.
«На кухне он мне не понадобится. Пусть и для него останутся сюрпризом мои блюда восточной кухни. Жаль, сразу от его помощи не отказался…»
Включённый на малую громкость телевизор почти не отвлекал, хотя происшествия в мегаполисе случались ежечасно. Но что самое удивительное, о вчерашнем убийстве сразу троих мужчин в кафе «Светлое» не проскользнуло ни слова. Хотя тут могли быть свои резоны: неразглашение в интересах следствия. Всё-таки подобные расстрелы в стиле Чикаго времен гангстерских войн в Москве редкость. Наверняка в данный момент задействованы немалые силы полиции для раскрытия кровавого преступления. И Загралов порадовался тому, что при первых допросах обслуживающий персонал кафе ни словом не помянул ускользнувшего после хамства байкеров посетителя.
Может, на повторных допросах кое-что и всплывёт, но вряд ли его начнут разыскивать.
Оставалось только прислушиваться к словам диктора в студии и корреспондентов на выездах и надеяться, что хоть какие-то подробности да и прорвутся в эфир.
Илья появился в начале шестого, растирая лицо ладонями.
– Хорошо, что малышка позвонила, спросила, как ты себя ведёшь на кухне. А то бы и забыл про обещанную тебе помощь. Сказал ей, что ты – отличник боевой и политической подготовки. Она уже отработала и скоро будет. А чем это у тебя так одуренно пахнет? Приправ у меня много, но таких не припомню…
– Хотелось, чтобы и ты не знал да не видел, пока на тарелку не наложу. Но раз уж вломился во время моего дежурства… слушай, чего я прикупил и как готовлю…
К шести часам всё уже было готово, блюда томились на минимальном огне, пропитываясь многообразием подлив, а в духовке пёкся уложенный туда целиком картофель. Стол в гостиной сервировали на шесть персон, но для начала расставили только холодные закуски. Мотнувшийся в свою спальню Базальт вышел через пять минут как новенькая копейка. Похоже, что гардероб у него был на все случаи жизни и на любой праздник.
– Куда это ты так вырядился? – удивился Загралов.
– Да никуда! Ведь сегодня суббота, выходной. А как же её прочувствуешь, как не при полной трансформации образа?
– Тоже верно… А что за ребята придут?
– Да ты их видел. Коллеги из лаборатории, что твой чип исследовали. Мы с ними частенько друг у друга по субботам собираемся, в картишки поигрываем.
Ну, в картишки так в картишки, не стал заморачиваться Иван. Но когда двое одетых в отличные костюмы мужчин прибыли, он со своей возросшей подозрительностью и усилившейся наблюдательностью сразу понял, что гости здесь впервые. Потому что сам точно так же при первом визите осматривался, выискивал взглядом, где разуться и куда повесить верхнюю одежду.
– Ребята, проходите, не стесняйтесь! – сказал Базальт. – Небось не в первый раз у меня куролесите.
И это явное напоминание не ускользнуло от внимания Загралова.
Он собрался было покинуть прихожую, но тут входная дверь начала открываться.
«Елена», – подумал Иван.
И угадал, пришла подруга Базальта. Но не одна. За ней величественно вплыла в квартиру Ольга Фаншель. И небрежно, вместе с коротким, еле слышным приветствием, сбросила норковую шубку на руки замершему Ивану. Причём если вчера она была вся такая себе простая и домашняя, то сегодня явилась в неотразимой боевой форме. Макияж, идеальная причёска, изумительные по стилю блузка, юбка и некий джемпер в виде сети. Ну и туфли на высоком каблуке. Словно она собралась куда-нибудь на приём в Кремль или в Канны, на вручение «Золотой пальмовой ветви». Вчера была скромная, пусть и миловидная подруга Елены. Сегодня явилась неприступная, величественная в своей неотразимой красоте Снежная королева.
