Глава одиннадцатая
Вечеринка
В больницу Загралова везти не стали. Померили давление, простукали грудь и спину, прощупали ледяными пальцами со всех сторон да и отпустили с богом.
Иван был озадачен и испуган. Опять трупы и… ещё один загадочный полицейский. Или тот же самый, что и в сквере? «Здоровенный такой», – заявляла барменша. «Массивный, несокрушимый», – вспомнились слова официанта.
«Конечно, – размышлял Иван уже в вагоне в метро, – люди в форме кажутся крупными и несокрушимыми, но ведь и те мужики (упокой господь их душу!) те ещё мордовороты. Были… Справиться с такими битюгами – это же какую силищу и сноровку надо иметь! Только личности из моих мечтаний могли на такое сподобиться: Супермен, Валуев и… О! А я ведь и о том полицейском мечтал. Как он их за хамство наказывает… Видимо, не я один боженьке на них пожаловался… А кто-то более решительный и мстительный не стал небеса молить, а подговорил кого надо и направил куда следует. Вот байкерам и вломили… М-да… по полной! С перебором! Потому как автоматчиков посылать – это уже моветон даже для бандитов. По крайней мере, для наших, российских. Или там совсем иные разборки были? Может, типы с автоматами пришли по душу поборника справедливости? А тех трёх байкеров прикончили просто как ненужных свидетелей? Но тогда почему не добили официантов? И куда они унесли тело полицейского? Или он и в самом деле был с ними заодно? Видимо, неразрешимая это задачка для меня…»
Хорошо было бы самому побеседовать с барменшей и официантами, составить чёткий портрет полицейского и уже окончательно сверить свои предположения с действительностью. Но от подобного действа напрочь отпугивали таинственные автоматчики. Они же ставили крест на практически любом ином расследовании этого дела. Туда даже журналиста Кравитца посылать было нельзя. Потому что может протянуться еле заметная ниточка между его готовящейся статьёй о бомжах и событиями в кафе «Светлое». И если эти случаи окажутся звеньями одной цепи, то скорей всего за убийцами стоит Безголовый. Если вообще не он сам стрелял из автомата.
К последнему предположению подтолкнули вспомнившиеся слова официанта: «Они уже стояли на пороге зала». А ведь дверь там ох какая шумная! Видимо, хозяин специально такую сотворил, чтобы спать никто не вздумал во время отсутствия посетителей. Вернее, чтобы сразу просыпались, когда оные заявятся.
«В том дворе те типы тоже появились словно ниоткуда, – вспомнил он трагедию, которую видел из подвального окошка. – Если работу сигвигатора запеленговали, то и место нашего с ним нахождения можно определить современными приборами. Вот и вычисляли, пока я текст переписывал. Но если это так… то получается, что те уголовники-байкеры спасли мне жизнь? Или нет? Уж слишком всё нереально смотрится… И непонятно…»
Сумбур мыслей достиг некоего предела, и некоторое время Иван сидел словно сомнамбула. Что-то важное мелькало в подсознании, некая ниточка, некая связь между событиями последних дней, только вот никак не удавалось эту ниточку схватить за кончик. Вывел его из прострации голос из динамиков: «Станция «Щукинская», и он поспешил на выход.
Возвращаясь к Базальту, Иван продолжал размышлять: «Отныне никаких включений сигвигатора вне экранированного помещения! Попробовать расшифровать текст. Мозги есть, программы по криптоанализу найду в Инете… А не получится – тогда буду думать, кого привлечь для такого секретного и, чего уж там скрывать, смертельно опасного дела…»
В квартиру принёс два больших пакета накупленных продуктов и выпивки – чтобы отблагодарить хозяина обещанным ужином. В прихожей ему на грудь, да ещё с разгона, прыгнула Елена. Она опять была в каком-то полупрозрачном легкомысленном халатике. Повиснув у Ивана на шее, девушка радостно закричала:
– Получилось, у меня получилось! – Она так дрыгала ногами, что Загралов только чудом не свалился на подставку для обуви. – Как ты посоветовал, так и сделала! Ура, ура, ура! Слава тебе! И слава мне!
– Сейчас, сейчас… подожди! – прошипел полузадушенный мужчина. – Только плакат по Задорнову напишем, и свесим из окна на фасад…
– Легко! Ещё и в каждой комнате повесим мини-аналог нашего личного прославления!
– Леночка… Ты меня задушишь, и я тебя уроню… вместе с собой…
– Ах! Извини! Это я от радости! – Соскочив с Ивана и не слишком-то одёргивая халатик, она схватила один из пакетов и поволокла на кухню. – Мамочки! Ты там кирпичей накупил или чего?
– Немного денег заработал, так что сегодня готовлю ужин! – отозвался Иван, разулся и снял куртку.
– Опоздал! Мы уже почти всё приготовили! – Елена рассмеялась, увидев удивленное лицо вошедшего на кухню Ивана: – Ты чего соляным столбом застыл? Женщин никогда не видел? Даже на меня так никогда не смотрел! А чем я хуже?
На кухне, у плиты, стояла ещё одна красотка, с более мягкими чертами лица и ярко-рыжими волосами. Возраст – тот же, не более двадцати пяти. Одетая чуть ли не в такой же халатик, как у хозяйки, и в тапочках на босу ногу, она с усмешкой глядела из-под челки на Ивана.
– Да я как-то и не подумал, что здесь может быть кто-то другой, кроме Базальта, – сказал он. – Как услышал твоё «мы», так о нем и подумал…
– Неужели? А мне показалось, что ты ослеплён нашей совместной красотой и ещё не скоро сможешь видеть.
– Ты знаешь, – перешёл на такой же игривый тон Иван, – ты просто на одну секунду раньше произнесла мои слова. Да, если светят сразу три солнца, можно и ослепнуть.
Лучи садившегося светила проникали в окно кухни, и комплимент можно было считать удачным.
– Это Иван, – представила его Елена. – Официально ещё и отчество имеет сердитое: Фёдорович. Но друзья и женщины называют его просто Ванюша. В будущем – известный кинопродюсер.
Стоявшая у плиты девушка вскинула брови:
– Ты меня сразила! С «бывшими» знакомиться доводилось, но вот с «будущими»…
– Ха! Если он только одним грамотным советом мне помог, значит, обязательно пробьётся именно в кино. Ну а это моя подруга, зовут Ольга. Ольга Фаншель. Она уже снималась в нескольких фильмах. Прошу любить и жаловать!
Актриса протянула руку, которую Иван с некоторым стеснением пожал:
– Рад познакомиться! – И решился даже на шутку: – А любить как? Как лейтенант Шмидт?
Ольга артистично закатила глаза и томно проворковала:
– Ох уж эти военные! Они такие выдумщики! Один раз поцелуют ручку, а потом всю жизнь пишут пачками любовные письма.
– В век Интернета пачки называются иначе: спамом. – Загралов заглянул в кастрюли, в сковородку и перешёл на похвалы: – Сражён только одним запахом! И если все актрисы готовят настолько вкусно, то я готов уже сегодня стать кинопродюсером. Как там говорилось в детском стихотворении? «Пусть меня научат!»
И принялся укладывать продукты в холодильник. При этом в зеркале заметил, что Елена сделала вопросительное лицо: «Как он тебе?» – а гостья дёрнула плечиками, отрицательно мотнула головой, выставила кончик язычка и сморщила носик, дескать: «Фи! Никакой!»
Иван догадывался, «откуда ноги растут». Наверняка Базальт попросил свою подругу привести кого-нибудь из прекрасной половины человечества для упавшего духом лишенца. Так сказать, для разрядки и усиления тяги к жизни. И понятно, что тут не возможная женитьба имелась в виду – просто хотели зарядить человека, подтолкнуть к активным действиям на всех направлениях.
Иван улыбнулся.
– Чему радуешься? – тут же спросила Елена. – Хорошей компании?
– И компании, и анекдот один вспомнил.
Рассказал. Девушки посмеялись. Потом выдал ещё с пяток анекдотов, несколько смешных историй из студенческой жизни, и общее настроение поднялось еще выше. Вскоре хохотали уже все трое, и тут пришел Базальт.
– Да тут оргия уже началась?! – воскликнул он с порога. – Без меня?!
– Да ты не волнуйся! – успокоил его Иван. – Выпивка в холодильнике цела.
С Ольгой Базальта знакомить не пришлось, они уже пару раз пересекались в компаниях. Он поздоровался с ней и уставился на Елену:
– Давно не видел тебя такой счастливой. Неужели получилось?
– Ага!
– Что именно? Взяли в сериал?!
– Увы… нет…
– Не понял? Тогда выиграла в лотерею?
– Даже не проверяла… Была занята совершенно другим.
– Может, хватит уже томить меня недомолвками? Поделись счастьем конкретно!
Елена перешла к рассказу:
– Кастинг прошёл как всегда, никто мне ничего не говорил при этом. А потом мы стали ждать результатов. Ну, сидим, как мышки, общаемся шёпотом, а в просмотровой вдруг скандал разгорается. Слышим, наши помрежи и сам с кем-то ругаются. А потом один из «помов» выскакивает, тычет в меня пальцем и зло так командует: «Ну-ка, зайди!» Чего скрывать, подумала в тот момент, что вообще выпрут, посчитав жутким нарушением мою попытку создать иной образ без разрешения. Да где-то так оно и было, по сути. Это я уже потом узнала подробности разговора, шедшего во время просмотра меня, любимой. Один помреж фыркнул и заявил: «Смотреть не могу, как эта обезьяна кривляется!» И знаешь кто? Савов! Тот самый Савов, который меня пару раз прижимал в уголках и пытался в трусики залезть своими грязными лапами. А чуть раньше в просмотровую зашёл Стас Талканин…
Это имя рассказчица произнесла восхищённым шёпотом. Загралову оно ничего не говорило, а вот Базальт уважительно покачал головой и пояснил Ивану:
– Главный режиссер!
– И вот Талканин вдруг заявляет, – продолжала Елена. – Крутаните, говорит, мне ещё раз эту вашу обезьяну. Пока делали повтор, и сам забеспокоился. Почувствовал, к чему идёт: он-то со Стасом давненько дружит. Ну и бормотать начал: «Да вроде ничего получается… Чуток её ещё подправить, подсказать кое-что… может, и сгодится на роль…» Куда он там меня хотел воткнуть, так и не успел сказать. Потому что Талканин заявил: «Беру её себе! А то вы её тут только испортите. Угробите талантище своим «видением образа»! И не спорь!» – естественно, что сам спорить начал моментально. Вот и получился скандал. Талканин меня забрал, потому как студия в основном на него работает, а все эти сериалы – туфта. А меня, уже в другом павильоне, обрядили в платье начала прошлого века и сняли пробу. Ну и сразу во время съёмки Талканин заявил: «Берём! Роль не главная, ты подруга главной героини. Но эпизодов много. На месяц делаем контракт!»
Елена замолчала, ожидая реакции публики. Ольга, судя по ее виду, уже знала эту историю. Иван похлопал в ладоши и крикнул пару раз «ура!». А Базальт смачно поцеловал свою подругу в губки и выдохнул:
– Молодец! Поздравляю от всей души!
Накрыли стол в гостиной, включили музыку и даже зажгли свечи.
Надевший новые брюки Загралов, довольный, что на его мужскую сущность никто не претендует, вдруг стал душой компании, даже несмотря на присутствие в ней своего более опытного и разудалого друга. Рассказывал анекдоты. Предлагал произносить скороговорки. Озадачивал вопросами из викторин. Провозглашал витиеватые тосты. То есть выложился по полной программе, а то и больше, как в самые лучшие свои времена. Видимо, пережитый стресс весьма положительно сказался на мозговой активности.
Ольга, которая с первого взгляда отвергла представленного ей мужчину, в течение вечера, судя по всему, поменяла своё мнение о нём.
– Напоминаю мою фамилию, – сказала она. – Фаншель. Слышал о такой актрисе?
Иван не слышал. Подобных актрис в мире кино, словно лягушек в огромном болоте, при всём желании всех не упомнишь. Разумеется, так Иван высказываться не стал, произнес другое:
– Каюсь! Погрязши в компьютерных программах, забыл о вечном и прекрасном. Зато отныне, тем более как будущий продюсер, буду с максимальным тщанием следить за успехами на поприще кино прославленной Ольги Фаншель! А если и самому судьба даст распоряжаться средствами и выбором актёров, обязательно предоставлю тебе главную роль в каком-нибудь кассовом фильме. Ура! За это и выпьем!
К слову сказать, пил он хоть и много, но практически не пьянел, получая от каждой рюмки только дополнительный заряд бодрости и веселья. Девушки сдерживались, делая по глотку-два мартини, ну а Резвун всегда славился своей непробиваемостью, вернее, вменяемостью при любой дозе употреблённого алкоголя.
Когда женщины отлучились на кухню, Илья сказал:
– Ну, ты сегодня зажигаешь! Еще чуть-чуть, и Ольга твоя.
– Да ну? – усомнился Иван. – Она просто флиртует.
– Ха! Не скажи! Между прочим, папочка у нее – величина, потому и её карьера в кино идёт по совсем иному сценарию. Пусть это будет хоть сам Никита Михалков, но и он бы не посмел зажать Ольгу в тёмном углу и на что-то там понадеяться. Обломилось бы ему вместе с руками. Но учти, она, насколько я успел узнать, очень вздорная и капризная. Так что будь с ней осторожен…
– А чего мне с ней осторожничать? Я ведь даже мысленно к ней приставать не собираюсь. Знаешь ведь, что я отморозился…
– Ну, ты лопух! Точно всё себе отморозил после Индии!
Продолжить разговор не удалось, потому что девушки вернулись с чаем и сладкой выпечкой.
Иван прекрасно помнил презрительно сморщенный по его поводу носик, да так и зациклился на этом воспоминании. Вечер продолжался в том же русле, и даже во время медленных танцев с гостьей «гвоздь программы» веселил всех шутками, поговорками и анекдотами. А довольно откровенно и не раз прижавшиеся к нему груди Ольги оказывали такое же влияние, как несколько натирающие между ног новые брюки. Только и думалось: «Как бы так сделать, чтобы не мешали?..»
Иван и Илья то и дело менялись партнершами, но когда Загралов в очередной раз танцевал с Еленой, Ольга резко оттолкнула от себя Базальта и воскликнула:
– Ну сколько можно?! Только подстроюсь под одного, как опять иное по размерам чудовище со мной танцует! – говорила она вроде в шутку, но всем стало неловко. – А Ванюша даже не думает извиняться?
– Легко! Прошу меня простить! – воскликнул Загралов.
Но прежней атмосферы уже не было. Девушки вновь удалились на кухню, а когда вернулись, несколько раскрасневшаяся Елена, отводя в сторону смущённый взгляд, сказала:
– Что-то мы разгулялись, а завтра у нас съемки. Так что давайте, ребятушки, ложиться спать. Олечка, ты как, у нас остаёшься, или тебе такси вызвать?
– Какое такси? – сразу возразил Базальт. – Ночами такие извращенцы катаются!
При этом он столь требовательно посмотрел на приятеля, что тот бодро поддакнул:
– Точно! И дневным-то таксистам доверять опасно, а уж ночным…
– Хорошо! – с радостью воскликнула Лена. – Тогда я тебе постелю здесь, в гостиной… Или ты, Ванюша, уступишь своё место?
– Какое же оно моё? И как можно не уступить даме?! – Загралов налил очередную порцию водочки. – Там и шире, и мягче, и удобнее…
– А там не холодно? – капризно спросила госпожа Фаншель.
– Ещё чего! Уверяю: здесь никто и никогда не замерзал! – несколько двусмысленно заявил Иван и провозгласил заключительный тост: – За гостеприимного хозяина этой квартиры и за его очаровательную спутницу жизни! Спасибо вам за то, что вы есть!
Выпили и стали готовиться ко сну.
Елена настояла на том, чтобы посуду не мыть, а просто сложить в раковину. Когда следы пиршества в гостиной убрали, Иван перенес туда, на диван, свою простыню, одеяло и подушку.
Сначала ванную заняли вдвоем Илья с Еленой, а после них туда вплыла Ольга. Когда она вышла, Иван уже стоял, как говорится, на старте, в коридоре. Достаточно выпивший, он просто радовался приятно проведённому вечеру и представлял, как вскоре уляжется на диван и уснет. И не понял, почему девушка спросила:
– Разогреваешься перед сном? – и тон у нее был более чем игривый.
– Мёрзну! А вот под душем сейчас помлею… Люблю горячую водичку!
– Ну, ну, посмотрю, какой ты горячий! – сказала девушка и величественно удалилась в предоставленную ей спальню.
Пока Загралов принимал душ, некое просветление в мозгу всё-таки наступило. Он сообразил, о чем это Ольга.
«Ну уж нет, – подумал он. – День закончен – спать пора! Прочь проблемы – до утра!»
Выйдя в коридор, прислушался. Из хозяйской спальни доносились страстные стоны не умевшей стесняться Елены. Наверняка там обоим было не холодно.
Иван вошел в гостиную и подставил стул под ручку двери, чтобы она не могла опуститься вниз. Улегся, но почему-то долго не мог заснуть. А когда все-таки начал проваливаться в сон, услышал лёгкое постукивание ручки о спинку стула.
Или это ему почудилось?
