Глава 30
Кадры
– Я всё никак не могу понять, откуда между вами такая доверительная дружба? – кривился Карл Гансович, стараясь при этом задавить зятя своим тяжёлым взглядом. – И как тебе удалось выманить из глухой тайги засевшего там чуть ли не столетнего отшельника-целителя?
Дело приближалось к вечеру, но окончания второго рабочего дня на комплексе Хоча не предвиделось. Разговор между родственниками вёлся сложный и несколько раз уже возвращался к данным вопросам. Почему-то никак отставной генерал не мог понять, с какой стати господин Хоч вдруг раскрыл молодому гостю из Москвы свои уникальные планы и секреты по производству жидкого средства для удаления волос, а потом ещё и поделился тайной о попытках создать лекарство против рака? Жил да жил себе в тайге, ни с кем гениальными открытиями не делился, а тут вдруг раз бомж из Москвы приехал, и старик-целитель ему всё как на духу выложил, в долю взял да и сам в столицу подался. Не слишком ли странно?
Но на эти вопросы ещё было легко ответить, где в шутку, где нагло заявляя о своём невероятном умении находить общий язык с любым человеком, а где ссылаясь на крепкую дружбу старика с родителями. Всё это ещё укладывалось как-то в рамки возможных человеческих отношений.
Зато вопросы, которые задавал Борис Иванович Захаров, действующий генерал, продолжающий работать в ФСБ, являлись более опасными и невероятно сложными. Причём варьировал он понятиями совершенно полярными, пытаясь сбить с толку и подловить на противоречиях:
– Зачем ты втягиваешь в это дело свою жену? – Приходясь крестным отцом Ольге Фаншель, он над ней трясся не меньше родного и до сих пор ревновал малышку к какому-то странному, неадекватному типу, не имеющему ни кола ни двора. Ведь по всем официальным данным, Загралов так и оставался бездомным после кражи у него квартиры, гаража и машины. В этом преуспела бывшая и теперь уже покойная жена.
Иван на каждый вопрос отвечал с паузой, нужной для выслушивания и обобщения поступающих в том числе и от жены советов:
– Считаю, что карьера актрисы для моей жены не слишком достойная стезя. Гораздо больше она добьётся, став совладелицей и одной из основательниц концерна Хоча. В крайнем случае, если у нас не получится задуманное, она со своей неотразимой красотой всегда сможет вернуться на лучшие роли современного кинематографа.
За такой комплимент получил благодарный взгляд от Ольги и короткое предупреждение от тестя:
– Мать, если узнает, не простит.
– Со временем, – улыбнулся Иван без всякой паузы, высказывая своё личное мнение. – Когда мы создадим собственную киностудию «Фаншель-Голд», Лариса Андреевна сама будет с огромным удовольствием сниматься в создаваемых у нас шедеврах.
От такого заявления даже жена удивилась, тут же возмутившись по внутренней связи:
«А почему я об этом ничего не знаю?!»
«Ну надо же любимой женщине иногда делать сюрпризы?» – пожал плечами Иван. Тогда как «душка» дядя Боря продолжал с сурово сдвинутыми бровями:
– И как этот твой целитель умудрился за короткое время отыскать такую огромную сумму денег? Да ещё и у кого?! У московских спекулянтов недвижимостью?!
– О! Это проще всего! Наш дед Игнат, помимо того что целитель, ещё и колдун! – последовало уверенное объяснение, уже давно согласованное в команде. – То есть и вы можете смело на каждом углу кричать о том, что Хоч обладает гипнозом, умеет делать привороты, зомбирует людей и любого заставляет плясать под свою дудку.
– Враньё это всё! – заявил силовик. – Ничего такого у него и рядом не лежало!
– И кто это докажет? – хмыкнул Загралов. – Зато как звучит! И сразу всё объясняет. Не правда ли?
– Для жёлтой прессы – да, но для меня – нет! И знаешь ли ты, что как только господин Хоч умрёт, вся эта собственность сразу перейдёт в руки людей, давших ему беспроцентные кредиты?
– Конечно, знаю! Но через сорок лет это условие аннулируется и наши дети с внуками получат законное право распоряжаться всем этим добром. Да, да! Не смотрите на нас так! – Иван, словно в предвкушении великих дел, потёр ладонями. – Игнат Ипатьевич пообещал, что наследственные права на данный комплекс он передаст нашим детям и внукам.
– Всё шутки шутишь? – оскалился Карл Гансович на зятя. – Ведь столько не живут!
Но тот не унывал:
– Ну и что? Что мы теряем, если попытаемся действовать так, словно над нами и не висит дамоклов меч смерти от старости?
– Дело не в старости! – прорычал генерал Захаров. – Старика попросту убьют. И никакие ряды, шеренги и колонны охранников не в силах будут его защитить от смерти. Тем более если жидкий депилятор Хоча действительно станет продаваться по всему миру и начнёт приносить миллиардные прибыли.
В том, что депилятор действует отменно, оба генерала убедились уже несколько дней назад. С тех пор как они пропитали свои подбородки средством Хоча, те оставались девственно чистыми, словно у юношей, никогда не знавших бритвы. А ведь у мужчин в возрасте едва ли не двухразовое бритьё в день вызывает отвращение. Плюс давало лишние полчаса в сутки для более нужных, насущных дел.
Конечно, патенты на изготовление «ДЖ Хоча», а также прочие секреты изготовления никак не зависят от места их первого производства. В любом случае придётся разворачивать выпуск в иных странах и на иных континентах. И основная прибыль будет капать именно обладателю прав, тут комплекс ни при чём. Но в любом случае его себестоимость сразу утроится, а то и удесятерится, а это поставит старика-целителя на первое место в списке целей для разного рода киллеров.
Именно об этом говорил генерал Захаров.
Но как раз на это было чем возразить обладателю, не раскрывая своей личной причастности к делу. Причём за разглашение ратовали все фантомы. Вот он и ответил:
– Не надо забывать, что обстановка в Москве и в России в целом резко меняется в положительную сторону. Неведомые «чистильщики» нам уже помогли в устранении пожара, значит, помогут и дальше, подчищая всех, кто встанет у нас на пути и методом насилия или обмана попытается помешать концерну Хоча выйти на мировые позиции. Наверное, Игнат Ипатьевич вам уже намекал по поводу своих бесед с нашими нежданными опекунами?
Генералы переглянулись, кивнули друг другу и высказались откровенно:
– Говорил. Но мы ему не верим.
– Слишком многое не сходится в высказываниях старика.
Тотчас по внутренней связи послышалось обиженное возмущение целителя:
«Да эти твердолобые ничему не верят и никому! Даже друг другу!»
«Как раз друг другу они верят, – досадовал Клещ. – А вот твои начальные оговорки и ошибки в разговоре с ними дали им все основания для недоверия и подозрительности. Надо было молчать и тянуть до последнего; ждать, пока Иван нас всех воссоздаст и к тебе подключит на прослушку».
«Мои ошибки?! – пенился дед. – Ты с обладателя спрашивай за его ротозейство, а не с меня! Нечего было разевать варежку и под кулаки посельчан попадать. И вообще, моё дело людей лечить и лекарства делать! А не каждого тупоголового вояку задабривать! Вот плюну на всё и уеду в свою сибирскую пещеру! Как же мне там хорошо и привольно работалось!..»
«Они не тупоголовые! – тут же заступилась за крёстного и за родного отца Ольга. – Они просто чувствуют, что им недоговаривают, и вполне справедливо сомневаются! – и тут же без перехода попросила: – Вань, давай им всё расскажем как есть?..»
Уговаривать жену, действующую спонтанно, было некогда. Пришлось применить самое жёсткое средство:
«Всё рассказать? И о том, что твоё основное тело неизвестно где? Мы ведь договорились с тобой, что об этом заведём разговор не раньше, чем у нас родится ребёнок! Вот и нечего их просвещать раньше времени. Подождут, ничего с ними не случится! А пока… пока пусть начинают работать! Нечего нас словно на допросе потрошить!»
А вслух сказал, причём встав вначале и перейдя на совершенно официальный тон:
– Господа, считаю предварительный разговор исчерпанным. Дел слишком много, и если вы сейчас даёте отказ с нами работать, мы принимаем на работу иных людей, которые нами уже подобраны. С вами или без вас, но концерн Хоча будет существовать и здравствовать. Хотя, не скрою, с людьми, достойными наивысшего доверия, работать предпочтительнее. Итак, ваш ответ, Карл Гансович: принимаете ли вы на себя обязанности начальника по режиму?
Тот и тут попытался продавить свои интересы:
– Но здесь получается куча несуразностей! Игнат Ипатьевич даже начальнику режима и охраны запрещает заходить в жилую зону! Что за абсурд?!
– Вне обсуждений! Воля владельца священна, и мы с этим согласились. Тем более что на деле это никоим образом не скажется. Не правда ли?
Тесть покосился на дочь, словно давая намёк на будущие ссоры кое с кем, а потом открытым текстом, пусть и несколько завуалированно, высказался:
– Правда-то оно правда… да только Лариса Андреевна меня не поймёт… Но раз так, то последний вопрос тебе: почему именно ты будешь иметь последнее слово при зачислении новых работников охраны и надзора в мою структуру общего режима?
– Так это же просто, – усмехнулся Загралов. – Что такое главный администратор? Это тот, кого здесь раньше называли директором. Просто лично мне захотелось более скромного звучания своего поста, и только. А директор – что? Правильно: всегда прав! Поэтому имею право самодурствовать. Но! Сразу обещаю, что во всём полагаюсь на… тебя, папа, а вмешиваться буду лишь в случае, когда узнаю о принимаемом человеке нечто плохое. Причём тебя же первого поставлю об этом негативном факте в известность. Договорились?
– Ну-у-у… можно сказать…
– Вот и отлично! Приступаем к работе! Каждый по своему направлению. Денежки берём у дедушки Игната. С ним же согласуем и траты. Поехали, господа! – Заметив, что тесть хочет ещё о чём-то поговорить с дочерью, выручил её напоминанием: – Олечка! Мы видели прибывшие грузовики с доставленной мебелью, так что займись, пожалуйста, её расстановкой. Всё равно лучше тебя с этим никто не справится. Да и нам же самим там жить.
Стоило напомнить о мебели, как госпожа Фаншель умчалась к жилому сектору со скоростью реактивного снаряда. Ведь одно дело, когда она получила квартиру в подарок от родителей, уже отлично обставленную и ухоженную, а совсем другое, когда она лично выбирала мебель по каталогам и сейчас будет обставлять ею своё личное семейное гнёздышко.
К тому же кто, как не хозяйка жилья, лучше всех присмотрит за качеством крепления гардин, чистотой самого помещения, устранением огрехов в побелке, оставшихся после прежних владельцев? А ведь именно этим уже вторые сутки занимались сразу две бригады ремонтников и уборщиков, которые прибыли на объект ещё в тот момент, когда здесь было не протолкнуться от полиции, криминалистов, представителей прокуратуры, пожарных, врачей, журналистов и прочей мешающей братии. Именно эти бригады догадался вызвать господин Хоч в первые минуты своего восстановления в виде телесного фантома. Потому что с высоты прожитых лет понимал: скандал утихнет, прения закончатся, работа останется бесконечной, а жить-то придётся всё равно. Следовательно, быт, пусть он и не руководит сознанием, должен пребывать на должном уровне. А уж если нет лимита в средствах, то почему бы всё не устроить быстро, качественно и красиво?
Когда появилась Ольга Фаншель да осмотрела предполагаемое место проживания воочию, а не по фотографиям, сразу же и о каталогах в Интернете вспомнила, и о возможности срочного заказа, чего только не пожелается. Тем более что в Москве есть всё. Новая поговорка, запущенная Кракеном в жизнь, гласила: «В Греции есть всё! А в Москве есть три Греции!» Да и с доставкой – конкурирующие между собой фирмы делали всё, чтоб проблем никаких не оказалось. А значит, уже сегодня можно будет остаться здесь ночевать, о чём заявил Иван тестю при прощании:
– Нам здесь будет во всех смыслах и удобнее, и полезней для работы. Ну и большой сердечный привет от нас Ларисе Андреевне!
Карл Гансович покосился на дядю Борю, который уже оживлённо наговаривал что-то в мобильный телефон, и сообщил:
– Раз уж меня взяли на работу, то ещё часа три, а то и четыре ты от моего присутствия не избавишься. Пока новых работников охраны не дождусь, лично все посты не проверю и периметр не обойду, никуда не уеду. Так что своей любимой тёще сам звони и сам оправдывайся за моё и дочкино отсутствие.
Загралов покивал на такое заявление вроде как согласно, но потом пригнулся к тестю и прошептал доверительно:
– Я бы, конечно, позвонил, но должна ведь быть некая мужская солидарность? Поэтому предлагаю, чтобы каждый из нас не лез в семейные дела другого. У меня ведь своя жена имеется, и мне бы с ней справиться. А у её мамы свой муж есть, вот пусть он с ней и объясняется. А от меня – только всемерная любовь, самое сердечное уважение и наиболее искренние приветы.
После этого и Карл Гансович закивал головой. Но грустно добавил:
– Экий ты пройдоха… стал! Далеко пойдёшь… если милиция не остановит.
– Милиции уже нет, значит, и в самом деле дойду далеко! – пошутил Загралов, уже устремляясь к месту разгрузки машин с мебелью. – Всего хорошего! Да завтра!
Оставшись на месте, отставной генерал озадаченно переглянулся с другом, который закончил говорить по телефону:
– Всё никак понять не могу, как это я согласился? И в чём самый главный подвох?
– Разберёмся! Ребята уже в пути, скоро будут здесь. На первое дежурство сразу пятерых оставим.
– Но это только полумеры.
– Не волнуйся, – криво усмехнулся Борис Иванович. – Установим прослушку, видеонаблюдение, после чего и пары дней не пройдёт, как всю подноготную вместе с секретами узнаем.
– Хорошо бы… – вздохнул Карл Гансович. – Только мне что-то в такие сроки не верится. Интуиция подсказывает, что такие тайны быстро не раскрываются…
