Глава пятая
Мощь Оилтонской империи
Такие высокие понятия, как долг, честь и патриотизм, полностью нивелируются в момент самой заурядной, но весьма ожесточённой драки. Тем более с очень сильным и разъярённым соперником. Тут уж не до джентльменского поведения. Самому бы остаться в живых.
Мишель Лежси оказался матёрым волком. Если вначале мне казалось, что справлюсь с ним без особого труда, то уже через пару минут я вообще пожалел, что спровоцировал его на драку. Мой соперник имел мощь медведя, неуязвимость носорога и целеустремлённость пикирующего коршуна. При этом он мог извиваться как змея и подпрыгивать как бешеный кенгуру. От моих ударов в полную силу он лишь слегка пошатывался, тогда как я от его боевых контактов постоянно сбивался с дыхания от сотрясения и боли.
И на четвёртой минуте поединка мне все же пришлось уступить уговорам Бульки и досрочно прекратить нашу затянувшуюся драку Мы как раз в тот момент напоминали катящийся комок рычащего мяса в лохмотьях, так как от наших ещё недавно шикарных костюмов остались лишь клочья истерзанной ткани, чудом висящей на изрядно поцарапанных и измочаленных телах. Не стоило забывать и о недавно оставленной за плечами полосе препятствий: в большинстве своём раны, полученные там, открылись при наших совсем не дружеских объятиях.
Поэтому я выбрал момент, когда придерживал вырывающегося герцога за шею левой рукой, а правой из неудобного положения попал ему прямо в подбородок. Хоть без ожидаемой силы, но никому не видимая молния пронеслась в момент удара, и Лежси существенно обмяк. Я тут же вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону, надеясь на окончание поединка. Каково же было моё удивление, когда мой недавний союзник встал-таки на ноги и, очумело мотая головой, вновь устремился в мою сторону. Вот только молния все же сделала своё дело: герцог двигался словно под гипнозом и даже не смог прикрыться руками на должном уровне. А я его жалеть не стал: со всей силы, словно по беззащитному мешку с песком, въехал кулаком ему между глаз. И вот только тогда он потерял сознание. Хоть и умудрился сделать несколько шагов в сторону на заплетающихся ногах. Когда он падал, то зацепил один из больших столов, запутался в скатерти и на него посыпались все блюда и полный комплект сервировки. Грохот разнёсся под стать завершившейся драке! Так мнимый новорождённый и затих – под грудой разбившейся посуды, в пятнах крови, разноцветных вин и ликёров и присыпанный смесью различных джемов, тортов и пирожных. Ведь как раз перед началом скандала успели подать десерт.
Я же как ни в чём не бывало подошёл к другому, уцелевшему столу и налил себе солидную дозу коньяку. И, лишь почувствовав приятное тепло в желудке, ощутил и полученные в драке травмы. Да и осмотреть смог себя снаружи. Благо рядом стена представляла собой зеркало, и оценить весь свой внешний вид не составило труда. Больше всего у меня пострадали сильно разбитая губа и порядком разорванное ухо. Кровь из обеих ран уже почти не сочилась благодаря незаметной помощи риптона, но вид у меня оказался, мягко говоря, не соответствующий образу любимца публики.
Сама публика продолжала стоять в возбуждённом оцепенении. Лишь представители прессы действовали с должным профессионализмом и снимали каждую деталь завершившегося спектакля. Один из них, пытаясь выбрать ракурс как можно колоритнее, даже чуть не наступил на герцога, лежащего в луже, под горой десерта. Пришлось припугнуть оператора:
– А вдруг он сейчас очнётся и примет вас за меня?
Моя фраза как-то незаметно сняла общее напряжение. Все задвигались, заговорили, а несколько человек даже попытались оказать первую помощь хозяину приёма. Здесь, как ни странно, наибольшую инициативу проявил наш новый знакомый Цезарь Малрене. По его распоряжению в зал допустили охрану отеля и нескольких врачей. Видимо, последние находились где-то рядом, – может, даже в штате отеля. Минут через пять их усилиями удалось привести герцога в сознание и остановить многочисленные кровотечения по всему его телу. Когда Мишель открыл глаза и попытался встать на ноги, вид у него оказался ещё хуже, чем у меня. Вокруг обоих глаз наливались красные кольца будущих жутких синяков. Одна из бровей была рассечена, и полоска разрыва пересекала весь лоб. Такой же глубокий разрыв украшал левую скулу. Нос выглядел словно начищенный напильником с крупной насечкой, а под распухшими губами угадывалось отсутствие одного, а то и двух зубов. В общем, отделали мы нашего обидчика по полной программе. Но если бы не помощь Бульки, ещё неизвестно, сколько времени мне пришлось бы потратить на драчливого герцога. Так как в своей окончательной победе я не сомневался ни секунды. Похоже, что Мишель Лежси был такого же мнения, но только о своей непобедимости. Когда он сфокусировал на мне взгляд, то попытался даже улыбнуться, сокрушённо и с удивлением:
– Меня ещё никто не побеждал…
– А меня побеждали! – признался я, массируя ноющую челюсть. – Но давно, ещё в детстве. Да и то соперников было либо много, либо… очень много.
– Ну вот, теперь нам уже и не надо соревноваться в предстоящих силовых единоборствах. Её высочество и так запишет мне поражение…
– Ничего страшного, – стал я его успокаивать, обводя зал руками, – зато сами повеселились от всей души и смогли развлечь гостей!
– Да уж…
– А засим разрешите откланяться! Дел ещё, знаете ли, на сегодня невпроворот. Да и выспаться не помешает хоть пару часиков. Всего хорошего!
И, не дожидаясь ответа, я развернулся и покинул банкетный зал. На выходе меня плотно окружила баронская охрана, которую так и не пропустили в зал. При этом ко мне приблизился сержант Майнски и стал докладывать прямо на ходу:
– Ваша светлость! Буквально несколько минут назад двое неизвестных подвели к нам капитана Нирьяла и передали в наше распоряжение. Капитан сейчас в нашем большом флаере, но его состояние характеризуется полной апатией и прострацией. Верные признаки воздействия домутила. Неизвестные предупредили, что антидот введён, и подчеркнули, что начальник охраны добровольно согласился на допрос под воздействием психотропного средства. Задерживать их мы не стали. Хоть и сейчас есть возможность их отыскать – они наверняка где-то в гостинице.
– Не стоит! Сейчас для нас главное – быстрей добраться до своей «Роки» и как следует отдохнуть. А когда Нирьял придёт в себя, узнаем у него подробности.
Во флаеры мы садились без бросающейся в глаза поспешности, но деловито и со сноровкой. Не то чтобы я боялся непредвиденной реакции принцессы на затеянный мною скандал, ведь и замышлялся он только для свободного ухода с приёма. Но ведь её подчинённые могли проявить инициативу и всё-таки задержать строптивого барона для проведения «милой» беседы. И даже второе кольцо из журналистов и фоторепортёров вокруг нас бойцов дивизиона не остановило бы.
К моему полному удовлетворению, все обошлось. Никто из служб безопасности даже не маячил в окружающем нас пространстве. И уже через полчаса, по пути отвлекшись лишь на короткий разговор с Николя, мы находились в «Роке». Навстречу сразу бросился дежурный администратор:
– Ваша светлость! Десять минут назад нам доставили графа Шалонера и приказали передать лично в ваши руки. Его светлость то ли пьян, то ли под воздействием наркотиков, но говорить с нами не желает и вообще на наши вопросы не реагирует.
– Все в порядке! Я уже в курсе его состояния. Проведите графа в мой номер, пусть он отдохнёт под моим присмотром. Тем более что я знаю, какими лекарствами ему можно помочь. Больше для меня ничего важного не передавали?
– Ничего, ваша светлость. Разве что, как обычно, тысячи людей звонят и требуют соединить с вашим номером для важной беседы. Многие добиваются общения и с графом. Но все звонки, как приказано ранее, мы переправляем вашим секретарям…
– Правильно! Ребята сами разберутся с просителями. Надеюсь, ресторан уже работает? Или «ещё»?
– Для вас – без перерывов!
– Тогда, как всегда, все самое лучшее из еды мне в номер! На двоих… нет, на четверых! Не люблю оставаться полуголодным!
– Через пять минут ужин будет в вашем номере!
– Отлично!
После этой беседы я какое-то время занимался Нирьялом. Уж очень не терпелось мне услышать, что же так интересовало следователей. Но в сознание начальник охраны ещё не пришёл, поэтому так и остался в своей комнате отходить от воздействия домутила.
А в своём номере я застал два тяжелогружёных столика со съестными припасами из ресторанного меню и валяющегося на диване графа Шалонера. Мой друг выглядел неважно и казался в невменяемом состоянии. Но лишь только я забаррикадировался изнутри, он открыл глаза и вопросительно уставился на меня.
– Вроде все спокойно! – Я поощрительно улыбнулся. – Хотя в твоей одежде обнаружили два суперсовременных подслушивающих устройства.
– Странно… А, ну да! Меня раздели до пояса и окутали какими-то проводами. После того как укололи…
– А как тебя схватили?
– Да вполне тривиально. Я уже к таким выходкам привыкать начал. Когда входил в казино, кто-то меня толкнул, я обернулся, а затем неожиданно потерял сознание. Очнулся уже оттого, что мне кололи какую-то дрянь. Теперь вот такая жуткая изжога!
– Ничего страшного. Изжога как раз от укола, который ты ввёл себе сам совсем недавно. Профессор Сартре предупреждал о таких возможных действиях «Затычки».
– А чем от такой изжоги можно вылечиться, не предупредил?
– Шампанским. Вот оно, тоже здесь.
После двух выпитых чуть ли не залпом бокалов у Цой Тана началась такая жуткая и продолжительная отрыжка, что минут пять он находился в ванной комнате. Зато вышел из неё вполне удовлетворённым.
– Помогло! А я подумал, что ты издеваешься.
– Странно… Я ведь действительно пошутил! – признался я.
– А, чтоб ты был здоров! – Мой товарищ рассмеялся вместе со мной. И лишь потом продолжил рассказ: – Допрос проходил под моим полным контролем. Действовать и управлять телом я не мог, но зато из глубины моего сознания со смехом наблюдал за напрягающимися следователями. Допрашивали меня те же самые, что и нас обоих во дворце императора позавчера. И старались изо всех сил. Особенно их интересовало, как и где мы познакомились и что я заметил в тебе странного. Как мы гуляли целую ночь и какие песни распевали. Кто к тебе ходит, с кем ты встречался и с кем общался. А также твои привязанности и симпатии. Ох и умора было наблюдать за их несчастными физиономиями, когда я заунывным голосом рассказывал о том, что ты беззаветно влюблён в принцессу и готов беспрекословно повиноваться малейшему движению её пальчика. А как они кривились от моих уверений, что ты мечтаешь ещё больше усилить оборонную мощь империи, после того как станешь консортом. И что ты предлагал мне срочно вступить в императорскую гвардию на службу. В конце допроса один из них не выдержал и без стеснения сказал другому:
– Похоже, барон дружит с этим графом только из-за того, что считает его полным идиотом и обычным клоуном. Таким легко управлять и манипулировать.
– Нам от этого не легче! – Его коллега в ответ тяжело вздохнул. – Вместо компромата мы имеем только положительные характеристики. Может, хоть Бофке что-то откопает с этим Нпрьялом?
– Ладно, звони Рексу. Пусть сам решает…
– Вот как грамотно я водил их за нос! – похвастался Цой Тан в завершение рассказа.
– Молодец! Действительно можешь собой гордиться. А профессор Сартре лишний раз доказал, что он гений. Просто счастье, что такой великий человек на нашей стороне! О! – Я взглянул на вибрирующий крабер. – Вот и Николя даёт сигнал. Пойду впущу прославленного подпольщика, и приступим к завтраку.
– Ага! – Граф Шалонер склонился над столиками, принюхиваясь. – Я ведь с вечера даже поужинать не успел! Пытали – на голодный желудок! И возмутиться не было возможности…
Николя не стал даже принимать душ, сказав, что ещё успеет. Так ему тоже хотелось и поужинать и позавтракать одновременно. Попутно, накладывая еду себе в тарелку, он описывал обстановку:
– Ничего важного не произошло. Только было послано сообщение открытым текстом о прекращении моих поисков и полной моей реабилитации.
– К чему бы это?
– Ни малейшего понятия! Если бы в комнате связи ещё и читали вслух то, что получают по секретным каналам…
– Ладно, это не столь важно на данный момент…
– А кто ж тебя так разукрасил? – Николя ухмыльнулся и отправил в рот чуть ли не целую котлету «зраза по-имперски».
– Да есть тут некоторые несознательные товарищи! Но ему ещё больше досталось… А вот ты не помнишь…
Но в этот момент меня перебил вызов с крабера связи с охраной. И опять вызывал сержант Майнски, оставшийся за старшего командира в группе. Чуток поразмыслив, а не отключиться ли мне совсем, я всё-таки ответил:
– В чём дело?!
– Ваша светлость, герцог Лежси прибыл со всем своим отрядом в полном составе и требует пропустить его к вам для краткого разговора. На все мои отказы он лишь страшно ругается и грозится прорываться к вам с боем. Извините, но я решил вас побеспокоить. Какие будут приказания?
– В следующий раз всё-таки постарайтесь меня не беспокоить по таким мелочам! – выкрикнул я в раздражении. Затем выдержал солидную паузу и спросил: – Герцог от вас далеко?
– В конце коридора, под прицелом моего парализатора.
Ну хоть в этом сержант проявил смекалку: вряд ли бы визитёр прорвался ко мне так легко и безболезненно.
– Подойдите к нему ближе и включите крабер на внешний громкоговоритель!
Через полминуты я услышал голос герцога:
– Артур! Дружище! Надо срочно поговорить!
– Ваше счастье, что я ещё не заснул! Но все равно это ещё не повод для свидания в столь ранний час. Что вам угодно?
– У меня вопрос жизни и смерти очень близкого мне человека. И не к кому больше обратиться за помощью.
– А как же ваша союзница, её высочество?
– Не все проблемы можно решить на государственном уровне…
– Тогда я тем более вряд ли смогу помочь!
– Не спешите мне отказывать, барон! У меня есть чем вас заинтересовать!
– Хорошо! Приходите через четыре часа! Когда я высплюсь, мы поговорим в более спокойной обстановке.
– Барон, умоляю! Мне хватит десяти минут!
Я подмигнул притихшим за столом товарищам и указал глазами на крабер. Вот и запел драчун наш несчастный совсем по-другому! Теперь осталось только как можно больше из него вытянуть полезной информации и сделать вид, что полностью осуждаю методы тех преступников, которые похитили у него невесту.
– Ладно, пусть вас проводят ко мне. Но одного и без оружия! И без любой аппаратуры. Даю вам на встречу только десять минут.
– Согласен! – тут же отозвался Лежси. Видимо, здорово его припекло, раз он сразу позабыл об амбициях и растерял гордость. Теперь самое главное – не разжалобиться при виде его переживаний и не отдать заложницу на десятой минуте его просьб и причитаний.
Первым делом я связался с Малышом и оставил крабер включённым, для того чтобы ребята были в курсе всех деталей разговора. Николя тем временем сноровисто укатил один из столиков в мою спальню и пообещал прийти на помощь в случае непредвиденных обстоятельств. Граф Шалонер опять вытянулся на салонном диване и сделал вид, что давно ничем не интересуется. Я же отодвинул сооружение из мебели ровно настолько, чтобы мой гость мог протиснуться в номер лишь боком, морщась при этом от боли в рёбрах и покрытой синяками спине. Но на мою ухмылку он не обратил ни малейшего внимания. В глазах у него отражались такой страх и такое переживание за близкого человека, что я чуть ли не отдал заложницу ещё на первой минуте нашего разговора.
– Барон! У меня беда! Мою невесту похитили прямо у меня из-под носа.
– Какую невесту?! Разве принцесса…
– Ай, бросьте, Артур! Мне сейчас не до глупых розыгрышей. Поэтому сразу хочу вам все рассказать. Мы с принцессой хорошие друзья и часто помогали друг другу последние год—полтора. Она знала о моей предстоящей женитьбе, хоть я и держал это в тайне от всех на свете. Потому-то и удивилась на первом приёме моему присутствию. Но поддержала мою идею поразвлечься и потолкаться в толпе претендентов. А моя невеста приехала со мной и маскировалась под работницу моего персонала. Даже в охране о ней никто не знал, кроме двоих самых проверенных людей. Поэтому и не уберегли… Не взяли под должную опеку в подозрительный момент. А когда я спохватился, то обнаружил лишь записку. Вот она!
На небольшой бумажке явно рукой Малыша было написано:
«Вы нанесли урон нашей борьбе и за это будете наказаны. Ваше участие во взрыве дорогостоящей штаб-квартиры доказано. Через несколько часов вы получите ультиматум – и будьте готовы его выполнить немедленно. Иначе мать вашего ребёнка, который так и не родится, будет доставлена вам в виде отдельных маленьких кусочков… И не вздумайте сотрудничать с силами безопасности: конец для вашей красотки будет ещё более печальным!»
– Да… – протянул я многозначительно, переводя взгляд на герцога. Как всё-таки легко заставить бояться даже самого сильного и мужественного человека. Даже такого, как Мишель Лежси. Вид его был жалок: сам дрожит, руки трясутся, а уж лицо!.. С начавшими переходить в черноту синяками и многочисленными травмами оно могло ввести в шок любого обывателя. Но обывателем мне становиться нельзя. Хоть я и пожалел убитого горем влюблённого до самой глубины души, но надо было всё-таки выпотрошить из него солидные сведения. Если он, конечно, их имеет. Что ж, приступим!
– После сегодняшнего происшествия мой тайный союзник вряд ли захочет с вами сотрудничать.
– Я могу дать слово в дальнейшем беспрекословно выполнять все его приказания!
– Ну это мы уже проходили! – скривился я. – Вы не выполнили простого мужского уговора между союзниками. Чего уж тут говорить о приказах?!
– Уговор я не нарушил: все мы воюем на одной стороне, в том числе и принцесса.
– Да? Зачем же тогда пытались арестовать меня?
– Тут уж я полностью признаю свою вину и беру ответственность за состоявшийся инцидент на себя. Готов понести любое наложенное вашей стороной наказание. Просто меня не захотели слушать и поступили по-своему. Её высочество таким образом хотела выйти на вашего тайного союзника по прозвищу Ветер, которого она считает не кем иным, как Тантоитаном Парадорским.
– Странно! Ведь все считают его мёртвым?
– В последнее время принцесса просто уверена, что Тантоитан жив и руководит процессом своей реабилитации из подполья.
– Даже уверена? А кто дал ей такую уверенность?
– Старший следователь Энгор Бофке! – без запинки отвечал Мишель Лежси.
– Хм! Бофке?! – Это становилось уже жутко интересным. Но ведь мне требовалось ещё и запутать герцога. – А мне казалось, что именно Бофке и прикрывается этим ветреным именем.
– Никак не сходится! По всем наблюдениям, старший следователь всегда выходил на след лишь после непосредственного вмешательства этого пресловутого Ветра.
– А с кем же вы тогда участвовали в последней операции?
– Не знаю. Нами командовал один из его ближайших помощников. Так что это был явно не он. Описания и портреты Тантоитана я изучил не хуже своих отражений в зеркале.
– Тогда это значит, что Бофке врёт. С чего он взял, что Тантоитан жив, да ещё и орудует в столице империи?
– Вот эти подробности принцесса мне не рассказала.
– А как она сама отнеслась к такому известию?
– Как ни странно, но чуть не обнимала меня от радости.
– Да ну?! – делано грозно насупился я. – Вы специально пытаетесь вызвать во мне ревность?
– Да нет… ни в коем случае! – спохватился герцог и замотал головой. – Она в любом случае не отменит соревнования, и если вы выиграете, то она выполнит слово и выйдет за вас замуж. Просто у них с Тантоитаном старые счёты, и её высочество, скорее всего, радовалась, что ей в ближайшем будущем представится возможность отомстить своему врагу за смерть своего отца…
– Складно врёте! – воскликнул я. – Но если вдруг так и есть – предположим, мой таинственный союзник и является её бывшим фаворитом, – то вдруг он откажется помогать в поисках вашей невесты именно по этой причине?
– Даже представить не могу, что он станет мстить ни в чём не повинной беременной женщине! – возмутился Лежси.
– Так ведь мстит не он, а, скорей всего, путчисты. И у него просто может не хватить сил, чтобы найти вашу любимую в таком многомиллионном городе, как Старый Квартал. А ведь вы теперь прекрасно знаете, что враг использует для своих баз и далёкие от столицы пригороды.
– Конечно, теперь знаю…
– Но чем вы ещё можете заинтересовать нашу, так сказать, сторону в сотрудничестве?
– Даже не знаю… Имперские тайны мне неизвестны. Мои секреты вряд ли вас заинтригуют. Но спрашивайте – вдруг мне что известно…
– Тогда ответьте: зачем принцесса встречалась с Дирижёром Барайтисом?
– Клянусь! – воскликнул раздосадованный герцог. – Она мне об этом не рассказала. Хоть я и спрашивал. Но, по моим предположениям, Барайтис привёз ей настолько секретные данные, что они не рискнули общаться даже с помощью краберов. Кажется, дело касается ни много ни мало кого-то из руководящей верхушки «Доставки».
– А конкретнее? – напрягся я.
– Похоже, кто-то решил замутить воду в Оилтонской империи. И силы у него для этого есть. Вот только Дирижёр Барайтис кого угодно на чистую воду выведет. И, скорей всего, призвал принцессу к сотрудничеству. Насколько я подслушал и сумел сделать правильные выводы, она дала команду своим самым лучшим специалистам по мини-технике разведывательного плана установить за кем-то самое строгое и тщательное наблюдение. Если вам удастся выяснить, за кем они следят, то вы сразу поймёте причину пребывания на Оилтоне шефа обороны и разведки «Доставки».
– Логично. Такая тайна вряд ли пройдёт мимо внимания… хм… пресловутого Ветра.
– Но что вы скажете по поводу поисков моей невесты? – с нервным надрывом в голосе спросил герцог.
– Я вряд ли что могу сказать, а вот спросить могу! – После такого заявления я показным жестом достал из нагрудного кармана включённый крабер и проговорил в него: – Вы все слышали? Да?.. Тогда какова ваша реакция? Я тоже так думаю… Конечно, поверить ему стоит: человек действовал не со зла и старался для блага империи… Ага… Тогда я его обрадую и предупрежу о полном сотрудничестве. Так… понял… Конечно!.. От помощи такого человека отказываться не будем.
В то же время Малыш мне советовал:
– Ты ему пообещай, что все силы задействованы для поисков. Но если найдём его девушку, то сразу не отдадим, а, возможно, потребуем ещё кое-какие сведения взамен. Пусть не думает, что мы глупые альтруисты. Ага! И выясни, почему отменили розыск Николя. Как-то странно…
– Понял! – Я вновь обратился к переминающемуся с ноги на ногу от волнения Мишелю Лежси: – А почему отменили поиск некоего Николя? Одного из друзей в прошлом Тантоитана?
– А это из-за показаний по поводу ночи, когда вы и граф Шалонер пьянствовали здесь в номере и пели песни. Принцесса уверена, что той ночью вас было трое. И третьим к вам в номер незамеченным мог попасть только человек из охраны. А так как пелась песня, которую лучше всех знал и любил исполнять только Николя, то, значит, ему удалось так изменить внешность, что его не заметили в вашей группе сопровождения. Теперь принцесса надеется выведать о ваших людях все и разоблачить бывшего бойца дивизиона. Потому и дала команду отменить розыск, чтобы не спугнуть ни вас, ни этого самого Николя.
– Да! Запутанная порой логика руководит нашими поступками! – Я даже головой замотал от возмущения. – До такого додуматься! Но! Нам это на руку! Ни в коем случае не отговаривайте её высочество от этого заблуждения. Договорились?
– Да мне-то что? Без проблем!
– Ну вот и отлично! Ещё просили вам передать: все силы справедливости будут задействованы немедленно. В ближайшие минуты вам позвонят и согласуют общие действия. Заодно вы должны дать подробное описание вашей невесты, её данные и вообще любую информацию, которая может помочь при розыске.
– Да хоть сейчас!..
– К сожалению, я в таких делах не специалист, – возразил я. – И к тому же мне надо основательно выспаться. После вашего мнимого дня рождения… – при этих словах Мишель отвёл взгляд в сторону, – прямо с ног валюсь. А если бы ещё и знал о том, что вы по традиции избиваете кого-нибудь из гостей, то сразу бы отказался от такого праздника!
– Ещё неизвестно, кто кого избил…
– И не стыдно! – вырвалось у меня укоризненное восклицание. – Даже в такой момент вы не желаете признать свою вину?
– Признаю, признаю! – Герцог нервно сцепил пальцы рук. – Но только найдите мою невесту!
– Поиском уже занимаются! Поэтому прощаюсь с вами уже повторно за сегодняшнее утро.
Герцог попрощался со мной коротким кивком, тяжело вздохнул и протиснулся во вновь не полностью приоткрытую дверь.
– Больше никакого беспокойства! – приказал я маячившему в коридоре сержанту Майнски. – Даже если начнётся война!
Закрыл дверь, придвинул мебель и развёл руки в стороны, обращаясь к выходящему из спальни Николя:
– Ну вот видишь, как легко тебя можно высчитать?
– Не смешивай абсурд с совпадением! – возразил тот, выкатывая за собой столик.
– Не скажи, принцессе не откажешь в сообразительности.
– Ещё бы! Пусть бы кто-то только попробовал! Ты бы и его отделал, как этого несчастного герцога!
– Он получил по заслугам! И сам во всём виноват. А вот ты явно не годишься для подпольной работы: сразу тебя вычисляют, как бы ни маскировался.
– Да? Вот здорово! И главное – в этом виноваты лишь моя персональная расхлябанность и неумение скрываться. Командование, как всегда, остаётся в стороне. Но мне не привыкать: с радостью перейду в полевые войска! – Николя засмеялся и вновь приступил к усиленному поглощению пищи.
– Да я бы и сам рад воевать на открытых просторах! – признался я с сожалением. – Но приходится находиться там, где заставляет начальство…
При моих последних словах Николя чуть не подавился от смеха, а присевший рядом с ним Цой Тан воззрился на меня с удивлением:
– А кто же тобой командует?
– Долг, совесть и интуиция! – с гордостью ответил я.
Но мой пафос не оказал должного воздействия на товарищей. Прокашлявшись при помощи колотящего по спине графа, Николя с ехидством и детской наивностью спросил:
– А как же твоя любовь к наследнице Звёздного престола? Выходит, ты к ней неравнодушен лишь из чувства долга и зова совести? Слишком переживаешь, что без твоего внимания она останется в одиночестве? Надо будет её порадовать такими размышлениями при следующей встрече.
Пока он распинался, я тоже уселся за столики, укоризненно покивал головой и проговорил как бы в глубокой задумчивости:
– Конечно… отправлять на пенсию таких отличных бойцов явно преждевременно. Ведь сколько ещё горячих точек в империи, где встреча с принцессой невозможна даже теоретически. Да и Зарина намекала, что не против продлить контракт лет на десять…
Николя повернулся к Цой Тану и стал нравоучительствовать:
– Никогда не подписывай контракт о службе! Все командиры бесчувственные чурбаны и тупые солдафоны. Им только и надо как можно больше иметь под своим командованием пушечного мяса. А несчастных рекрутов они мечтают вымуштровать так, чтобы они были как заводные игрушки.
– Фи… как не стыдно! – скривился я. – После такого пораженческого настроения тебя надо не просто выгнать на пенсию, а сделать это немедленно!
– Да? Ну я пошёл! Жаль, что не успел поесть за счёт государства. И вот эти пирожные хотел попробовать…
– Я говорю «надо!», но это не значит, что тебе повезёт прямо сегодня. Ещё полно у нас работы, мой добрый, старый, верный друг! И вообще, доедай быстрей и двигай на свой боевой пост!
– Тоже мне «пост»! Да ещё и «боевой»! – при этих словах Николя бесцеремонно выбирал с тарелок лучшие куски и складывал в полиэтиленовые кульки. – Служу там кормом для тараканов.
– Ну! Не всем же кулаками махать! – При этих словах я осторожно потрогал распухшую губу. – По мне, так уж лучше тараканов кормить, чем кровью умываться. Не робей – ещё постреляешь!
– Если от скуки не состарюсь до смерти!
Тут я вспомнил о включённом крабере:
– Малыш! Ты чего там затих?
– Да вот слушаю вашу глупую болтовню и представляю: чем мы будем заниматься на пенсии в скором времени. Ведь столько приятных развлечений во Вселенной…
– Не отвлекайся сам и нам головы не забивай наивными мечтаниями! Лучше отчитайся, что у тебя по плану?
– Как – что? Пойду в подвалы, займусь «поиском» невесты герцога Лежси. Заодно успокою её немного, и о жизни поболтаем. Весьма интересная особа. Такая может любому голову вскружить.
– Ты там поделикатнее с ней, Мишель потом может приревновать. А он и так словно дикий зверь на людей кидается.
– Да? А с каких это пор военные стали подходить под категорию «люди»? Ой, я ж и забыл, что ты притворяешься гражданским бароном…
– Ладно, накажу при встрече! – пообещал я дрожащим от смеха голосом. – А теперь иду спать.
– Спокойной ночи! То есть утра!
Через четыре часа мы все чувствовали себя полными сил и бодрости. Лишь Цой Тан немного жаловался на отголоски недавно мучившей его изжоги. Поэтому мы решили пройти непосредственно в ресторан и уже там лично выбрать на завтрак то, что нам понравится.
Ещё в коридоре меня встретил мой начальник охраны и по пути кратко рассказал о допросе, который проводил лично Энгор Бофке. Пожалуй, самым интересным для меня было то, что поднимался вопрос, не считает ли он меня подставным лицом.
– То есть как это? – переспросил я.
– В том смысле, – стал подбирать слова Нирьял, – считаю ли я вас действительным и настоящим бароном Артуром Аристронгом.
– А ты что ответил?
– Конечно, считаю! Но вот что я сказал под воздействием домутила – не могу знать.
– Ага, значит, в твоём подсознании есть явные сомнения по этому вопросу.
– Немного… но есть.
После этого признания моего начальника охраны мне сразу вспомнились те многочисленные и удивлённые взгляды, которые я не раз ловил на себе со стороны Нирьяла. Видимо, он частенько замечал явные несоответствия в моём поведении. А ведь он охранял Артура целый год, до того момента, пока Зарина не спрятала молодого барона под видом старого пройдохи гадальщика.
– И в чём ты сомневаешься больше всего?
– Вы слишком умело, резко и безапелляционно командуете подчинёнными. Раньше за вами такого не наблюдалось.
– Ха-ха! Если бы ты только знал, какие учителя меня тренировали и обучали в последнее время, ещё бы подивился моей мягкотелости и либерализму!
– Да и такую мускульную мощь накачать, как у вас, мне кажется, просто невозможно.
– Ой, не смеши меня! Ему кажется! Если кажется – можешь пощупать мои мышцы! Разрешаю!
В ресторане мы этот разговор прекратили, но за завтраком я изрядно задумался. Выходит Рекс оправдывает своё прозвище полностью. Смотри, как он роет землю в поисках любой мелочи и нестыковки в фактах! И с Ветром он явно что-то намудрил. И о том, что я жив и нахожусь рядом, у старшего следователя уж слишком подозрительная уверенность. Как бы его вытянуть на откровенность? Видимо, стоит с ним пообщаться немедленно. Или как только вернусь в свой номер.
Ели мы с графом в небольшом отдельном кабинете, и нас лишь иногда беспокоили мелькающие официанты. Но когда вошёл немного смущённый Нирьял, я опять забеспокоился:
– Новые неприятности?
– Как на это посмотреть. Там, в общем зале, виконтесса Амалия Эроски собирается закатить истерику, если мы не допустим её срочно к вам. Кто-то из посетителей, расположившихся в общем зале, видел, как вы с графом прошли сюда, и сообщил ей. Виконтесса до того металась по фойе гостиницы в бесполезных поисках вашей светлости и его сиятельства графа. Когда её направили по вашему конкретному следу, она слишком разнервничалась из-за того, что не может пообщаться со своим женихом.
Я с минуту подумал, с трудом выдерживая умоляющий взгляд Цой Тана, и смилостивился:
– Передайте виконтессе, что мы приглашаем её с нами позавтракать!
Встреча была бурной. Амалия в потоке укоров, жалоб и высказанных обид утопила наши неуклюжие попытки оправдаться и ссылки на звонки по краберу. Досталось нам обоим. Но в поведении виконтессы явно прослеживалась чёткая мысль: больше всего виноватым она считает барона, то есть меня, а граф попадает в категорию несчастной жертвы дружеского издевательства. И перед тем как приступить к завтраку, девушка с непоколебимой уверенностью добавила:
– Луи! Теперь ты не смеешь отходить от меня ни на шаг! И куда бы ты ни направлялся – я всегда буду тебя сопровождать. Хоть в центр Вселенной, хоть на край мироздания. Но обязательно в моей компании. А то ты слишком легко подпадаешь под чужое влияние!
Я промолчал, хотя и мог возразить подобными же словами. Ничего, скоро она получит мнимого графа в своё вечное и безраздельное пользование со всеми плюсами и минусами. Посмотрим, как она выдержит это испытание. Но если выдержит… то свадьбу мы им устроим невероятную!
Ещё немного поразмышляв, пришёл к выводу, что помощь Цой Тана и его постоянное присутствие возле меня вряд ли необходимы. В крайнем случае я всегда могу вызвать его по связи и отправить непосредственно на место следующего задания. Вот только бдительности ему терять не следует. Уж слишком многие люди в последнее время пытались выпотрошить из него секретные сведения. Поэтому я под аккомпанемент удивлённых восклицаний Амалии прочитал ему краткие инструкции по личной безопасности и оставил влюблённых в ресторанном кабинете. Некогда мне с ними рассиживаться и выслушивать их умильные признания!
А сам вернулся в свой номер и приступил к краберным переговорам. Первым у меня в списке числился старший следователь имперской прокуратуры. Тот, как всегда, не обошёлся без упрёков:
– Что-то ты, Ветер, совсем забыл старого союзника? Или уже не нуждаешься в моей помощи?
– Не забыл. Хоть и всегда могу справиться с неприятностями своими силами. Но врач мне только сегодня разрешил встать на ноги. Поэтому пришлось так долго откладывать давно запланированную операцию.
– Да? Тогда давай рассказывай: что, где или кого будем арестовывать? – Не услышав от меня ничего в ответ, Бофке забеспокоился: – Ты, надеюсь, не забыл о нашем уговоре? Все дела решать под моим руководством?!
– Или с вашим участием! – напомнил я. – Командовать мы и сами умеем.
– У тебя появились какие-то сомнения?
– Не появились, а остались. Вы проверили дивизион? И кто там оказался в двурушниках?
– Как ни прискорбно, но такие нашлись и там. – Энгор Бофке при этих словах тяжело вздохнул. – Раскрутили мы троих врагов в самом элитном и боевом нашем подразделении. Да ты их должен знать…
После того как он назвал троих человек, я прямо-таки окаменел от ужаса. Вот уж не ожидал так не ожидал! Хоть один предатель и оказался для меня полностью незнакомым. А вот остальные двое! Но не верить Рексу смысла не было. И он сразу почувствовал мою растерянность:
– Конечно, двоих ты бы сам заподозрил в последнюю очередь.
Пришлось выкручиваться:
– Да я просто задумался, верить ли вам. Уж слишком вы легко их вычислили. А вдруг там ещё полно таких? Или ещё где повыше? Командира дивизиона проверили?
– Чист как роса! Хоть я тебя и понимаю, уж как ты его недолюбливаешь…
– Может, хватит многозначительно намекать на неизвестные мне обстоятельства? – вспылил я. – То я тех знаю, то тех недолюбливаю! Вы явно меня не за того принимаете!
– Думаешь? Или надеешься? – стал ехидничать Энгор Бофке. – Ты ведь знаешь, какое мне дали прозвище? И от меня ещё никто не уходил…
– Ну так договаривайте свои измышления до конца!
– Ещё не время. Вдруг спугну тебя, и ты наломаешь дров.
– М-да? Считайте, что уже вспугнули.
– Так что насчёт операции?
– В скором времени будем арестовывать одну очень важную персону.
Пробный камень я бросил явно в расчёте на реакцию старшего следователя. Ведь пока я даже приблизительно не знал, кто оказался поводом для общения Дирижёра Барайтиса и принцессы Патрисии. Но Рекс, похоже, был в курсе чего-то страшного. Потому как зашипел на меня словно змея, а потом ещё и закашлялся. Возможно, что специально, пытаясь оттянуть время и продумать ответ. Получилось у него это неубедительно:
– Я ведь тебе говорил: Хайнек вне подозрений.
– Ха! Да Хайнек слишком мелок! – продолжил я нащупывать дно в мутной воде незнания. Теперь уже голос моего собеседника зазвенел от напряжения:
– Ты о ком?!
– Кхм! Вот видите, вы сами о многом не знаете! А ещё хвастаетесь своим прозвищем и бульдожьей хваткой. А значит, ничем на данном этапе помочь не сможете.
– Так ведь ты так ничего конкретно и не спросил! – возмутился Бофке. – Уж не пытаешься ли ты меня, старого воробья, взять на пушку?
– Ничего себе воробышек! Ладно, спрашиваю конкретно. Чтобы проверить ваше желание к сотрудничеству. О чём говорилось на встрече её высочества с Дирижёром Барайтисом?
Ответом мне была полная тишина, чуть ли не с минуту. И тут же мне вспомнился момент, когда однажды старший следователь при мне отключил микрофон на крабере и от всей души вывалил горку нецензурных выражений в сторону, не желая при этом травмировать психику собеседника и скрывая своё истинное бешенство. Кажется, сейчас был точно такой же случай. Выплеснутый поток негативных эмоций помог Бофке сосредоточиться и придать своему голосу полную невозмутимость:
– Извини, меня тут отвлекли важным сообщением. Что ты там говорил по поводу какой-то встречи?
– Понятно! Значит, не желаете со мной сотрудничать?
– Да я с удовольствием! Но сейчас совершенно не понимаю сути твоего вопроса.
– Тогда до свидания. Позвоню, когда вы созреете для откровенности!
Ох, и люблю я подобные отключения! Хорошо бы ещё и видеокамеру иметь в том месте и понаблюдать, как Рекс подпрыгивает до потолка от злости и осыпает мою голову некрасивыми выражениями. А он умел это делать словно самый отпетый уголовник. Да ещё и тот бы у него поучился. Хихикая, я набрал номер Алоиса. И застал его на дежурстве.
– Как дела, дружище?
– Все как обычно: старому, больному негру некогда ни поспать, ни поесть, ни просто прогуляться по городу, любуясь на его красоты…
– Все! Ты меня уже достал со своим старым и больным негром! – перебил я товарища с улыбкой. – Лишь только появится первый свободный денёк, тут же сделаем тебе операцию по омоложению и отбеливанию кожи! Заодно и таблетками подлечим твоё пошатнувшееся здоровье. Будешь у нас как огурчик!
– Ага, весь в пупырышках и зелёный от таблеток!
– Но зато без комплексов по поводу своей ущербности!
– Да ты никак стал расистом?!
– А что ж ты плачешься всё время?
– Я?! Наоборот, горжусь, что я старый, чёрный и незаметный из-за своей хилости и невзрачности.
– А-а! – протянул я с чувством. – Теперь буду знать. Но что ещё хочешь добавить к вышесказанному хвастовству?
– Ребята из агентства прибыли в систему Звёздные Блики и приступили к работе. Уже передали первые материалы о семье герцога Октара Малрене, в семье которого Цезарь считается старшим сыном.
– А что, у него есть ещё несколько клонов?
– Две дочери. Десяти и одиннадцати лет. Но они, скорей всего, продукты естественного процесса. Остальные данные я как раз просматриваю и обрабатываю. Обобщу чуть позже.
– Что с Эриком Пульменом?
– Интендант так и не может выйти из дворца лично, но продолжает давать ценную информацию на секретаря императора, Соляка, и ещё нескольких подозрительных человек из его окружения. За ними мы установили такой плотный надзор, что фиксируем малейшие их передвижения вне стен императорского дворца. Применяем для этого ту мини-технику, что доставили Малыш и Армата с яхты миледи. Ты себе не представляешь, насколько облегчилась наша жизнь от этих поразительных новинок. Вот бы мне их на недельку—две раньше дать в пользование!
– Будь осторожен! – прервал я восхищённые высказывания товарища. – Если подобная техника может быть у нас, аналогичными образцами могут воспользоваться и враги. Упустишь этот момент – спрошу с тебя!
– Да только об этом и думаю. Но несколько приборов по обнаружению мини – «жучков» обещали доставить с яхты этим вечером.
– А чем занимается Синява Кассиопейская?
– Что-то создаёт под руководством профессора Сартре. Похоже, они сработались просто идеально.
– Конечно, с теми возможностями, что есть у миледи, профессор горы свернёт! И даже к Алоису за советом не пойдёт.
– Ну вот! Я уже никому и не нужен! – запричитал наш гений информатики. – Старый…
– Операцию сделаем сегодня ночью! – перебил я его со всем напором, – А пока постарайся продержаться. До связи!
Затем я позвонил Мишелю Лежси. По себе представляя, как он сейчас мучается и переживает, решил сократить ему тяжкое время испытаний.
– Меня просили передать: ваша невеста найдена и находится в полном здравии. Но… – перебил я начинающийся крик радости, – пока ещё находится в руках похитителей.
– Как же так? Где? У кого?
– Не знаю. Мне лишь известно, что силы наших союзников стягиваются к месту, где она содержится. Чем больше людей будет задействовано в операции, тем больше шансов на благополучное освобождение. Постараются освободить без единого выстрела.
– Возьмите мох людей! – заволновался герцог ещё больше. – Хоть всех!
– Не стоит! Наверняка вы у них под наблюдением.
– А когда начнут её освобождать?
– Я думаю, через час – максимум два, ваша невеста будет в полной безопасности.
– Даже не знаю, как вас благодарить…
– Пока ещё не за что. Но постарайтесь это время провести с пользой и выведать как можно больше интересного. Любые сведения могут нам пригодиться для окончательной победы над врагами империи.
– Хорошо! Я постараюсь! Обязательно!
Слушая его счастливые выкрики, я давил свою недовольную совесть весьма мощными усилиями воли. Уж слишком жалко мне стало влюблённого Мишеля. Хоть он и заслуживал наказания – но ведь не такого же жестокого? Сам бы я наверняка с ума сошёл от переживаний.
После краберных разговоров я задумался: а куда же мне лично приложить свою энергию? В облике барона помочь товарищам на данном этапе я не мог. А появляться в столице под видом старого ветерана тоже было рискованно. Могли ведь засечь моё отсутствие в гостинице. Или устроить полное медицинское освидетельствование на улице в передвижной лаборатории. А ведь кульминация всех событий приближалась – я это чувствовал. Не сегодня, так завтра совершится давно ожидаемое раскрытие всех тайн, и было бы обидно из-за какой-то случайности оказаться не у дел. Но ведь и бездельничать мне не пристало!
А что, если нанести визит миледи? И при этом ещё более подробно пообщаться с профессором Сартре? Ведь у нас столько важных моментов для обсуждения, а времени и возможностей для этого нет. Заодно и Булька сможет удовлетворить свои мечты и ближе познакомиться со своим «коллегой», как он выразился. Тем более что приглашения на всех уровнях у меня имеются.
Предупредив своих товарищей и договорившись с кем надо, я уже через час был встречен довольной и радостной Синявой Кассиопейской на борту её великолепной и уникальной космической яхты.
– На периметре космопорта тебя не сильно проверяли? – поинтересовалась хозяйка после дружеских объятий. – Ведь в тот момент все в пределах видимости наших экранов засуетились и поспешили на контрольно-пропускной пункт.
– Несколько минут рьяно названивали куда-то, – засмеялся я. – Возможно, даже лично её высочеству. Но потом пропустили с извинениями. И чуть ли не подобострастием. Ха-ха!
– Ещё бы! Твою драку с герцогом Малрене крутят по всем информационным и развлекательным каналам. Я сама несколько раз просмотрела это потрясающее зрелище.
– Рад, что тебе понравилось, мы старались изо всех сил.
– Никто и не сомневался! – Миледи радовалась как ребенок. – Особенно теперь, когда все увидели твою физиономию. А герцог тоже такой «красивый»?
– Намного, намного «красивей»! – похвастался я. – Вряд ли мама родная его бы узнала.
– А может, лучше было бы надавить на прессу и запретить эти показы?
– Ещё чего! Да я этим только и спасся от нависшего надо мной ареста!
– Всё-таки в жестокой драке участвовали не кто-нибудь, а лучшие представители аристократии. На вас смотрит весь народ, берут с вас пример.
– И что, моя популярность падает?
– Наоборот! Тебя восхваляют. В замедленном повторе прокручивают каждый твой удар, каждое движение твоего тела. С постоянным сопутствующим восторженным комментарием.
– А о Малрене что говорят?
– Что можно говорить о боксёрской груше? Или о виртуальном тренажёре? Только то, что они хорошо служат для повышения боевого мастерства. – Синява ввела меня в главную кают-компанию и пригласила присесть к уже накрытому столу. – Ты, наверное, голоден? Или хочешь вначале что-нибудь выпить?
– Голоден я всегда. Вернее – мы. А выпить тоже не откажусь, раз угощаешь. Тем более что так и не поздравил ни тебя, ни своего друга со свершившимся обручением. Как-то у вас так быстро произошло…
Миледи опустила глаза, но вспыхнувшие румянцем щеки не смогли скрыть смущения.
– По мне, так времени у нас было достаточно. И я умею разбираться в людях. – После этих слов она подняла на меня глаза и прищурила их со строгостью учительницы. – А вот твой друг больше всего опасался именно твоей реакции. У вас что, без разрешения уже и жениться нельзя?
– Ещё чего! Разве я похож на самодура и неврастеника? Наоборот, я только рад, что Малыш наконец-то нашёл девушку своей мечты и она ответила ему взаимностью.
На мой ответ Синява лишь хмыкнула. Явно давая понять, что попробуй я не порадоваться за своего друга, то горько бы пожалел о своём необдуманном поступке. Взяв графин с темно-янтарным напитком, она налила мне чудесно пахнущей жидкости. И стала рассказывать с многозначительной иронией:
– Тут одни пираты не так давно захватили мой корабль, но так и не успели опустошить стратегические запасы коньяка. А их атаман как раз любил именно этот сорт.
– Да… – протянул я, втягивая носом знакомый запах. – Видимо, тот тип отличался отменным и переборчивым вкусом! Я бы сам только такой божественный нектар и пил. Так выпьем же за любовь!.. Хотя Малыш так просто от меня не отделается…
Последнюю фразу я произнёс очень тихо и неразборчиво, чтобы не дразнить гостеприимную хозяйку. На втором глотке моего блаженства наше милое застолье прервал ворвавшийся в кают-компанию профессор Сартре. За последние дни он значительно улучшил свой внешний вид и уже не выглядел словно беглый каторжник. Отличное питание, целебные ванны и массажи сделали своё дело: ко мне с распростёртыми объятиями шёл симпатичный мужчина, по возрасту подошедший лишь к середине шестого десятка И никто бы не осмелился дать ему сейчас законных шестьдесят четыре года.
– Танти! Ты так и продолжаешь ходить в этом омоложённом обличье?
– А что делать? Обстоятельства!
– Рад тебя видеть!
– А я тем более!
– У меня так много к тебе вопросов. Мы ведь совсем не успели пообщаться в предыдущий твой визит.
– Согласен. Тем более что сам бы хотел подробного обследования и вашего вмешательства в мою черепушку.
– Так и не удалось вспомнить хоть что-то?
Но Синява Кассиопейская нас перебила:
– Давайте вначале всё-таки пообедаем! А потом уже все вместе займёмся медицинскими и прочими исследованиями.
Я с удивлением вскинул брови и неловко причмокнул недавно разбитыми губами. Это действие получилось смешным и вызвало улыбки как у миледи, так и у профессора. К мимике я добавил вопрос:
– Значит, слухи о вашем совместном сотрудничестве – полная правда?
– О! – с восхищением воскликнул профессор, усаживаясь рядом с девушкой. – Миледи просто неоценимый помощник. К тому же настоящий талант и истинный человек науки. Ей можно смело пророчить блестящее будущее на нашем нелёгком поприще.
– Ну что вы! – Синява кокетливо похлопала учёного по руке. – Смотрите не перехвалите, а то зазнаюсь.
– Вряд ли вас можно перехвалить! – Профессор перехватил руку девушки и чмокнул её пальчики. А затем потянул носом воздух: – Что это вы такое вкусненькое пьёте?
– Сжиженные лучи звёзд, профессор.
Похоже, моё пояснение Сартре понравилось, так как он не отказался от весьма изрядной дозы благородного напитка.
Блюда нам тоже подали просто отменные, так что обед проходил в милой, приятной и в то же время познавательной беседе. В которой даже Булька участвовал весьма оригинальным способом. Правда, для этого мне пришлось усесться между Синявой и профессором Сартре. После нескольких попыток и проб представитель другой разумной расы сумел протянуть свои отростки к каждому человеку в район шеи над спиной и просто упивался возможностью такого обширного и одновременного разговора. Тем более что риптону не приходилось жевать и пить, поэтому он умудрялся задавать вопросы чуть ли не всем нам троим одновременно.
А затем надо мной стали проводить опыты. Все трое. С тем пресловутым садистским равнодушием, которое испытывают увлечённые и озарённые идеями экспериментаторы по отношению к любым объектам своих опытов. Будь то мышка, или кусочек резины, или мозг разумного человека. Меня просвечивали, щипали, мне резали кожу на голове, вставляли в открытую дырку какие-то провода. А может, что и похуже. Мне-то видно не было, говорить я не мог, да вдобавок меня частично обездвижили локальным парализатором. Только и мог, что прислушиваться к их переговорам и возмущаться. Особенно после того как профессор будто бы невзначай заметил:
– Старайтесь не касаться краёв отверстия. Это может вызвать болевые ощущения у подопечного.
«Все под контролем! – самонадеянно отвечал ему Булька. – Вокруг отверстия я произвёл полную заморозку соответствующих нервных окончаний».
А у меня в этот момент было такое ощущение, словно меня царапали ногтями где-то глубоко в мозгах. Но, видимо, парализатор приглушил и мои мысленные передачи, так как на мои ругательства риптон не обратил ни малейшего внимания. А потом я вообще уснул. Вернее, меня усыпили. Для того чтобы со спокойной совестью покопаться в моих не раз сотрясённых за короткую жизнь мозгах.
Провожая на выход из лаборатории, а потом уже и в самой кают-компании, меня поддерживали с двух сторон под руки. Так меня качало по сторонам. К тому же я никак не мог сосредоточиться на мыслительной деятельности.
– Это остаточные эффекты снотворного, – успокаивал меня профессор. – Минут через пятнадцать сознание прояснится полностью.
– Да и вообще странно, – поддакивала ему с другой моей стороны миледи, – такой силач – и никак не может прийти в себя! Кстати, я тебе так и не сказала: дедушка уже находится в пути на Оилтон. И прибудет не сегодня, так завтра. Хочет лично со всеми познакомиться. Да заодно договор подписать с императором.
– Ага, значит, в таком порядке? – Но я прекрасно понял, что мне пытаются заговорить зубы. – Но что вы там всё-таки наковыряли в моей дырке?
– Пока ничего.
– А поконкретней нельзя? – стал выдираться я из-под их опеки.
– Хм! Как бы тебе объяснить проще… – Сартре с сомнением подёргал себя за мочку уха. – Мы ведь пока только пытались разобраться в твоей аномалии. Не знаю, что там с тобой творили твои похитители, но они как бы размягчили через дырку кусочек твоего мозга, доведя его до консистенции пластилина. А затем стали вытягивать его полоской или чем-то в этом роде, и часть твоего деформированного мозга как бы завернулась на здоровый участок. Теперь нам надо будет продумать и совершить операцию обратного порядка. Но вот что с тобой в этот момент произойдёт, я могу только предполагать.
– Что-то страшное?
– Эксперимент – лишь вернейший путь узнать, что будет впереди! – Кажется, профессор собирался и дальше надо мной измываться с присущей только ему любовью и симпатией. – Не бойся, Тантоитан! Подремонтируем тебя так, что будешь лучше, чем прежде!
– Спасибо! Но лучше бы мне остаться прежним. Меня вполне это устраивает…
– Да ты никак испугался?! – воскликнул он и обратился к хозяйке яхты: – Мне кажется, состояние пациента ухудшается и он нуждается прямо-таки в немедленной госпитализации!
– Согласна! – отчеканила Синява менторским тоном и крепче схватила меня за локоть. – Ведём его обратно в лабораторию.
– Зато я не согласен! – завозражал я. Чуть ли не с обидой вырвался из их «заботливых» рук и уселся за стол. – Как не стыдно? А ещё друзья называется!
– Ты уже и шуток не понимаешь? – развеселился профессор. – А это ещё опасней для здоровья.
– Тут не до веселья. Дел невпроворот! – Я указал на оставленные на столе краберы. – Смотрите, два вызова! Ладно, начнём с Алоиса…
Наш информационный гений начал разговор со мной издалека. Вернее, даже очень издалека.
– А где похоронены твои родители?
– Кремированы! – поправил я его. – Их прах находится на городском кладбище моего родного города.
– Ты там сколько раз был?
– Несколько раз. Оплатил возложение венка и цветов в день их гибели на тридцать лет вперёд. Тогда у меня с собой просто не было больше денег.
– Танти, когда ты поступал в военное училище, кто тебе давал рекомендации?
– Хм! Самые на то время верящие в меня люди: оба моих тренера по боевым искусствам.
– И оба тренера не знали года твоего рождения?
– Так ведь я пришёл к ним, прибавив себе возраст.
– А когда в училище выявили подлог?
– В середине второго года обучения.
– Почему же тебя не отчислили?
– Ха! Я в то время уже мог на равных состязаться почти со всеми преподавателями, и в отношении меня строились большие планы. Вскармливали, так сказать, для великих дел.
– А вот скажи, ты точно помнишь дату своего рождения? – продолжал сыпать вопросами Алоис.
– Дату рождения?! – переспросил я с сарказмом и покрутил пальцем у виска. Как бы намекая внимательно прислушивающимся к разговору Сартре и Синяве: вот кто вам нужен для экспериментов. А вслух ответил: – Вообще-то, когда я родился, помню, висел на стенке цветной и красивый календарь. Но увы! В первые дни своей жизни младенец думает только о том, чтобы поспать и поесть. Вернее, наоборот. К тому же в цифрах я тогда ещё не был силён так, как ты. Так что не обессудь – мог на день—два и ошибиться.
– Ну день—два – не страшно! Хуже, когда месяц—другой! Склероз – страшная вещь! Особенно в младенчестве…
Достал он меня своими вопросами и неопределённостью. Поэтому я решил подтолкнуть Алоиса к более конкретным высказываниям:
– Слушай, раз тебе нечем заняться, то двигай к нам. Я договорился с профессором, он тебе прямо сейчас сделает операции по отбеливанию кожи и омоложению. Готов?
– Смейся-смейся… Но я посмотрю на тебя, когда ты узнаешь причины моего интереса к твоей биографии.
– Так выкладывай! Посмеёмся и над этим.
– Хорошо. Начну с того, что мне сразу не понравились фотографии отца Цезаря – старшего герцога Октара Малрене. А когда отыскал его фотографию в двадцативосьмилетнем возрасте – даже поверить не мог.
– Что, такой он страшный? – со смешком вставил я вполне логичный вопрос.
– Но ты же себя страшным не считаешь?! – почему-то возмутился Алоис.
– А я – то тут при чём? – изумился я, но уже с небольшим раздражением.
– Да при том, что он в том возрасте – точная твоя копия!
В нашем разговоре возникла продолжительная пауза. С его стороны – из-за ожидания моей реакции, а с моей – из-за полного непонимания сути разговора. И лишь затем Алоис стал излагать все по порядку:
– Я в первый момент решил, что таких совпадений в природе не существует. А значит, и Цезарь, и ты – не кто иные, как клоны Октара Малрене. Но после определённой умственной деятельности решил дать дополнительные задания ребятам из агентства. Особенно по части тамошних роддомов, родов и младенческой смертности. И очень быстро получил весьма интересную информацию. А из неё сложилась следующая картина.
За восемь лет до рождения Цезаря у его родителей уже мог быть первый ребёнок. Но девочка родилась мёртвой, после чего её тельце со скорбью похоронили в родовой усыпальнице. Вроде бы тупик, но ведь недаром ко мне ходят за советами! И я стал копать дальше…
Оказалось, что герцогиня, супруга Октара Малрене, никогда не проходила и не проходит предродовые обследования. Вполне справедливо полагаясь на человеческую природу. Следовательно, она не могла знать, кто у неё появится. То есть какого пола будет ребёнок. Дальше я проверил всех тех, кто находился в момент родов в радиусе двухсот метров. Титаническая работа оказалась даже для компьютера. Но он справился. И выяснил, что владелица роддома, в котором рожала герцогиня, имела вполне взрослую дочь. И эта дочь как раз родила в одно и то же время и там же мальчика. Тоже вроде ничего криминального. Но вот медицинские освидетельствования последней роженицы зарегистрированы, и отчёты хранятся в бесстрастной компьютерной памяти. Читаем, думаем и соображаем. Дочь владелицы роддома до того уже трижды рожала детей. Но всегда мёртвыми. Мало того, врачи ей категорически запрещали беременеть или уж советовали избавляться от плода ещё на ранней стадии беременности. Здесь подробно описывается болезнь женщины. По всем источникам становится ясно: родить здорового, вернее, даже просто живого ребёнка ей не было дано. Но вот, как ни странно, четвёртый ребёнок у неё родился здоровым. Посрамив своим появлением на свет все прогнозы дотошных медиков и специалистов. Кстати, предродовые обследования в последний раз женщина не проходила. Категорически отказалась.
И после родов, буквально через неделю, она покидает герцогство с младенцем на руках.
У меня пересохло во рту от волнения, поэтому я прокашлялся и лишь потом спросил:
– И удалось проследить биографию этой женщины?
– Даже до её кончины. Она подалась на Китланд и поселилась там как раз перед военными действиями. И как раз через неделю после её приезда начались кровавые разборки между Ханьюями и Лезами, продолжавшиеся до ввода имперских сил быстрого реагирования. В одной из бомбёжек недавно поселившаяся там женщина и погибла. Вместе со своим сыном. Их кремировали чуть позже, уже после восстановления спокойствия. Но самое главное ты уже, наверное, просчитал?
– Да… – Голос у меня подозрительно дрожал, а дыхание почему-то прерывалось. – Мои родители как раз в то время сбежали оттуда с первой волной беженцев Но… ведь у них была моя регистрация!
– Конечно, была! Но раньше! А во время спешного переселения твои данные затерялись или были уничтожены пожарами и взрывами на Китланде. И поэтому твоя регистрация была уже продублирована, произведена повторно. На новом месте жительства. Чувствуешь нюансы?
– Чувствую… – признался я. – Мне от них даже нехорошо как-то. И мурашки по спине бегут… Может, ты… шутишь?
– Какие могут быть шутки! – вскипел Алоис – У меня от скрипа шестерёнок в голове уже мысли путаются. – Даже про старого и больного негра не вспоминаю… Итак, продолжу! На данный момент мы остались без всяких свидетелей твоих непосредственных родов. О герцогах пока можешь забыть: он при родах не присутствовал, она была без сознания.
– А хозяйка роддома?! – напомнил я про очевидное упущение.
– Ты прав, соображаешь хорошо! Но увы! Хозяйка роддома сошла с ума после гибели дочери и внука. Акушерки во время родов тоже почему-то не оказалось на рабочем месте.
– Значит…
– Но есть ещё один весьма щепетильный вариант. Но вот над ним надо хорошо подумать. Я дал задание ребятам попытаться всё-таки уговорить герцогов на одно дело.
– Конкретней!
– Пусть они вначале дадут своё согласие на эксгумацию останков похороненной в родовом склепе первой дочери. Если анализы покажут полную несхожесть в дээнка, тогда уже будем посылать копии твоих данных на сверку. Согласен?
– Уф! Я пока особо сообразить не могу… – Мне действительно было плохо. Очень плохо и муторно. – Уж слишком у тебя складная цепочка получается Но ведь в ней так много явных разрывов…
– Первый шаг сделать нетрудно: достать на свет останки умершего двадцать восемь лет назад младенца. А уж второй шаг будет вполне закономерным продолжением первого. Конечно, только в случае положительного результата.
– А мои данные у тебя есть?
– У меня? Да чтоб чего-то не было! – засмеялся Алоис. – Ты только дай своё общее согласие.
– Ладно… – Я подвигал занемевшими от напряжения плечами, и Булька в тот же момент стал их интенсивно массировать покалыванием электричества. – Только смотри, чтобы мои данные не попали в плохие руки.
– Не переживай!..
– Как же! После такого сообщения.
– Но и не налегай на иллюзии преждевременно! – продолжил Алоис с нажимом в голосе. – Каких ведь только совпадений не бывает в этом мире.
– Постараюсь сосредоточиться только на работе! – пообещал я. – У тебя все? Тогда звоню Малышу. Он всё ещё в подвале?
– Конечно! И мне кажется, у него тоже есть для тебя ворох новостей.
Но сразу приступать к следующему разговору я не стал. Минут пять я просидел в каком-то трансе Почти совсем не реагируя на встревоженные вопросы миледи, профессора и риптона. Как глупо это ни было, но я пытался вспомнить самые первые картинки из своей жизни. Хотя здравый рассудок настаивал на немедленном прекращении этих бесполезных потуг. Ведь как может человек воскресить в своей памяти то, что с ним было в младенческом возрасте? И умом я понимал – не может! А вот сердцем мне чего-то хотелось такого…
И лишь когда ко мне подошла Синява и положила руки на плечи, я пришёл в себя, замотал головой и стряхнул неожиданное наваждение. И уже чётко услышал вопрос и понял его суть:
– Танти, у тебя что-то случилось?
– Да вроде нет… Так, просто навалились нереальные воспоминания.
Я похлопал по ладошке, лежащей на моём плече, и решительно набрал номер Малыша:
– Что у тебя?
– Несколько хороших новостей и одна… как бы тебе сказать…
– Оставь тогда её напоследок! А вначале порадуй хорошими. Они мне ох как нужны!
– Как скажешь. Так вот, мы с Арматой только тем и занимаемся, что проверяем данные по всем подозрительным лицам. Особенно из окружения императорского секретаря Соляка. И кое-что нарыли на его сообщника, на которого указал интендант. Им оказался некий Рик Тургер. Профессиональный экономист, разработчик всяких государственных программ и прочей околоэкономической казуистики. Его карьера безукоризненно чиста, грехов никаких не замечено. Недовольство политическим устройством империи тоже никогда не высказывал. Мало того, ему удалось пройти допрос под воздействием домутила полтора года назад. Во время событий, связанных с убийством прежнего императора. По всем проверкам он оказался вне подозрений. Единственное, что нам удалось откопать в его до сих пор неизвестной биографии, так это что он в детстве дружил со своим одноклассником, фамилия которого на то время никому известна не была – Сельригер.
– Он учился с Дирижёром?! – вырвалось у меня удивлённое восклицание. – Так это ж здорово! Этим гордиться надо и кричать на каждом перекрёстке.
– Вот именно! А Рик Тургер молчит об этом вот уже пятьдесят лет. Почему? Весьма странно такое молчание. А в предательстве он замешан явно. Мало того, в преступном тандеме с Даниелем Соляком он занимает ведущее положение. Сейчас мы выследили ещё троих человек во дворце, которыми он командует. А буквально полчаса назад мы доказали, что скромному по мировым меркам экономисту принадлежит одна весьма уютная планетка в созвездии Рак. Эдакий маленький рай для толстосумов и плацдарм для постройки сотен курортов в ближайшем будущем. Ну сам скажи: кто из людей его круга имеет собственную планету? Да ещё такую, что стоит как целая система средней паршивости?
– Хм! Да есть пара человек…
– Вот именно, эта пара только подтверждает общее правило. Мы сейчас выясняем, каким образом планета досталась Рику Тургеру. Помимо этого следим за одним из его помощников. Тот встретился с каким-то молодым негром и получил небольшой пакет. Теперь мы тщательно следим за новым лицом и надеемся с его помощью поймать более крупную рыбу. А может, и рыбищу. Уж слишком нагло и вызывающе ведёт себя этот молодой негр. И разодет нескромно: как министр иностранных дел, не меньше.
Теперь о более для тебя приятном. Один из освобождённых вами узников, назовём его первым номером, наконец-то пришёл в себя и дал более или менее связные показания. Хотя после беседы со мной вновь обессилел, и доктор его опять погрузил в целебный сон. Если и его товарищ под номером вторым подтвердит те сведения, что мы узнали, то можешь считать свою реабилитацию частично выполненной.
– Даже так?! Говори, я весь дрожу от любопытства!
– Эти два узника коменданта Шилони ещё до недавнего времени пребывали на свободе. И схватили их всего несколько недель назад. Причём оба узника в прошлом не кто иной, как бойцы моусовского спецназа.
– Горячо!
– То ли ещё услышишь! – хмыкнул Малыш и продолжил: – И остались они на Оилтоне ещё во времена последнего путча. И делали весьма прозаическое дело: охраняли одну из штаб-квартир пиклийцев, расположенную в Манмоуте.
– Это именно там, где вы меня нашли на помойке?
– Твоя память просто поражает. – Мой друг явно иронизировал, и я ему напомнил:
– Не издевайся, мне же Гарольд рассказывал.
– В Манмоуте тебя держали в прекрасно оборудованной лаборатории штаб-квартиры и проводили некие дознания. Допросами руководил маститый и таинственный профессор. В помощниках у него находились ещё пять человек медицинского персонала. Помимо этого там же квартировали восемь человек охраны под командованием двоих сержантов и двоих офицеров. Итого восемнадцать человек. Первый номер рассказал, что он с номером вторым как раз по случайности оказался на чердаке – их там застали некие хозяйственные дела. Оружия у них не было, но дверь на чердак они при первых же криках и выстрелах успели закрыть. Что их и спасло от рук вырвавшегося из лаборатории озверевшего пленника. Они не догадываются, что там с тобой произошло. Скорей всего, тебе введи нечто суперактивирующее да смешали это с болевым шоком. В результате чего ты и сорвался с цепей в прямом смысле слова. Уничтожив всех, кто попался тебе на дороге. Кого голыми руками, кого захваченным оружием. Минут пять ломился на чердак, а потом вернулся в лабораторию и продолжил все там громить с остервенением оголтелого маньяка. Трупы профессора и его помощников были разорваны на части. Когда первый номер со вторым через час осмелились спуститься вниз, то их стошнило от увиденного зрелища. А так как ребята они оказались неглупыми, то прекрасно поняли – в их жизни пошла чернейшая полоса. Свои не простят такого провала и растянут любимые тела по жилкам, а мозги по пробиркам. А имперская служба безопасности тоже сносную жизнь им не гарантирует. Поэтому они скрылись с реквизированными деньгами, новыми бланками документов и, проявив профессионализм, неплохо устроились в городе Зулисон. Перед уходом они постарались уничтожить все в штаб-квартире, да и само здание, с помощью глобального пожара. Тем самым заметая все следы. Они бы так и прожили беззаботно до глубокой старости, но месяц назад на них случайно наткнулся один из моусовцев, знавший их ещё на Пиклии. Неделя слежки, затем арест и долгие допросы в подвалах особняка Давида Рибенгола. Кстати, о покойном уже герцоге оба узника знают очень много интересного. Да и имя генерала Влада Савойски не раз упоминалось в контексте связанных с тобой приключений.
– Да! Это очень радостная для меня новость! – От возбуждения я вскочил и забегал по периметру кают-компании. – Вот теперь мы им покажем! Кстати, а что именно пытались у меня выведать в Манмоуте?
– Я тоже сразу поинтересовался. Первый об этом не имеет ни малейшего понятия. Утверждая, что и второй номер ничего не знает. Их как охранников такие нюансы не касались.
– Да? Ну и ладно! Это не суть важно. Главное – часть чёрного пятна открыта. И в Манмоуте одним пожаром не только дыма, но и шума много наделали. Теперь надо добраться до тех сведений, которые имеются в полицейских архивах. Я думаю, это вам будет сделать несложно?
– Уже работаем в этом направлении.
– А теперь давай ту последнюю новость, которая самая плохая…
– Почему – плохая? – удивился Малыш. – Я такого не говорил.
– Но ты ведь сказал, что не знаешь, как её назвать.
– Сказал! Но, может, она для кого-то будет хорошей, а для кого-то… очень хорошей.
– Слушай, философ ты мой любимый, не трави душу, говори без намёков! Приказываю!
– Ой! – испуганно воскликнул Малыш. – Так это я с самим командиром разговаривал?! Прошу простить, ваше высокоблагородие! Не узнал, затмение нашло!..
– Бросай паясничать, я тебя как друга прошу!
– Ну если как друга, то почему не уважить… Так вот, на орбите целый час уже находится не кто иной, как наш отставший в предыдущих боях товарищ. Он уже подлечился и готов сворачивать горы.
– Неужели…
– Конечно! Гарольд уже ждёт не дождётся твоих приказаний. А мне за неуставные доклады уже объявил три наряда на корабельный камбуз.
– Ай да Гарольд! Аи да молодец! – восклицал я радостно и, чуть не подпрыгивая от счастья, бегал вокруг стола. С улыбкой наблюдавшая за этими движениями миледи схватила меня за руку, резко остановила и спросила с нажимом в голосе:
– Что случилось?! То ты в трансе, то скачешь как оглашённый. Чему радуешься?
– Как – чему? Только что твой жених получил наряды на твой камбуз чистить картошку. Значит, сегодня будет вкусный ужин!
Рассмеявшись от того недоумения, что появилось на лице девушки, я вновь затараторил в трубку:
– Продумай, как доставить к Гарольду на борт «Затычку», и срочно спускайте его на планету. Заодно реши сам, куда мы его поставим в строй и как можем самым благоприятным для нас образом использовать его появление.
– Сделаем! А ты куда?
– В гостиницу. Постараюсь выйти через подземелья вам на помощь. Целый вечер и ночь впереди. Так что постараемся использовать их с максимальной пользой.
– Так тебя здесь ждать?
– Конечно! И не забывай про полученные тобой наряды. Всё-таки как-то не с руки мне отменять приказы моего заместителя.
– О-о! Как они сговорились! – возмутился Малыш. – То он просит меня как друга, а то со своим хамом заместителем собрались меня строить вдоль стенки…
– А что поделаешь, дружище! Служба – дело строгое. Как говорится, дружба дружбой, а кушать командиру хочется всегда.
– Да! Чувствую, скоро я сбегу от этого злого командира куда подальше…
– Подальше? Ха! Это куда? Под женский каблучок? Вот тогда-то ты и вспомнишь со слезами о добром и заботливом командире! Которого ты элементарно мог ублажить ведром хорошо почищенной картошки. К тому же без головной боли и прочих забот…
– Ладно! Я посмотрю, как ты скоро будешь под другим каблучком вертеться! – пригрозил мне Малыш. – И как с умилением будешь вспоминать добрые старые времена, когда тебе только и надо было, что ненадолго притвориться полным дебилом или престарелым ветераном. А остальное время есть, спать и пить коньяк.
– Разговорчики в строю! – с весёлым рыком крикнул я в крабер. – Распустились тут, понимаешь… без Гарольда! Заканчиваем, работайте, я скоро буду.
Отключившись, я обратился к профессору, который прекрасно знал, о ком я говорю:
– Гарольд уже на орбите. Операция «Справедливость» вступает в свою завершающую стадию. Теперь мы им покажем!
– Кому – им? – деловито поинтересовался Сартре.
– Врагам! Кому же ещё? Хотя нет, нашим союзникам тоже покажем! И накажем! За недоверие к нам и за разгильдяйство в борьбе с врагами!
– Не горячись, а лучше подумай. – Профессор отечески попытался обнять меня за плечо, но это у него из-за небольшого роста получилось чуть ли не смешно. А вот упрёки он стал перечислять слишком серьёзные: – Кого в первую очередь надо ругать? Кто первый просмотрел врага у себя под носом? Кто в то время как раз занимал должность командира дивизиона и обязан был раньше всех среагировать на опасность? А теперь ещё и другим угрожает?
– Да, – сразу сник я от справедливых нареканий, – умеете вы погладить по больному месту.
– Так что врагов бей безжалостно, но вот союзников умей прощать. А сам – делать далеко идущие и правильные выводы!
Этим советом и закончилось моё пребывание на яхте миледи. Торопливо со всеми распрощавшись, я отправился на контрольно-пропускной пункт. Но, проходя рутинную процедуру проверки, был вынужден прервать её и отойти в сторону. Извинившись перед дежурным офицером и сославшись на необычайную важность звонка. Потому что если в это время мне, а не Алоису или Роберту звонил наш легендарный подпольщик, то, значит, узнал что-то важное. Но то, что я услышал от Николя, на целую секунду ввело меня в ступор:
– Императора связали в его кресле в его же кабинете и сейчас вкатывают укол. Наверняка домутил. Его секретарь Соляк с остервенением роется в письменном столе, а второй предатель держит императора. Наверняка снаружи у них сообщник – на дверь они даже не оглядываются. Или свои люди в охране, или гвардейцы ликвидированы. Пошли, сволочи, на такое… – Николя даже замялся от возмущения, – видно им срочно надо что-то важное.
А я напряжённо размышлял над создавшейся обстановкой и косил глазами в сторону дежурного офицера. Тот стоял недалеко от меня и готов был слушать со всем вниманием. Поэтому я стал говорить как можно тише. К тому же прикрывая крабер и рот рукой.
– Николя! Они не должны услышать от императора ни слова! Возможно, от них информация сразу же идёт через работающие краберы. Парализатор у тебя готов?
– Конечно! Я уже думал о нём. Но дырочка узкая, и если я выстрелю на полной мощности, то отдача из-за стенок накроет меня обязательно.
– Мне плевать! Очнёшься раньше – отползай! И закроешь дырку. Не успеешь – тоже не трагедия! Все уже в процессе положительного финала. Если тебя не зацепит, то все равно глуши любого, кто ввалится в кабинет. Понял?
– Да! А кого тогда не валить?
– Только если там покажется принцесса со своими телохранителями, Бофке или Хайнек. И смотри…
– Они приводят императора в чувство и отклеивают пластырь со рта! – перебил меня Николя.
– Стреляй немедленно!
После моей команды раздался короткий стон – и все стихло. Значит, отражённая от стенок волна парализатора сделала своё дело, но зацепила изрядно и Николя. Раз он отключился от действительности. Второй рукой я уже набрал номер старшего следователя ещё на одном крабере и теперь прямо-таки подпрыгивал от нетерпения. Чем привлекал и так слишком пристальное внимание всех находящихся на контрольно-пропускном пункте. Когда после кажущейся вечности мне ответили и спросили, кто беспокоит, то я чуть не взорвался от переполняющих меня эмоций:
– Да я это, я!!! Кто ещё может звонить на ваш секретный номер?! Беда! Страшная! И дорога каждая секунда! Где вы сейчас находитесь?!
– Да что случилось-то?
– Где вы сейчас? Отвечайте!!!
Перестав себя контролировать, я закричал в полный голос. Похоже, Бофке наконец проникся важностью момента, так как заговорил коротко и по существу:
– На работе. В центральной прокуратуре.
Святые электроны! Это хоть звучало обнадёживающе: работал Энгор Бофке тоже под крышей императорского дворца, в пяти минутах быстрого бега от нужного места. Поэтому я сразу перешёл к сути вопроса:
