Глава четвёртая
Разборки между своими
Моё ноющее тело висело, слегка раскачиваясь, на одиннадцатой от конца перекладине. Боль в руках возрастала в геометрической прогрессии. Бессознательно сжатая челюсть скрипела зубами от злости и бессилия. А в моей голове проскользнуло заманчивое искушение упасть вниз и окунуться всем измочаленным и уставшим телом в быстро несущийся поток.
«Я полностью потерял эластичность! – торопливо заговорил Булька, отодвигая мои панические рассуждения в сторону. – И уже не смогу делать мускульные сокращения. Но могу „застыть“ секунд на двадцать. Тебе хватит на восстановление?»
«Не знаю! – Духом я всё же немного воспрянул. – Но стоит попробовать!»
«Тогда чуть подтянись! – скомандовал риптон. – Тебе потом лучше будет отдыхать».
Небольшой рывок мускулами мне показался последним в моей жизни. Но желаемое было достигнуто: тело чуть приподнялось вверх – и в тот же момент я словно повис на стропах парашюта. Какое-то короткое время я ещё панически сжимал немеющие пальцы, но услышал вялый совет:
«Расслабься полностью… Отдыхай. Я выдержу…»
Похоже, Булька тоже терял последние силы. И я его послушался. Получилось! Создалось ощущение, что я повис в люке, зацепившись грудью за обод, а мои руки кто-то держит поднятыми вверх. Дышать от этого особо легче не стало, но ведь и сил я больше не тратил. Вернее, сил-то и так не оставалось, но теперь они стали быстро восстанавливаться. Уж в этом мне не было равных.
Вначале перестали стучать барабаны в затылочной части головы. Потом рассеялась кровавая пелена тумана перед глазами. Затем понемногу стал возвращаться слух. К сожалению, я не мог пошевелить пальцами рук, чтобы кровообращение нормализовалось. Но и ощущая пальцы такими, словно они в стальных рукавицах, я всё же мог ими слегка вибрировать, сокращать мускулы. Теперь уже я мысленно отсчитывал оставшиеся мне для отдыха секунды:
«Двадцать… Десять… Пять… Ноль?! И раз, и два, и три…»
Булька выдержал двадцать пять секунд. Вернее, даже больше. Так как время ушло ещё на то, чтобы мне сообщить:
«На счёт „три“ я отключаюсь!»
«Раз, два… – в тот же момент я принял весь наш общий вес на свои руки, – три!»
Я сделал мах ногами вперёд, качнул тело назад, набрал достаточное ускорение для движения к цели и полностью на автопилоте размеренно прошёл оставшиеся десять перекладин. Почти не обращая внимания на возобновившийся рёв болельщиков и разрываемые болью суставы. Когда я прыгнул на мостик, то в спине что-то хрустнуло, ногу опять захлестнула болевая волна судороги, и я неловко завалился на бок, чудом умудрившись не сверзиться с узкого мостика в холодную воду.
Но меня подбадривали. Да ещё как. Поэтому стыдно было лежать на дощатом настиле и делать вид, что я здесь просто прилёг полюбоваться протекающей внизу речкой. Помогая себе занемевшими руками, я стал на колени и лишь затем совсем по-стариковски поднялся на ноги. Руки для приветствия поднять высоко даже не пытался – ладони лишь на уровне груди. Но и это вызвало новую волну поощрительного визга и одобрительного свиста.
Лёгкой трусцой недобитого пенсионера я преодолел оставшиеся сто метров финишной прямой и пересёк контрольную черту. Ко мне тут же бросились несколько человек из медицинского дивизионного персонала:
– Ваша светлость! Не хотите зайти в пункт первой неотложной помощи?
К тому времени Булька опять открыл многочисленные порезы и кровоподтёки на моём теле. Так что вид был совсем непрезентабельный. И появляться на «трибунах» в окровавленном и жутко грязном комбинезоне не хотелось. Но и лишний осмотр проходить не было необходимости. Тут уж всю ответственность взял на себя риптон:
«Давай заходи! Освежимся, сполоснемся под душем. А раны пусть просто зальют йодом и заклеят пластырем. И не вздумай заходить на рентген. Я сейчас не в том состоянии, чтобы все предусмотреть и сменить общую картинку твоих исковерканных временем внутренностей».
– Конечно! – сказал я санитарам. – Хотя те несколько царапин не заслуживают вашего внимания. До свадьбы заживёт!
После моего последнего утверждения все многозначительно заулыбались и принялись помогать мне разоблачаться. Через минуту мы уже блаженствовали под тугими струями воды, вымывая из наших тел кровь, грязь, пот и усталость. А когда предстали перед медиками, то я себя чувствовал вполне сносно. Хоть и разволновался: медиков стало намного больше, и, мало того, среди них я различил моего персонального врача, который лечил меня, когда я ещё был в должности командира дивизиона. Неспроста он тут!
«Танти! Они тщательно присматриваются к местам твоего тела, где я прикрыл твои старые шрамы! – подтвердил мои опасения и риптон. – Работают с явной целью найти совпадения!»
«Ничего у них не получится!» – возразил я, а вслух стал высказываться с явным раздражением:
– Да что вы меня ощупываете словно барышню?! Я здоров как бык!
– Рекомендую пройти хотя бы поверхностный рентген! – недовольным тоном высказался мой бывший персональный врач. – На полосе препятствий очень часто ломают всё что угодно.
Но я его не слушал, а лишь саркастически и снисходительно улыбался. Чуть ли не сам обильно полил себя дезинфицирующими растворами, наклеил с десяток разнообразных по величине пластырей и молниеносно облачился в предоставленную мне одежду.
– Ну вот! Теперь я в полном порядке!
С откровенным удовольствием мы с риптоном наблюдали за кислыми и удивлёнными физиономиями собравшихся врачей. По всей видимости, в отношении меня перед ними ставились задачи, которые я не дал им решить. Но ведь не затащишь же на обследование человека, который выглядит чуть ли не полностью здоровым и только что совершил поистине геройский поступок? Ни за что!
Благодушное настроение пришло ко мне с новой волной радостных мыслей и при помощи накожного массажа, который Булька сделал микроуколами электричества. Но после этого он сказал:
«Вот теперь я полностью отключаюсь… Постарайся как можно быстрей и плотней поесть и при первой же возможности предоставить мне электроподпитку…»
«Сделаем, дружище! Спасибо тебе! Теперь заслуженно отдыхай и набирайся сил. А я иду к своей ненаглядной принцессе!»
Моё появление на боковых «трибунах» было встречено всплеском эмоций у зрителей. Хоть я и прихрамывал на правую ногу, которая до сих пор болела, но старался идти уверенно, властно и непоколебимо. Пусть все видят: Патрисия всегда сможет в будущем гордиться таким мужем.
Я, правда, надеялся, что меня сразу проведут в окружение принцессы и императора, но мою наивность быстро остудил главный инструктор дивизиона. Который являлся к тому же комендантом полосы препятствий.
– Господин барон! Прошу вас занять место вот на этом участке. Именно здесь собираются все те, кто уже удачно прошёл испытание. Выбирайте сиденье, которое вашей светлости наиболее понравится.
Внутренне тяжело вздохнув, я тем не менее продолжал лучезарно улыбаться и даже послал воздушный поцелуй в сторону наследницы Звёздного престола. Вот только она уже не смотрела в мою сторону, а с явно показным интересом следила за новыми участниками, приближающимися к финишу. Ладно, подождём заслуженной благосклонности и выберем себе наиболее удобное место. Благо прошедших дистанцию и надеющихся на приличный результат было всего человек десять. Пока они приходили сюда – кто мог, конечно – и ждали окончательного подведения итогов. Некоторые из них оставались в помещениях госпиталя, нуждаясь в существенной поправке здоровья.
К моему несказанному удивлению, я сразу заметил сидящего в первом ряду Клона. А так как место возле него было одним из самых удобных, то я и уселся рядом, причём со всей возможной для меня вальяжностью и барственностью. Некоторое время мы упорно делали вид, что не замечаем друг друга, но потом всё-таки во мне взыграл профессиональный интерес. Почему бы не использовать хоть малейшую возможность и не выпытать у вражеского лазутчика хоть какую-то информацию?
– Мм… извините, никак не вспомню ваше имя… Кажется, виконт Мулпене? – со всей присущей Артуру Аристронгу вежливостью начал я разговор, вставив в него вымышленное и искажённое имя. На что мой сосед ответил довольно сдержанно и внешне вполне дружелюбно, но с некоторой долей ехидства:
– Нет, барон, вы ошиблись. Хотя в ваши годы это вполне простительно. Я герцог. И зовут меня Цезарь Малрене.
Вот щенок! Сопляк недоделанный! Продукт, возможно, моих экскрементов! Кусок клонированного мяса! Смотри на него! Как он вякать-то ещё осмеливается?! А ведь должен сидеть тихо и дышать шёпотом и через раз! Вот хам! Сразу видно – невоспитан…
Но внешне я продолжал все так же мило улыбаться и ответил чуть ли не отеческим, покровительственным голосом:
– Да уж! До моих лет доживают очень немногие. Поэтому мне простительно забывать несущественные мелочи.
На что герцог неожиданно спросил:
– Ваша светлость хочет со мной пообщаться или поссориться?
– Конечно, пообщаться! – пришлось придать своему тону ещё большую задушевность. – Просто после этой полосы препятствий до сих пор чувствую себя разъярённым зверем.
– А я словно выжатый лимон. – Цезарь улыбнулся по-детски открыто и непосредственно. А его усталое и суровое лицо сразу приобрело странную притягательность. – И не просто выжатый, но потом ещё и трое суток провалявшийся на солнцепёке в пустыне. Пить хочу – просто умираю.
– Действительно! Как такое можно забыть?!
Но я – то был знаком со здешними правилами, поэтому быстро свистнул стоящему на входе денщику и потребовал поднос с прохладительными напитками. Через минуту мы уже блаженствовали, опустошая один за другим внушительные бокалы с соком. Глядя на нас, и другие наши коллеги потребовали для себя подносы с питьём.
В то же время болельщики стали опять так громко кричать, что мы сами увлеклись происходящими на полосе событиями. Один из участников уже заканчивал вторую четверть лестницы, а второй дошёл лишь до середины первой. И вот про него Цезарь Малрене высказался сразу:
– Слишком тяжёлый! Вряд ли дойдёт до первого мостика…
И точно, неловко перехватывая перекладины, участник сбился с ритма и спиной упал в несущийся поток.
– И группироваться не умеет! – подтвердил я нашу общую оценку мастерства неудачника.
– А первый здорово идёт! Словно ещё в самом начале.
Я присмотрелся внимательней и выразил сомнения:
– Это только так кажется, на самом деле висит уже на полностью вытянутых руках.
В это время обсуждаемый нами участник достиг середины лестницы и без колебаний продолжил движение.
– А ведь может и пройти! – воскликнул герцог с изумлением.
– Нет, это он зря! – возразил я. – Готов даже поспорить…
– На что?! – тут же отозвался Цезарь.
– Да на что угодно…
– Тысяча галактов?!
– Согласен! Но если выиграю я, вы мне отвечаете на любые вопросы о своём детстве.
– Всего лишь? – Герцог радостно пожал плечами. – Согласен!
И мы с напряжением уставились на приближающуюся фигурку. Победил опыт. В том смысле что мои наблюдения оказались более верными. Участник свалился вниз, так и не приблизившись к третьему мостику. Общий вздох разочарования болельщиков сопроводил его окунание в воду. Клон тоже вздохнул и признался:
– Три четверти пройти вряд ли кому удастся, я вначале планировал, но был рад, что выдержал только до середины. И мысль «рискнуть», затолкал в самый угол своего сознания. Сразу спрыгнул и пробежал последних два коридора.
– А-а! Скорей всего, я вас и видел впереди себя. Но вот пройти лестницу можно. Разве вы не слышали о сегодняшнем рекорде?
– Откуда, барон? Я ведь за полминуты до вас на трибунах появился!
– Да? Тогда могу похвастаться: мне удалось полностью преодолеть всю эту их пресловутую лестницу!
Цезарь Малрене прямо-таки замер и уставился на меня немигающим взглядом:
– Шутите?!
– Нисколько!
– До самого конца?
– Конечно! Да вы прислушайтесь к зрителям, они до сих пор выкрикивают моё имя.
Глаза герцога расширились от откровенного восхищения, и он ощупал мою фигуру таким завистливым и пристальным взглядом, что я даже поёжился.
– Зачем же так на меня смотреть?
– Как?
– Пристально. Я же не скаковая лошадь.
– А как ваши кисти? – с напором спросил Цезарь.
– Ноют, словно их огрели дубинкой…
– И у меня ноют, – признался он. – А ведь я прошёл только половину! Нет, я вам, конечно, верю, но у меня ваше упорство и невероятная сила просто в голове не укладываются. И это ваше любопытство… Я многих интересую, но зачем вам воспоминания из моего детства?
Такой неожиданный переход в вопросах Клона позабавил меня своей непосредственностью, и я позволил себе снисходительно улыбнуться.
– Видите ли, вы очень похожи на одного моего друга. И не просто похожи, а как две капли воды. Вот мне и показалось, таких совпадений в природе не существует. Следовательно, вас могли создать путём обычного клонирования из одной из его клеток.
– Меня?! – Подбородок моего собеседника задрожал. – Создать из чьей-то клетки?! – Его лицо стало краснеть. – Уж не думаете ли вы, что герцог Малрене может являться чьим-то клоном?!
И он разразился таким буйным и неуёмным хохотом, что на нас обратили внимание чуть ли не все болельщики. Я с извиняющимся видом улыбнулся в их сторону: мол, смеётся человек – да и ладно. Может, перегрелся на полосе препятствий, с кем не бывает. Затем дождался, пока герцог слегка успокоится, и, наблюдая, как он вытирает выступившие на глазах слезы, наивно продолжил:
– А что, таких случаев полно! Хоть это и запрещено законом…
– Вот именно – запрещено! Но только ли в запрете дело? Неужели вы думаете, что мои родители захотели бы иметь копию с какого-то безродного отщепенца?!
– В смысле?
– Ну я – то вас понял прекрасно! Вы явно намекаете на моё сходство с бывшим фаворитом её высочества? Неким Тантоитаном?
Меня неприятно кольнуло слово «фаворит», поэтому я не нашёл ничего лучшего как спросить:
– А вы тоже с ним были знакомы?
– Ещё чего! Никому не пожелаю такой чести! Самый страшный враг и предатель Оилтонской империи! Просто не вы первый человек, заявляющий о нашем сходстве с этим предателем-отщепенцем.
– Это вы зря, Тантоитана очень многие считают национальным героем, не меньше…
– А вот и нет! Его приговорили к треунтору! Пусть даже посмертно, но героев на такие казни не посылают!
– Я бы попросил не оскорблять моего лучшего друга! – В голос я добавил столько угрозы и раздражения, что даже у самонадеянного герцога улыбка спала с лица. – Никогда не судите о человеке, если не знали его лично!
Похоже, моя вспышка гнева подействовала на собеседника правильно. А может, ему не хотелось вступать со мной в открытый конфликт. Поэтому он сказал довольно примирительно:
– Согласен! Всегда лучше иметь своё представление о человеке. Жаль только, что со всеми познакомиться не получится просто физически. О, смотрите – ещё один прошёл почти до середины!
– А! Это Бакен! – воскликнул я с ходу. Но тут же поправился: – Это его так друзья называют. А вообще-то он тоже герцог. Мишель Лежси из системы Шакаван.
– Наслышан… Но не подозревал, что он с вами дружит.
– Хорошие люди всегда найдут общий язык и совместные интересы.
Мы на какое-то время отвлеклись, переживая за Бакена и следя за его продвижением. Но Лежси не стал рисковать, спрыгнул на середине трассы и с вполне хорошим запасом сил рванул на последние участки. После этого мы продолжили разговор, словно и не прекращали его.
Цезарь Малрене повернулся ко мне и улыбнулся:
– Намекаете, что меня в список хороших людей зачислить невозможно?
– Почему же?! Если я приму на веру ваш рассказ о прожитых в детстве годах…
– А потом ещё и проверите?
– Возможно, но необязательно…
– Так я вам и поверил! – Герцог грустно вздохнул и постучал себя по карману куртки. Там у него, вероятно, лежал крабер. – Мне отец уже и жаловаться устал: к нам столько визитёров пожаловало в последние дни, что чуть не удвоилось население наших планет. И всех интересует только один вопрос: кто я такой?
– А как реагирует ваша мать?
– Как всегда! Ведь большей гордячки, чем она, не существует во всей Вселенной! – При этих словах Цезарь высокомерно задрал подбородок. – И она просто игнорирует любых посетителей и не считает нужным даже реагировать на их назойливые расспросы. И слугам приказала со всей строгостью: никто не имеет права даже заходить на территорию замка и прилегающего поместья.
На эту его гневную эскападу я ответил примирительной улыбкой и сочувственным голосом:
– И как же любопытные визитёры могут узнать о вашем детстве? Они наверняка тоже люди подневольные: их послали – вот они и работают.
– Узнают, если постараются. Я ведь в детстве такое вытворял, что обо мне легенды ходят. А уж свидетелей и соучастников моих игр и развлечений найти совсем несложно. Я даже рад буду, если мои друзья и подружки детства и юношества немного на этом заработают.
– Вообще-то не каждому наследному герцогу разрешают делать все, что он захочет. Или за вами не было присмотра?
– Ещё какой! Но после обязательных уроков, упражнений и тренировок мне предоставлялась полная свобода. И даже разрешалось приводить друзей в замок.
– И после ваших забав, – улыбнулся я, – замок остался цел?
– Вообще-то не совсем… Но ему и так давно необходим капитальный ремонт…
При последнем утверждении Клон неожиданно покраснел так, что у меня создалось впечатление, будто он только что полностью осознал свою большую вину в прошлом. Наверняка он со своими друзьями учудил в родовом замке нечто такое, о чём будет стыдно вспомнить даже на старости лет. Но главное – сейчас все получилось у него так естественно, что я почти поверил – было у него детство! Да ещё такое, что у меня в груди зародилось неожиданное чувство зависти. А с завистью пришли и воспоминания о том, что довелось пережить самому в детские годы, полные печали, отчаяния и тоски. В те времена присутствовала иногда только одна мечта – выжить любой ценой. Давно заглушённые детские обиды и печали так неожиданно вырвались из дальнего уголка сознания, что я даже опешил. Вот ведь память! Ничего в ней не стёрлось.
Видимо, наши мысли перенеслись в детство одновременно, потому как пару минут мы сидели не разговаривая и лишь машинально наблюдая за попытками других участников преодолеть горизонтальную лестницу. Но вот ещё один из них решил покуситься на третью четверть и всколыхнул всеобщее внимание зрителей. Даже отсчёт уже стали скандировать. Но кандидат сорвался на восемнадцатой перекладине и, подняв фонтан брызг, поплыл в освежающем течении потока.
– Если бы хоть не амуниция, – вздохнул Цезарь.
– Да не шестнадцать километров изнурительной трассы за спиной, – в тон ему добавил я. Чем вызвал смешок у своего собеседника, который продолжил:
– Да ещё ваши стальные мускулы и невероятно цепкие кисти рук! Вот тогда бы и я пришёл к финишу с лучшим временем.
– Время ещё не объявляли, – скромно напомнил я.
– Да тут и так ясно: проход на руках через каждый коридор экономит как минимум пятнадцать минут. Значит, на полчаса вы меня опередили. А если учесть, с какой скоростью герцог Лежси промчался на последней стометровке, то наверняка и он оставит меня позади. А ведь перед стартом, да и после финиша тоже, я не сомневался, что буду самым первым.
– Похвальная уверенность! – поддакнул я.
– Мне кажется, не осталось уже почти никого из участников…
– Похоже на то… Хотя нет, вон ещё двое бегут!
– Бегут?! Да они просто доползают до финиша! Скорей всего, из спортивной злости хотят записать себе в актив преодоление самой сложной в Оилтонской империи полосы препятствий.
– Тоже очень почётно! Только глянь – и этот подался на лестницу!
– А второй вполне рассудительно отправился пешком!
Наши обсуждения прервал появившийся герцог Лежси, сразу подошедший ко мне и поощрительно хлопнувший меня по плечу.
– Артур! Да ты, говорят, побил все местные рекорды?! – воскликнул он и стал бесцеремонно ощупывать мои бицепсы. – Ух ты! Словно из стали!
– Полноценное питание, свежий воздух…
– Половое воздержание! – перебил меня Мишель с ехидством. – Но все равно ты супермен! Мне как сказали о твоём достижении, я даже вначале рассердился и не поверил. А потом сразу помчался сюда.
Заметив его заинтересованный взгляд на моём соседе, я их представил друг другу. Потом добавил:
– Мы уже успели неплохо пообщаться и даже вспомнить детские годы весёлые.
– Странные у вас темы для разговоров. К чему бы это?
– Да вот, – стал с чисто юношеской непосредственностью рассказывать Цезарь, – барон Аристронг почему-то заподозрил моих родителей в том, что они создали клона. Потому что я очень похож на его давнего товарища. Можете себе такое представить?
– Ха! Как это ни смешно, но я тоже слышал подобные побасёнки. И кто только распускает такие нелепицы?! По мне, никакой клон не сможет преодолеть такую полосу препятствий! – Мишель кивнул в сторону коридоров с пересечённой местностью. – Ведь у клонов отсутствует одна важная система самовосстановления организма при чрезмерных нагрузках. Подобное создание просто бы умерло где-то после середины трассы.
– Ваше сиятельство! – в деланом испуге воскликнул я. – Откуда у вас такая поразительная осведомлённость?
– Когда до меня донеслись побасёнки о клонах среди кандидатов, я просто взял да и освежил в памяти все сведения о клонах и их подобиях.
– Обрадовали! – вдохнул полной грудью Цезарь. – Теперь всем сомневающимся я буду показывать сертификат о прохождении вот этой полосы препятствий.
– Не спешите радоваться, – остудил его энтузиазм герцог Лежси. – По некоторым данным, всё-таки возможно создать и вырастить физически выносливые клоны… Но! Их тоже можно проверить! Правда, уже совсем по иным тестам.
– Тестам? Каким именно? – Я уже подозревал, что сейчас, скорей всего, последует простой розыгрыш. И не ошибся.
– Достаточно заставить клона выпить граммов триста крепкого спиртного напитка. Водки или коньяка. После этой дозы мозг у искусственно выращенного человека разжижается…
– А-а! – Нахмуренное и обиженное лицо Цезаря Малрене прояснилось. – Этот тест я могу пройти хоть трижды!
– Ловлю на слове! – Мишель после этого восклицания достал своё удостоверение и показал нам. – Чтобы вы не сомневались – у меня сегодня день рождения. И я хочу пригласить на него всех участников, которые прошли трассу с лучшим временем и вышли на следующий этап. Для этого дела в моей гостинице подготавливают самый большой и красивый зал.
– Хм, а как отнесутся к этому все остальные? – спросил я. И тут же добавил: – Потому что я согласился ещё до начала оглашения приглашения.
– А остальные тоже не подумают отказаться! Потому что отметить мой день рождения согласилась и её высочество принцесса Патрисия.
– Ого! – Цезарь оглянулся на трибуну, где восседала наследница престола в окружении придворных, и засомневался: – А если у вас время будет хуже, чем у первой двадцатки?
– Тогда я просто порадуюсь за остальных и постараюсь всем доставить удовольствие роскошными блюдами и незабываемым представлением. Тем более пора её высочеству ближе познакомиться с остальными, самыми достойными представителями аристократии Оилтонской империи. Не все же время ей проводить только с бароном Аристронгом?!
– Конечно, я тоже этим возмущён! – согласился молодой герцог со старшим коллегой-аристократом. – Никакой справедливости! Борешься, бегаешь, стреляешь, а они тем временем шушукаются где только… Газеты всё время про них пишут.
– Во-первых, не шушукаемся, – с апломбом стал я нравоучительствовать, – а обговариваем проблемы общеимперского значения. А во-вторых, со своей будущей женой я имею право шушукаться где и когда угодно! Вот так-то!
От моей наглой отповеди оба герцога на долгое время потеряли дар речи и только возмущённо переводили взгляд с меня друг на друга. Но в конце концов мы все трое не выдержали и грохнули дружным смехом.
– Но ведь спор-то вы проиграли! – напомнил я Цезарю, когда мы немного успокоились. – Значит, всё-таки на пару вопросов придётся ответить.
– А я и не возражаю! Спрашивайте что угодно. Мне скрывать нечего.
Так как результаты ещё не оглашали, оттого что на полосе до сих пор находились с десяток участников, то я стал бегло и хаотично забрасывать герцога Малрене самыми неожиданными вопросами. Мишель Лежси тоже подключился к этой игре и порой дублировал мои вопросы, но уже совсем с иным, незаметным на первый взгляд подтекстом. Видно было, что и он хорошо поднаторел в следовательской работе и имел немалый опыт за плечами. В общем, погоняли мы парня на славу. Но, как ни странно, лжи я так и не уловил. По крайней мере, явной. Может, потом всплывут некоторые несоответствия. Но сейчас он, похоже, говорил чистую правду. Не задумываясь и не делая ни малейших пауз перед ответом. Что в общем-то нам весьма импонировало.
В результате мы подробно выяснили все мелочи его жизни чуть ли не с четырехлетнего возраста и до десятого дня рождения. Именно в этом возрасте у клонов не имелось никаких воспоминаний естественного происхождения. Лишь навеянные гипнотическим путём.
Затем несколько денщиков обошли всех собравшихся в нашем секторе участников и предупредили: кто попал в список лучших, после оглашения его имени направляется к её высочеству и удостаивается из её рук памятного сувенира, а затем усаживается на освобождённую специально для этого скамью, чуть ниже императора. Вот тут уже мы все заволновались и дружно притихли. Даже у меня устало ёкнуло сердце.
Хоть и напрасно. Потому как первым огласили как раз моё имя:
– Лучшее время показал его сиятельство барон Артур Аристронг!
Когда я подошёл к Патрисии, она мило улыбнулась и вручила мне большой, плоский и прозрачный футляр с памятным подарком. Проговорив при этом:
– Барон, вы опять меня сильно удивили. Бывает ли, что хоть когда-то и в чём-то вы занимаете второе место?
– Никогда, ваше высочество! – уверенно рявкнул я, пожирая её фигурку глазами. Вокруг оживлённо зашептались и даже сам император Януш Второй хмыкнул – то ли поощрительно, то ли осуждающе.
В это время в громкоговорителе опять послышался голос распорядителя:
– Помимо всего барону Арнстронгу полагается специальный приз за установление нового рекорда трассы! «За физическое совершенство»!
Как ни странно, именно я в своё время заставил покойного императора учредить этот самый приз. Для того чтобы побуждать бойцов дивизиона на побитие именно мною поставленных рекордов. Причём отдельно указывалось: командир и его заместители не имеют права на этот приз. Так же как и боевые инструкторы дивизиона. На моей памяти лишь шесть раз рекорд устанавливался другими личностями. Из них два раза это делал Гарольд и один раз – Николя. Хотя после них я всегда добивался более высокого результата и поднимал планку рекорда на ещё более высокий уровень. В комплект приза входили: чек на тысячу галактов, почётный сертификат, очередное воинское звание и небольшой знак в виде змейки, инкрустированный бриллиантами.
Похоже, сегодня мне удалось установить такой рекорд, что даже сам я впоследствии не смогу его преодолеть. Особенно если действовать честно и без помощи своего друга риптона.
Но как бы то ни было, специальный приз принцесса мне вручила с весьма загадочным выражением лица. При этом она сказала несколько длинных, ничего не значащих фраз, и наши руки все это время соприкасались. Этого оказалось достаточно, чтобы я чуть ли не возбудился. И всего лишь оттого, что подержался за вожделенные пальчики! Надо же! Или становлюсь слишком мнительным и романтичным, или явно перегрелся и потерял твёрдость духа на полосе препятствий.
Затем я поднял оба приза над головой и с минуту позировал на фоне хлопающей в ладоши принцессы. Со стороны расположившейся чуть ниже фотокорреспондентской братии послышался прямо-таки рокот усиленно работающих камер. Усевшись на самое ближайшее к императорской семье место, я со вздохом облегчения и полного удовлетворения принялся наблюдать за награждением остальных победителей. Второе место занял до сих пор мне почти неизвестный смуглый красавец граф из второго по величине города нашей планеты – Райкшена. Естественно, после этого перешедший в категорию самых опасных противников. К моему удовлетворению, он не побил рекорд, который я установил когда-то, но сбрасывать такого соперника со счётов было бы неосмотрительно и глупо.
Третье место, опередив молодого герцога Цезаря Малрене всего на пять секунд, занял герцог Мишель Лежси. Как ни странно, оба оказались очень недовольны своим результатом. Видимо, из-за опередившего их графа из Райкшена. Потому как смотрели они на него как на своего заклятого врага. Хорошо, хоть я нахожусь вне сферы их ненависти. Вот что значит подружиться или хотя бы ближе познакомиться чуть раньше объявления окончательных результатов.
Девятнадцать участников расположились на одной скамье, сжимая памятные подарки усталыми руками. Одного среди нас не хватало, ибо он оставался в дивизионном госпитале: на последних метрах умудрился серьёзно повредить ногу и, скорей всего, не успеет восстановиться к следующему туру состязаний. Но как показавшего нужное время его не имели права исключить из списка двадцати лучших.
И вот принцесса встала снова и выступила с коротким заключительным словом:
– Спасибо всем участникам за доставленное огромное удовольствие! Давно не доводилось нам наблюдать такого накала страстей, столь ярких проявлений удивительной физической подготовки и несравненного мужского достоинства. Сегодня вы ещё раз подтвердили: империя имеет достойных защитников и истинных патриотов, которым по силам защитить своё отечество. От имени императора и от себя лично хочу заявить: мы гордимся вами.
После одобрительных аплодисментов Патрисия продолжила:
– Помимо этого хочу объявить, сегодня у герцога Мишеля Лежси день рождения. По этому поводу он устраивает приём в своём отеле для всех здесь присутствующих. Не знаю как мой брат, его величество император Януш Второй, но я уже дала согласие на своё присутствие. Поэтому желаю всем хорошего отдыха и прощаюсь до встречи на приёме. До скорого!
И под шум аплодисментов императорская семья без лишних проволочек покинула трибуны. Поднялись и мы, а герцог Лежси добавил:
– Господа, просьба не опаздывать. На торжественной части будет много интересного.
Но при его словах я прочитал на лице рядом стоящего Цезаря лёгкую досаду и недовольство. Пришлось спросить:
– Что-то не так?
– Даже не знаю… – почему-то засмущался тот, – но мне кажется, я никак не смогу прийти. Столько дел накопилось… И проведать мне кое-кого надо в обязательном порядке…
– Не понял?! – изумился Лежси. – Даже принцесса отбросила все свои дела, а вы?..
– Ладно, не наседай на человека. – Мне показалось, что я правильно понял причину такого поведения молодого герцога. – Мы тут сами в стороне обсудим. А ты беги готовься к празднику.
– Хорошо, но, – он погрозил указательным пальцем герцогу Малрене, – я не принимаю никаких отговорок! До встречи!
И стал интенсивно пробираться к выходу. А я взял Цезаря под руку и деликатно спросил:
– Я, конечно, извиняюсь, но почему вы решили со мной спорить на тысячу галактов?
– Да так просто… – ещё больше засмущался тот.
– «Просто» в этом мире не бывает ничего! Насколько я понял, вы стесняетесь прийти на день рождения без подарка?
– Вообще-то… ну да! Я как-то к такому не подготовился. И ничего не сообразил припасти заранее.
– Ага! А с финансами у вас тоже проблемы?
– Ну-у…
– Иначе бы просто купили любую безделушку – и всех делов? – Пауза немного затянулась, и я понимающе улыбнулся. – Насколько я знаю, приходить с подарком на такие мероприятия с участием её высочества не рекомендуется. Это, так сказать, чуть ли не официальный приём, который устроил герцог Лежси на свои средства. Ведь все равно он выпросил у принцессы эту привилегию благодаря своей с ней дружбе. А значит, день рождения – всего лишь попутное развлечение для гостей.
– И всё-таки…
– Ну раз уж вы так щепетильны, я вам просто-напросто ссужу эту недостающую тысячу, и вы поступите так, как посчитаете нужным. – Заметив, что на лице моего собеседника появились новые сомнения, я его успокоил: – А отдавать долг я вас торопить не буду. Когда сможете, тогда и отдадите.
– Тоже весьма спорное удовольствие…
– А чего ж тут спорного? – удивился я и решил немного надавить с другой стороны. – На вашем месте от такого предложения отказался бы разве только… клон.
– Продолжаете меня подозревать?
– Если откажетесь от ссуды…
– Ладно, отказаться в моём положении будет глупо. Я ведь всё-таки ещё мечтаю побороться за руку и сердце её высочества.
– Ну вот и отлично! Держите деньги. Чек я вам не отдам, он сам по себе слишком ценен. Но у меня тут в кармане завалялось немного наличности…
С этими словами в его руки перекочевала ровно тысяча галактов. Что вызвало новые вопросы:
– И вы носите с собой столько денег? А как же расписка? Или подождёте, пока я быстренько её напишу?
– Да полно вам, герцог! Какие могут быть расписки между людьми слова. Да ещё и лучших и достойных защитников империи? Ведь именно так нас назвала совсем недавно её высочество. Не правда ли?
Цезарь Малрене тяжело вздохнул, спрятал деньги во внутренний карман и с благодарностью пожал мне руку:
– Господин барон! Можете во мне не сомневаться!
Весь остаток дня я провёл в непомерном обжорстве и бесстыдном, но усиленном сне. Предварительно загрузив свой гостиничный номер снедью из ресторана, я, как всегда, забаррикадировался изнутри и приспособил Бульку возле проводов с желаемым напряжением. Пока он устраивался удобнее на своей подзарядке, я принял душ, с аппетитом поел, предупредил всех, кто мог выйти со мной на связь, и завалился на мягкие покрывала своей громадной кровати.
Графу Шалонеру я предоставил полную свободу действий, настояв, однако, чтобы он ни в коем случае не вздумал податься на тот курорт, где находилась Амелия. Ведь всегда лучше, если он будет находиться под рукой, в столице. А отсутствие виконтессы тоже пока объяснялось довольно просто: ей не хочется появляться в Старом Квартале, пока там нет её любимого. И она коротает время с подругой. А краберы на курортах, как правило, отключаются. Разве что лично можно отыскать нужного человека.
Конечно, хотелось и товарища взять на день рождения герцога, но сразу зарезервировать его в качестве участника не сообразил, а теперь созваниваться с Лежси по этому поводу было как-то неудобно. Поэтому дал графу простое задание: собирать сплетни и слухи в ночных казино и ресторанах. Вот только радости на лице Цой Тана при оглашении моего приказа не появилось. Неужели до такой степени влюбился в очаровательную виконтессу? Хотя так, скорей всего, и есть: ведь не стал бы он с ней в противном случае устраивать помолвку!
Проснулся, когда уже стало темнеть. До начала приёма оставался ещё чуть ли не целый час, поэтому я даже успел ещё немного подкрепиться. Не думаю, что герцог Лежси будет морить гостей голодом, но вновь водружённый на спину Булька сразу потребовал полноценного для меня питания. И категорически настаивал на недопущении даже малейшего голодания Доказывая, что он сам прекрасно справится со всеми нежелательными наслоениями жира на моём тёте и употребит их по назначению. Что вообще-то вылилось в продолжительный и ожесточённый диспут о пользе лечебного голодания (этот тезис защищал я) и о непоправимом вреде от недоедания (это положение отстаивал риптон).
Когда я в парадном костюме уже уселся во флаер, мне позвонил Роберт Успокоив, что пока ничего сверхординарного не произошло, он пояснил причину своего звонка:
– Главный следователь прокуратуры меня буквально утомил настоятельными просьбами передать Ветру, что необходим срочный и важный разговор.
– Добро, сейчас пообщаемся, слушай внимательно.
Со второго крабера я набрал нужный номер и поинтересовался у Энгора Бофке:
– Надеюсь, у вас действительно что-то важное? Так как врач категорически мне запретил разговаривать после операции. Еле его уговорил…
– А что с вами?!
– Увы! Сегодня не повезло! – скорбным и тихим голосом произнёс я. – Но через пару дней врачи обещали поставить на ноги.
– М-да? Ну что ж, желаю вам скорейшего выздоровления!
Вот только поверил ли Бофке в мой выдуманный недуг? Трудно провести старого Рекса. Но я смиренно поблагодарил:
– Спасибо за пожелание.
– А теперь о деле. Хочу вас заверить, что предателей в своём окружении я сумел высчитать. Их оказалось даже двое.
– И кто они? – Последовавшая за тем пауза вызвала у меня ухмылку, которая легко почувствовалась и в моём голосе: – Или вы надеетесь, что я поверю голословному утверждению? А потом рискну провалить очередную операцию?
– Ещё одна операция?! – В голосе Энгора Бофке слышался настоящий ужас – Ветер, ты себе не представляешь, что сейчас творится во всех ведомствах после твоих кардинальных действий. Сотни людей отправлены в отставку, по случаям их халатности и служебному несоответствию начаты тысячи ведомственных расследований. Всех, кто имел хоть малейшее отношение к ракетам тектонического разрушения, к танку и роботам, атаковавшим библиотеку, допрашивают скрупулёзно и невзирая на лица!..
– Странно, по всем каналам новостей показывают, что принцесса развлекается вовсю! Или её кто-то замещает?
После горестного вздоха старший следователь сказал тоном заговорщика:
– Её высочество успевает везде…
– Ну моей вины тоже нет, что вы расплодили предателей где только возможно и где они вас почти под себя подмяли. Пришлось действовать решительно и жёстко. И карать без бюрократических согласований со всеми правоохранительными структурами. Или принцесса жалеет об утраченных произведениях искусства?
– Нисколько! Даже, как ты и предвидел, распорядилась наградить всех участников уничтожения замка-музея.
– Приятное известие. Личный состав будет доволен. Теперь с вашей стороны осталось только назвать имена предателей из вашего окружения. И мои ребята начнут их проверять по своим каналам. И поспешите, доктор мне осуждающе машет рукой и строго указывает на часы. Пять отведённых мне минут истекают…
– Хорошо. Но учти, я выдаю сведения только потому, что знаю тебя лично и доверяю почти полностью…
– Опять на пушку берете? – перебил я его с некоторой долей раздражения. – И не надоело ещё?
– Один из них оказался моим заместителем, а второй заведующим отделом делопроизводства. Зовут их…
После названных имён мне сразу вспомнился неприятный моложавый тип, сопровождавший Бофке при первом его посещении меня в гостинице «Рока». И присутствовавший, так сказать, на первом неофициальном допросе.
– Спасибо за доверие. Хотите ещё что-нибудь добавить?
– Хочу. И не добавить, а настоятельно потребовать: в наших общих интересах необходимо полное сотрудничество! Вы действуете решительно и эффективно, спору нет. Но ещё большей эффективности мы бы достигли, если бы заговорщики и предатели были допрошены по всей форме После их показаний мы бы пропололи всю сеть вражеской агентуры до последнего сорняка. А так толку с мёртвых совсем мало А точнее, вообще никакого.
– Если наши данные подтвердят предательскую роль названных вами людей, все дальнейшие операции будут проходить при вашем участии, а то и непосредственном контроле! – пообещал я и вежливо попрощался.
А затем переключился на разговор с Робертом:
– Ну вот! Очень неплохо! Но вы всё-таки проверьте насколько сможете биографии этих предателей. Может, полученные данные свяжут какие-то факты, что имеются в наших руках. И мы выйдем на новую ступень раскрытия и ликвидации врагов. Ну и самое главное – продолжайте поиски таинственного Шпона. Пора ему уже выходить из тени на свет ясный!
– Сделаем, Танти. У меня пока все. Весёлого тебе развлечения! Но… не забывай, что мы все исходим голодной слюной и теряем сознание от страшной зависти… Да и скучно нам.
– Хорошо, я постараюсь придумать вам ещё что-нибудь для того, чтобы у вас вообще не было времени на зависть и распускание слюней. Работать! И не думать о моей тяжёлой участи! Я справлюсь, не переживайте!
– Да, командир! Никто не сомневается…
– Вот и прекрасно!
Возле отеля, где расположился герцог Лежси, пришлось немного постоять в очереди перед парадным входом. Все приглашённые оказались пунктуальными и не хотели опоздать. Да и стыдно было бы появиться на приёме после её высочества. Патрисия в таких случаях прибывала строго через двадцать минут после назначенного времени. Уж я – то знал это лучше всех. Сам когда-то с ней решал эти вопросы этикета. И лично настаивал именно на двадцати минутах опоздания.
Хотя когда я вошёл в празднично украшенный зал, то неожиданно подумал: а что, собственно говоря, я здесь делаю? Ведь последнее время я сам выбирал, куда я пойду и когда. А тут обстоятельства сложились так, что не явиться на этот день рождения я просто-таки не мог. Нехорошие подозрения зародились в моей голове. И даже посоветоваться с риптоном я не мог. Он опять недавно отключился, сославшись на то, что так и не восстановил свой надорванный полосой препятствий организм. Поэтому пришлось размышлять самому. Если бы меня пригласил только герцог Лежси, пришёл бы я? Конечно! Без всяких сомнений! А если бы подобный приём устроила принцесса? Тем более! Ещё бы и подпрыгивал от удовольствия и нетерпения. Так почему же тогда меня гнетёт чувство неудовлетворённости от происходящего? Нечто странное, какое-то ускользающее из моей памяти событие не давало мне расслабиться и насладиться прекрасным ночным развлечением. Я, конечно, вёл себя внешне как обычно в таких случаях, но покоя в душе так и не добился.
Столы ломились от яств, музыка в исполнении наилучшего оркестра просто поражала, и в зале не было ни одного нахмуренного или озабоченного лица. Сам новорождённый уделял мне настолько много внимания, что не только у меня, но и у всех окружающих создавалось стойкое впечатление, что мы с ним чуть ли не наилучшие друзья. Мало того! Ещё и её высочество одарила меня массой благосклонности, улыбок и танцевала со мной больше, чем с любым из присутствующих. Другой бы на моём месте потерял голову от счастья и удовольствия, но я чувствовал себя не в своей тарелке. Ну не должно все быть так хорошо! Неестественно как-то получалось. Конечно, хотелось и Патрисию лишний раз прижать к себе в танце, и дружеское расположение хозяина приёма ощутить. Но…
Вот последнее сравнение и заставило прозвучать в моей голове первый тревожный звоночек. Если Патрисия и Л ежей так дружны, то может ли это иметь для меня негативные последствия? В свете происшедших в последнее время событий – может. И я тут же жутко пожалел, что обратился за вынужденной помощью к честному, но всё-таки не до конца знакомому герцогу. И ведь его честность может иметь двойную выгоду. Если он честен со мной, то ещё более откровенен должен быть со старыми друзьями. А если так, то…
А вот тут уже зазвучал настоящий колокол опасности. Ибо мне позвонил на личный крабер кто-то из моей охраны. Что уже считалось грубейшим нарушением дисциплины. По уставу со мной имел право связываться только Нирьял. И то после предварительной договорённости. А звонил кто-то из младших сержантов. Хорошо, что я в этот момент отошёл к столику и жадно пил прохладительный напиток. Юркнув за ближайшую колонну и прекрасно сознавая, что меня и там могут увидеть и услышать, я включил крабер на разговор:
– Что случилось?!
– Ваша светлость! Докладывает сержант Майнски. Начальник охраны отсутствует уже несколько часов, и мы нигде не можем его отыскать. Его крабер не отвечает. Бойцы дивизиона говорят, что Нирьяла пригласил на небольшое собеседование следователь прокуратуры. При попытках прорваться к вам нас блокируют с угрозой применения оружия телохранители её высочества. Какие будут указания?
– Продолжайте оставаться на местах и не оказывайте в случае ареста сопротивления! – скомандовал я, с удовлетворением отметив чёткий и краткий доклад сержанта. – Если моё мнение изменится, я вам сообщу дополнительно!
Отключившись, тут же набрал номер Роберта:
– Срочно разыщи графа Шалонера и проверь, как у него дела!
Затем в экстренном порядке разбудил заспавшегося Бульку, его помощь могла пригодиться, и отправился в зал со счастливым выражением лица. Минут пять я провёл в нарастающем внутреннем напряжении, ожидая сигнала с любого из краберов. Наконец позвонил Роберт. Я даже не стал отходить далеко от Лежси и говорил громко, перекрикивая звучащую музыку и разговоры окружающих гостей.
– Слушаю! Но говори громче, мне плохо слышно!
– С телефоном Шалонера кто-то возился – неправильно сработал код вызова. Видимо, пытались включить. На мой сигнал ответил явно не он, что-то вякнули в ответ словно спросонья, но я сразу сообразил. Поэтому просто наорал, что в следующий раз если граф посмотрит на мою женщину, которую он соблазнил в алкогольном дурмане, то я его сразу же пристрелю. И отключился. Но это однозначно: его взяли. Насколько я помню, он ввёл себе «Затычку» на площади перед библиотекой?
– Да, дружище, было такое дело!
– Значит, будем надеяться, что он выкрутится. Главное, чтобы не применили древние методы дознания.
– Понятно! У меня тут тоже праздник с каждой минутой становится жарче и интересней! Большего впечатления я не получал за всю свою жизнь!
Моё последнее утверждение расшифровывалось Робертом просто: мол, в скором времени и меня могут перевести из роли почётного гостя на роль арестованного и интенсивно допрашиваемого обывателя. Поэтому он сказал:
– Поднимаю по тревоге все наши силы. Постараемся помочь. Прессу задействовать?
– О, дружище! – с пафосом воскликнул я. – Знал бы я такое дело, то сделал бы это ещё вчера!
Герцог Мишель Лежси при этом общался с кем-то из гостей, но его ухо, повёрнутое в мою сторону, прямо-таки шевелилось от напряжения и желания уловить каждое слово.
Ну что ж! Предупреждён – значит вооружён. Теперь мне оставалось только вести себя как можно более шумно и протянуть время до подхода нужных мне корреспондентов. Что вообще-то было проблематично. Судя по всему, меня обложили весьма тщательно. По поводу того, кто произвёл аресты, у меня не возникало ни малейших сомнений. В данный момент только силы безопасности, возглавляемые наследницей Звёздного престола, могли пойти на такой самоуверенный шаг. И если удастся выбить у допрашиваемых Нирьяла и Цой Тана что-либо интересное, принцесса сразу же даст команду брать и меня. Особенно если граф Шалонер не сумеет отстоять своё доброе, но насквозь фальшивое имя. Тогда прощай номер люкс в «Роке»! И здравствуй – чтоб тебя глаза не видели! – карцер предварительных допросов. А на данном этапе это было недопустимо. Не готов я был торчать под арестом и не иметь рычагов управления текущими событиями. И единственный шанс избежать своей изоляции – создать вокруг себя невероятную шумиху. Учитывая, что я и так был у всех на слуху, сделать подобное почти не представлялось возможным. Но попытаться стоило. К тому же если Алоис и Роберт проведут предварительную настройку предполагаемого скандала…
А ведь скандал может получиться очень даже пикантный. Особенно если обиженной стороной выступит любимец публики и народа барон Артур Аристронг. Да к тому же он сам обо всём объявит во всеуслышание. Осталось только правильно выбрать момент для начала предполагаемого спектакля. Хотите поиграть с бароном Аристронгом? И подозреваете, что он знает, где Тантоитан? Но вы и представить себе не можете, кто сейчас перед вами! И даже не знаете, что я не один. Хоть и думаете, что знаете обо всех моих помощниках. И думаете, что я побегу при малейшей опасности?! А тогда мечтаете пригласить на «беседу»?
Мои мозговые извилины заработали со всей возможной продуктивностью. И первый результат не замедлил сказаться. Я вспомнил ту деталь из сегодняшних событий, которая не давала мне покоя. Чётко, ясно и во всех деталях: герцог Мишель Лежси достаёт своё удостоверение и показывает нам. Вот это – настоящая глупость. Ведь мы бы и так пришли на приём, а он всё-таки хотел засвидетельствовать перед нами сегодняшнюю дату поддельным документом. Почему? Да потому, что сам в нём сомневался, ведь только недавно впервые в карман его сунул. Вспомнилось и конкретное упоминание о возрасте Бакена ещё на первом приёме претендентов – почти тридцать! Но ведь не сразу же он собирался шагнуть в четвёртый десяток, а через какое-то, пусть и короткое, время! Кто-то говорил о двух месяцах, кажется. А тут надо было устроить небольшое отлучение меня от мира. Вот и придумали причину для великосветского приёма. И графа Шалонера, если бы я настаивал, Лежси бы не пригласил. Наверняка придумал что-то типа: это ведь почти официальный приём! И только для отличившихся на полосе препятствий.
Так, с этим вопросом разобрались. Не стоит даже Роберту звонить для уточнения. Ребят он и сам предупредит, и уж сообща они решат, что делать в данную секунду и как предостеречься от удара со стороны службы безопасности. Жаль только, что они не захотят взлететь в космос и там переждать неразбериху в столице. Уж Малыш-то наверняка придумал бы акцию отвлечения внимания от моей совсем нескромной персоны.
Думаем дальше. Кого ещё мы видим в зале? Много, очень много лиц… Но Хайнек за весь вечер так и не появился. А что это значит? Снять его с должности так быстро не могли, – следовательно, отсутствовал он по другой причине. Или у него много текущих дел, или навалились непредвиденные проблемы. С делами все понятно! А вот в проблемах он может и увязнуть. У меня были вполне обоснованные надежды, что его тоже начнут проверять по полной программе. И уж если не его лично, то уж кого-то из дивизиона разоблачат обязательно. Ведь не могли появиться тектонические ракеты в городе просто так! Не мог танк и боевые роботы устроить маленькую войну в центре столицы без согласования с тем человеком, который знал все пароли, расписание движения боевых патрулей и время их дежурства. А значит, необходимо поминутно расписать каждый день любого служащего дивизиона за последние два месяца. И после этого предателей высчитать уже довольно легко, надо просто свести все имеющиеся ниточки в один узелок и завязать этот узелок на шее тех мразей, которые осмелились переметнуться на службу к врагам нашей империи.
Кто ещё здесь отсутствует? Смешно было бы увидеть здесь подчинённых Энгора Бофке. Да и его лично. Для них подобные праздники – немыслимая фантастика. Но вот чем они занимаются в данное время – тоже вполне немыслимая и трудноразрешимая загадка для нашей команды.
Время шло. Моё внутреннее напряжение продолжало увеличиваться. Особенно когда я заметил, что в зал по одному стали проникать нужные мне сейчас представители прессы. В общем круговороте людей они никому не бросались в глаза, но я – то сразу заметил, что они стараются далеко от меня не отходить. Видимо, мои ребята их предупредили о предстоящем скандальчике – и корреспонденты боялись упустить хоть одно слово из моих уст.
Помимо этого нам с Булькой удалось зафиксировать определённые перестановки на выходах из зала. Там теперь устроились только лучшие представители госбезопасности. Но самое главное – они следили только за мной. Становилось ясно, лишь только я покину зал, как буду сразу арестован. Непредсказуемыми оставались лишь методы ареста: вежливо предложат пройти на беседу или сразу попытаются заломить руки за спину.
Поэтому я решил оттянуть момент моего заявления для всех гостей этого ночного празднества. Вернее, оттянуть настолько, насколько это будет возможным.
И вот, кажется, этот момент настал.
Вначале принцесса надолго уединилась в пустынном углу зала и разговаривала с кем-то по краберу. Как ни странно, но при этом она не сводила с меня взгляда. Мы с Булькой зафиксировали это конкретно. Видимо, ребята придумали что-то существенное, и это что-то сильно озадачило не только подчинённых, но и самого руководителя всех секретных служб Оилтонской империи. После продолжительных разговоров Патрисия вышла наконец в зал и стала о чём-то щебетать с виновником сегодняшнего торжества. Хоть я и знал о сомнительности этой его виновности.
Со стороны казалось, что Патрисия и Лежси говорят о полнейших пустяках, но я прекрасно видел всю ту бурю сомнений, которую можно было прочитать на лице моей возлюбленной. Уж я – то умел рассмотреть и прочитать такие явные вещи.
И когда настал момент действовать решительно, я не стал колебаться ни одной секунды. Убрал огромный цветок в горшке с облюбованного мной заранее столика, высокого и с прочными ножками. Затем взгромоздился на этот столик с ловкостью циркового акробата и привлёк к себе внимание всех присутствующих. Тут же образовался круг направленных на меня фото– и видеокамер. Причём почти все они передавали изображения сразу же в студии, а то и в действующий телеэфир. И с музыкой мне повезло несказанно: там как раз сделали очередную паузу. Поэтому мой голос прекрасно слышали в каждом уголке зала.
– Ваше высочество! Дамы и господа! Пользуясь случаем, хочу сделать небольшое заявление. И от лица всех здесь присутствующих поблагодарить её высочество за оказанную нам честь личным присутствием. После насыщенного дня, полного тревог, волнений и переживаний она нашла возможность…
Окаменевшие на какой-то миг лица Патрисии и Мишеля после моих первых фраз расслабились, и на них опять появились великосветские улыбки. А зря! В первый момент у них ещё была возможность прервать моё красноречие приказом немедленно схватить намеченную жертву. Тем более что в круг репортёров нагло затесались несколько человек из дивизиона и ещё несколько подозрительных личностей. Но после моего верноподданнического вступления принцесса наверняка дала команду «отбоя», так как работники спецслужб задком стали пятиться из окружающего меня кольца. Которое между тем увеличивалось за счёт остальных любопытствующих гостей приёма. С удовлетворением отметив благоприятные для меня изменения в окружающем пространстве, я перешёл к конкретным обвинениям:
– Но враг не дремлет! Мало того, он решил посеять вражду между лучшими и самыми влиятельными людьми нашей империи. По сфабрикованным обвинениям меня собираются арестовать прямо-таки здесь! Чуть ли не в этом зале!!!
Похоже, мои речи повергли большинство народа в шок. Так как не послышалось даже удивлённого ропота. Поэтому я продолжил:
– Узнал я об этом лишь благодаря дружбе с одним человеком, который находится сейчас недалеко от меня!..
При этом ложном утверждении я заметил, как Патрисия гневно взглянула на Мишеля Лежси, но тот в ответ лишь недоуменно пожал плечами:
– Он же мне сообщил, что уже арестованы начальник моей личной охраны капитан Нирьял и мой самый лучший друг граф Луи Шалонер! И все для того, чтобы найти компрометирующие меня материалы. Вот уж не ожидал от наших доблестных сил безопасности такого невероятного кульбита в своих симпатиях! Выходит, никто из нас не может быть уверен в своей безопасности! Даже самые достойные и преданные империи люди. Позор!!! И ещё раз позор!!!
Вот теперь уже и все остальные зашевелились. Послышались гневные выкрики в сторону принцессы. Все в основном спрашивали, в чём конкретно обвиняют барона Артура Аристронга. Да, велика сила популярности! В какой-то момент я даже испуганно отогнал от себя возникшую странную уверенность, что, возжелай я совершить сию минуту переворот и имей я хоть небольшое количество преданных мне вооружённых людей в этом зале, мне бы сопутствовал успех. Даже самой прекрасной и очаровательной принцессе толпа вряд ли простит унижение и оскорбление их идола.
Похоже, это осознала и Патрисия. С моим суперзрением я увидел, что кровь отхлынула с её лица и сквозь чудеса косметики проступила опасная бледность. Но улыбка у наследницы получилась тем не менее потрясающая, и, когда все стихли после нетерпеливого жеста ручкой, раздался голос, в котором слышались и недоумение, и смех, и полная уверенность, что все в скором времени образуется и выяснится.
– Барон! Вас явно ввели в заблуждение. Уж я – то знаю об этом точно! А что касается вашего друга Шалонера и начальника вашей стражи… Хм! Здесь явно какое-то недоразумение. И со всей ответственностью заявляю: разберусь немедленно! И накажу виновных! За своё доброе имя можете не волноваться – оно не пострадает. И зря вы устраиваете ажиотаж вокруг своей персоны. Ведь могли просто спросить у меня и решить любые сомнения…
– Сожалею, ваше высочество! – ответил я, так и не покидая импровизированной трибуны. – Но мой друг предупредил, что вокруг меня много переодетых бойцов дивизиона и они готовы схватить меня в любую минуту…
После моих слов принцесса весьма артистично рассмеялась и высказалась с ещё большей уверенностью:
– У вашего друга, барон, явная мания преследования! Сомневаюсь к тому же и в его смелости: вряд ли он решится повторить свои измышления в моём присутствии. Верно?
– Он – нет! Но если его опасения ложны, то я лично за шиворот приведу его к вам!
– Это уже не смешно. И вечер вы мне испортили. Поэтому – всем до свидания! Теперь мне предстоит ещё и бессонное утро!
После этих слов Патрисия сразу же покинула зал. Хозяин застолья тоже было устремился за ней, но почти незаметный жест принцессы пригвоздил его к месту. А чуть погодя он стал проталкиваться в круг, создавшийся рядом с моим возвышением. В мою сторону посыпались вопросы, на которые я собрался ответить со всей присущей мне решительностью. Уже и руку поднял, призывая к тишине. Но как раз в этот момент засигналил крабер. Вызывал Малыш:
– Много дыма! Включать вентиляцию? – Что означало: «Действуем успешно! Хочешь послушать?»
– Продавайте все! – ответил я под взорами притихшей толпы. – И по любой цене! – Что означало: «Правильно работаете! Говори конкретно!»
– Мы тут передали Бофке от Ветра подарочек. Да ещё я имитировал твою манеру разговора. Хоть он и сомневался вначале. Но когда мы ему обрисовали подарочек и сказали, где он находится, поверил сразу.
– И какой коньяк продался лучше всего?
– Горгона. Тем более что из неё мы вряд ли ещё вытянем что-то полезное. И так она должна пройти восстановительный срок лечения антидотом. Об этом Энгора Бофке мы тоже предупредили.
– Хоть и сам бы выпил… ну да ладно…
– И ещё. Мы нашли в той же гостинице, где ты сейчас находишься, одну весьма симпатичную дамочку. Она сопровождает герцога Мишеля Лежси под видом горничной. На самом деле она его будущая супруга. Вдобавок она беременна от него. Третий месяц. Можем сейчас взять её и припрятать без шума и пыли. Все силы безопасников и охраны герцога сосредоточены вокруг зала, в котором устроен приём. И мы этим прекрасно пользуемся. Помешать нам не смогут.
Вот это уже сильная новость! Вот тут уже Лежси грубо просчитался! Не знаю, как удалось ребятам откопать такую информацию, но подобный козырь следовало использовать.
– Тоже продавайте! – разрешил я захват заложницы. – Только не вздумайте повредить этикетки!
– Обижаешь, командир! Подстроим так, что она сама с нами пойдёт как миленькая. О её здоровье тоже найдётся кому побеспокоиться. У меня все!
– До встречи! – попрощался я и стал виновато давать пояснения напряжённо прислушивающейся толпе моих сторонников: – Мой менеджер по продаже! Даже ночью мне звонит и спрашивает моего окончательного согласия на операции.
– А может, это ваш друг сообщает о новой угрозе для вашей свободы? – выкрикнул Мишель Лежси, подобравшись ко мне уже почти вплотную. Причём делал он это, явно пытаясь разрядить обстановку и превратить все чуть ли не в шутку.
На что я ответил со всем возможным для меня сарказмом:
– Увы, ваша светлость! Ещё до недавнего времени я сомневался в одной очень старой, но весьма верной пословице: «Старый друг лучше новых двух!» И посоветовал обратиться за помощью к человеку, который мне очень импонировал своим мужеством, честностью и беспощадностью к врагам империи. Но, увы, не проверенному временем и совместными испытаниями. И результат не замедлил сказаться: новый знакомец оказался человеком весьма сомнительного поведения. А уж выполнение джентльменских договорённостей между настоящими мужчинами он вообще проигнорировал полностью.
С каждым моим словом лицо хозяина банкета багровело и наливалось кровью все больше и больше. Куда только подевались знаменитая выдержка и завидное хладнокровие Бакена. Чуть ли не заикаясь от бешенства, он бросил мне яростный вопрос:
– Это вы мне?!!
И сразу же между нами образовалось пустое пространство. Даже более того, все благоразумно отступили ещё на несколько шагов, оставляя нас в овальном полукруге, основанием которому служила стена за моей спиной. Обстановка накалялась прямо на глазах. Даже более того – перешла в сферу выяснения межличностных отношений. Внутренне улыбнувшись, я с удовольствием стал усиливать конфронтацию:
– Ого! Господин герцог решил не прятаться в тени, а публично покаяться в своих прегрешениях? Неужели вам знакомо такое понятие, как честь?!
Мишель Лежси сжал кулаки и со звериным рычанием шагнул в мою сторону. Окружающие нас гости сделали синхронно с ним по два шага назад, ещё больше увеличивая полукруг. Я же патетически указал на разозлённого герцога рукой и с хорошо разыгранным трагизмом в голосе воскликнул:
– Или у вас проснулась совесть?! – И сам же ответил на поставленный вопрос: – Хотя вряд ли! Тому, кто умело притворяется истинным рыцарем, совершенно не грозят бессонные ночи от переживаний по поводу арестованных друзей!
Последнее слово я договаривал, когда тело герцога уже понеслось в мою сторону в стремительном прыжке. Мощный удар ноги выбил из-под меня импровизированную трибуну, которая при этом разнесла вдребезги невинный горшок с растением и сама разлетелась в щепки.
А я в этот момент уже со всей силы проводил удар ногой в пах пытающемуся встать герцогу. Нельзя сказать, что он поднимался медленно: кое-кому могло показаться, что он вообще не падал, но я действовал ещё быстрей и сноровистей. Тут же нанёс вдогонку два удара кулаком по вращающемуся и согнувшемуся телу и уже собрался ударить в подбородок правым апперкотом, как сам свалился с ног от коварного удара каблуком по подбородку.
И вот тут-то я совсем разозлился! А напоминать о безмерном бешенстве Мишеля Лежси вообще не стоит. Остановить нас могла бы только её высочество. Возможно… Но ведь она ушла! А самоубийц в зале не оказалось! И на потеху публике, мы стали убивать друг друга…
