Глава третья
«Хаос»

Ужин нам принесли, когда корабль полностью прекратил своё движение. Видимо мы зашли в порт или хорошо защищённую гавань, так как не ощущалось даже малейшей качки. После долгой темноты, включённый свет казался неимоверно ярким, но мы сразу рассмотрели наших предыдущих посетителей. Двое всё так же держали нас под прицелом, а третий скрупулёзно проверил наручники. Хоть и личики у всех были грубые и не вызывали особой симпатии, но явно чувствовалось некое к нам расположение. Грех было не попытаться выведать хоть какую-либо информацию. А разносящий пайки вообще не прочь был с нами побеседовать. Он то и начал с вопросов:

– Ты чем это кэпа так разозлил? – он уставился на Гарольда и упёр руки в бока. – Весь экипаж на авральных работах!

– Да ничем…, – мой друг удивлённо пожал плечами и признался: – Хотел книжку старую полистать, за это и поплатился…

– А с доктором ты как расстался?

– В каком смысле? – не понял Гарольд.

– Подрался ты с ним, что ли?

– Ещё чего?! Расстались мы лучшими друзьями! И выпили вместе!

– А почему же у него синяк свежий под глазом? – допытывался пират.

– Откуда мне знать? Я его видел в полном здравии.

– Странно…, – протянул раздававший нам провиант и переглянулся с остальными своими товарищами. – Видать попал кому под горячую руку…

– Ребята! – как можно более дружественней начал Малыш. – Вы бы нам не обрисовали, что нас ждёт впереди? Хотя бы кратко, в двух словах.

– Если кратко, то большие трудности! Из-за того, что ваш автомобиль утонул, за вас попытаются выручить как можно больше деньжат. А это возможно только в двух вариантах. Первый: вас будут выставлять на гладиаторских боях, а там долго не живут. И второй: набить рабам цену какими-то большими знаниями современных технологий или вооружений. Тогда вас купят в лаборатории или на заводы. Или министерство обороны. А там жизнь вполне сносная. И быстрее можно стать свободным.

Впервые за всё время плена заговорил Цой Тан:

– Надеюсь, здесь нуждаются в специалистах по ведению подводного хозяйства? Я умею выращивать любые водоросли, разводить колонии моллюсков и другую полезную живность.

– Не смеши нас! Кому нужны твои моллюски? Нас от продуктов моря и так тошнит!

– А гладиатор после победы тоже становится свободным? – оживился Гарольд. – У меня кулак сильный! Могу драться целый день!

– Ха! – засмеялся пират и его поддержали трое других. – Раб-гладиатор частенько обретает свободу только после своей смерти. И очень долго принадлежит хозяину. Хотя есть много случаев, когда и им была дарована свобода. Один из таких случаев сбор средств на выкуп болельщиками. Другой – вольная от хозяина. Третий – особые условия боя. Вашему пацану вчера повезло, он как раз попал под один такой закон. И, между прочим, он что, всегда так силён в поединках?

– Честно говоря, он только и умел, что ножами кидаться, – стал объяснять Гарольд. – А в драке слабоват до неприличия. Первый поединок – настоящее чудо. Хоть парень с нами всего полгода, но привыкли к нему. А тут такое для него испытание. Думал всё, хана нашему компаньону. Да и брат к нему тянется. Он хоть и больной, а добрых людей чувствует.

– Здесь добрые долго не живут…, – проворчал пират, уже подходя к двери. Затем обернулся и снова обратился к Гарри: – А тебе тоже не позавидуешь…

– Чего так? – беззаботно спросил мой друг.

– Мы уже в порту и заправляет здесь один…, гм…, человек. Очень неравнодушный к нашему капитану. И очень опасный противник! – он переглянулся со своими товарищами, и те поддержали его молчанием. – И ты вряд ли избежишь его внимания. Наш тебе совет: не оказывайся на его пути. Хотя я тебе уже говорил, что буду ставить на тебя. Да и многие наши ребята рискнут капиталами в вашем поединке. Если он состоится…

– А вы знаете, я вам тоже дам один совет! – мой «брат» забрал у меня хлеб, который я начал жевать с упаковкой, освободил его от пластика и опять сунул в руки. – Только скажите: есть у вас паузы между раундами?

– Да. Особенно в важных боях и наиболее посещаемых.

– Тогда обещаю вам продержаться первый раунд и сделать вид, что мне не справиться с соперником. Но потом я его завалю. Поставите в перерыве и утроите выигрыш. Здорово?

– У нас говорят: дурак в мечтах богатеет. А мы мечтать, не любим. Да и ты того…, гм…, человека ещё не видел.

– Всё равно: не забудьте. Раз уж вам денег на меня не жалко.

Пираты ушли, а мы продолжили ужин в некоторой задумчивости. Малыш попытался пошутить:

– За свою любовь иногда приходится бороться!

– Да пошёл ты! – беззлобно отозвался Гарольд. – Какая там может быть любовь? Шлюха как шлюха. Только с большими амбициями. Попала на голодного мужика, да и только.

Я сидел напротив него и сосредоточенно жевал хлеб, но глаза то я его видел! И его глаза мне не понравились: была в них какая-то непонятная тоска. И даже сквозила некая растерянность. Или может мне показалось?

Продолжительное время нас не трогали. Так как в полной темноте нечем больше заняться, как прощупывать свои наручники или трепаться, то мы решили отоспаться. Про запас, для лучшей сохранности бодрого настроения. Хотя последними из всех заснули наверняка я с Гарри. Он шептал мне на самое ухо о событиях, которые произошли со мной и с ребятами за последнее время. И событий было порядочно. Вначале я слушал очень внимательно, но потом сон всё-таки сморил то ли меня, то ли моего друга. Не помню, кто уснул первым.

Часов никому из нас не оставили, поэтому, когда опять неожиданно зажёгся свет, мы подумали, что уже утро и наступила пора завтрака. Да и желудки говорили о том же. Но время шло, а дверь нашей общей камеры так и не открывалась. Так и напрашивалась мысль, что нас кто-то тщательно рассматривает. Естественно, мы все реагировали надлежащим образом: я испуганно вскрикивал и закрывал руками глаза, Гарольд меня успокаивал, ребята шутили или ворчали. Но постепенно мы успокоились и даже опять впали в некую дрёму. Свет так и не выключили и часа два мы старательно играли свои роли. Я лежал, скрутившись калачиком под боком у моего «брата» и иногда вздрагивал во сне. А он мне шептал успокаивающие слова.

Гарольд первым заметил приближение непонятного. А я уже услышал после того, как его грудная клетка напряглась и замерла. Откуда-то сверху раздавался противный, но очень осторожный скрип. Будто откручивали барашки на давно заржавевшем лючке или иллюминаторе. Затем какой-то люк всё-таки открылся, потому как Армата успел воскликнуть:

– Я вижу отверстие на потолке!

И сразу же за этим в нашу арестантскую камеру ухнула дымовая шашка. За ней вторая, почти одновременно с третьей. Не густой, и вначале даже прозрачный дым, стал заволакивать всё помещение. И сразу стало ясно, что наши жизни в опасности: едкая дымная смесь была явно нервнопаралитического действия. Не в силах подняться к двери из-за цепей и наручников ребята стали изо всех сил колотить, чем попало по полу и переборкам. Ведь только так мы могли привлечь к себе внимание охранников. Ибо если кто-то и хотел с нами расправиться, то только не они. Разве только они были в сговоре с пытающимися нас отравить злоумышленниками. Все уже стали задыхаться и надрывно кашлять, а помощь так и не приходила. Задерживать дыхание тоже не имело смысла, и ребята орали из последних сил. Один я забился головой под матрас и мычал нечто нечленораздельное. Если уж не могу чем-то помочь, то лучше притворяться до конца. Хотя в голове похоронным набатом крутилась только одна мысль: «Ведь мы никому не нужны мёртвыми!» Постепенно дым заполнил всё пространство, скрыв нас от взглядов возможных наблюдателей. Тогда я набрал как можно больше чистого воздуха из под матраса и задержал дыхание. Ребята прекратили всякое движение и не издавали больше ни звука, а я пытался держаться до последнего. Я ведь четыре минуты могу находиться под водой, и когда-то спасся этим от смерти. Но сейчас моё время, видимо, истекло. Я попытался ещё раз вздохнуть под матрасом, но горячий дым уже оказался и там. Он ворвался в мои истомлённые лёгкие адской смесью, и моё сознание отключилось.

В загробную жизнь я не верил, поэтому происходящее со мной очень удивило и преисполнило некоего величия. Моя душа поднималась из тёмного, вязкого мрака к мерцающему далеко вверху яркому свету. Своего тела я уже не чувствовал, догадываясь, что никогда больше не воспользуюсь бренной оболочкой. Зато я обрёл полную свободу своей сути и с увеличивающейся скоростью устремился вверх. И чем быстрей я поднимался, тем громче звучали трубные звуки чего-то величественного и таинственного. Мрак отступал, давая место светящемуся облаку, и моя внутренняя сущность ощутила благодатное тепло. Ещё одно мгновение и я увижу место, в которое перенеслась моя душа. Интересно, кого я там встречу? Первым, о ком я вспомнил, был Серджио. Раз он умер, то обязательно должен быть где-то здесь! Ослепительное сияние ворвалось в мой мозг и я увидел!

Увидел, что яркий свет исходил от низко висящей лампы. И услышал, что трубные звуки превратились в удовлетворённый человеческий голос:

– Наконец-то он зашевелил зрачками!

Чьё-то лицо низко склонилось надо мной. Захотелось спросить, где я и что со мной приключилось, но губы слиплись, а челюсти свело судорогой. Поэтому из моей глотки вырвалось лишь непонятное мычание. Меня явно не поняли, так как я услышал:

– Он что-то пытается сказать! – на что второй голос заявил:

– Да он вообще не говорит, только мычит что-то непонятное. Лишь его брат как-то понимает это мычание.

Надо же! Если бы не пересохшее горло, я бы разоблачил себя несколькими словами. Но неужели нас травили газом только для этого?! Что же произошло? Я заметался глазами, захрипел громче и попытался встать. Но не тут то было! Всё моё тело и конечности были крепко привязаны к ложу, на котором я приходил в сознание. Первый голос показался озабоченным:

– Может его отвязать? И он успокоится?

– Вряд ли… Лучше пусть так и лежит! – второй человек склонился надо мной, и я узнал в нём судового врача. Его правый глаз украшал огромный синеватый фингал, который был виден даже сквозь тонирующую мазь. Я вспомнил недоумение пиратов по этому поводу и как можно жалобнее заскулил. Пытаясь этим скрыть своё желание засмеяться. Вряд ли мне стало смешно от вида разукрашенного лица лекаря. Видимо наступило облегчение от сознания, что всё-таки я ещё не на том свете. Жизнь продолжалась! Хоть и в неимоверных трудностях и неопределённых перспективах на будущее, но шла по намеченной судьбой линии. А может, мы сами эту линию выбираем? Когда-нибудь и об этом узнаем. Скорей всего, действительно после смерти.

– Ладно, хорошо хоть не буйствует! – лекарь успокаивающе похлопал меня груди. – Сейчас проведём все тесты и отправим его по назначению.

– А стоит ли возиться? – спросил другой человек. Теперь я разглядел и его белый халат, приняв за санитара. – Только время зря потратим. И так, сколько на него сил угрохали!

– Возиться стоит всегда! – судовой врач закатил мне веки, внимательно всмотрелся и задумчиво добавил: – Хотя бы даже для собственного самоусовершенствования…, и успокоения.

И два медика, (даже не знаю, как их обозвать), приступили к своим проклятым тестам. Отношение ко мне было как к подопытной крысе. А может и хуже. Что только со мной не делали! Кололи, щипали, давили, гнули, ломали, шлёпали и даже поливали. А я даже не мог просто по-человечески возмутиться. Вернее мог, но в меру. Так как прекрасно знал, какие реакции должны сопутствовать тому или иному совершаемому надо мной действию. Если честно, то я бы их избил, если бы не был связан. А так приходилось притворяться полностью равнодушным к одним издевательствам, и нервно реагировать на вполне безобидные. К концу «тестов» моё терпение истощилось полностью, и чуть было и в самом деле не поехал мозгами. Если бы на моём месте был кто попроще, вряд ли бы он выдержал. Всё-таки этот судовой врач, хоть и с подбитым глазом, но явный специалист своего дела. Да и второй – тоже.

И что-то его явно насторожило в результатах тестов. Вернее даже не в результатах, а в самом моём организме. Как я ни старался расслаблять свои мышцы, дабы придать им вид дряблых и немощных, мне это вряд ли удалось. Тот даже высказался на эту тему:

– До того, как дурику отбили мозги, он обладал, видимо недюжинной силой. Если он начнёт ломать всё вокруг и буйствовать, с ним будет трудно справиться.

– Да, брат его говорил об этом и просил сильно не нервировать.

Вот невезуха! И эти двое ещё осмеливаются утверждать, что они меня не сильно нервируют?! Я себе представил, что бы со мной было в другом случае, и внутренне вздрогнул. А лекарь продолжал:

– Во время всего осмотра он только радостно реагировал на напоминания о брате. – (Естественно! Что же мне ещё оставалось делать?!) – И сразу при этом успокаивается. Вот смотри: – он нагнулся ко мне и несколько раз проговорил слово «брат». Я тут же обрадовано замычал и принялся шарить глазами вокруг, словно в поисках моего родственника. – Видишь?! Так его всегда можно успокоить и заставить подчиниться. Думаю несложно даже прогуляться с ним за ручку к их месту содержания.

– Да ты что?! – воскликнул второй. – Ещё этого не хватало! Колем ему снотворное, и пусть его волокут ребята. Нашёл время для экспериментов! Да и буннер на него нацепить надо…

Я чуть не заплакал от досады и бессилия. Сколько же надо мной будут издеваться?! Да ещё и буннер какой-то? И тут же постарался себя утешить мыслью, что самое главное: я жив! И очень скоро встречусь с остальными ребятами. И шанс у нас будет обязательно! С этими благими размышлениями я почувствовал лёгкий укол и почти сразу же упал в пелену забытья.

Проснувшись, я сразу же попытался сесть, и мне это удалось без труда. Мало того, мои руки не сковывали наручники, да и вообще никаких цепей не наблюдалось. Я открыл глаза, скатился с кровати и принялся крутиться вокруг своей оси на четвереньках, кидаясь иногда в сторону и мыча от волнения. Но сам тем временем осматривался. Помещение было уже совсем другим, большим и с несколькими кроватями. Неяркая лампочка освещала три двери, и одна из них было приоткрыта. На одной из кроватей уже сидел, видимо только что проснувшийся, Армата. Он тут же вскочил, подошёл ко мне и стал успокаивать:

– Тихо! Тихо! Скоро придет твой брат! Твой брат! Очень скоро! Брат!

Я стал успокаиваться и замолкать. Армата потянул меня за руку к приоткрытой двери, приговаривая на ходу:

– Тебя надо помыть! Брат сказал мыться! – и завёл во вспомогательное помещение. Это оказалась весьма неплохая ванная комната. Мало того, там было ещё две душевых кабинки, несколько умывальников и даже большое зеркало на пол стены. На противоположной стене ещё одна дверь вела, видимо в туалетные помещения. Я мельком взглянул на своё отражение и ужаснулся: вокруг моей шеи виднелось кольцо из широкой полоски стали телесного цвета. Его толщина не превышала одного сантиметра и почти ничего не весила. Скосив глаза на начавшего меня умывать Армату, я заметил точно такое же украшение и у него на шее. Незаметно засунув два пальца под своё кольцо, я напряг все мускулы, пытаясь его разорвать. Но лишь ощутил немалую боль от врезавшегося в мышцы непонятного вещества. Армата заметил мою попытку и стал бормотать:

– Вот и хорошо! Не бойся, не бойся… Сейчас помоемся и пойдём кушать… Брат тебя накормит… Брат придёт и тебя успокоит…

И лишь только мы вернулись в помещение с кроватями, как один за другим, с интервалом в минут пять, стали появляться ребята. Их вталкивали через самую большую дверь без наручников, но каждый был окольцован. Все тут же включались в общий разговор, пытаясь тем самым дать мне как можно больше информации. Первым появился Малыш.

– О! Наш бедняга уже проснулся? Долго же он спал, видно вкололи чего-то чрезмерного. Ты его уже покормил?

– Да нет ещё, только умыл. Его обеденная порция никуда не делась. Если ему аппетит не повредили, то съест за ужином и не заметит. – Армата двинул бровью и спросил с раздражением: – А как тебе твоё кольцо? Не надоело? Меня оно ужасно раздражает. Вот ведь сволочи, ничего нового даже придумать не смогли: те же кольца, что и у преступников во многих системах. Только тоньше и из другого материала. Да и название новое – буннер.

– Да не только это. – Малыш устало вытянулся на своей кровати, задрав ноги на спинку. – Помимо смерти это кольцо может ещё и парализовать на время. Или лишить сознания. Или полностью раскоординировать все движения. Мало того эти ошейники могут передавать информацию об их носителях, на какой угодно компьютер и оператор следя за экраном, может предпринять нужное действие. Просто наблюдая за поведением своего подопечного. А ручной пультик всегда находится в наличии у непосредственного владельца. И когда раб не при нём, хозяин переключает управление на оператора. Легко и просто!

– И откуда ты всё это знаешь? – делано удивился Армата.

– А об этом и не делают никакого секрета. Каждый встречный не прочь поучить уму разуму несчастного раба. И предупреждают, что бы меньше делали попыток к побегу. И, кажется, от всей души. Говорят, что ещё никто не сбегал, пока был рабом. Ну а уж когда свободным становишься, то тогда, пожалуйста, вали, куда глаза глядят. Если конечно не связан обещанием на кого-нибудь работать. А здесь обещаний придерживаются очень строго.

Втолкнутый в помещение Николя бал растрепан и явно не в настроении. Шепелявя и чуть не заикаясь от возмущения, он принялся рассказывать:

– Замучили в доску! Так и сказали, что с меня никакого толка не будет. Я им пытался что-то втолковать по поводу истории войн, стратегии и генерального планирования, но они только пальцами у висков крутили. Пригрозили тем, что скорей всего пойду на корм акулам, которых они откармливают в огороженной части океана.

– Не переживай! – стал успокаивать его Армата. – Мне тут один рассказал об этих акулах. Туда бросают только преступников, приговорённых судом к такой казни.

– Надо же! – саркастически хмыкнул Малыш. – Даже представить себе не мог, что здесь найдётся хоть один преступник. Оказывается есть. Какой же подвиг для этого совершить надо?

– Не знаю, об этом не успел выпытать. Только и посоветовали учить быстрее здешние законы. Но тут же и о противоречии поведали: рабам даже свод законов не выдают. Только свободным. А где наш «свободный»? – Армата обернулся к вошедшему Цой Тану. – Может хоть ты удосужился его увидеть?

– Не замечал, – японец устало вздохнул и уселся на свою кровать. По мне он скользнул, казалось бы, равнодушным взглядом, но я уловил желание чем-то поделиться. – Часа два меня выпытывали двое толстомордых о моих знаниях по разведению различной живности в морской среде. И, похоже, здорово заинтересовались. Даже напоследок пообещали в будущем неплохую житуху мне устроить. Неужели пригодятся здесь мои знания? Ведь пираты открыто посмеялись вначале, а сейчас гляди, каких-то типов допустили на собеседование. А нашего метателя ножей я не видел, хоть людей здесь тысячи…, – он опять скользнул по мне взглядом. – Попробуй угляди в этой массе кого-то из знакомых! Дело совсем безнадёжное!

Наверное, не только я, но и остальные поняли, что Цой кого-то заметил в толпе. И это очень важно, только непонятно к худу или добру. Я даже пожалел о своём решении притворяться дебилом: уж очень хотелось действовать, отдавать распоряжения, задать кучу самых разнообразных вопросов. А так жди брата и надейся, что он покормит из своих добрых ручек. В этот момент и он появился, и был, пожалуй, самым озлобленным из нас всех вместе взятых. Лишь заметив меня, сидящего на полу возле Арматы, он немного смягчился. Но видно было, как возмущение и ещё кое-что непонятное, клокочет в его груди как вулкан.

– Давайте жрать садиться! А то я сейчас вообще взорвусь от злости!

После коротких посещений прибывшими ванной комнаты, мы все отправились в третью дверь, за которой оказалась приличная кухня с большим столом у стены. Готовить в ней совершенно было не из чего, да и инвентарь отсутствовал. А пищу нам доставили в небольшом ящике лифтового подъемника. К тому же передо мной на стол поставили ещё одну внушительную порцию оставшуюся от обеда. Голод во мне проснулся зверский, и я накинулся на еду как умалишённый. Даже притворяться не надо было. Видимо меня очень давно не кормили. Да и дальнейший разговор моих товарищей это подтвердил.

– Значит, нашего Роки так никто и не видел? – Гарольд залпом выпил целую кружку холодной воды. – Я даже спрашивать про него пытался. Но то ли не хотят говорить, то ли действительно не знают. Это плохо. О нашем местонахождении у нас тоже никаких сведений. То ли в центре острова, то ли с краю, то ли на самой верхушке. А может даже в подводной части.

– Жаль, что нас везли в какой-то закрытой душегубке, – вставил Малыш, очевидно давая объяснения для меня. – Но те улочки, что вокруг нас, вернее коридоры в виде труб – настоящий лабиринт. Новому человеку невозможно даже примерно сориентироваться. Немудрено, что и при огромном желании нас найти трудно.

– Но признай, что апартаменты, принадлежащие нашей хозяйке просто колоссальные. – Армата покачал головой. – Чуть ли не маленький городок. Муравейник в муравейнике. Центральные ворота – словно у средневековых замков. Охрана, пушки, запоры. Видимо, даже внутри острова не всегда всё спокойно.

– А меня приятно поражает довольно высокий уровень жизни, – решил высказаться Цой Тан. – Особенно в сравнении с теми островами, где мне удалось побывать. Неправдоподобная чистота, почти полное освещение, прекрасная вентиляция, завидное питание, приготовленное в своём большинстве из даров моря. А одежды?! Ещё ни одной личности не видел в рванье или в грязном рубище. Женщины вообще щеголяют в красивых платьях. А жильё? Везде нормальные и приемлемые условия жизни. Возьмите, к примеру, хоть нашу камеру. Она наверняка – самое худшее из увиденного здесь нами.

– Это действительно удивляет, – согласился Гарри. – А в хоромах нашей хозяюшки, так вообще небывалая роскошь.

– Так ты и там успел побывать?! – изумился Малыш. – Почему же от тебя не пахнет духами?

– На этот раз работал только массажистом, – невесело улыбнулся Гарольд и снова помрачнел. – Больше часа потел над её кузиной, и даже слова благодарности не услышал. Кошка драная! А потом и Нина своё тело подставила. Да ещё и нахамила перед этим. Ну, думаю, сейчас я тебя заведу! Как только я над ней не изгилялся! По каким только эротическим точкам не проходился! Старался, пыхтел, томно дышал…, и всё без толку. Осталась холодной как бревно, вмороженное в лёд. Я имею ввиду: по эмоциям. А уж тело то её я раскочегарил по максимуму. По завершении массажа она ещё встаёт и с нескрываемой издёвкой говорит: – Потерял ты квалификацию, совсем потерял… Уже ни на что не годишься… Придется и тебя завтра продавать вместе со всеми… Одна надежда, что док постарается и рекламу для тебя приличную сделает.

– Так нас всё-таки завтра выставляют на торги? – прошепелявил погрустневший Николя. – Погибнуть никогда не боялся, но что бы меня продавали как скот…

– Не робей, парень! – засмеялся Малыш и кивнул в сторону Гарольда. – Может попадешь к доброй хозяйке и будешь греть ей спинку прохладными ночами. К тому же здесь неплохо, сравнительно.

– Да и я видел сегодня, – улыбнулся Цой, – как двое молодых людей поцеловались, прям на улице. И самое интересное – у них на шеях были буннеры! Такие же, как у нас!

Николя продолжительно фыркнул на это известие и отрицательно замотал головой:

– Может здесь и приветствуется повышенная рождаемость среди рабов, но мне от этого не легче. Совсем не желаю увеличивать их население.

– Можешь и не увеличивать, – легко согласился наш аристократ, – главное спинку найти тёплую…

– Ты только про спинки тёплые думаешь! – укорил его Гарольд. – Уже, небось, и профессию себе придумал для этого подходящую.

– А как же! – стал хвастаться Малыш. – Я решил не скрывать и признался, что работал визажистом на Овчаре. При самой королеве и её фрейлинах!

Мы все удивлённо на него воззрились. Визажист!? Даже я замер на секунду, но, почувствовав под столом пинок по ноге, сразу закрыл рот и продолжил жевать дальше. А новоиспеченный модельер красоты продолжал, как ни в чём не бывало:

– Ведь до того, как я встретил вашу компанию, я неплохо зарабатывал себе на хлеб насущный. А здесь, как я успел заметить, просто неимоверное количество женщин. И все стараются одеться получше и наложить макияж попривлекательнее. Да здесь просто рай, для человека моей профессии.

Мне надоело слушать этот малозначащий разговор. Хотелось узнать об одной вещи, поэтому как бы невзначай опустил руку под стол и выдавил на коленке Гарольда азбукой Морзе всего лишь одно слово: «дым». Тот сразу всё понял и согласно закивал головой:

– Да, в таком деле тебе вполне может повести. Если конечно конкурентов здесь нет. А то тебя живо уберут. Как нас уже пытались убрать с помощью ядовитого газа.

Теперь все уставились на моего «брата». И Армата спросил:

– Ты же хотел спросить у нашей хозяюшки об этом? Или забыл?

– По поводу моего вопроса она то мне и нахамила перед массажем. Говорит: «Толстый! Это наши проблемы! А твоё дело не совать нос, куда не следует и вести себя как мышка! Скажи спасибо, что вовремя вас откачали! Да ещё и брату твоему пришлось переливание крови делать! Угораздило ж придурка под матрасом спрятаться, вот больше всех и наглотался. Лучше бы он издох и не вводил меня в такие расходы!» – Гарольд тяжело вздохнул. – Я её предупредил, что без брата я наложу на себя руки, а она, стерва, отвечает: «После продажи, хоть и ноги на собственные уши задирай, а сейчас делай своё дело. Рабам положено молчать!» Вот такая малина… А доктора я тоже видел, но поговорить не удалось: при виде капитана он исчез как напуганный заяц.

– Значит о том, кто нас травил, ни у кого никаких догадок? – Малыш медленно обвёл всех взглядом. – Ни малейших предположений?

– Да есть у меня две гипотезы…, – Гарольд говорил без убеждения, давая нам понять, что додумывать надо самим. – Одна из них – это наличие на борту некоторых типов связанных с бомжами, у которых мы умыкнули плохо управляемую таратайку. Те объявили розыск и попросили нас наказать.

– Ну да, очень может быть! – с очень честными глазами поддакнул Армата. – Те могли и попросить! Уж больно у них рожи подозрительные! И просил же я с ними не связываться!

– Назад уже ничего не воротишь! – развёл Гарольд руками и продолжил: – А вторая гипотеза касается тех, кто пострадал больше всех…

– Верно! – воскликнул Малыш. – Я тоже сразу подумал о нашей хозяйке! – когда недоумённые взгляды ребят скрестились на нём, пояснил: – Сами понимаете: нелегко остаться честной девушкой, побывав в руках такого искушённого массажиста!

Все, кроме меня с «братом», грохнули смехом. Гарольд тоже криво поулыбался, пытаясь поддержать имидж разгульной компании воров-мошенников. Но на шутника посмотрел с раздражением:

– Посмотрим, как ты себя зарекомендуешь! Визажист несчастный! А самые пострадавшие здесь наверняка из команды старого олуха Фредо. А он сам, так вообще мог обозлиться за нанесённый моральный ущерб. И корешей у него тут хватает. И если додумать немного дальше, то как бы нашему метателю ножей из-за этого Фредо не поздоровилось. Нападут на мальчишку скопом и затопчут. Ведь с нами могут общаться многие, никто особо не запрещает, а он не появляется. Как бы чего с ним не случилось…

Воцарилось недолгое молчание, во время которого все обдумывали высказанные предположения. Думал и я. Как по мне: то что-то обе гипотезы были слишком слабы. Пиклийцы, если бы знали о нас, вряд ли бы опустились до подобной мести. Фредо тоже этим ничего не добьется. И катер свой не вернёт, и уважения себе не прибавит. Кто-то другой? Мстит лично за кого-то? Вряд ли. Скорей здесь вызовут на бой. Если не ошибаюсь. А если ошибаюсь? То тогда плохо: с нами, так или иначе, но расправятся. Мало того, что мы в новом, малознакомом месте, мало того, что мы бесправные рабы! Так на нас ещё скрытно начнут нападать! Хоть головой об стенку бейся! От злости и бессилия! Головой? А почему бы и нет! Ведь мне всё можно!

Я замычал и ударился лбом об стол. Потом ещё раз, сильней. Стало больно, и от этого я замычал громче. Меня попытались удержать, а кто-то даже посоветовал позвать врача. Услышав это, я поощрительно хлопнул Гарольда по коленке, и он заорал дурным голосом:

– Врача! Срочно вызовите врача! Моему брату плохо, у него опять приступ начался!

Кто-то из ребят уже барабанил в дверь и через пару минут наш сторож, разобравшись в причине, пообещал вызвать помощь. Пришлось ждать чуть ли не четверть часа, и всё это время дёргаться и пытаться вырваться из жестких захватов. Мне даже надоело притворяться, и я стал всерьёз обдумывать момент якобы моего «выздоровления». Но тут и лекарь подоспел со своим чемоданчиком. Ловко выхватил шприц, заполнил его из ампулы и без раздумья вколол мне в плечо. Защищать меня никто не стал, мало того, даже придерживали довольно от души. По этому я снова впал в забытье. Засыпая, подумал: «Если сутками спать под наркозом: умнеешь или глупеешь?»

Очнулся я (уже в который раз!) опять в другом месте. Но оно было самым шикарным из всех предыдущих. С первого взгляда стало понятно, что это помещение ни что иное, как огромная спальня. Почти все стены были в зеркалах, даже окна вроде отсутствовали. Лишь кое-где набольшие портьеры что-то скрывали. Освещение волнами перекатывалось из одного края потолка на другой по тусклым разноцветным лампочкам. Со всех сторон доносилась тихая классическая музыка. Это место могло вызывать чувство полного удовлетворения.

Могло, если бы я не лежал на кровати. Вернее не на «кровати» и не «лежал». Ибо то, что было подо мной, скорее напоминало боксёрский ринг, только без оградительных канатов. Вместо них с двух сторон стояло по паре хромированных труб до самого потолка. И каждая пара соединялась между собой блестящими колёсами, напоминающими штурвал судна. От этих штурвалов тянулись явно не игрушечные, хоть и никелированные, цепи и смыкались у меня на лодыжках и запястьях. Железо, на удивление, не касалось непосредственно моего тела: под ним было проложено нечто, очень похожее на хорошо выделанную кожу. И кроме этой кожи на моём теле больше ничего не было. Совсем!

От осознания этого, а не от свежести, моё тело сразу покрылось пупырышками. Как-то намного спокойнее чувствуешь себя в незнакомой обстановке, когда на тебе хоть что-то, но наброшено. И куда это я попал? Да ещё в таком распятом виде?

Слегка натянув одну из цепей, я понял, что даже не могу подтянуть ладонь к своему лицу. Меня это явно разозлило, и я дёрнул правой рукой. Со всей силы, на какую был способен. Цепь даже и не подумала разорваться, а вот рука заныла основательно. Хорошо хоть кожу догадались подложить. И после моих дёрганий зазвенели невидимые колокольчики. Я попытался поджать ноги, и колокольчики зазвучали ещё громче. После движения левой рукой, звук немного изменился и стал варьировать после любой смены усилия прилагаемого к каждой цепи. Наверняка те, кто умел, так развлекались, создавая музыку, но у меня получилась совершенная какофония.

Зато несуразный звон привлёк чьё-то внимание. Одна из портьер зашевелилась, и я покосился на неё глазами, совершенно не догадываясь о личности входящего. И чуть не ослеп! Из потолка надо мной хлынул такой ослепительный свет, что чуть не выжег мне сетчатку! Ранее мне не удалось заметить расположенные там прожекторы. Или ещё, дьявол знает что! Даже сквозь закрытые веки я видел пять ярких солнц слившихся в одно.

Мне даже не пришлось вспоминать, что я разыгрываю из себя умалишённого: мычание вперемешку с криком ужаса непроизвольно вырвались из моей глотки. Захотелось закрыть глаза всеми имеющимися у меня конечностями, но сделать этого я не мог. Зато уж колокольчики зазвенели! Наверняка: как никогда прежде! Может из-за этого, может из-за моих криков, но свет тут же выключился. Я замер и открыл глаза. И ничего не увидел! Временная слепота поразила меня и я лихорадочно соображал, когда же она пройдёт. Я даже не видел тусклых лампочек, которые давали прежде освещение.

И буквально через несколько мгновений я почувствовал по моемее телу какие-то передвижения. Будто по мне ползали, трепыхаясь, некие бабочки в количестве нескольких штук одновременно. Не могу сказать, что это было так уж неприятно, особенно после сравнения с прожектором, но вызывало во мне определённый дискомфорт. И главное: трепыхающие крылышки всё чаще и чаще стали проходиться по моим гениталиям. Что вызвало в моём организме определённую реакцию. Вернее: чуть не вызвало! Так как я вспомнил неожиданно ясно слова нашей хозяйки по моему поводу. Мол, и на меня найдутся любители экзотики. Меня уже продали! Пока я спал! И не иначе, как закоренелому маньяку! Кто же ещё позарится на убогого дебила?! Вот влип, так влип! И угораздило же меня притворяться дебилом! Тьфу, действительно – полный идиот!

От подобных мыслей моё естество опять скукожилось, так и не выдав моего первоначального возбуждения. Вдобавок я стал вспоминать самые кошмарные, противные и отвратительные сцены из моей жизни. Напрягаться для этого не приходилось: моя память услужливо их подсовывала десятками, если не сотнями. Попутно я продолжал подмыкивать, но с явной тенденцией на успокоение. Как я помнил, подобные извращенцы очень любят, когда их жертвы оказывают сопротивление и пытаются вырваться. Я же твёрдо решил не доставить ему такого удовольствия. Чем быстрей я ему опротивею, тем быстрей меня перепродадут в другие руки. Нет, все-таки мы явно перестарались с моим кретинизмом!

Глаза постепенно привыкали к затемненному помещению и яркие пятна перед глазами стали рассасываться. Вначале стали фиксироваться пробегающие по потолку огоньки, а потом я различил склонившуюся надо мной фигуру. Тут же фигура сместилась к моим ногам, и я почувствовал, как мою плоть стали нежно мять и массировать. Но морально я к этому был готов: мозг полностью переключился на разглядывание самых омерзительных картинок. Минут пять ничего нового не происходило, а затем раздалось недовольное женское фырканье. Женщина?! Надо же!!! На мгновение картинки перед моим взором сменились на совсем противоположные. Но не даром я так горжусь своей силой воли: кто бы ни была моя мучительница, она не сможет меня возбудить без моего согласия! Новый фейерверк самых гнусных сцен заполнил моё воображение.

Пытавшаяся меня изнасиловать женщина, видимо, решила изменить тактику. Она опять вскочила надо мной и чем-то замахнулась. На этот раз мне удалось уже прекрасно рассмотреть её фигуру, и мне вновь пришлось усилить борьбу со своим естеством. Ибо обнажённая фигурка у неё была сногсшибательная! Может и не лучше чем у любимой мною принцессы, но и не хуже. Именно эти воспоминания помогли мне окончательно. Ведь если судить по моему личному календарю, то всего несколько дней назад я от души занимался сексом со своей самой прекрасной девушкой. Ведь в моём сознании ещё не уложилось, что прошло более полутора лет. Моя память этому сильно сопротивлялась. И я ещё не настроен был изменять своей возлюбленной. Пусть даже она меня и предала.

Следующие минуты я подвергался хлестанью плетью. Не больно, но ощутимо на моё тело опускался пышный хвост кожаных верёвочек, на кончиках которых было нечто мягкое и пушистое. Видимо этой же плёткой меня и пытались возбудить в самом начале, когда мои глаза ничего не видели. Больше всего доставалось ногам, живот и лицо явно щадили. Совсем нетрудно было вытерпеть подобное, и я лишь агукал как ребёнок, делая вид полной незаинтересованности.

Тогда женщина неожиданно села мне на лицо и стала тереться своим интимным местом по моим губам. Как на это должен был отреагировать дебил? Понятия не имею! Поэтому я только фыркал и пытался освободиться для лучшего притока воздуха. При этом удалось хорошо рассмотреть личико усевшейся на меня очень молодой женщины. Оно соответствовало её телу. Прекрасное, неповторимое, холёное и безжалостное. Именно безжалостное выражение лица и заставило меня сделать небольшую пакость: я укусил её за возбуждённые половые губы. И в тот же момент моё тело перестало мне повиноваться. Меня словно парализовало. Женщина с воплем вскочила надо мной и, переложив плеть в левую руку, потрогала осторожно себя между ног. Убедившись, что крови нет, она грязно выругалась и вновь схватилась за плётку. А в левой руке у неё я заметил небольшой пультик. Тот самый, который управляет ошейником. Видимо с его помощью она меня и парализовала после укуса. Вот уж сволочь!

И моя экзекуция продолжилась! Только теперь по-иному. Оба штурвала, к которым крепились цепи, поднялись по трубам вверх и я оказался над кроватью. Затем штурвалы прокрутились на сто восемьдесят градусов вследствие чего, моё тело провисло животом вниз. Не сильно, так как натяжение цепей этого не позволяло, но и приятного было мало.

И вот тогда девица отхлестала меня от души, со всей своей силы. И было у неё этой силы явно достаточно. При этом она со злостью постанывала и даже повизгивала: всё-таки чем-то я очень её разозлил! Или не оправдал надежд на что-то неадекватное. Ну что ж, тем лучше для меня. Потерпеть удары плёткой? Да без проблем! Подобное было сделать даже легче, чем вытерпеть предшествующие избиению ласки. Не впервой! Тем более что тело было сильно парализовано, и особой боли я не ощущал. Вначале… Так как чуть позже воздействие кольца исчезло и пришлось опять напрягать свою силу воли. Подсознание и боль так и пытались толкнуть тело к сокращениям и извиванием.

Но всему приходит конец. Да и моей мучительнице видимо совсем надоело моё полное равнодушие к происходящему. Ожидаемого удовольствия она явно не получила. Выругавшись напоследок на незнакомом мне языке, она швырнула плётку на кровать и выскочила из комнаты. Так и оставив меня висящим на вытянутых конечностях.

Досталось мне всё-таки здорово! Я почувствовал, как из нескольких мест моего многострадального тела что-то вытекает и, посмотрев вниз с прискорбием заметил несколько капель крови, оросивших это проклятое ложе. Вдобавок моя спина, запястья и лодыжки засигналили о чрезмерных нагрузках, посылая со своих нервных окончаний всё более усиливающиеся импульсы боли в мозг. Если меня решили добить, то времени на это уйдёт немного: пару часов, и я разорвусь на несколько остывающих кусков.

Мои грустные размышления прервал звук отрывающейся двери, и в комнату впорхнула ещё одна женщина. Она была одета в простенькое платьице, немного прикрывающее колени и в небольшой передник домохозяйки. Вошедшая в ужасе сплеснула ладонями, заметив моё плачевное состояние и заметушилась вокруг, причитая:

– Вот уж сволочь! Совсем мразь совесть потеряла! Над больным человеком так измываться! А что б её ржавчина съела! – она нажала нечто на трубах, и я опустился на кровать. – Ой, мамочки! Как же она тебе спину и ноги располосовала!!! – удовольствие от прекращения моей растяжки заставило меня с удовлетворением замычать. – О, великие электроны! Он же бедняжка ничего не чувствует! Сейчас, сейчас! – она куда-то метнулась в сторону и уже через минуту смазывала мои раны чем-то прохладным и успокаивающим. Видимо мазью. – Полежи родненький! Хотя ты и так ничего не чувствуешь?! Надо же! Даже странно! Тогда ведь сразу видно, грех такого человека даже обижать! Когда-нибудь эта садистка таки закончит свою мерзкую жизнь среди голодных акул! Они давно по ней плачут! И кто её такую злюку на свет породил?!

Закончив манипуляции с мазями, она занялась моими цепями. Те открывались, по-видимому, совсем просто, так как она быстро освободила мои ноги и руки и осторожно повернула меня на бок. Я бездумно продолжал тихонько мычать и уставился на ней будто бы бессмысленным взглядом. Но сразу же рассмотрел довольно-таки милое личико, обрамлённое легкомысленными кудряшками и большие голубые глаза. А самое главное – на ней тоже был ошейник! Такая же рабыня, как и я. Девушка смотрела на меня с искренним сочувствием и состраданием, и мне показалось, что лучшего союзника мне и не найти. Вот только как я смогу с ней поговорить? Вдруг нас прослушивают, а то и просматривают? Ладно, отложим откровения до более лучших времён. Вначале осмотримся.

Я сменил мычание на агуканье и протянул руку к ней. Она настороженно отодвинулась, но потом воскликнула:

– Да у тебя же и руки натёрты! – и тут же сняла прокладки из кожи и смазала запястья и лодыжки всё той же чудодейственной мазью. Боль меня там не беспокоила, но я радостно заулыбался и снова протянул к ней руку. Минуту она не могла понять, а потом её лицо озарилось догадкой: – Кушать? Ты хочешь кушать?!

Услышав якобы моё любимое слово, я заагукал ещё радостней и протянул к ней обе руки. Девушка вскочила и очень скоро вернулась с пригоршней конфет в ярких, блестящих упаковках. Видя их я даже сел, не обращая внимания на дискомфорт из-за повреждений на мягком месте, и стал подпрыгивать от нетерпения. Первую же данную мне конфету я сразу же отправил в рот с оберткой. Глаза девушки расширились от осознания моей полной тупости, и она попыталась забрать угощение. Ну да! Ещё чего! Я с яростью пережёвывал всё вместе и мог откусить и её палец, если бы она попробовала им воспользоваться. Тогда она вздохнула и стала отделять обёртки, говоря:

– Какая же я дура! Сразу не догадалась! На, на, бери! Какой же он голодный! Не бойся, есть ещё много! Эта стерва их любит. А потом я тебе ещё принесу!

Конфеты были шоколадные и невероятно вкусные. Девушка два раза ходила за новыми порциями, и я слопал все. Мне правда мешала за щекой обёртка с самой первой конфеты, но выкинуть её под кровать я не решался. А вдруг сразу найдут? Когда я уже стал опасаться за свой желудок, лакомства всё-таки кончились. Тогда девушка стала учить меня говорить её имя.

– Меня зовут Рената! Скажи: Ре-на-та! Ну, скажи, скажи! Рената!

После десяти минут усердных усилий я наградил свою учительницу более или менее сносным буквосочетанием, которое смог выговорить:

– Грее…, Гер…, грена…, – и остановился на сильно рычащем: – Гена!

Процесс обучения изрядно вымотал и сидящую возле меня на кровати девушку. Она дала мне последнюю конфету и, когда я с удовлетворением жевал, погладила меня по голове. Я тут же откликнулся на эту ласку, лёг набок и положил голову на её колени. Рената вначале напряглась, но потом продолжила гладить мою голову, а я с удовлетворением засопел. А сам лихорадочно придумывал способ открыться рабыне и с её помощью сориентироваться в этом месте. Попробовать азбукой Морзе? Знает ли она её? И как отнесётся к моим прикосновениям? Подморгнуть и приложить палец к губам? А вдруг за нами тщательно подсматривают! Да и всех свойств наших ошейников я не знал. Хоть бы свет отсутствовал, тогда бы я попытался что-нибудь прошептать её на ушко. Ведь насколько я понимал, Рената относится ко мне очень хорошо и вполне могла бы помочь. А может, я тоже помогу ей освободиться? Не думаю, что ей здесь сильно нравится. Хотя… всё может быть.

Я неожиданно почувствовал очень тонкий и приятный аромат, исходящий от её тела. Неужели и рабыни пользуются тем же, что и их хозяева? А почему бы и нет!? Судя по ёе вспыльчивости и самостоятельности, Рената ведёт себя как избалованная служанка. Вполне может воровать парфюмерию, да ещё и самую лучшую. Даже отвязать меня не побоялась. Хотя может, ей дали такое непосредственное указание?

Мои размышления прервал стук двери, и в комнату буквально ворвалась моя недавняя мучительница. Она была уже одета, но я не смог бы утверждать, что она потеряла что-то из своей соблазнительности. Осмыслив происходящее, она даже ногой топнула от возмущения:

– Жалеешь этого неполноценного?! Да он же буйный! Кто тебе разрешал его отвязывать?! Глянь, даже мазью его помазала!!!

Видимо Рената совсем не боялась своей хозяйки, так как даже не сдвинулась с места, а только ответила с укором:

– Как вам не стыдно госпожа? Мучить этого несчастного? Он ведь совсем как ребёнок! И добрый! И слушается меня!

– Добрый?! Слушается?! Ха-ха! – с презрением засмеялась хозяйка. – Вот я посмотрю на тебя, когда он начнёт тебя душить и насиловать. Что ты тогда скажешь о его доброте и послушании?

– Да не может он такого сделать!

– Очень даже может быть! – и без всякой логики добавила: – У этого придурка даже не встаёт!

– Он бедненький ведь совсем боли не чувствует! – защищала меня Рената.

– Зато я почувствовала, когда это животное меня укусило!

– Значит, вы над ним безжалостно издевались…

– Закрой рот и знай своё место! – перебила садистка свою служанку. – Слишком много себе позволяешь! Я уверена в его полном притворстве! А когда этот придурочный скот взгромоздится на тебя и покажет свои низменные инстинкты, то я даже не подумаю включать парализатор! Пусть сделает с тобой что заблагорассудится!

– Ну, как же так можно, госпожа?! – на глазах у Ренаты появились слёзы. – Я ведь вам не сделала ничего плохого, да и этот несчастный тоже. Он действительно хороший и слушается! Надо дать ему конфетку только…

– Ну и панькайся с ним! Но спасать я тебя не стану! И отведи придурка к его брату-бегемоту. Пусть хоть с ним попрощается! Всё равно недолго жить осталось!

И рассерженная фурия выскочила из комнаты. Только грохнула со всей силы дверью. Рената показала ей вслед язык и воскликнула:

– Садистка несчастная! – потом вытерла слёзы и пошла за одну из штор. Оттуда она вынесла комплект мужской одежды и стала меня одевать, что-то бормоча себе под нос. Я не сильно прислушивался, и не удивлялся правильно подобранному размеру, так как думал о Гарольде. С одной стороны хорошо, что мы вместе, но что это за фраза о прощании? И кому недолго жить осталось? Мне или ему? И в честь чего спрашивается такое отличие? Если хотят убрать меня, за мою неполноценность, то надо срочно «выздоравливать». Если что-то с Гарольдом, то надо предпринимать самые решительные меры к освобождению. Любыми средствами! И тут помощь Ренаты будет весьма кстати.

Я прислушался к её бормотанию и внутренне напрягся. Она как бы напевала песенку, но с одними же и теми нерифмованными словами:

– Когда всё спокойно и ничего интересного не происходит можно потихоньку говорить. Очень часто хозяева вообще не переключают буннеры на центральный пункт. Вдобавок оператор за всеми на огромном нашем участке уследить не может, и от звука сошел бы с ума. Поэтому он его отключает. И врубает, когда что-то происходит. Даже изображение иногда переключает. У него более тысячи подопечных. К тому же хозяйка скорей всего оставила управление на пультике. Если захочешь что сказать, говори сейчас, но рот сильно не открывай, словно мычишь. Я постараюсь понять. Если не можешь говорить, дай какой-нибудь другой знак. Может мне удастся тебе помочь…, – и опять стала напевать по следующему кругу: – Когда всё спокойно и ничего интересного…

Вот это да! Неужели всё так просто?! Стоит только подать знак и у меня появится союзница! Наверняка она здесь уже давно и её помощь просто будет неоценима! Я уже было решил надавить пальцами на её руку, как вспомнил о Гарольде. Может вначале увидеться с ним? Может за то время, что я спал, произошла масса событий? И он более в курсе происходящего, чем раньше?

В последний момент я воздержался подавать сигнал, поступив вполне обоснованно. Если Рената готова мне помогать, то эта помощь может чуть подождать. Спешки нет. А уж с Гарольдом я обязательно вначале переговорю азбукой Морзе. И тогда призовём в свои ряды бедную рабыню. Вот только волновало количество наших рядов. Как там остальные ребята? Если всех продали, то куда они попали?

Тем временем Рената взяла меня за руку, и я послушно пошёл у неё на поводу. Пройдя несколько коридоров, спустились на три этажа по широкой лестнице и двинулись куда-то вправо. Я старался фиксировать в памяти каждую деталь внутренней планировки, даже не придавая вначале внимания дизайну и оформлению. А когда присмотрелся, немало удивился. Все помещения были отделаны просто изумительно. С огромным вкусом, изяществом и даже модной современностью. По крайней мере, по моим понятиям. Вполне достаточный свет, изливаясь с люминесцентных потолков, освещал почти каждый уголок огромного здания. Всё было чисто убрано и, даже не сильно присматриваясь, я почему-то был уверен в полном отсутствии даже малейшей пылинки. Ну совсем нельзя было сравнить с запущенным подвалом, в котором ко мне вернулась память. Неужели такая большая разница в уровнях жизни? И Цой Тан особенно на это обращал наше внимание. Не так уж всё здесь просто и понятно, на этом острове беспредела, бесправия и рабовладения.

Судя по всему, даже рабы имели здесь право свободного передвижения. Нигде я не заметил ни охранников, ни хитроумных или секретных запоров. По пути нам попалось много разных людей: и свободных, и рабов, но в большинстве своём они отличались лишь кольцом на шее, да существенными различиями в одежде. Каждый занимался своим делом, некоторые даже явно ничем не занимались, болтая между собой и что-то обсуждая. И последнее наблюдение не относилось только к свободным. Что особенно поразило, так это полное отсутствие оружия, по крайней мере, видимого. Ясно, что подневольным людям его иметь было глупо, ну а остальным? Неужели в каждом квартале за всем следилось так тщательно?

А общее настроение, так вообще поражало. Оно было благожелательным и миролюбивым. И это среди пиратов!? А в том, что и те здесь обитали, я убедился очень скоро. С одним из них мы разминулись почти в самом конце пути, и я его узнал: тот самый который проводил наш обыск при пленении. Он даже нечто пробулькал Ренате на местном языке, а та, хихикнув, что-то ответила. И одет он был прилично, и выражение лица казалось вполне весёлым. Да и все, встреченные нами, выглядели сытыми и довольными. Прям дом отдыха какой-то!

Гарольда мы нашли в одном из полностью укомплектованных спортивных залов нижнего яруса. Он стоял на кулаках и делал отжимания. И не просто делал, а по команде и под щёлканье кнута. Правда, не по телу, а по воздуху. И щёлкала этим кнутом стоящая к нам спиной женщина. Мне вначале показалось, что это моя мучительница-садистка. Но когда та повернулась, я чуть не ахнул. Нина! Наша поработительница! Она была в спортивном трико, поверх которого набросила длинный, до пола, плащ из тонкой ткани. В левой руке она сжимала уже знакомый мне пульт управления кольцом, на груди у неё висел секундомер. Громким голосом она отдавала команды, и те эхом разносились по пустому залу:

– Давай! Ещё десять раз! Ну! – щелчок кнута. – Быстрей! Ещё быстрей! Время! – она посмотрела на секундомер. – Неплохо, очень даже неплохо! Ты и здесь, оказывается можешь себя показать! Может и выживешь! Хотя в скорости ты слабоват…, неповоротлив. А не будешь двигаться, сдохнешь за пять минут!

Рената остановилась метров за пять до них и замерла, крепко держа меня за руку. Широко открытыми глазами она с восторгом смотрела на Нину. Словно почувствовав этот взгляд, та резко повернулась и скривилась в гримасе презрения:

– А, уже привела! Видно на сегодня сестричка уже натешилась!

Вот это да! Оказывается садистка – это её кузина?! Та самая, которую спас от жутких болей Гарольд? Значит, меня ещё не продали? Да и Гарри здесь. Надо «переговорить» с ним как можно быстрее! Но что она имела ввиду словами «на сегодня»? Неужели и завтра подобное будет повторяться? Мой брат что-то почувствовал неладное и встал на ноги, грозно продолжая сжимать кулаки.

– Что вы с ним делали!? Я ведь предупреждал насчёт него!!!

– Сядь на пол! – скомандовала Нина и нажала пальцем на пульт. В тот же момент Гарольд схватился за шею и медленно уселся на один из матов. Похоже, ему было больно, так как глаза горели холодной ненавистью и яростью. Не выпуская его из виду, капитан полуобернулась к нам. – Ну что уставилась? Пошла вон отсюда!

Рената вздрогнула, словно выходя из транса, и почему-то облизала пересохшие губы:

– Слушаюсь госпожа! – затем присела в реверансе, повернулась и быстро вышла из помещения. Оставшись без опеки, я стал тревожно озираться, потом, как бы случайно увидел Гарольда и, приседая и радостно мыча, поплёлся к нему. Краем глаза я заметил, что Нина за мной пристально наблюдает. Мало того, кнут она повесила на пояс и теперь в её руке находился второй пультик. Полный контроль над нами довлел всё время и никуда от этого было не деться. Я присел возле «брата» на корточки и тот меня успокаивающе стал похлопывать.

– Ну вот, и с роднёй свиделся! – ехидно проговорила наша хозяюшка. – Если он для тебя будет лишним стимулом в желании победить, то я тебе его предоставлю! Мне не жалко! Но вот потом, если проиграешь, он уже никому не будет нужен. Кроме…, очень уж специфических людей! Так что старайся! И на сегодня можешь отдыхать. А завтра, в шесть утра, прогуляемся на рынок: продадим твоих дружков. Может и сами, что купим полезного.

Гарольд решил выяснить как можно больше в моём присутствии. Поэтому пошёл на явную конфронтацию.

– Так ты мне так и не сказала: кто этот Уке-Син? И почему я должен с ним драться?

– А потому, что он мне надоел! – разозлилась почему-то Нина и с раздражением сбросила со своих плеч накидку. – И очень давно надоел! А хорошего бойца очень трудно найти! Он всех разрывает на части.

– Как же ты связалась с ним? Неужели он привлекательней меня?

– Ха! Да ты по сравнению с ним выглядишь божественно!

– Может, он тебя прельстил своим аппаратом? Шлюшкам это нравится больше всего… – не успел Гарольд этого договорить, как схватился опять за шею. А Нина так вообще разъярилась:

– Закрой свой рот, ублюдок! Что ты можешь понимать в этой жизни? Откуда тебе знать, как мы живём! Откуда тебе знать, как жила я! Обсуждать меня надумал?! Да кто ты такой?! Если я тебя подпустила к своему телу, то только по необходимости! Хочу разозлить этим Уке-Сина! Пусть он понервничает. И тебя по этой же причине не продаю: иначе он бы тебя уже завтра топтал и рвал в самом рядовом и дешёвом поединке. А чем дольше я буду тянуть время, тем больше у тебя будет против него шансов! Болван ты неотёсанный! И аппарат у него действительно, не в пример твоему посмешищу, намного больше. Как у самого настоящего мужика! Понял?!

– Да понял я, понял…, – Гарольд пытался растереть шею ладонью. – Только хочу тебе сказать, что я никогда не притворяюсь. А вот ты…, умеешь это делать просто превосходно!

– Я должна быть как скала! Меня никто не защитит, кроме меня самой! И для этого я не пожалею никого! – но в последней фразе её голос как-то странно дрогнул. Словно не заметив этого, она закончила разговор категорическим приказом: – Отдыхать! Если будет время, принесу фильм и покажу записи боёв с участием Уке-Сина. Брата опекай сам. Пока что…

И очень, ну очень, очень соблазнительно виляя своей пикантной частью тела, вышла из зала. Наше с Гарольдом общение, невидимое для постороннего взгляда, интенсифицировалось с каждой минутой. Направляясь в отведённые нам покои, мы даже позволяли себе отвлечься на невинные шутки.

– «Да, я думаю! Такую деваху ты не скоро забудешь! – подкалывал я. – И как она исчерпывающе оценила твои достоинства!»

– «Болтать она может что угодно! Но я то уверен: ей действительно со мной очень понравилось! А сам то где пропадал? Как я понял: тобой заинтересовалась её кузина?»

– «Ничего у неё не вышло! А уж тварь непревзойдённая! Да и…, красотка тоже… – Мне не хотелось пока жаловаться на избиение. – Когда очнулся, подумал, что нас уже всех пораспродали…»

– «Завтра утром будут торги. Ребята уже там, на рынке. Для этого имеется специальное помещение, где их могут рассматривать и даже беседовать все потенциальные покупатели. Только из-за этого этот гадюшник надо бы стереть с лица планеты! Но самое мерзкое – гладиаторские бои. Они проходят каждый день, а по воскресеньям самые кассовые и важные. Как правило, бои заканчиваются смертью проигравшего соперника, а то и самого победителя. Если получил смертельную рану. Почему нас с тобой не продают? Насчёт тебя, то я поставил условие: только вместе! Ну а я попал в раскрутку большого интереса. Хотят на мне заработать как можно больше. Тот самый портовой главарь, о котором говорили пираты, и есть Уке-Син. Представь себе: по рейтингу он занимает первое место на острове!»

– «Он тоже раб?» – удивился я.

– «Свободный! Но они имеют неоспариваемое право участвовать в поединке. Особенно если ущемлена их честь или достоинство. Тогда они мстят обидчику, убивая его рабов. Если конечно имеют для этого силёнку. А портовый хозяин, похоже, её имеет даже чрезмерно. Как ты уже понял, он считает Нину своей женщиной, а слух о моей с ней близости разошёлся мгновенно. Тот рассвирепел до невозможности и сразу вызвал на бой. Поединок в таком случае проводится на следующий же день. Но Нина объявила меня интимным рабом, а это даёт отсрочку до воскресенья. Сегодня вторник, значит, у меня будет пять дней на подготовку. Но на эти дни тут же сделали заявки ещё четыре противника. Думаю, что справлюсь с кем угодно. Ведь они совсем не знают, с кем связались. Карты свои пока тоже не раскрываю: на сегодняшних тестах работал в полсилы, а результаты Нине понравились».

– «Слишком ты самоуверенный! – мне не нравилась его бравада. – Попадётся такой как Роберт и выберет ножи. Что тогда? Или ещё хуже, такой как я…»

– «Да я тебя просто всегда жалел!»

– «Ещё скажи: как брата!»

– «Конечно! А то ты сомневаешься? Но уже хорошо, что записи обещала показать. Тебя тоже перед экраном постараюсь усадить. Обязательно высмотрим его слабые места. И я ими воспользуюсь. А сейчас надо искать выход на волю! Может за пять дней нам это и удастся?»

– «И помощников не помешало бы завербовать! – я кратко пересказал ему свои размышления по поводу Ренаты. И был удивлён его категорическим ответом.

– «Нет! Не нравятся мне местные рабы! Слишком уж они довольны жизнью! Прямо счастливы, от того, что ходят с ошейниками. Не бывает так!»

– «Так ведь мы на Земле! – напомнил я. А здесь чего только не бывает. Может они привыкли? Может у них здесь такие обычаи? Может им нравится? Не нам судить…»

– «Вернее – не тебе! Ты ведь был без памяти, а мы здесь больше четырёх месяцев крутимся. Кое-что себе уяснили. И самое главное: здесь ненавидят рабство, как и во всей Галактике. На остальных островах, по крайней мере. А на этом Хаосе явно что-то странное происходит. Ты за этой Ренатой присматривай, да и я понаблюдаю, если удастся. Но не раскрывайся. Лучше уж я попробую её сагитировать. И насчёт оператора у меня большие сомнения. Ведь информационные кристаллы могут содержать бесчисленное количество памяти. Ничего не стоит прокрутить запись назад, усилить звук и подслушать любое бормотание или мычание. Вот если бы нам удалось влезть в их компьютерные файлы! Сколько бы нужных сведений получили! Но тут вся надежда на Малыша и мне кажется, зря он в визажисты подался. В парикмахерских только из сплетен выловишь пару крупиц информации. Тем более в самом начале работы. Если его ещё и допустят к этой работе…»

Мы как раз добрались до места назначения и оно мне приятно понравилось. Внушительный салон украшали по центру чудной работы ковёр, и на нём два вполне приличных дивана, сходящихся под тупым углом. Между ними стоял журнальный столик и чуть дальше стойка с видеофонической аппаратурой. Справа, у стены, за деревянной перегородкой, небольшой бар с зеркалами. К сожалению пустой, до неприличия. У перегородки стояло пять высоких стульев. Больше ничего в салоне не было и от этого создавалось ощущение приятного простора.

В спальне тоже ничего особо лишнего. Разве что две кровати казались уж слишком широкими. Гораздо большими, чем для одного человека. Раздвижной шкаф был совершенно пуст: и я невинно поинтересовался у Гарольда, куда подевались все его фраки и вечерние костюмы. А также: по какому случаю такие привилегии. Или интимному рабу полагаются? Гарри мне просигналил, что и остальные рабы живут не хуже, а большинство даже лучше.

Ванная тоже поразила: емкость с джакузи, небольшая сауна, один простой душ и второй с массажными струями. И всё это в образцовом и идеальном состоянии. Так и создавалось впечатление, что все здесь просто помешаны на чистоте. Единственное что настораживало – полное отсутствие любых замков и ручек на всех дверях. Только выемка для пальца и лёгким движением любая дверь убиралась в сторону, в стенку. Ни тебе подпереть, ни забаррикадироваться, ни заклинить… Хотя заклинить, пожалуй, и можно было бы, но вот только чем?

Гарольд зашёл за стойку бара, нажал на клавишу и самое большое зеркало уехало в стенку. А за ним открылась панель с пультом и зевом небольшого вспомогательного лифта. Приговаривая про себя, а вернее, комментируя каждое своё движение, мой «брат» вывел на небольшой экран меню и стал читать:

– Так…! Что у нас сегодня на ужин? О! Неплохо, совсем неплохо! Рис с кальмарами, морская капуста с устрицами, мясо… Мясо?! Мясо бизона! – он повернулся ко мне: – Братик! Ты будешь есть мясо? Кушать! Хочешь кушать? – что мне оставалось делать? Только радостно замычать и протянуть обе руки вперёд! (О, Молния! Как мне надоела эта роль дебила!!!) – Тогда и тебе возьму две порции! Здесь с этим нет проблем: драгоценная хозяюшка велела меня кормить как на убой. Хотя…, может так оно и есть. И соуса грибного побольше… И десерта не стоит себе жалеть… Ха! Даже спиртное есть! Вот это щедрость! Грех отказываться от такого предложения: возьму-ка я, пожалуй, на нас по три порции водки. Здесь лимит: можно только три! Но я твою порцию выпью сам! (От меня последовал условный знак: «Козёл!») Ха-ха! И минеральную воду закажу, но без газа…

Я всё время крутился у него под боком, пытаясь тоже поиграться с кнопочками, но мои руки незлобиво отталкивались. Завершив заказ, Гарольд воскликнул:

– Вот и всё! Теперь надо ждать минут тридцать. Где-то в мире существуют, по рассказам, сублиатомные синтезаторы, но здесь готовят ещё лучше: руками. И как вкусно! Пока нам накроют стол, мы с тобой поплаваем. Идём, идём. Хочешь буль-буль? Буль-буль!?

Мне не хотелось «буль-буль», мне хотелось его утопить в джакузи. Что я ему и просигналил по пути в ванную, держась за руку. Что бы как-то оправдать кажущийся беспричинным смех, Гарольд воскликнул: «Анекдот про ванную вспомнил!», и залился ехидным смехом. Но смех его моментально прошёл, когда он увидел следы плётки на моей спине и ногах. Я буквально повис у него на руке, сигналя, вернее приказывая, успокоится. Минут пять он выкрикивал самые мерзкие непристойности в адрес наших поработительниц, и рассматривая мазь на моих ранах. Всё это время я освещал подробности моего пребывания в спальне кузины. Потом он решил:

– Ладно, пока купать тебя не будем! Но одежду снимем, она тебе только вредит! И посиди пока у телевизора!

Спорить против раздевания не хотелось. Хорошо хоть трусы оставил! Гарольд включил мне какой-то допотопный мультик, и я уставился на него застекленевшими глазами. Хотя даже не отдавал себе отчёта о смысле мелькающих на экране картинок. Память вернулась ко мне окончательно, и я даже мог сопоставить всё мной услышанное и попытаться сделать некоторые выводы. Вполне неутешительные выводы.

При крайне неблагоприятном стечении обстоятельств, мы попали в плен. Более того: в рабство! Может, стоило бороться до конца? По моей команде ребята уложат очень много врагов… Очень много! Но! И сами тогда погибнут! Да и я тоже… А кто тогда раскроет все тайны на Оилтоне? Кто отомстит моусовским гадам за всё с нами случившееся? Кто докажет принцессе, что я не виноват?!

Сражаться без запасного выхода глупо… Разве что совсем безвыходное положение с заранее известным концом. А пока… Пока все живы – и это основополагающее. Следы плётки на моей спине можно беззаботно сбросить со счетов. Могу выдержать подобное сколько угодно! Лишь бы ребята были целы и невредимы! Тем более что… Тьфу, ты! Не хватало, что б мне понравилось! Так вот: все живы и здоровы. А время работает на нас. С нашим то опытом, да не вырваться из этой дыры?! Что-нибудь да придумаем! Да каждый из нас стоит хорошего отряда. А нас шесть человек! Вернее семь: Цой Тан тоже в нашей команде…, надеюсь. И таким скопом, да не устроить побег с Хаоса? Уважать себя перестану, если задержимся здесь больше чем на неделю. Вернее: на пять дней! Лучше всё-таки Гарольду не рисковать: победит, а его оцепят дружки покойного в раздевалке и тапки! Любой может не справиться!

Итак, что надо предпринять в первую очередь? Разведать местность, найти союзников и раздобыть оружие. Кто может разведать местность? Роберт? О нём пока ни слуху, ни духу. Рената? Слишком уж против неё возражает Гарольд. А он сам? Слишком бросается в глаза! Здесь бы кого незаметного, эдакого невинного и безобидного… Как, например… Дебила! То есть меня! Если выходить можно спокойно, то кто меня будет слишком останавливать? А погонят в одном месте, пойду бродить в следующее. Принято!

Теперь о союзниках. Процесс их нахождения, не так быстр, как хотелось бы. И этим всё сказано. То есть союзников будем отыскивать по ходу дела. Если они появятся…

И оружие… А его то нигде нет! Ни у кого не видно! Неужели все его сдают при входе в этот «муравейник»? Тогда придется штурмовать вход! Не иначе. Так как без оружия вряд ли захватишь корабль и потом вряд ли уйдёшь в открытом море. Вот так то, куча проблем! А ещё: дебилом надо притворяться как можно правдоподобней.

От резкого звонка я подпрыгнул сантиметров на десять. Более естественней не получилось бы и у психа с сорокалетним стажем. Значит, хорошо справляюсь. Или может, слишком задумался… А тут сигнал поспел из кухни о доставке…

Гарольд в одних трусах зашёл в салон, вытирая голову огромным полотенцем, и сразу направился к бару.

– Вот, уже и ужин готов! Сейчас мы с тобой подправим здоровье то! Ага! Все наши заказы выполнили! А мясо то, как пахнет! – он засунул голову в лифт, шумно принюхиваясь и производя там какие-то манипуляции. Затем достал один за другим два подноса и торжественно водрузил на барную стойку. – Иди сюда, братик! Кушать, будем кушать!

Как и в случае со звонком притворяться не пришлось. Я чуть ли не бегом двинулся на запах и через какое-то мгновение уже давился мясом вместе со счастливым мычанием. Прожевав первый кусок, я, как бы невзначай потянулся к хрустальному графинчику. Но Гарольд был начеку. Он выхватил водку буквально из моих пальцев, а взамен всунул мне бутылочку с минеральной водой.

– Тебе это нельзя! Это бяка! – приговаривал он. – Пей водичку, она вкусней! – при этом он подал мне сигнал быть осторожным. Я тут же вспомнил его слишком длительное принюхивание и успел приготовиться. Водка приятно обожгла гортань, но я и на секунду не поперхнулся. Если даже кто и обратил внимание на подмену, то пусть думают, что у меня и обоняние отсутствует. Спиртное приятно потекло по жилам, повышая и без того зверский аппетит. «Братан» не отставал от меня, лишь к графинчику прикладывался более часто и более мелко. Растягивал удовольствие, видимо.

А пища была приготовлена отменно. На это и Гарольд указывал, бормоча иногда проклятие тем временам, когда мы с ним мотались по задворкам и питались, чуть ли не на помойках. Не знаю, чем питался он, с ребятами, а вот то, что меня кормили просто невероятно отвратительной кашицей – то это точно. Даже сейчас, при одном только воспоминании, меня потянуло на рвоту и рука сама, автоматически, схватилась за бутылочку с «минералкой». Мой сотрапезник видимо просчитал мою реакцию, ибо сочувствия от него не последовало. Наоборот: он снова выдал версию о пришедшем не память анекдоте и заржал. Но, видимо моё невинное пожелание, которое я высказал про себя, обрело материальную силу, и он, задохнувшись, чуть не подавился. Еле-еле прокашлявшись, он осуждающе осмотрел меня снизу доверху и изрёк:

– Уж как я о тебе забочусь, а от тебя всё толку мало: даже постучать по спине не можешь! Я бы и концы отдал, а ты бы и дальше вторую порцию мяса жевал! А потом бы до моей добрался… Да уж…

– Если он тебе в тягость, – неожиданно раздался голос у нас за спинами, – то я тебя от него избавлю! – я только лишь чуть-чуть сдвинулся влево и увидел в краешке зеркала Нину. Она перекрывала дверной проём в совершенно легкомысленном платьице, которое категорически не вязалось со всеми её предыдущими образами.

Гарольд резко повернулся и глаза его недобро заблестели:

– Какая сволочь исполосовала спину моему брату?! – ведь он не мог это узнать от меня и разыгрывал, чуть ли не ярость.

– Ничего страшного с ним не случилось! – наша хозяйка гордо прошествовала к дивану и уселась. – Для мужчины это всего лишь несколько царапин.

– Но ведь он не мужчина! – Гарольд со всей силы грохнул кулаком по стойке бара. – Он ведь как ребёнок! Какая же мразь совсем совесть потеряла, что бы так над больным измываться?!

– Ну ты, раб! Не смей повышать голос в моём присутствии! – Нина с угрозой подняла левую руку, в которой был зажат пульт управления кольцом. – А то сейчас опять кашлять будешь от куска в горле!

– А мне плевать! Если моего брата будут обижать, то хоть парализуй меня насмерть, но на бой не выйду!

– Ладно! – неожиданно спокойным тоном согласилась рабовладелица. – Больше твоего брата никто не обидит. Просто кузина его забрала поиграться в папки-мамки ещё до того, как мы с тобой договорились о поединке. Теперь она его больше не повредит.

– Твоя кузина?! – ужаснулся Гарольд. – И это после того, как я её поставил на ноги?! Такая чёрная неблагодарность?! Как бы ты поступила с тем, кто воспользовался её беззащитным положением?

– Всё! Я сказала: хватит! – прикрикнула женщина. Но в голосе отсутствовала прежняя уверенность. – Не будь скандальной бабой! Вопрос уже решён! Быстрей доедай, и включаем записи. А тогда посмотрим, что ты запоёшь! Когда полюбуешься на своего соперника.

В другой руке она держала небольшую коробочку. Достав оттуда инфокристалл, подошла и вставила его в аппаратуру. Пока она возвращалась назад к дивану, Гарольд посмотрел на меня слишком уж многозначительно. Но я совершенно не понял, что он имел ввиду.

Минут пять у нас ушло на поедание. Затем я был одет в свободные шорты и ниспадающую рубаху. Явно с большого плеча. Во время этой процедуры Гарольд бросал укоризненные взгляды на Нину, но та сидела с задумчивым видом, будто её здесь и не было. «Брат» усадил меня поближе к экрану, прямо на пол, приговаривая:

– Кино! Сейчас будешь смотреть кино!

– Он что, понимает? – заинтересовалась наша хозяйка.

– Любит смотреть только мультики, – стал объяснять Гарольд, усаживаясь рядом с ней на диван и нисколько не смущаясь своего почти обнажённого тела. – Под всё остальное он довольно быстро засыпает.

– Ну, под эти кадры любой вряд ли заснёт! – пообещала Нина и демонстративно пересела на другой диван. Дистанционно включила аппаратуру и по экрану заскользило стерео изображение. И с первых же кадров я стал прилагать максимум усилий, что бы сохранить на своём лице маску полного равнодушия и незаинтересованности. А иногда и тошнотворной брезгливости. Даже пожалел о чрезмерном чревоугодии.

Так как записи поединков с участием Уке-Сина поражали своей излишней кровожадностью, завораживающей силой и несоизмеримой злобой.

С первого взгляда становилось ясно, что это какой-то мутант. Или переразвитый гигант выросший на стероидах. Его рост был примерно два метра с лишком, вес не меньше ста пятидесяти килограммов, а тело полностью состояло из клубков перевитых мышц и мускулов. На короткой шее сидела лысая полностью голова с жуткими шрамами на том месте, где должны были быть уши. Несколько шрамов бросалось в глаза и на лице, но о них можно было смело сказать, что они служили явным украшением. Ибо зверское выражение на уродливой физиономии могло отпугнуть кого угодно. Мне даже захотелось повернуться и посмотреть в глаза нашей хозяйки: как она могла чем-то заниматься с таким чудовищем? Видимо что-то притягивает женщин к таким выродкам. Патология, что ли?

И как боец Уке-Син был просто непревзойдённый. Если не сказать – непобедимый. Он расправлялся с соперниками за невозможно короткое время. В большинстве случаев убивая за минуту, а иногда и разрывая на части. На последние бои трудно было смотреть не содрогаясь. Под оглушающие вопли озверевшей толпы он отрывал руки, ноги и даже головы несчастным гладиаторам. Или рубал их на мелкие части своими длинными мечами.

Да, Гарольду придется очень трудно с этим уродливым дьяволом! При всём своём отвращении и нежелании, я заставлял себя равнодушно смотреть на экран и лихорадочно отыскивать слабые места в защите Уке-Сина. И не находил их! Слабых мест у него не было! По крайней мере – явных.

После первого просмотра, стали смотреть повторно. Но и тогда я не нашёл способа управиться с этим монстром. У Гарольда, похоже, тоже не нашлось ни одной приемлемой идеи, так как он стал просматривать по третьему кругу. А я вспомнил о Николя. Если кто и мог дать дельный совет в этом вопросе, то только он. С его знаниями всех деталей любого исторического сражения, с его феноменальной памятью о малейших деталях подобных поединков, он единственный, кто мог высмотреть пробел в обороне Уке-Сина. Поэтому я стал мычать, словно от скуки, а потом повернулся к «брату» и вытянул руку вперёд. Тот понял о моём желании чем-то поделиться и взял с наших подносов несколько конфет, заказанных на десерт. Снимая с них обертки, он некоторое время простоял возле меня на корточках и наши руки часто встречались. Этого было достаточно для сигнала: «Вызывай Николя!». Досмотрев в третий раз записи, он нагло пересел поближе к Нине и спросил:

– Как там наши ребята? Для консультации мне нужен один из них, беззубый. С этим твоим любимчиком так быстро не справишься. Нужно всё хорошенько обдумать.

– А он что, тренер по рукопашному бою? – засомневалась Нина. – Почему же он об этом не сообщил?

– Нет. Он некто гораздо больший, чем просто тренер. Он стратег! И тактик! Может спланировать каждый бой с учётом любых деталей и возможностей соперников. Услугами таких людей пользуются редко, но здесь как раз такой случай.

– Что, уже испугался? – презрение в голосе нашей хозяйки смешивалось с некоторой долей сопереживания. – Уке-Син действительно самый сильный боец на всём острове, да и не только на нём одном. Сражаться с ним – не массажи делать.

– Тем более, – спокойствие моего друга было немного наигранным. – Я не собираюсь кидаться на него без определённого плана поединка. Необходимо продумать и отработать каждую деталь. Поэтому естественно, что я не откажусь от любой, даже самой малой помощи.

– Хорошо, я прикажу доставить сюда этого беззубого. Через несколько часов он будет здесь. Но даю ему время до утра. Торги уже назначены и я не собираюсь его снимать с продажи.

– Неужели тебя больше интересует сиюминутная выгода! – воскликнул Гарольд. – Насколько я понял, тебе гораздо важнее избавиться от своего бывшего ненаглядного. А тот парен смог бы существенно мне помощь в подготовке к бою.

– Ты и так уже посадил на мою шею своего дебильного братца! – с полуулыбкой возмутилась Нина. – Теперь ещё и собутыльника хочешь заиметь?!

В этот момент я повернулся к телевизору, а потом и вообще лёг, будто готовясь подремать. Поэтому только прислушивался к разговору.

– Зачем мне собутыльник? Я и сам всегда могу выпить! – с хамоватым и интонациями проговорил Гарольд. – А вот для того, что бы расслабиться, мне действительно кое-кого не хватает. И это наводит на грустные размышления…, – голос его становился всё тише и тише, поэтому явственно было слышно звонкий шлепок. – Ого! Рука у тебя слишком тяжёлая! Но я не думаю, что ты любишь заниматься тем же, что и твоя Кузина? Тем более что в этом платьице ты выглядишь просто очаровательно. Как небесная фея из детской сказки. А запах! Какой от тебя дурманящий запах… Он меня просто сводит с ума…!

Некоторое время слышались звуки не то борьбы, не то объятий. Затем раздался прерывистый женский шёпот:

– А твой брат?

– Да ничего с ним не случится! – в нетерпении отозвался Гарольд. – Он всегда спит после приёма пищи…

– Но он меня отвлекает…

– Тогда я тебя отнесу в другое место!

Как он её отнёс, я не видел, но судя по звуку, очень быстро. Только и раздался удар выдвигаемой двери. Стенки хоть и тонкие, но звукоизоляция являлась отменного качества. Как ни странно, но захотелось подсмотреть, чем они там занимаются. Увы! До меня не доносилось ни звука более. Тоже хорошо! Гарольду можно было смело ставить пятёрку. Даже с плюсом. Если он приблизит Нину к себе настолько…, мг-м…, вернее она разрешит ему приблизиться, то из этого можно извлечь очень неплохие шансы для побега.

Побег! Вот именно! После просмотра записей мне стало ясно, что это будет самым лучшим выходом из создавшегося положения. За оставшиеся дни надо спланировать, а затем решить самое для нас актуальное. Сражаться с подобным монстром весьма проблематично. Даже мне… А может я бы с ним справился? Я уже открыто содрогнулся, вспомнив, как Уке-Син расправлялся со своими противниками на ринге. Если придется, то буду его убивать, но если есть возможность уклониться от боя, то надо это сделать обязательно.

Значит, поспешим обследовать территорию. И как можно скорее. И пробовать надо самому. А раз так, то иду гулять. Не всегда же мне спать после обеда!

Я встал, незаметно осмотрел себя в зеркале, принял соответствующую полусогнутую позу и направился к двери. Та легко подалась в сторону, и я вышел в широкий коридор. Поблизости никого не было, то ли все обедали, то ли работали, но район был явно жилой. Двери, идентичные нашей, с одинаковым интервалом располагались в обеих стенах. Недолго думая, я направился вправо, в противоположную сторону той, откуда мы пришли с Ренатой. Надо ведь и там осмотреться.

Через метров двадцать, за первым же поворотом я остановился на перекрестке из пяти подобных проходов и сразу выбрал самый широкий. Тем более что по нему курсировало самое большое количество пешеходов. Моя личность не привлекла особо к себе внимания. То ли меня уже знали, то ли я их вообще не интересовал, но мне это было на руку. Что-то напевая себе под нос однотонное, я не спеша дошёл до самого конца тоннеля и вышел на площадь внушительных размеров: более чем метров шестьдесят в диаметре. На неё выходило ещё несколько подобных проходов и даже две широкие улицы, на которых проходило некое движение транспортных средств. Их было не так уж много, да и те что проезжали, двигались со скоростью не более, чем километров двадцать в час. Но это явно напоминало город. Почти по всей окружности площади располагались мелкие магазинчики и пункты сервиса.

Но самое главное: в одной из стен находились огромные ворота. Они были распахнуты вовнутрь и действительно напоминали защитные сооружения древних крепостей. Но наружу выходило нечто вроде выдвижного тоннеля, непонятного предназначения. Итак, выход из владений наших рабовладельцев был найден. Теперь осталось разведать дорогу к порту.

С первого взгляда это было сделать совсем просто: любой желающий проходил через ворота беспрепятственно. Без разделения на рабов или свободных. Как вовнутрь, так и наружу. Неужели здесь всё так бесконтрольно?

Хотя охрана сразу бросалась в глаза. Человек восемь располагалось у ворот, на стенах и в выступающем козырьке. И какого только оружия у них не было! Мне показалось даже, что двоих из охранников я видел на корабле. Они вместе с остальными пристально вглядывались в каждого прохожего, особенно входящего. А машины заставляли останавливаться в непонятном сооружении. После некоторых размышлений, я догадался, что это ни что иное, как устройство для просвечивания. Вряд ли кто сюда сможет пройти с оружием. Даже провезти не сможет. Если кто и решится напасть, то помощи изнутри вряд ли дождётся. Весьма продумано для обороны.

Вот только как мне выбраться за ворота? Стараясь не обращать на себя внимания, я бочком, вдоль стенки подходил к ним ближе и ближе. Если ко мне кто-нибудь начинал пристальней присматриваться, я вытягивал вперёд руку, делая вид что попрошайничаю. Судя по всеобщей реакции, это их удивляло и забавляло одновременно. Кто-то угостил меня булкой: пришлось её грызть с видом тупого животного. Ещё кто-то рассмеялся после чьей-то фразы. Ему вторило ещё несколько голосов. И в итоге, вместо того, что бы остаться незамеченным, я оказался в кольце любопытных. И даже общая благожелательность не подняла мне настроения. Раскидать бы этих ротозеев, да прорваться сквозь охранников! Только вот куда я дальше подамся? К тому же один из охранников слишком заинтересовался толпящимися возле меня прохожими и направился в мою сторону.

– Кто такой?! – он явно обращался ко мне. – Я тебя первый раз вижу! Почему молчишь? Отвечай!

– Да он того, – ответил вместо меня кто-то. – Мозгами поехал! – и выразительно покрутил пальцами возле висков.

– И чего он здесь делает? – допытывался охранник.

– А я почём знаю! – удивился в свою очередь отвечающий. – Где хочет там и гуляет. Разве ему нельзя? Он ведь младший брат того амбала, что поймали в последнем выходе в море. И это именно тот амбал, что в конце недели встретится в поединке с Уке-Сином.

После последних слов все дружно затихли и посмотрели на меня с явным сочувствием. Ещё бы! По их мнению, я скоро вообще круглым сиротой останусь! Я был немного другого мнения, но разубеждать не стал из-за своей врождённой вредности. А охранник достал переговорное устройство, с кем-то пообщался и кивнул двум типам, стоявшим рядом:

– Сказали, что он безобиден, но сам просто может потеряться. Присмотрите за ним, сейчас сюда кого-нибудь пришлют. – И с чувством выполненного долга побрёл к воротам. Многие тоже продолжили свой путь, вполне насладившись созерцанием моей дурацкой физиономии. Попытался и я сделать вид некоей занятости и двинулся в сторону ворот. Но два типа преградили мне путь: приказы здесь выполнялись беспрекословно. Хотя импровизировать, видимо не возбранялось. Так как они стали разговаривать:

– Может он кидаться начнёт?

– А тебе и страшно? Тогда дай ему конфетку. Он и успокоится.

– У меня как раз есть! – обрадовался первый. Он достал из кармана куртки нечто в красивой обёртке и протянул мне. Среагировать раньше я не успел, оставалось лишь принять подношение, засунуть в рот и начать жевать со счастливым видом. Увидя это оба типа заржали.

– Глянь, с бумажкой жрёт! – воскликнул второй.

– Сразу видно, что мозги не работают! – согласился первый.

– А если ему…, – оживился второй, и, наклонившись к дружку, что-то зашептал ему на ухо.

Вот дьявол! Никак поиздеваться решили над убогим!? Врезал бы я им от всей души, да обстановка не позволяет. Надо другое средство применить. И я пошёл опять прямо на них. Типы, прекратив шептаться, дружно выставили руки, пытаясь меня задержать, а я сделал вид, что отшатнулся от их движения. Шарахнулся в сторону и нелепо упал. Так и не вставая, жалобно замычал и скрутился калачиком прямо на тротуаре. Типы пытались меня поднять, но я умело отбрыкивался и всё дальше и дальше заползал под какой-то старый киоск. Тогда типы поменяли тактику. Проделав какие-то манипуляции со своими вещами, второй предложил мне новую конфету. Но я уже был начеку. Делал вид, что их боюсь и сильно обижен одновременно. И никак не поддавался на их попытки заставить снова жевать бумагу. А может чего и похуже. Но типы настаивали, и довольно усердно. Спас меня уже знакомый голос:

– Ах вы, нелюди! Чего к несчастному привязались!? Что это ты ему суёшь? – и Рената ловко выхватила из руки типа блестящую конфету. Развернула её и воскликнула: – Камень! Ну, ты и мразь!

– Так мы только пошутить хотели! – оправдывался один из них, прячась за спину другого. – Да и проверить на всякий случай…

– Вот я тебе сейчас устрою случай! – пригрозила Рената, замахиваясь камнем. Видимо вспомнив, что они из свободных, тот, что понаглей, заявил:

– Знай своё место и не лезь в чужие дела! Нам поручили за ним присматривать!

– Теперь меня за ним прислали! И я своё место знаю, а вот тебе придётся ответить перед его братом! А если он тебя пощадит, то капитан на кусочки порубает!

Не знаю, чем Гарольд заслужил такую известность, может быть предстоящим поединком, но видимо о нём знали хорошо. Хотя угроза разборки с капитаном, подействовала куда весомей. Типов, словно ветров сдуло.

Затем Рената успокоила меня поглаживаниями по голове, взяла за руку и потянула за собой, в противоположную от ворот сторону. Не получился у меня прогулочный рейд. Жаль! Но зато выяснил, что вполне может и получится. Если меня пока не знают, то через день, два привыкнут и перестанут обращать внимание. Тогда то я и погуляю по всему острову! Может быть…

Моя заступница провела меня по незнакомому коридору, и мы вошли в иное помещение. Я сразу догадался, что это жилище Ренаты. Она тут же усадила меня на диван и напоила чудным по вкусу соком. Затем поставила рядом вазочку с маленькими красными яблочками, сунула одно из них мне в руку и убежала в ванную комнату. Есть не хотелось совершенно, чувствовалось, что меня одолевает сон. Видимо какие-то остатки успокоительного ещё действовали. Сдавшись на волю расслабленности, я завалился набок и моментально заснул. Совершенно при этом не притворяясь. Организм явно требовал крепкого сна и настоятельного отдыха. Предчувствуя большие треволнения в совсем недалёком будущем.