Глава двадцать седьмая
Жертва обстоятельств
Все-таки сделанный врачом укол Александру довел до полного беспамятства. Она уже как в тумане соображала, когда какая-то милая женщина предложила ей свою помощь и провела в квартиру, напоила водой и с успокаивающими материнскими нотками в голосе предложила поспать. Дальше в памяти остался полный провал.
А когда девушка проснулась, несколько раз дернулась и рассмотрела на своей правой руке наручник, то чуть истерически не расхохоталась. Сплошное невезение продолжалось: она опять прикована! И опять раздета догола!
Вместо смеха из груди непроизвольно вырвался протяжный и тяжелый стон, завершившийся причитаниями вслух:
– Да что за напасть такая? Неужели всю жизнь суждено сидеть на привязи?
Потом, морщась от досады, протерла глаза и стала осматриваться более внимательно. Опять подвал! Но хоть не тюремный! Скорее помещение напоминало вполне прилично обставленную жилую комнату без единого окна. Виднелась только плотно закрытая дверь, так что по большому счету это мог быть и чердак. Но, прислушавшись, Александра не услышала никаких шумов, специфических для помещения под самой крышей. Значит, все-таки подвал?
Под дальними стенами стояла вполне приличная мебель с посудой, фужерами и мелкими предметами в виде сувениров. Посреди комнаты на цветастом ковре – два дивана и журнальный столик между ними. В том углу, где находилась пленница, видимо, специально для нее постелили ковер худшего качества и на расстоянии протянутой руки демонстративно оставили пластмассовый горшок. Еды в пределах видимости не наблюдалось. Зато стояла двухлитровая бутылка с водой, вполне чистой и прозрачной на вид.
После чего невезучая узница сосредоточилась на своих оковах. Наручники оказались довольно низкого качества, из самых дешевых, которые обычно продают в секс-шопах для любителей садомазохизма. Но тем не менее просто так их с руки не снимешь, без молотка не собьешь и без отвертки или хотя бы толстой шпильки не откроешь. Труба стояка, ведущего к расположенной рядом батарее, выглядела мощно и неприступно. Но даже в таком положении оставалась надежда на освобождение. Тяжелая работа предстояла, но и справиться с ней девушке казалось под силу. Потому что она знала: расшатать и вырвать батарею вместе с креплениями, уходящими в стену, довольно нетрудно. Затем следовало избегать льющейся горячей воды и постараться отломать батарею в месте сварки к стояку. Ну и напоследок просто приподнять довольно тяжелые четыре секции и чугунным ребром пару раз приложиться по соскользнувшему на пол второму колечку наручников.
Только вот и для этого действа следовало вначале осмотреться и набраться сил. Голова продолжала казаться набитой ватой, а во всех мышцах все еще продолжал действовать укол успокоительного. Максимально напрячься не получится. Вдобавок следовало все-таки составить хоть какое-то представление, в чьи руки она попала и против кого ей придется действовать после освобождения от наручников. Потому что з а дверью могло находиться что угодно. Начиная от подпольного публичного дома и заканчивая самым страшным: нелегальной клиникой по пересадке органов. Увы, агент была и о таких безобразиях в доброй и милой Европе наслышана. Так что действовать сгоряча, да еще и не набравшись сил, не стоило. Вполне возможно, что за ней сейчас даже наблюдают с помощью скрытой камеры.
«Что мне сейчас может более всего помочь? Правильно: интенсивное промывание организма! Да вот только ведь и в эту воду могут подмешать что угодно…»
В таких сомнениях Александра взяла воду и внимательно ее обнюхала. Затем попробовала на вкус. Ничем от простой водопроводной данная жидкость вроде как не отличалась. Так что пришлось пить. Первые пол-литра опрокинулись в желудок легко. Затем пленница подождала какое-то время, прислушиваясь к изменениям в своих внутренностях. Ничего, кроме явного облегчения, не замечалось. И уже с полным спокойствием стала ритмично вливать в себя остальные полтора литра. Где-то к окончанию бутылки вполне естественно захотелось по нужде. Но некоторое время Шура почему-то не могла решиться использовать горшок. Так и казалось, что за ней внимательно наблюдают.
Но потом отбросила стыдливость, припомнив расхожую поговорку: «Пусть лучше совесть лопнет, чем мочевой пузырь». А после облегчения так вообще рассмеялась в адрес своих страхов и сомнений. И правильно сделала, потому что последующие события ясно показали, что за узницей никто не подсматривал. Хотя в остальном дело обстояло не менее страшно.
Со стороны двери послышались тяжелые шаги, и, когда та распахнулась, в комнату вошел, а если говорить правильнее, ввалился невысокий, но весь заплывший жиром и складками сала мужчина. Про таких «толстопузиков» говорят, что его легче перепрыгнуть, чем обойти. Мало того, на его лице, хоть и явно молодом, сразу читались признаки болезни Дауна. Уставившись поросячьими глазками на девушку, необъятный пришелец радостно замычал, а потом тонким, визгливым голосом крикнул в сторону двери:
– Мама, мама! Иди сюда скорей! Эта сука уже проснулась!
Подобное начало знакомства никому не могло понравиться. Да и говорил этот тип хоть и вполне правильно по-немецки, но все-таки с ощутимым акцентом. А слишком черные волосы указывали, что он не уроженец данных мест.
Но как вести себя с даунами, Шура знала, поэтому быстро вскочила на ноги, напустила на лицо гневное выражение и заорала во все горло:
– Ах ты, негодный щенок! Ты чего себе позволяешь обзываться! Ну-ка немедленно становись в угол!
Поросячьи глазки в мгновение увеличились до совьих, а рот искривился в жуткой гримасе обиды, злости и нетерпения.
– Мама! Она на меня кричит! – завопил толстяк с возмущением. И тут же вслед за этим раздался топот ног и женский голос:
– Успокойся, сынок, сейчас мы ее накажем!
Даун чуть отступил в сторону, и стала видна лестница за дверью, круто вздымавшаяся вверх. По ее деревянным ступенькам в подвальное помещение сбежала женщина плотного телосложения, с толстенной косой черного цвета. В том, что она цыганка, сомневаться не приходилось. Причем, скорее всего, откуда-то из Восточной Европы. На лице у мамочки толстяка блуждала подленькая улыбка, а в руках она сжимала бейсбольную биту.
– Так что ты тут выкрикивала? – с угрозой спросила она, остановившись на безопасном пока расстоянии.
– Немедленно меня отсюда выпустите! – бесстрашно вызверилась на нее Александра. – Иначе вы и ваш сын просидите в тюрьме до конца своих дней! Похищение человека карается законом с самой максимальной строгостью!
– Да ладно тебе! – оскалилась цыганка. – Ты ведь не человек, а шлюшка и наркоманка!
– Неправда! Меня похитили преступники, но мне удалось от них сбежать. Сейчас меня уже ищут все родственники, полиция и друзья. Наверняка меня видели на улице, и в ваших же интересах немедленно меня отсюда выпустить! Вы просто не представляете, что будут творить уголовники с вашим сыном в тюрьме! Прошу вас как мать, одумайтесь! Ради своего ребенка одумайтесь!
– Закрой пасть! – Женщина шагнула вперед и довольно профессионально замахнулась битой. – А не то сейчас все зубы тебе высажу! Родственники, говоришь, ищут? Сука лживая! Да тебя только одна полиция разыскивает! За убийство твоего дружка-наркомана. Вот, уже по всем телеканалам твою фотоморду показали. А друзья твои забились в ночлежки и давно думать о тебе забыли.
Александра пожала плечами и перешла на спокойный тон:
– Нет, тут явно какая-то ошибка. Вплоть до того, что я готова сама немедленно сдаться в руки полиции. Вины за мной нет, и у меня есть масса доказательств моей непричастности к убийству того самого похитителя. Так что немедленно звоните в полицию!
– Хм, может, потом и позвоним. – Женщина опять расслабилась и отступила на шаг. – Все будет зависеть от тебя.
– Не поняла. Вы что-то от меня хотите? – с некоторым облегчением вздохнула Шура. Уж таких мздоимцев, желающих заработать на чужом горе, она встречала в своей жизни предостаточно. – Если хотите материальную премию, готова обсудить сумму немедленно. Я, конечно, не богата, но три тысячи евро могу вам предложить. Все-таки можно считать, что вы мне помогли и приютили у себя дома, пока я отходила от страшных паралитических уколов.
– Не надо мне врать, соплячка! По ящику говорили, что ты сбежала прямо из больницы после введения тебе успокоительных уколов, так что у тебя за душой и единого евро нет. А вот…
– Легко проверить, – перебила ее девушка, так и подпирая спиной стену и придерживаясь правой рукой за стояк отопления. – Приближаемся к любому банкомату, и я вам снимаю сумму в три тысячи евро. Если после этого еще пару часов будете молчать о моем существовании, добавлю вам еще две тысячи. Потому что мне нужно будет время, чтобы добраться до родителей и обложиться адвокатами.
Женщина на это предложение лишь кивнула несколько раз и все равно продолжила свою мысль как ни в чем не бывало:
– …А вот за тебя в полиции нам все равно премию выдадут, все те же пять тысяч, не меньше.
– Хорошо, я набавлю еще три.
– Да нет у тебя ничего…
– Тогда меня сразу сдадите на руки полиции и получите премию, – пыталась узница логикой убедить странную в своей агрессивности женщину.
– Все равно не получится. У меня на тебя совершенно другие планы.
Александра сделала вид полностью ошарашенной:
– Вы случайно не баба-яга?
– Да нет, есть мы тебя не будем. А вот мой сынок уже в возрасте, и ему нужна постоянная женщина для успокоения нервной системы. Деньги на проституток уходят как вода, на них не напасешься. И ни одна сволочь не захотела к нам явиться просто по любви…
– По любви к кому? – продолжала недоумевать девушка.
– К моему сыну! – взвизгнула цыганка. – И ты его полюбишь буквально за два дня! И будешь делать все, что он тебе прикажет! Если в течение месяца он останется тобой доволен, то обещаю отпустить без всякого выкупа. Поняла?
– Ха! Так я что, попала в сказку про Дюймовочку? – Александре от нервного срыва опять захотелось от всей души расхохотаться. И она бы сделала это, если бы не страшная бита в руках у женщины.
– Плевать мне на каких-то дюймовочек! – Кажется, матушка толстого дебила такой сказки не читала. – А вот жить у нас будешь точно как в сказке. Заодно и откормлю тебя как следует. Вон, одни кости торчат…
– Нет, нет, спасибо. Никак не получится, – опять перешла пленница на рассудительный тон. – Причем сразу по двум причинам. – Она подняла пальцы и стала загибать: – Во-первых, я замужем и изменять своему мужу не собираюсь…
– Ну, это еще ни одной женщине не помешало быть ласковой и приветливой с другими мужчинами, – опять цинично оскалилась цыганка.
– А во-вторых, я просто переживаю за свое здоровье. Мои похитители меня несколько раз изнасиловали, и, скорей всего, после них у меня целый букет венерических заболеваний. Уж я насмотрелась на этих грязных подонков.
– Ха-ха! По этому поводу можешь не волноваться и отдаваться моему сыну с полным спокойствием, – обрадовалась сердобольная матушка. – Я ведь когда-то работала в медицинском учреждении подобного профиля, и у меня есть помимо микроскопа и все остальные составляющие для лабораторного анализа. Мазок я тебе сделала сразу и теперь уверена: ты здорова.
– А СПИД? – побледнела Шура от переживаний.
– Кровь тоже взяла, но полная уверенность будет лишь через месяц. Так что как раз к моменту освобождения все сомнения будут сняты. Все поняла?
– Но так рисковать здоровьем собственного сына? А потом еще и его свободой?
– Никакого риска. Через месяц ты и сама не захочешь от нас уходить. – И она повернулась к стоящему словно истукан толстяку: – Сынок, можешь с ней играться. Приступай!
– Гы-гы, – обрадовался даун. – А пощипать ее можно?
– Конечно можно, только не сильно. А я пойду все двери и окна проверю… на всякий случай.
– Прекратите немедленно этот балаган! – завопила пленница изо всех сил. – Вас посадят в тюрьму! Мрачную и сырую, и будут кормить одним черствым хлебом! Вы там издохнете от голода!
Женщина многозначительно и до неприятности ловко перебросила бейсбольную биту из руки в руку:
– Вот если будешь нас пугать и вести себя плохо, то вообще отсюда никогда не выйдешь! К шлюхам и наркоманкам у меня никакой жалости! Так и знай!
Она с сердитым видом удалилась из комнаты и громко хлопнула за собой дверью. Тогда как толстяк, словно подстегнутый звуком удара, двинулся в сторону узницы со словами:
– Ты меня не бойся, я сильно не щиплюсь…
