Глава семнадцатая
Сбор оперативной информации
Распоряжение Торговца ждать его пять дней и как следует подготовиться к предстоящей диверсии в черном монолите было встречено на «ура». Имея теперь в распоряжении мулов, можно было даже к самой вершине смотаться и там на месте предварительно осмотреться. Запасов пищи теперь тоже на пять дней вполне хватало, если не более, так что ни охотиться, ни побираться у магириков им не светило. Сразу и прикинули, кто и как потом пойдет через горы окружным путем и пронесет к пещере дополнительные детонаторы. Это планировалось на тот случай, если не хватит тех, которые воины имели в снаряжении. Огромный мешок «мыла» давал возможность произвести сразу несколько полноценных взрывов в одно время. Оставалось только продумать всю операцию.
Затем Деймонд, которого изредка дополняла Дана, рассказал в подробностях про увиденные в Свирепой долине чудеса. Описание вертушки и самого обряда вызвало бурю положительных эмоций у товарищей. Отличительные медальоны они рассматривали с таким вниманием и тщанием, что только на зуб не пробовали. Даже обычно сдержанный, скорее суровый Василий и тот радовался, улыбаясь словно ребенок. И многозначительно поглядывал на свою будущую супругу. А когда повествование подошло к концу, стал конкретно намекать на некое показательное излечение:
– Народ требует демонстрации новых способностей!
– Нам самим интересно попробовать. – Дана остановилась игривым взглядом на Петрухе. – Поэтому нужен подопытный кролик.
– Я не кролик! – сразу воскликнул парень, отгораживаясь выставленными вперед ладонями. – И совершенно здоров. Вы вон лучше… – Заметив, как Сильва нахмурилась, ткнул пальцем в Курта: – На нем тренируйтесь!
– Почему это? – напрягся и немец. – У меня даже насморка нет.
– Да потому что тебе все равно! Помнишь такую пословицу: «как с гуся вода»? Вот как раз про тебя и сказано. Так что ничего не бойся! Заодно и мы на процесс полюбуемся. А если вдруг и станешь «жертвой науки», то сильно не переживай: мы тебе потом такой памятник отгрохаем! Во весь рост! В бронзе! – Но сразу спохватился: – Не, бронзу украдут… Да и во весь рост слишком вызывающе… А вот бюст – самое оно! Полчаса – и все готово!
Немец, конечно, осознал, что его разыгрывают, но решил под смех остальных товарищей все-таки уточнить:
– А как это можно бюст сделать за полчаса?
– Элементарно, Ватсон! Закапываем тебя по пояс в землю, а потом закрашиваем верхнюю часть туловища краской под мрамор.
Курт чуток подумал, похихикал вместе со всеми и вздохнул:
– Ладно, согласен. Но только при том условии, если вначале проверю качество краски, сделанной из косточек Петрухи. Лучше все-таки озаботиться похоронами при жизни…
– Ладно, давайте без шуток. – Василий теперь уже посмотрел на Дану требовательно и строго. – Может, все-таки постараешься?
Та переглянулась с Деймондом и призналась:
– У нас ведь может и не получиться. Да что там – может, точно сразу ничего не получится. Это все равно как если вручить тебе в распоряжение лабораторию, полную пробирок с ядом и оголенных проводов с электричеством, и сказать: «Этими средствами ты излечишь любого и от любой болезни». И ничего дать больше не успеют: ни знаний, ни надписей на пробирках… Что получится с твоим первым больным? Наверняка он умрет еще раньше, чем его тело обуглится от оголенных проводов. Так и мы… Ну разве что Деймонд хоть что-то больше знает. Ведь ты готовился стать врачом?
Ашбун тоже не скрывал своего сомнения:
– Конечно, читать я старался все, что попадало мне в руки. Многое даже выучил. Но одно дело теория, а другое практика. Сильву мы посмотрим обязательно. Прямо сейчас. Может, чего с коллегой и рассмотрим… – Он поощрительно кивнул целительнице. – Попробуем?
– Боязно… – Дана теперь смотрела на лицо подруги как-то совершенно иначе. Как смотрит дачник, подхвативший лопату, собираясь на предстоящий к вскапыванию огород. – Но попробовать надо.
Зато странно заволновалась Сильва. Скорее даже испугалась. Чего только она в своей жизни не перепробовала из лекарств, чего только медики на ней не испытывали, какие методы не применяли. И всегда болезнь снова пробивалась наружу. Причем после совершенно невинных на первый взгляд изменений в окружающей среде. Да что там изменений, однажды она просидела два месяца безвылазно в герметичном, изолированном от остального мира бункере. Не по своей воле, по роду задания пришлось. Так и там лицо к концу месяца лишь за один день покрылось гноящимися чирьями. Доходило до абсурда: чем интенсивнее ее лечили, тем дольше жуткие прыщи держались и нагнаивались. Если же их не трогали, то сами сходили на нет дня за три-четыре. Поэтому опасения имели под собой определенную почву.
В данный момент, после согревания в пещере, осложняющийся абсцесс кожи опять стал прогрессировать, и теперь красные пятна уже перемежались синеющими участками. Сильва прекрасно знала, как в такие часы выглядит, и боялась только одного: неожиданного ухудшения. За годы мытарств поневоле закомплексуешь. Да и повод имелся отложить первые прикосновения целителей на потом.
– Куда спешить? Тем более что вы с дороги устали, еда, в сон клонит… Выспитесь, а потом уже и видно будет. Утро вечера всегда мудренее. А уж как я устала…
– Так даже лучше будет, – оживился Деймонд Брайбо. Но не успела пациентка облегченно вздохнуть, как он, наоборот, стал настаивать: – Ты уснешь, и мы тебя осмотрим в полном покое. Ты ничего не почувствуешь, заверяю. Уж как усыпить, я точно знаю, успел последовательность заучить. Давай, идем в твою келью.
Он вместе с Даной стал интенсивно подталкивать женщину к внутренним помещениям, тогда как Сильва беспомощно оглянулась на Василия, словно умоляя ее защитить. Но будущий супруг и не подумал с первого дня помолвки устраивать поблажки. Выразительно нахмурился и спросил:
– Помочь? Могу подержать.
Что мгновенно и основательно рассердило несчастную изуродованную женщину. Она решительно пошла сама, но все-таки пригрозила через плечо:
– Если завтра мне станет хуже, прокляну!
Оставшаяся тройка мужчин понимающе переглянулась, но и тут Петруха оставил за собой последнее слово. Хотя начал на полном серьезе:
– Ты бы, Васек, с утра в горы смотался, место, где мы рога и копыта оставили, я тебе покажу.
– Да на кой мне эти копыта?
– Ох! Ты разве забыл, что мы в волшебном мире? А ведь здесь только копыта гаернов, повешенные на ремешке вокруг головы, могут уберечь от проклятия женщины. А рога при этом надо носить…
– А рога я тебе заколочу в одно место! – с нажимом перебил парня Василий. – И сколько раз тебя предупреждать: не называй меня Васьком!
– Как? Неужели знаменитый Вася решил сменить имя?
– Ага! На «Убийца Петрушек»!
Они бы еще долго переругивались, если бы не хриплый смех заходящегося от веселья немца и его радостные восклицания:
– О! Да! Теперь я понимаю этот великий русский юмор! Самое смешное – это когда разозлишь и обгадишь товарища. Правильно?
– Не совсем, – хитро улыбался Петруха. – Самое веселье в концовке: когда эти два разозленных товарища начинают бить морду третьему.
В итоге застолья старшего группы удалось раскрутить еще на две дозы горячительного напитка. Вечер удался. Мужской состав «третьей» расходился спать умиротворенным и совершенно расслабленным. К тому времени пациентка и ее целители спали непробудным сном.
На завтрак вся компания собралась довольно поздно. Что было в первую очередь обусловлено продолжающимся снаружи бураном с обильным снегом. Во вторую очередь выяснилось, что при неумелом использовании своих обретенных после вертушки возможностей целители оказались истощены полностью и практически на последних крошках своей воли доползли накануне до своих мест ночлега. К утру они почти восстановились, но все равно, усевшись за стол, вслух удивлялись подобной напасти:
– Или мы полные бездари…
– Или болезнь слишком для нас непосильная.
– Или – все, вместе взятое.
– Нет, но все-таки Сильву-то я сразу усыпил! – хвастался Деймонд. – Лишь прикоснулся и скомандовал: «Спи!»
Всеми силами сдерживая смертельную зевоту, Сильва попробовала вяло возмутиться:
– Вот именно на мое усыпление ты все свои силы и потратил. Почти убил. Потому что ничего не помню, снов не было и только вот недавно словно из омута вынырнула, благо запахи жареного мяса услышала. А ведь я чутче всех сплю.
Молодой отшельник несколько смутился от такой критики, но все-таки решил вести себя как истинный врач. Потому что насмотрелся на свою акушерку-благодетельницу, которая умела обращаться с самыми строптивыми больными со всей строгостью и безапелляционностью к своему профессиональному авторитету.
– Сомневаться в нашем лечении нельзя. Иначе помощи никакой не получится. Наступит так называемая абреакция! – Он поднял вверх указательный палец, словно хвастаясь заумными словечками. – Скорей всего, именно твое неверие и мешает тебе выздороветь. Ибо если у целителя есть жажда излечить пациента, то он своего обязательно добьется даже без кропотливого обучения или наставничества.
– Как же тогда жрец твоего поселка никого не мог вылечить?
– Встречается и такое. Но это лишь значит, что у Бурулкана никогда и не было той самой жажды лечения, сострадания к больным. Он их изначально ненавидел и презирал. Вот потому так и получилось…
Василий как раз и решил развить данную тему, потому что в такую погоду куда-либо двигаться считал полным безумием:
– Как же тогда черный монолит даровал вашему Бурулкану умение исцелять?
– О подобных тайнах никто ничего конкретно не знает. – Деймонд задумался. – Разве что кое-какие слухи до меня долетали. Старался подслушивать, где только мог. И порой весьма ценные разговоры происходили между родственниками и близкими роженицы, пока та приводила в мир новую жизнь.
– Мы тоже с удовольствием эти слухи воспримем, – подбодрила коллегу Дана. – Тем более, после того как ты узнал самую страшную и кощунственную правду о жрецах и черном монолите, твои акценты просто обязаны поменяться.
– Действительно поменялись. И теперь каждое слово мне видится в ином свете…
Подслушанных фраз и недомолвок у него в голове крутилось много. Потому что в момент наивысших переживаний люди раскрывались, теряли над собой контроль, забывая о страхе, поддавались эмоциям. И частенько при этом за глаза упрекали как раз того самого Бурулкана, что он, дескать, неистинный жрец. И что, мол, такого отребья в последнее время в империи становится все больше и больше. А истинные целители уходят в историю. Кто-то иной проговорился, что отец Бурулкана тоже ни на что, кроме обмана, не способен. Хотя и заправляет в небольшом городке где-то на далеком севере. Еще кто-то проболтался, что родной дядя поселкового жреца – большая шишка в столице империи. Ну а об остальном, зная теперь все реалии, Деймонд и сам стал догадываться. И после подробной подачи своих размышлений по поводу каждой подслушанной фразы сделал заключительные выводы:
– Раз любой жрец может лишить младенца дара самооздоровления, то почему бы этому самому жрецу не попытаться наградить даром кого-нибудь из своих близких? Скорее всего, сей процесс слишком сложен, труден, но при определенной хитрости и талантах вполне очевиден. Вор забирает дар обратно из ларца Кюндю и впихивает его в ауру выбранного человека, потом туда же заталкивает и вторую порцию. Скорее всего, такой врачеватель не обретает истинного дара исцеления, а получает некий суррогат, который просто вводит любого другого жреца в заблуждение.
Состав «третьей» переглянулся между собой и стал засыпать Ашбуна вопросами:
– Но как удается обойти общий учет новорожденных? Ты ведь сам говорил, что с этим в империи очень строго.
– Конечно строго. Но если взять, к примеру, такого ублюдка, как Бурулкан, то он на любую подлость и обман пойдет ради собственной выгоды. По логике, и его дядя может оказаться таким же. И если он служит в главной столичной жреческой канцелярии, то наверняка придумал, как подправить и бесследно запутать документы о детской смертности. Этого вполне достаточно для полного опустошения одного, а то и двух ларцов Кюндю. Украденными дарами создаются суррогатные жрецы – и все дела.
– Но их ведь могут вычислить другие коллеги?
– Не могут. Да и назначения фальшивые врачеватели получают в отдаленные и, казалось бы, неперспективные поселки и городки. Но и в них при определенной наглости и упорстве можно скопить невероятные капиталы.
– Да их когда-нибудь разоблачат с помощью канцелярии черного монолита. Там ведь тоже учет кто-то ведет?
– Вот по этому вопросу – полная темнота. Но как мне видится, вершина Прозрения – это нечто вне государства. Она стоит совершенно особняком ото всех других дел, кроме контакта с императором, выпуска жрецов наружу, поддержания тракта Магириков и Ворот в должном состоянии и выдачи в случае необходимости затребованного для обороны оружия.
– И это все?
– О большем пока судить не берусь, – скривился Деймонд. – Хотя и сам лично побывал во внутренностях этой могилы человеческого здоровья.
– Зачем же тогда монолиту не использованные детьми умения, если он сам потом раздает подобное магирикам?
– Тайна. Хотя тут закономерность вполне прослеживается: чем меньше будет жителей в империи, тем меньше ларцов Кюндю станут привозить жреческие караваны. Поэтому монолиту выгодно поддерживать высокий уровень рождаемости и опеку над здоровьем рожениц.
– Какими критериями пользуется монолит при выборе жрецов?
– Вторая тайна, вытекающая из первой. Да и говорили мы уже на эту тему.
Спорили и обсуждали еще долго, но в конце концов Дана сообразила спросить коллегу о самом основном:
– Что ты предлагаешь?
– Прежде чем нанести повреждения монолиту, как вы собираетесь, надо выкрасть и опробовать в действии хотя бы один ларец.
Кажется, никто на этот счет ничего не понял, поэтому общее недоумение выразил старший группы:
– Зачем?
– По той причине, что надо опробовать саму возможность возвращения дара в тельца младенцев. Ведь по логике вещей, отпущенный из странного приспособления, которое называется Кюндю, дар, скорей всего, сам по себе вернется в прежнее тельце.
– Хм! Не факт! Да и расстояния могут влиять.
– Могут! И еще много чего может случиться или помешать. Как, например…
– Тот же факт отсутствия при эксперименте нужного младенца поблизости, – перебил его Курт.
– Увы! Но вот именно это и надо нам обязательно попробовать! – От пыла и горячечного возбуждения Деймонд даже на ноги вскочил. – И знаете почему?
– Вернуть детям здоровье?
– Несомненное благо, согласен. Но вы не задумывались над тем, что творит черный монолит с полученными дарами? А вдруг он их хранит? Вдруг он их накапливает?
– Для чего?
– Не все ли равно для чего! Но если монолит повредить, все дары могут пропасть втуне, а вот если заставить вернуть все похищенное у младенцев, то жители империи все поголовно станут здоровы, власть жрецов будет моментально свергнута, а воевать за новые земли потеряет всякий смысл.
На такое предположение все слушатели дружно замотали головами. А из уст вырвались восклицания самого негативного толка. Лучше всего получилось у Даны, высказавшейся в таком духе:
– О-о-о, коллега! Это ты загнул! О подобном даже в Свирепой долине никто не догадался, а ты вон какую теорему построил. Перебор!
Парень и сам уселся на каменную скамью с некоторой растерянностью.
– Мне так представилось… почему-то.
Пожалуй, только Сильва попыталась отыскать некую логику в словах ашбуна:
– Но ведь и в самом деле, вдруг монолит запасы похищенных даров складирует? Как бы там ни было, но украсть парочку ларцов, а то и раздолбать весь караван нам вполне по силам.
– Ага! Зато потом уж точно основное задание не выполним, – рассердился Василий. – Нас тогда к монолиту точно не допустят. Такой переполох вокруг него начнется!
Стало понятно, что он максимально настроен на выполнение поставленной перед «третьей» задачи и заморачиваться какими-то дополнительными передвижениями, да еще и сопряженными с повышенным риском, явно не намерен. По его глазам так и читалось: «Мы всего лишь в нескольких шагах от баронства в империи Рилли, так что не стоит создавать себе дополнительные трудности».
Да и вслух он добавил:
– В любом случае после уничтожения монолита все новорожденные дети будут иметь свой дар в собственном распоряжении. А власть жрецов уже через одно поколение станет бессмысленна, изживет сама себя. Мирно и без кровавых эксцессов. Да и Торговец нам права на подобную самодеятельность не давал.
Такие речи заставили друзей порядком задуматься. Особенно упоминание о Дмитрии Светозарове насторожило. Но с другой стороны, это же упоминание заставило несколько иначе мыслить Дану. Уж она успела не только увидеть графа Дина Свирепого в иной ипостаси, но и убедиться, что этот человек никогда и ни перед чем не остановится, чтобы сделать добро другим людям.
Машинально поглаживая амулет на груди, она вдруг вспомнила и свой нынешний девиз «Умри, но вылечи!». А в следующую секунду представила миллионы страждущих, миллионы обессиленных и болезненных детей, и решение пришло окончательное и бесповоротное. Лицо целительницы вытянулось, глаза блеснули опасным огнем, а в голосе появились такие командные нотки, что Василий со свирепым ужасом осознал: он здесь больше не распоряжается.
– Значит, так. Основные задачи на ближайшее время меняются. На первое место в план вносим похищение ларцов. Скорее всего, методом открытого грабежа. Желательно при этом захватить жрецов сопровождения и тщательно допросить. Это нам даст знание местности, откуда взят тот или иной ларец. Как только Торговец появится, мы с ним можем смотаться в любой поселок Успенской империи и проверить состояние младенцев. Если состояние детей и в самом деле улучшится, то овчинка стоит выделки.
– Ага! Так он тебя и послушается! – наконец сумел исторгнуть из себя возмущение Василий. – Да и я хочу напомнить…
Но Дана резко к нему наклонилась и схватила за руку, благо сидели они рядом:
– Слушай, Василий! Поверь мне, Дмитрий Светозаров еще и сам тебя заставит сделать то, что я сказала. Так что не лезь в бутылку, на эту тему я с тобой даже спорить не собираюсь.
– Вот ты как заговорила…
– Имею полное право! – рыкнула на него боевая подруга, продолжая без труда удерживать вырывающуюся руку и приближая к нему лицо: – В данном мире любое лицо гражданского или губернаторского управления по закону подчиняется в первую очередь такому целителю, как Деймонд. А во вторую – такому, как я! Понятно?!
Она уже кричала, и только просящее восклицание откуда-то со стороны заставило ее немного отпрянуть и осознать, что происходит. Сильва с испуганными глазищами на раскрасневшемся лице поглаживала ее руку и умоляла отпустить Василия. Сам старший группы сидел, как парализованный молнией, и только глотал воздух открытым ртом, словно рыба, выброшенная на песок. Его зажатая женскими пальцами рука быстро синела, а в месте соприкосновения с ногтями появились кровоточащие раны. Курт, Петруха и Деймонд сидели с отвисшими челюстями и пытались осознать происходящее на их глазах действо.
Злость сразу улетучилась, а при виде крови и раскаяние навалилось. Оно словно обручем стиснуло грудь, и все та же рука, нанесшая рану, ласково погладила кровоточащее место. И произошло очередное чудо: застывшая кровь свернулась, отвалилась, словно свернувшиеся струпья, а на месте проколов оказалась новая, розовая кожа. Кажется, это событие убедило Василия больше всего: спорить и пытаться что-то доказать силой или властью теперь бесполезно. Мало того, он, как только смог отдышаться и почувствовал, что повиновение над собственными губами к нему возвращается, нашел в себе еще мужество пошутить:
– Ты вон лучше Сильву так поцарапай. Ей это точно только на пользу пойдет.
– Извини, я нечаянно…
– Хм! Что же получится в случае твоего преднамеренного гнева? – Он покосился на ашбуна. – Или в том случае, если твой в полтора раза более сильный коллега рассердится? Да вы тут нас только своим криком на лоскутки распустите!
– Ладно тебе, не перебирай, – опять стала переходить на строгий тон Дана. – Просто старайся нас не сердить по пустякам, и все будет нормально. Я лично против тебя ничего не имею и командовать не рвусь, но это все у меня из тела само выплескивается. – Она задумалась, подбирая слова. – Вот чувствую, что это правильно или что это кому-то должно помочь, и сама не своя становлюсь. Что-то подобное мне еще ректор возле вертушки нашептывал. Советовал себя постоянно контролировать. А я и забыла… Мозги переклинивает… Наверное, сдерживать себя тоже еще надо учиться…
Сильва смотрела на подругу исподлобья:
– Ну да, ты уж постарайся больше моего будущего супруга не калечить. Вон, бери пример со своего коллеги. Его не поняли, но ведь голову никому не оторвал.
– Ха-ха! – стало пробивать Петра на нервный смех. Хотя высказался он затем вполне логично и обоснованно, как с научной точки зрения: – Так ведь Деймонд и не воевал с пеленок! Тут надо учитывать, что для Даны любой спорный момент лучше всего в подсознании разрешается путем насилия или грубой силы. Вот ее мозговая подкорка и начинает действовать одновременно с боевой реакцией. – Но потом все равно не удержался от шутки: – Так что, ребята, самое главное – не помереть сразу и успеть задрать лапки кверху. А потом наша несравненная боярыня опомнится и вставит вырванное сердце обратно. Пусть даже и несколько надкушенное…
Виновница обсуждения поблагодарила парня взглядом, умудрившись при этом пообещать еще что-то, и обсуждение предстоящих действий продолжилось. Напряжение оказалось сброшено, обиды забыты, а атмосфера отрезанной снегопадом от всего мира пещеры опять стала радушной и доброжелательной.
