Глава 32
Постыдная капитуляция
Граф Дин совсем не так представлял себе здешнюю аборигенку. Особенно из-за красивого, томного, полного истинной женственности голоса она виделась ему величественной, осанистой амазонкой, всего с несколькими полосками тигровой шкуры на загорелом теле.
Действительность оказалась иная, хотя и представитель кошачьих имелся в наличии. Голова местного лахесса выглядывала у Акиманди Кеол’Огос над плечом! Тот самый Чалси, которого землянин вначале принял за собаку! Подобный боевой кот, раскрашенный природой как рысь, мог одним ударом толстенной лапы не то что коня убить или того же медведя, а слона завалить!
Но вел он себя, на удивление, спокойно, вперёд не рвался, даже не рычал, потому и был рассмотрен гораздо позже. А вот его хозяйка!.. Мало того что напугала своим видом дряхлой, укрытой морщинами старухи, так ещё и, присмотревшись к нежданному гостю подслеповатыми глазами, с воплем радости бросилась к нему навстречу. Выглядело всё это очень искренне, в ауре женщины агрессии или коварства не отмечалось, но представить её в своих объятиях Торговец не смог. Чисто на инстинктивных рефлексах он шагнул два шага назад и оказался по ту сторону невидимой преграды.
Разочарованная в своих лучших ожиданиях пейзанка не сильно-то и расстроилась пропавшей возможности обниматься с молодым, пусть и несуразно выглядящим мужчиной. Она запрыгала в метре от него, вскидывая руки в восторге и причитая, словно умалишённая:
– Ты прошёл! Ты прошёл! Ты здесь! Ты рядом! И ты прошёл!..
Звук проникал беспрепятственно, поэтому Светозаров решил не столько ответить, как прервать заевшую пластинку:
– Тоже несказанно рад вас видеть! Но сразу хочу отметить, что обниматься с посторонними женщинами мне не разрешает супруга, она весьма, знаете ли, ревнива.
– Всё! Веду себя как паинька! – старуха, словно сдаваясь в плен, подняла руки вверх и сделала два шага назад. – А то я не понимаю! Сама своего мужа к каждой тени ревновала и далеко от себя никогда не отпускала. – Заметив, что гость не собирается возвращаться обратно, отскочила вначале к креслу обок письменного стола, поправляя его и чуть разворачивая, затем стала пятиться к кухне со словами: – Да ты проходи, присаживайся! Чувствуй себя как дома! Сейчас я только для Чалси обещанный кусочек отрежу, да пусть себе идёт погулять. А мы уже сядем спокойно, да обо всём потолкуем…
Скрылась в кухне, оттуда послышалось несколько ударов, очевидно широченным и тяжеленным ножом, и хозяйка вернулась к двери. В ней так и стоял гигантский боевой кот, умильно крутя мордой и рассматривая незнакомого человека. Правда, пасть для подношения открыл, осторожно сжал зубами круг мяса толщиной сантиметров пятнадцать и диаметром почти в полметра да попятился задом. Как только скрылся из дверного проёма, дверь оказалась закрыта и даже зафиксирована одним из засовов.
Дмитрий к тому времени опять шагнул внутрь обители, но садиться не спешил. За это время хорошо успел рассмотреть одеяния туземки. Легкая курточка с множеством карманов служила скорей разгрузкой, чем элементом одежды. На поясе внушительный кинжал. Низ: удобные брюки из мягкой ткани защитного цвета, на ногах некое подобие мокасин из коричневой кожи.
Но как только мадам Кеол’Огос сделала к землянину первые шаги, приостановил её вытянутой вперёд ладонью:
– Раз уж мы собрались долго общаться, то и я не откажусь от угощения. Причём на меньшее по величине, чем для Чалси, не согласен.
– Ну да! Я и забыла, что ты голоден! – экспансивно воскликнула хозяйка и вновь бросилась на кухню. Однако при этом говорить не перестала: – Мы верили с мужем, мы всегда ждали и надеялись, что кто-то из Торговцев обязательно появится. Потому и поселились именно здесь после эвакуации с Праха остального люда. Потому что в поместье или в высотных домах хоть и роскошнее жить, зато никакой романтики ожидания нет. И жизнь становится скучной и унылой. Попробуй тогда шестьдесят восемь лет проживи без людей и прочих удобств цивилизации…
– А что, вернуться в цивилизацию нельзя, если обстоятельства прижмут? – Светозаров всё-таки присел в кресло, продолжая наблюдать через раздаточное окно за мелькающей в кухне хозяйкой.
– Можно, конечно! Но для любого отшельника это позор, унижение всех его жизненных постулатов. Да и нам здесь всё равно больше нравится…
– Но тогда получается, что уже по нынешним меркам тебе давно за…?
– Девяносто недавно исполнилось! – она выскочила из кухни, протёрла с круглого стола несуществующую пыль и, довольно легко его приподняв, переставила рядом с гостем. – Но я ещё сильная и здоровая! А муж мой был вообще силач!.. М-да… Жаль, что так рано погиб…
Воспоминания о спутнике жизни слегка омрачили её старческое лицо, но скорости передвижений не убавили. Практически бегом хозяйка стала подносить на стол тарелки и вазочки с мясом, солениями, симпатичными сухариками, овощами и самыми разнообразными фруктами. При этом не прекращая подавать информацию о себе:
– Мы в основном только фруктами да овощами питаемся. Мясом только на крайний случай запасаемся, если зима слишком лютая и долгая, ну и для Чалси коптили, а сейчас я ему уже реже пиршество устраиваю. Но всё равно стараюсь. Он ведь специально туши кабаньи приносит, а порой и оленьи, любит очень копчёности.
В конце концов уселась напротив и провела над столом приглашающим жестом:
– Угощайся! Приятного аппетита!
– Что, сам? А ты почему не ешь? – без тени подозрительности поинтересовался гость. Щиток Йо-Йо о наличии яда не оповещал.
– Да я по пути сюда целую кошёлку черешни съела, и так пузо трещит. В этом году замечательная черешня уродилась.
И с таким восторгом и обожествлением уставилась в рот гостя, что у того даже слюна пропала. Да и неудобно стало, что так грубо и некрасиво себя повёл с этой милой, доброй и гостеприимной старушкой. Ведь нетрудно было обняться с отшельницей, ничего бы с ним не случилось. Человек тут один живёт, да и до смерти мужа более шестидесяти лет иных людей не видела.
Но сейчас-то обниматься поздно, а вот занять примолкнувшую даму чем-то следовало. Иначе кусок в горло не полезет:
– А как с иными отшельниками дело обстоит? Вы с ними встречаетесь хотя бы изредка? – оказалось, что встречаются, и довольно часто. Мало того, и в небоскрёбах проживает пара престарелых отшельников, которым давно за сто и с которых уже песок сыплется.
На это повествование ушло минут пять, за которые у Светозарова аппетит только-только разгорелся. И он бессовестно воспользовался разговорчивостью бабульки. Попросил её рассказать вообще всё, что здесь знают о Торговцах, как с ними ассоциируются ахкуадры и про оставленное наследство птиц-прародителей. Особенно интересовался данным наследством, замком, в котором они сейчас и находились.
Не погнушался дать объяснение такой своей заинтересованности:
– Надо же мне как-то тут сориентироваться. Впервые здесь, недавно, вот только тебя, Акиманди, и встретил первой.
– А уж как я рада, как рада! – старушка в явном восторге раскачивалась так сильно, что чуть со стула не падала. – Это какая мне честь и высшая обязанность привалила! О них в нашем мире только дети несмышлёные не мечтают. Так что всё, всё расскажу, что душе твоей возжелается! Да ты ешь, ешь, дорогой! Если мало, я ещё нарежу.
Рот уже был набит, поэтому пришлось успокаивать даму понятными жестами, а потом другими поощрять туземку к ответам на уже поставленные вопросы. Правда, гость постарался запомнить и потом переспросить о сути мелькнувших слов о какой-то «почётной обязанности». Как-то она неуместно прозвучала.
Старушенция оказалась хорошей рассказчицей. Историю знала на отлично, а древние легенды вообще собирала, изучала и систематизировала. То есть она не просто так подвизалась в отшельниках со своим мужем, а приносила обществу посильную помощь своей научной работой. А прошлое её мира, называемого миром Наследников, оказалось таковым.
Изначально здесь жили ахкуадры. По преданиям, они вышли из воды на сушу, и мать-природа сразу дала им умение летать. Потому и величали прямоходящих крокодилов-чудищ птицами. По самым поздним ссылкам и упоминаниям, а также по имеющейся, прекрасно сохранившейся наскальной живописи, первые жители планеты появились и взмыли в воздух более трёх с половиной миллионов лет назад. Затем цивилизация пережила множество иных взлётов и падений и не раз зависала на грани полного вымирания. Гарантия выживаемости вида появилась с момента изобретения телепорта, а потом и адресного его аналога, благодаря которому ахкуадры расселились вначале по своей системе, а потом уже и по всей галактике. Кстати, сама местная галактика считалась чуть ли не самым меньшим звездным скоплением в данной вселенной, всего лишь чуть больше двух миллионов звёзд разного спектра и размера.
Ещё больше шансов выживания каждый член общества получил при обретении умений «пронзать камни». Уже тогда подобное существо обретало невиданные силы и возможности, а уничтожить его стало очень сложно. Ну и финал, наибольший расцвет цивилизация получила после целенаправленного, тысячелетия вырабатываемого, тщательного подвергаемого селекции умения физического перехода сквозь подпространства в иные миры. Первые особи подобного толка появились из среды обычных купцов и торговцев, потому их так и стали называть – Торговцы, с большой буквы. А в конечном итоге великие птицы ахкуадры с гордостью присоединяли к своему имени почётное звание «Торговец», считая выработанное, передающееся по наследству умение высшим достижением своего вида.
Тогда и наступила золотая эпоха великой цивилизации, продлившаяся около пятисот тысяч лет. Ахкуадры не просто жили и владели миром, они стали его под себя преобразовывать. Вначале просто реформировали планеты и меняли на них климат, затем научились приводить в порядок целые системы планет вкупе с их светилами. А впоследствии и на преобразование окружающей вселенной замахнулись.
Но ещё до того решили передать хотя бы частично свои силы и умения младшим братьям по разуму: людям, снабгам, сейгунам, кальмарам, туюскам, альрескам и многим-многим другим только появившимся цивилизациям. А для этого в центральную систему, на столичную планету, и в частности на этот материк привозили сотни, тысячи испуганных дикарей, обучали их, прививали высшие понятия своей культуры и вели работы над изменением наследственности, видоизменяя при этом и ДНК. Титаническая и архисложная работа, доступная только матери-природе да демиургам. Вскоре зазнавшиеся ахкуадры считали себя уже давно богами вселенной, жили до десяти тысяч лет и казались бессмертными.
Часть опытов по изменению иных разумных удалась, большая часть была брошена в конце концов, как бесперспективная. Например, «пронзать камни» и вдобавок летать научились только здоровенные кальмары с массивной человеческой головой на куче щупалец. Их многие тысячи лет использовали новоявленные демиурги в качестве загонщиков и ловцов новых дикарей для проведения опытов. Только вот кальмары оказались с характером, с повышенным чувством справедливости и взбунтовались. Отказались участвовать в насильственных акциях по сбору «генетического материала». За что их покровители-создатели не мудрствуя лукаво попросту сослали в бессрочную ссылку на планету с угрозой распада и гибели через сотню, другую лет. А остальных разумных кальмаров, рассеявшихся по некоторым мирам, приговорили к вымиранию, накрыв тамошние пространства неким полем. Да и попутно иную гадость устроили: резко ухудшили рождаемость, введя какое-то жуткое ограничение.
Дослушав до этого места, Дмитрий не удержался от восклицания:
– Так вот кто виновен в отпадании щупалец у кальмаров! А они, бедняги, всё думали, что это ограничения матери-природы! – и чтобы хоть как-то соблюсти вежливость, дал разъяснения замершей от желания услышать хоть что-то Акиманди: – Их мир и в самом деле разрушился, и выжило только не более одной тысячной от всех цивилизаций. И прошу прощения, что перебил, продолжай, я внимательно слушаю.
Госпожа Кеол’Огос тяжело вздохнула и словно сама себя успокоила:
– Конечно, конечно, у меня всё ещё впереди! – наверное, имела в виду, что уж потом поспрошает гостя, заставляя его отрабатывать роскошное угощение и утоление информационного голода.
И продолжила рассказ:
– А вот сейзуны и снабги научились не только летать, но и перемещаться между мирами. К сожалению, они оказались и самыми слабыми среди подопытных. Люди считались самыми лучшими Торговцами и лучше всех ассимилировались к окружающей среде, выживая и приспосабливаясь даже в самых катастрофических обстоятельствах. Именно на них и делалась основная ставка в распространении существ, врождённых путешественников между мирами. Или учили летать, используя магнитные и прочие поля планет. Велись широкомасштабные эксперименты и по передаче умений «пронзать камни». Поэтому здесь и были собраны миллиарды людей ещё в то время. А потом пришла беда…
Так как Акиманди сделала печальную паузу, чтобы подчеркнуть трагизм предстоящей главы, землянин спросил, уже примерно догадываясь по контексту о главной ошибке зазнавшихся демиургов:
– И эту беду накликали сами ахкуадры?
– Да. Когда начали эксперименты с изменением галактики, вселенная взбунтовалась. По утверждениям древних манускриптов, она живая и не терпит, когда её тело пытаются видоизменить. Как следствие появились умбоны. И тридцать тысяч лет назад началась такая война, которой не было в истории. Ахкуадры являлись почти бессмертными существами, но их перед лицом всеобщей опасности оказалось не так уж много. Куда делись остальные – до сих пор неизвестно. Зато на каждого из вступивших в войну пришлось по десятку, а то и по полсотни умбонов. Некоторые источники сообщают о тысячекратном количественном преимуществе врага.
После чего старушенция живописала о том, как шла война, почему ахкуадры отступили в иные, более защищённые, по их мнению, вселенные. После такого отступления умбоны, как ни странно, не уничтожили ни центральную систему, ни столичную планету. По легендам, они так увлеклись преследованием птиц-прародителей, что сами вместе с ними канули в немыслимых далях неведомых пространств.
Оставшиеся люди тоже впали на многие тысячелетия в обычное варварство. При этом вымерли или были по глупости истреблены сейзуны и снабги, не умеющие путешествовать по подпространству. Иные, кто умел, попытались уйти в другие миры и больше не возвращались. Новая эра началась одиннадцать тысяч лет назад, и цивилизация Наследников, давшая новое название своему миру, принялась подниматься на ноги. Как удалось понять по беглому описанию технических устройств, здешние люди добились гораздо большего, чем земляне, но при этом совершенно не воевали и не стремились в космос. Скорей они выбрали путь единения с природой, попыткой слиться с ней, став единым органическим целым. И понятно, что причиной такого развития послужила чёткая уверенность: окружающая мать-природа жива, а её разные формы достигают размеров всей вселенной.
Затем последовала долгая пауза, которую плотно наевшийся, сидящий с осоловелыми глазами Дмитрий прервал начавшимся обращением:
– Послушай, Акиманди, а почему ты… – хотелось спросить «…ни слова не сказала об этом замке?», но хозяйка его прервала:
– Луч! Можешь называть меня этим словом или добавлять его перед моим именем! – заявила она торжественно.
– М-м?.. А к чему это изменение? – гость всё-таки заподозрил подвох.
– Но тебе ведь понравился мой рассказ?
– Весьма, весьма!.. Но при чём здесь это?
– О! Это скорей титул, который сразу очерчивает мои почётные обязанности. И он даётся тем, кто первый встретил путешественника между мирами, ознакомил его со здешними реалиями, накормил, создал уют и все условия, и даже если Луч – это молодая женщина, то и ублажил гостя. Но ты не думай! – тут же добавила она строгим тоном. – Я понимаю, насколько я стара, и на подобное нисколько не претендую.
«Вот повезло-то! – подумал Светозаров, стараясь при этом не рассмеяться. – Расскажу Александре, пусть поревнует! Ха-ха!..»
– Хм!.. Луч, говоришь? – недоумевал в то же время вслух, желая как можно быстрей вернуться к разговору о замке. – Хорошо, пусть будет Луч. Хотя, вообще-то – это слово мужского рода…
– Неважно! Этот титул не имеет половых оттенков! – старушка закатывала глазки, складывала ладошки в умоляющем жесте, словно от этого слова решалась её судьба. – Раз уж ты ко мне явился и мы с тобой встретились…
Показалось, что она вот-вот зарыдает от долгого трёхгодичного одиночества, и Торговец не стал допытываться, выискивая аргументы против:
– Договорились, Луч Акиманди Кеол’Огос! Теперь поведай мне всё самое важное об этом замке и о строениях, ему подобных.
Судя по тому, каким торжеством засияли старческие глаза, она добилась для себя уникального отличия. И теперь перед своими сородичами собирается если не властвовать (вроде не похожи отшельники на стремящихся к власти карьеристов!), то уж точно хвастаться. Вполне возможно, что полученный титул от долго ожидаемого Торговца – это некий кусище той же славы и восторга от окружающих. Жаль, что божьему одуванчику недолго-то жить осталось.
Но раз «торговля» титулами закончилась, поводырь по тропам местной истории стала прилежно освещать историю данного замка. Он и ему подобные оказались построены ещё ахкуадрами, в эпоху их наивысшего расцвета. По всему континенту Прах подобных строений в сумме шестнадцать, и все они до сих пор сохранили свою целостность и неприкосновенность. Никто из живых существ не может проникнуть дальше, чем невидимая преграда в главных коридорах. При попытках открыть насильно двери в стенах коридора любопытные отделывались ощутимым ударом молнии. Более настырные вообще убивались на месте сильным ударом неведомой энергии. После исследований археологов стало понятно, что замки окружали стены в виде квадрата с четырьмя вратами. Но почему они не сохранились, до сих пор неясно.
Причины, по которым проникновение в главные коридоры оставалось возможным, это идентичные надписи везде, которые улепётывающие от умбонов ахкуадры оставили здешним потомкам.
Светозаров только ухмыльнулся, ругая себя за ротозейство: ведь вошёл он сюда, не обращая внимания на стены пройденного коридора. Недоработка! Прокол! Хотя и трагедией подобную невнимательность назвать нельзя.
А сам текст выглядел так:
«Потомки! Придёт час, и в ваш мир вернутся Торговцы. Примите их, как нас, ибо в каждом из них будет частичка нашего духа, грань наших умений и толика наших устремлений! Поведайте им о нас и о нашем поражении, предостерегите от необдуманных шагов, остановите от страшных ошибок. И вам воздастся за это сторицей: нарекут вас они Лучами, и будете вы всегда при них познавать иные миры, став им верными друзьями, соратниками и лучшими приятелями. Живите с миром!»
Тщательно, слово в слово пересказав текст, мадам Кеол’Огос скромно притихла, потупила глазки, словно готовясь к самым страшным и въедливым вопросам в своей жизни. И они уже готовы были сорваться с языка возмущённого гостя. Получалось, что, обратившись к туземке словом «Луч», он тем самым её не просто возвысил над соплеменниками, а чуть ли не привязал к себе незримыми узами. И она отныне будет за ним мотаться по иным мирам?
«Маразм чистейшей воды! – рявкнул Светозаров мысленно. И тут же всё разложил грамотно по полочкам: – А чего это я заволновался? С какой стати немощная бабулька понадеялась, что я её куда-то заберу? Я сам отсюда никак выбраться не могу, и не факт, что это удастся в ближайшее время. Скорей всего, вообще придётся покинуть эту планету на космическом корабле, чтобы уже где-то там оттолкнуться от чего угодно и шагнуть в подпространство. Да и вообще, мало ли чего нарисовали на стенах обречённые на вымирание ахкуадры? Подобные заповеди – не иначе как сказка для наивных детишек. Если вообще некий большой любитель пошутить не оставил надписи уже гораздо позже, десять или восемь тысяч лет назад. Пусть себе госпожа Луч мечтает о чём угодно пока… кормит меня вовремя… и даст на нормальной кровати хорошо выспаться. А дальше и сама поймёт, что данный титул ничего не значит и ничего не даёт. Ну да, всё верно… Уф, кажется разобрался! Разве что ради смеха всё-таки поинтересоваться…»
И он спросил совершенно спокойным, скорей даже равнодушным тоном:
– Что конкретно означают слова в заповеди ахкуадров: «…и будете вы всегда при них»? Растолкуй, Луч ты мой и свет, Акиманди Батьковна.
Явно настороженная и озадаченная, старушка распрямила спину и пустилась в пространные объяснения:
– Этого никто точно не знает, хотя научных гипотез, обрамлённых кучей доказательств, хоть отбавляй. В чём уверены все – детали и подробности должен знать Торговец. Но основная версия гласит, что Луч становится как бы нереальным в метафизическим плане существом, которое может по желанию опекуна принимать любую форму и переноситься с ним в виде любого существа или просто толики сознания, воплощённого в уникальную структуру.
– О как! А что тут тогда известно о двуализации?
– М-м?.. Ничего не известно. Но раз ты о ней вспомнил, то это не моё совершенно дело. Могу только добавить о себе, как о получившей титул: всюду, где ты, – окажусь и я, нисколько при этом у тебя не отбирая ни сил, ни энергии. Но при нужде могу светить как Луч, сражаться как воин и выполнять любые иные поручения как связист, курьер, ремонтник, лаборант, пилот, водитель, санитар… и прочее, прочее, прочее…
– Да, уж! Замечательно выходит! И входит… и выходит… – землянин неожиданно фыркнул смехом, припомнив знаменитый мультфильм про ослика Иа, точнее про Винни Пуха, где этот ослик вполне удачно фигурировал. – М-да! Получается, что эти ваши прародители те ещё…. – он замялся и в последний момент заменил ругательное слово «балаболы» на более приличное – «сказочники!»
– О, да! – залепетала хозяйка, с трудом вставая и прижимая кулачки к груди. Куда и ловкость, подвижность-то подевалась? – Ахкуадры жили как в сказке и умели всё! Для них не существовало слово «невозможно». И вот теперь… я… тоже прикоснулась к их величию…
Наивности бабульки Дмитрий поразился настолько, что даже самому за себя стало стыдно. Сидит тут, понимаешь, поддакивает, вводит аборигенку в заблуждение, а она уже на него чуть ли не молится. Позор! Следовало срочно менять линию поведения, пока от звёздной болезни не умер. Вот он и начал словно оправдываться:
– Ну, по большому счёту, я – обычный человек…
– Я знаю! – пялилась на него с восторгом Акиманди.
– …Тем более, что подобных мне миллиарды.
– Я в это всегда верила!
– И мы никоим образом не желаем становиться объектами поклонения.
– Мы никогда в этом не сомневались!
– Так что титул Луча – он ни к чему такому тебя не обязывает…
– А большего и не надо! Я стала Лучом!
Похоже, что экзальтация у неё в сознании перешла все разумные пределы, и следовало как можно скорей возвращать женщину из сфер безумия в реалии здешнего мира. Что Торговец и попытался сделать, вернув тему разговора к самым простым, бытовым вещам:
– Здорово, конечно, и я очень за тебя рад. Ну и рад нашему знакомству… Только у меня к тебе такая наболевшая просьба: умыться можно? А то у меня на лице до сих пор кровь засохшая. Так зудит, спасу нет…
Хозяйка закивала, рукой указывая в сторону кухни:
– Да-да! Там вода в ведре и таз! Умывайся! – при этом странная экзальтация не прошла, а скорей даже усилилась. А потом и просьба странная последовала: – Я ждала этого шестьдесят восемь лет… Нет! Я ждала этого с самого детства, как только узнала о замках и Торговцах! И вот я Луч! И знаю, что веду себя некрасиво, и знаю, что следует терпеть и ждать… Но сил моих больше нет! Пойми меня! Ты разрешишь мне… войти?
Ничего не понимая, не ощущая какой-либо опасности для себя, Светозаров тем не менее всполошился не на шутку. Куда это «войти»? Зачем? Не в иное ли существо? А раз иного нет, то не в него ли, наивного гостя?
Поэтому на всякий случай встал, стараясь, чтобы стол оставался преградой, незаметно соорудил перед собой дополнительные щиты из имеющейся в кристалле-накопителе энергии и согласно кивнул:
– Попробуй… войти.
И с все больше округляющимися глазами стал смотреть, как женщина мелкими шажками двинулась в обход письменного стола прямо на преграду. Целеустремлённо шла, веря всем своим существом, что преграда её не остановит. А ведь Дмитрий прекрасно помнил, что и его не сразу пропустило внутрь, шла некая проверка параметров Торговца, даже упираться пришлось со всей силы, прежде чем первый раз провалиться внутрь.
«Если сейчас она будет остановлена, то может и умереть от крушения всех своих иллюзий!» – подумал землянин, так и не успевший вдохнуть воздух перед самым ответственным моментом.
Прежде невидимая даже для Демарга преграда вдруг странно мигнула, высвечивая свою толщину в добрых два десятка сантиметров. Словно напряглась перед первым прикосновением. Потом беспрепятственно приняла в себя вставленные чуть вперёд старческие ладошки, качнулась навстречу одухотворённому лицу и… вновь стала невидимой. А Луч Акиманди Кеол’Огос уже стояла на той стороне, в радостном порыве воздев руки к далёкому куполу, и визжала, как шестнадцатилетняя девчонка, звонким, сильным голосом:
– Свершилось! Я вошла! Я – Луч! Я – вездесуща!
