Глава 28
Федот, да не тот
Выспаться удалось на славу. Если, конечно, отбросить неудобства в виде нехватки нормальной постели, излишней свежести, дикого голода к утру, ещё большего сушняка от жажды да нескольких побудок из-за ночных обитателей здешней чащи. То птица ухала, то волчье завывание послышалось, а то вообще кто-то невероятно наглый и смелый забрался в коридор и стал шумно принюхиваться к обломкам, перегородившим малый пролом. Преграда помешала толком рассмотреть величину настырного зверя, но умещался он в границах от крупного бобра до волка. Мелькнула мысль у Торговца встать и устроить ночную охоту. Потом, дескать, будет чем позавтракать, но сон в тот момент показался более предпочтительным. А в итоге, только послал в дыру импульс-эманацию страха и с удовлетворением услыхал, как неведомая – зверушка с поскуливанием уносится прочь.
Но когда выбрался в начавшийся рассвет, зевнул два раза и осмотрелся, трижды пожалел, что ночью не справился со своей леностью. Хотелось не просто кушать, а дико жрать всё подряд, вплоть до сырого мяса! На фоне голода даже отупляющая жажда отошла на второй план, оказавшись не в силах бороться с более острым чувством. Взгляд человека стал метаться по окрестностям, а умения его усилились настолько, что любая теплокровная тварь была бы обнаружена уже на шестидесятиметровой дистанции. Так что кому-то очень повезло, что он не устроил дневную лёжку на данной местности.
В какой-то момент Дмитрий обнаружил себя засматривающимся на ветки кустарника и с некоторым трудом перехватил управление над изголодавшим телом. Понятно, внутренний реактор, дающий энергию для ускоренной регенерации, работал по максимуму и требовал топлива любой конфигурации и состава, но это не значило, что следует терять человеческое лицо и уподобляться тому же бобру. Уж точно полдня, даже при усиленной ходьбе, организм сдюжит.
«Нечего на невинные деревья кидаться! Вон пусть накопившийся жирок рассасывается… Стройней буду, да и Саша меня толстого сразу разлюбит…»
Всё, что было собрано непосильным трудом накануне, развесил на поясе из кусков ткани, уложил в сооружённый из той же ткани и остатков ускорителя рюкзак да и бодренько двинулся в чётко ощущаемом направлении. Состояние уже подтягивалось к троечке, по пятибалльной шкале, а если бы с вечера состоялся сытный ужин, то можно было бы на ровных местах и трусцой пробежаться.
Уверенность тоже не пропадала, что лес своего гостя без пищи не оставит. Ведь, судя по всему, здесь сейчас разгар лета, а в такое время ягод и грибов всегда с избытком. Да и вода здесь быть должна. Если не в открытом виде, то в низинах и балках с имеющимися умениями воду на метровой глубине отыскать проще простого. Так что Светозаров не просто шёл, сверяясь по ориентирам, но и внимательно по сторонам посматривал, подыскивая природную харчевню.
Повезло уже в первом же распадке между холмами. Скорей всего, пару дней назад здесь шли дожди, и почвы оставались сырыми. Ручейка как такового не было, но густая трава стояла в приличной по глубине луже, а в образовавшейся после продавливания вниз ямке вскоре жидкость отстоялась, и очень пригодился импровизированный черпачок из пластика. «Завтрак» длился минут пятнадцать, в течение которых внутренний реактор попросту захлебнулся жидкостью, приняв её за твёрдую пищу. Благо ещё, что жевать-то не надо, только и заливай жидкость, словно в автомобильный радиатор.
Дальше двинулся с трудом, стараясь не сильно раскачивать подвешенный к рюкзаку короб с водой. Грузно шёл, недоумевая, зачем вообще так нагрузился водой, она только из ушей не выливалась. Но уже в следующем распадке мнение изменил кардинально: там воды не было, а пить опять хотелось. Ещё до следующего потенциального места с влагой продержался, а там и выпил всё, что было припасено. Слишком уж испугался, представив, что упал, а с таким трудом несомая вода вдруг попросту, бесцельно выльется наземь.
Дальше двинулся бодрей, но уже подгоняемый голодом. Но ягод никаких не попадалось, зверюшек – тоже, зато взгляд стал различать в окружающих деревьях, особенно старых-престарых, чёткую рядность. И пришло понимание, что здесь когда-то был сад. Или много садов, потому что участки чередовались полосами, расстояниями между растениями и разностью пород. А там и первые одичалые плоды удалось рассмотреть. К сожалению, настолько зелёные, что вкусовые их качества мало отличались от той же коры. Значит, лето тут не в разгаре, а только началось, и следовало надеяться лишь на рано плодоносящие растения. И такие попались!
Дмитрий даже на месте замер, смаргивая и всматриваясь в дерево, густо усыпанное красно-алыми точками:
– Черешня! Что б я ею объелся! Папуасов вашу гранату! – и хорошо, что не сию минуту бросился к низко свисающим веткам, а осмотрелся: – Вот это я хорошо попал! Душевно!
И с причитаниями «Обед поспел!» поспешил к иному дереву среди ему подобных, но где черешни красовались уже потемневшие и начавшие уже осыпаться от спелости на землю. Только вот не обошлось без конфуза. Начав спешно есть, с трудом успевая (а может, и не всегда?) выплёвывать косточки, Торговец взглянул через пару минут в крону и на минуту окаменел. Потом медленно осмотрел кроны иных черешен, и ему поплохело. Желудок тут же стал бунтовать в нехороших предчувствиях. Ибо ни на одном дереве не было ни одной птички!
А ведь в остальном лесу их полно! Гомон даже сюда доносится, словно шум морского прибоя. И птицы очень любят спелую черешню! Да что там спелую, Дмитрий по детским впечатлениям помнил, что некоторые птицы и недозревшими ягодами не прочь побаловаться. А что это значит? Только одно: раз не клюют, значит, ягоды отравленные.
Еле сдерживаясь от рвоты, оголодавший путник поспешил включить логику и запаниковавшие мозги. Вначале проверил Йо-Йо. Защищающее от ядов устройство работало в нормальном режиме. Уже легче. Затем стал внимательно всматриваться в кроны и вообще по сторонам. Дал несколько кругов вокруг одного места по спирали, рассуждая на ходу:
«Подобные деревья – не вечны. Сколько они могут плодоносить? Если правильно помню, лет двадцать пять. Бывает и пятьдесят, если особо крупное и в удачном месте… Но тут окружающему лесу все тридцать, а то и сорок лет. То есть момент начала запустения можно приблизительно взять в полвека. Тогда черешням лет на двадцать больше, потому что уже в те времена они были большими…»
И наконец, заметил нечто потом отыскавшееся на каждом дереве. После третьего разветвления на стволах виднелись этакие мощные утолщения, словно древесина обтекла со временем чужеродное тело, а из этого утолщения торчали наружу по пять прутиков-антенн из нержавеющей стали. Затем и на земле, ровно посредине между черешнями в ряду, отыскался первый металлический столбик высотой по пояс и толщиной в кисть руки. И все встало на свои места: пассивные ультразвуковые отпугиватели, держащие птиц на почтительном расстоянии от садовых плантаций.
«Замечательно! – с ещё большим энтузиазмом человек набросился на вожделенную пищу. Треск за ушами мешал думать, но ленивые мысли всё-таки проскакивали: – То есть дата начала запустения колеблется между сорока и семьюдесятью годами. Защита от пернатых действует без изъяна, значит, развалины заборов, которые встречаются на пути или у стен, образовались на многие и многие века раньше. Что получается? Цивилизация здешняя развивается спорадически? То взлёты, то падения? Или всё-таки местные пейзане вымерли окончательно? Ведь ни единой тропинки, ни единого кострища или какого иного следа разумного существа на пути не встретил… О! Кажется, хватит… Пора в короб рвать и двигать дальше… Уж всяко до замка доберусь после такого пиршества…»
Нарвал, наполнил. Напоследок выломал несколько объёмных веток, усыпанных черешнями, да и двинулся дальше, подъедая на ходу. Вкусно! И мысли о куске громадного, прожаренного мяса из сознания выветрились. Но глаза нет-нет, да обшаривали кусты на предмет дичи, особенно когда попадались на пути явно звериные тропы.
Так что годным в пищу созданиям в те часы, наверное, повезло. А может, они обладали ментальным предвидением опасности, раз заведомо убирались с пути человека? Но никто не попался, никого умения самого опасного ловца так и не отыскали.
Примерно через полчаса Светозаров вышел прямо к парадным ступенькам вожделенного замка. Вышел – в буквальном смысле этого слова. Потому что подлесок рос на ступеньках, а в самом коридоре, ведущем в глубь здания, виднелись заросли кустарника, мха и тусклой травки. И хорошая такая тропа, натоптанная почти до каменных плиток покрытия.
Ни ожидаемого двора, огороженного солидным забором, ни охраняемых зверушек, которые ожидались подспудно, потому что имелись в настоящем Свинге Реальностей. Окна – целы, все закрыты наглухо. А вот штор изнутри – ни единой. И полная тишина. Птички остались примерно за полукилометровой отметкой периметра. Хотя деревья росли здесь дикие, никакими устройствами не оборудованные. Вывод: нечто имеется против птиц в самом замке. Или на его крыше.
Но, глядя в тёмное чрево коридора, с протоптанной по нему тропой, Торговец как-то не спешил внутрь. Да и разочарование его постигло немалое: уж слишком он понадеялся войти в полный аналог Свинга Реальностей. А здесь только жалкая, хотя и внешне величественная копия! Попытки отсюда войти в подпространство ни к чему не привели. Хотя к этому всё шло уже давно: ни единого створа между мирами в лесу замечено не было. То есть получалось, как в мире Янтарном: все могли в него попасть, но выбраться получалось лишь после преодоления сложнейшего и опаснейшего лабиринта, добравшись до колокола Клоц.
Так и шла на ум поговорка: «Федот, да не тот!»