Глава 31
Второй круг
Вначале вахту отстоял виконт, перекусил и завалился спать. Потом маркиз не дежурил, а, как он выразился, блаженствовал. Потому что съел за это время порций пять обеда. Напоследок уже порядочно объевшийся принц стал подумывать, кого будить на смену себе, как с ворчанием проснулись оба мэтра:
– Ну разве тут поспишь, когда твой желудок урчит, как зверь? – начали они поругивать беззлобно друг друга.
– Кто бы говорил?! К своему прислушайся! Я с тобой больше в разведку не ходок: ты любое задание одними звуками провалишь!
Они набрали себе по огромной миске еды, уселись прямо на посту и посоветовали его высочеству отправляться спать. Дескать, скоро вечер, а ночью наверняка придётся попотеть ради доброго дела. Но тут главный вдохновитель, инициатор и начинатель только что упомянутых дел проснулся. Потянулся, принюхался и мечтательно пробормотал:
– То-то мне всё снится, что я ем, ем и не могу наесться! Оказывается, это так каша пахнет! Вот и попробуй тут выспись! – Когда получил внушительную порцию и попробовал первую ложку, не удержался от похвалы: – Ай да хозяюшки! Ай да кудесницы! Совсем иное блюдо получается после вашей готовки! А то вчера нас соседи угощали, ну, те, что снизу, так их каша с этой и рядом не лежала. Съесть-то мы съели, да потом всю ночь бегать облегчаться пришлось. А это – сплошное лакомство!
От такой тирады болезненно выглядящие, измождённые женщины сразу как-то посветлели лицами, приподняли подбородки и распрямили плечики. Хотя видно было, что печаль и горестные воспоминания нескоро уйдут из их памяти. Съеденные у них на глазах родственники, близкие и соседи ещё долго будут сниться им в ночных кошмарах.
К тому времени и все остальные люди отоспались и хорошенько, а то и неоднократно подкрепились. Все они, заметив, что командир выспался, бодр, весел и наворачивает за троих, стали постепенно к нему подтягиваться, надеясь порасспросить, узнать, поблагодарить, да и просто пообщаться со своими спасителями.
Посыпавшиеся благодарности Менгарец пресёк немедленно:
– Нечего заранее «спасибо» разбрасываться! Вот когда выберемся к людям да избавимся от нынешних соседей, тогда и отметим это дело.
И всё равно Дарквуд от имени всех своих товарищей по несчастью попытался высказаться от всей души:
– Господин Резецкий! – он уже у принца успел имена спасителей выведать. – Вы можете отвергать наши слова, но мы просто даже для самих себя обязаны высказать вам огромную благодарность. Вы со своими друзьями спасли наши жизни, значит, мы теперь обязаны вам так же, как нашим матерям и отцам. И в любом бою за вас не пожалеем собственной крови.
– Спасибо за такие высокие слова в наш адрес… – неожиданно эмиссар его святости замер с пустой ложной в руке и горестно вздохнул. А потом у него непроизвольно вырвалось: – Мы вам тут помогли, а может, где-то, кто-то и наших близких спасает в это самое время…
И чтобы не впасть дальше в меланхолию и тоску по своей любимой Розе, с излишним остервенением набросился на остатки каши. Дарквуд, дождавшись, когда командир доест всё и запьёт сытный обед травяным отваром, стал расхваливать себя как воина:
– Готов сражаться с вами в любом строю и против любого противника. Ещё двое – тоже могут встать в строй немедленно. Силы мы набираем быстро, так что польза от нас будет обязательно. Мы будем стараться!
– М-да? А как твоя нога? – прищурился на парня Виктор.
– Немного прихрамываю, но рубиться на мечах могу, отлично стреляю из лука, метаю хорошо ножи. Мои товарищи…
– Ладно, ладно, верю! Да и видел тебя, как ты с помощью палок того монаха в шрамах чуть не убил. Герой! А работы тут у нас, и сам видишь, хватает. Так что поступаете в распоряжение к маркизу Хроммелю, он для каждого даст задание и выделит часы дежурства.
И уже в который раз с досадой взглянул на небо. Дождь хоть и не шёл, но ветра не было, а посему тучи никак не желали расползаться в стороны. И время соответствовало так называемому полднику, как раз середина между обедом и ужином. Ну а раз выспался, то чем заняться? Только Менгарец подумал о добавочной порции, как отозвался сидящий у тропы Форш:
– Никак монахи из монастыря бегут?! И караваном свои вещи вывозят?!
А Слиш, глянув на начавших непроизвольно подниматься людей, вовремя прикрикнул:
– Сидеть! Не высовываться! Никто не должен пока догадаться, что вы здесь!
Ну да, информация была дана для командира, потому он и отложил немедля миску в сторону, да и подошёл к краю площадки:
– Однако! – воскликнул он после некоторого разглядывания и стал описывать вслух всё, что видел: – Никуда они не бегут, и это не вещи. У них на телегах какие-то конструкции… балки… швеллера… колёса… М-м? И точно колёса! А зачем, спрашивается? Неужто хотят нечто самоходное построить?.. Ого! И телеги-то специальные! Колёса на резиновом ходу!.. Хм! Неужели решили строить самоходную метательную машину?
Даже такое тривиальное оружие могло поставить крест на всей неприступности скалы. Всё-таки тридцать метров высоты – это не повод чувствовать себя в полной безопасности. Хорошая метательная машина и не на такую высоту может забросить камни, угли, а потом и емкости с горящим керосином. И если начнётся такая бомбардировка, то у маленького отряда против бандитов не остаётся никаких шансов. Потому эмиссар и перешёл на растерянное бормотание:
– Только этого нам не хватало!.. Как же я сам этого не предвидел?..
Мэтр Форш постарался успокоить командира:
– Вряд ли они до наступления сумерек успеют собрать свои устройства. А ночью мы им такое устроим, что мало не покажется!
– Не скажи, не скажи… Могут ведь и в ночи начать нас закидывать чем попало… Осада – дело круглосуточное…
– Зато мы можем на верёвках прямо в пропасть ущелья спуститься, – стал рассуждать мэтр Слиш. – Потом поднимемся чуть дальше, пересёчем дорогу и по правой стороне зайдём к ним в тыл. Если хорошенько продумаем, то сможем и поджечь эту их машину… Или машины?
Подвод и в самом деле оказалось слишком много: шестнадцать штук. Все тяжело и с горой гружённые профильными уголками, стяжками и широкими трубами с обсадными концами.
– Да нет, на метательные машины никак не похоже, – пытался прикинуть назначение железа Виктор Палцени. – Клетка с аттракционами? Цирк шапито? Каркас трибуны? – Он морщил лоб в тяжких раздумьях, перебирая варианты, и наконец воскликнул в досадующем озарении: – Ржавчину им в извилины! Они просто башню хотят построить! Широкую, устойчивую и на колёсах! А потом по ровненькому плато просто протолкают конструкцию в нашу сторону! Чтоб они в чёрную дыру провалились со своими андроидами!
Все телеги, а также их сопровождающие монахи проехали на дорогу и стали устраивать лагерь прямо на ней. Причём телеги расположили внушительным полукругом, оставляя в середине, прямо на дороге вместительное место. То есть соберут башню не торопясь в удобном месте, вытолкнут на плато, а уже в пределах досягаемости стрел наверх взберётся два десятка лучников со щитами. Затем протолкнут конструкцию вплотную к скале, и начнётся банальная бойня.
Уж неизвестно, что это за башня, была ли разобрана все века или стояла где-то готовая в крепости, но Лысые Вещатели достали из рукава целую колоду из весомых козырей. Против таких девайсов с одной рогатиной не попрёшь! Теперь оставалось надеяться, что процесс сборки не завершится в течение часа-двух и ночью у защитников скалы появится некий шанс, чтобы вырваться из западни. По сути, он и сейчас имелся (крайний вариант!), но тогда уже точно отдельные соратники погибнут, а некоторых людей, которые и сами не могли толком передвигаться после издевательств над ними монахов, при жёстком спуске вниз можно и добить нечаянно подобным обращением.
А на границе с плато началась вдумчивая и уверенная сборка. Два десятка из прибывших монахов начали монтировать некую раму основания, ежесекундно сверяясь с планом и отбирая пронумерованные и промаркированные детали. Причём в центр рамы сразу завели шесть пар лошадей, давая им корм в торбах и прилаживая вокруг них постромки для тягла. Солидная рама получалась, почти метров восемь шириной и на пару метров больше в длину. И всё это тотчас водружалось на массивные, тяжеленные катки, каждый в виде широкого, метрового в высоту колеса. Поверхность катка, похоже, была из прорезиненного жёсткого покрытия, и, что интересно, катки на передних осях и на задних имели угол небольшого поворота. То есть создаваемая конструкция ещё сможет поворачивать во время передвижения по ровной и удобной для этого поверхности.
Ещё около двадцати монахов стали сооружать под прикрытием своих телег отдельный лагерь. Ну и разбойники тут же выстроились вокруг плотным кольцом зрителей, наблюдая, зубоскаля и держа пари по поводу устойчивости или полезности собираемой башни.
Тогда как Менгарец, первые два часа расхаживая лихорадочно по скале, невероятно перенервничал. Глядя на него, извелись пустыми разговорами и боевые товарищи. И только с приближением сумерек, когда стало ясно, что до ночи башню и наполовину не возведут, командир вздохнул спокойнее и потребовал подавать ужин. Благо, что сделали это быстро: ни скатертей белоснежных не требовалось, ни многочисленных приборов. Миска в руки, сухари сверху, вот и вся раздача.
Теперь пошло более взвешенное обсуждение предстоящей ночи:
– Естественно, будь у нас арбалеты, да с должным количеством болтов, – сетовал эмиссар его святости, – я бы и в ус не дул. Подпустили бы ближе, да и выбили вначале толкачей или коней внутри квадрата. И щиты бы им не помогли. А затем бы перестреляли их лучников… Увы, нет у нас арбалетов…
– Да и не надо! – с уверенностью фаталиста-философа рассуждал Форш. – Опять проберёмся по левой кромке плато к «гребешку» и позаимствуем стрелы ночного дозора, а потом…
– Ага! Позаимствуем! А ты уверен, что их будет только трое? Да и будут ли они вообще этой ночью? Трое уже пропало, словно их демоны унесли, так зачем ещё раз рисковать? Ведь достаточно разложенного лагеря в конце дороги. Они тоже не хуже сигнал тревоги подадут.
– Ну да! – возмутился мэтр. – Вот так, всего лишь из-за одного недоразумения и потери двух десятков изменить систему ночного дежурства?! Да никогда! Она незыблема два тысячелетия, ты же слышал, что по этому поводу пленные говорили. Так что им надо ещё как минимум раз троих стрелков угробить, прежде чем перестроиться на иную тактику обороны.
Его поддержал Слиш:
– Мне тоже кажется, что больше трёх вояк на «гребешке» не будет. Ну разве что самых лучших поставят. Тем более что лагерь на дороге будет считаться огромным подспорьем в любой обороне. Поэтому мы вдвоём, как только стемнеет и стрелки «придремлют», сразу спускаемся вниз, а потом…
Его перебил Менгарец, спешно дожёвывающий остатки своей порции:
– Чуть не забыл! Пора нам опять трупы вниз начать скидывать. За оставшиеся два часа постараемся сильно уменьшить накопленные за день мощности. Мало ли что, вдруг ночью благодаря опорожнению их накопителей удастся удара избежать? Приступим, господа! Вы тоже, ребятки, помогайте, как сможете. Будете по мере сил тела обратно на скалу затаскивать. Дело хоть и неприятное, да нужное.
Ну и начали «гонять волну» по Сияющему плато. А монахи с разбойниками ничего не могли сделать в ответ, как только злиться да выкрикивать в сторону скального анклава ругательства и жёлчные угрозы. Мол, ничего, ничего! Завтра мы тоже вашими трупами точно так же бросаться будем!
Эти угрозы, в свою очередь, натолкнули Виктора ещё раз подробнее расспросить О-Низа о сути и различии сигналов, подаваемых колоколом. Там всё оказалось настолько просто, что появилась возможность, не слишком-то рискуя, пристрелить ещё десяток, а может и два, Лысых Вещателей. Оказалось, что частенько мост оставляют на ночь опущенным, особенно когда точно ждут гостей. И после искрящего удара по несчастным путникам, сразу же спешат заволочь тела в монастырь.
Для этого имелась отработанная система сигналов. Малый звон – тревога. Частый – включайте удар. После чего: три удара – пауза, надо выслать десяток для заборки тел. Те сразу спешат, освещая себе дорогу факелами. Шесть ударов – пауза, высылать надо два десятка. Ну и так далее по возрастающей.
Скорее всего, мэтры правы: первое поражение на собственной территории от неуловимых, никем не увиденных лазутчиков не столько насторожит монахов, как обозлит их до крайности. Наверняка подумали, что враги к ним забрались через подземный ход, а потом так же обратно и убрались. Правда, такими предположениями никак не объяснить пропажу стрелков, разве что они попросту дезертировали. Но уж этой ночью праздновать из монахов никто не станет, а даже с оружием в руках спать лягут. Так что опущенный узенький мост в любом случае не даст хоть армии бронированных рыцарей свободно вломиться в крепость. Зачем тогда уродам бояться? Наоборот, только рады будут любым, теперь уже трепетно, со скрипом зубов ожидаемым гостям.
Ну разве что ещё этой ночью разбойники вздумают идти на «слепой» штурм в полной темноте. Однако судя по выросшему забору и живо подвозимым дровам на всю ночь, никто из них рисковать не собирался.
Броски тел вниз принесли определённую пользу. Даже присматриваясь на глазок, стало заметно, что искрение уменьшается в своей интенсивности. Да и концентрические волны как-то замедлили движение.
– Ну вот… – с удовлетворением бормотал себе под нос эмиссар. – Уже только этим все карты спутаем. А уж если ещё и ночью беспокоить станем нужными сигналами!..
К моменту наступления полной темноты он уже стоял на краешке скалы и внимательно всматривался в расположившихся в ячейках стрелков. Предположения мэтров исполнились идеально: три массивные фигуры, ещё один колокол, и разве что колчаны выглядели слишком переполненными. А несколько запоздалый отъезд десятка сопровождения, которые вернулись в крепость уже в полной темноте, подтвердил и сведения о мосте: сегодня на ночь его не подняли, потому что очень ждали гостей.
«Ладно-ладно, гостеприимные вы наши! – злорадно размышлял ещё через полчаса Менгарец, стараясь рассмотреть поникающие головы стрелков дозора. – Хотите гостей? Да мы всегда с радостью припрёмся! Да такие гости, что полопают ваши кости!»
Достроить башню монахи успели только на треть, но всё равно она смотрелась пугающе в своей десятиметровой высоте. Виктор покачал головой, мечтая как можно быстрее избавиться от этой постройки и очень сожалея, что она не из дерева. Затем ещё раз оглядел лагерь разбойников, которые огородились от всего мира, в том числе и от монахов, по всем правилам военного искусства, и, поправляя закреплённый на спине тяжеленный полуторник, дал команду мэтрам:
– Пошли на спуск! – когда первый из них достиг поверхности плато и двинулся в сторону «гребешка», командир не отрывал взгляда от ячеек со стрелками. – Отлично! Спят, словно хряки! – и уже сам, хватаясь за верёвку, дал последние инструкции маркизу: – Если всё-таки бандюги полезут по тропе, бросайте вниз зажжённые факелы, не экономьте.
– Не волнуйся, справимся.
– И следите за нашими сигналами.
– Обязательно!
Пока сам добежал до гряды, ежесекундно ожидая удара током снизу, вспотел преизрядно. Одно дело не знать, что к чему, и полагаться на авось, а другое – иметь чёткое представление, чем подобная пробежка может закончиться, зазвони сейчас сигнальный колокол. Но Фортуна смилостивилась, обошлось… А скорее всего, малюсенькие сонные клопы помогли.
Но как только о них вспомнил, сразу расхотелось приближаться к ячейкам. Противоядие ему тоже дали, но уж больно опасался заснуть во время ответственного боя. Мало ли что! Вдруг метаболизм тела не тот и противоядие от сна не поможет? Или срок годности вышел?
Призывный шёпот товарищей, которые уже вытащили тела врагов и даже связали их, заставил резко ускориться:
– Чего ты там застрял?!
– Не сам ли всю ночь по часам расписал?! Влезай в среднюю и начинай звонить!
Пришлось соответствовать выделенной для себя роли звонаря. Кривясь от близкого, жутко неприятного звука, начал медленно звонить, уже через пару секунд делая звон заполошным. Почти сразу же после этого Сияющее плато пошло совсем иной ровной волной, пересекающей всё пространство.
– Ага, как бы ударили… Ладно, теперь зовём на помощь!..
Три удара – пауза. Опять повтор. Хотя уже после третьего сигнала метнувшийся по дороге к малому плато Слиш прокричал:
– Едут! – чуть позже с довольным смехом добавил: – Ровно десять! И факелами себя освещают, как на параде! Уродливые олухи!
А подставные стрелки выбирали самые лучшие позиции для отстрела приближающихся всадников. Правда, Менгарец не забывал в сторону лагеря монахов на дорогу посматривать и комментировать увиденное для друзей:
– Оп-па! Переполошились, гады! Чуть ли не все повставали… а может, и не спали… Стоят у кромки и пялятся в темноту. Так что начинаем бить всадников чуть раньше, чтобы они из-за поворота видны не стали строителям башни. И сапоги! Старайтесь сапоги не повредить!
Хорошее дело – грамотная засада, да ещё на узкой дороге, где даже всадникам развернуться особо негде. Первый залп, и передние лошади падают вместе с седоками, образуя неудобный затор своими телами. А стрелы уже летят в замыкающих воинов, которые пытаются затормозить и развернуться. Ни о каком сопротивлении не идёт и речи, потому что стрелы летят из непроглядной темноты и их слишком много. Последних шевелящихся врагов, по причине погасших факелов, добивал из лука уже только эмиссар его святости. Он же устремился с мечом на контрольное добивание. В предстоящей схватке нельзя было оставить ни одного подранка.
Затем бегом – возвращение в ячейку и вновь подаваемый сигнал тревоги. А за ним частые удары, призывающие настоятеля к опусканию гипотетического рубильника. С некоторым опозданием, но волна прошла. После чего новые сигналы: «Высылайте десяток для забора гостей!»
А тут уже монахи задумались. Что-то им сильно не понравилось. Может, они бы всё-таки и послали очередной десяток на назойливые призывы колокола, но тут всплыла одна ошибка Менгарца. При добивании Вещателей он обращал внимание только на человеческие тела, посчитав лежащую и пофыркивающую лошадь совершенно ни при чём. А та возьми да и встань! После чего рысью помчалась в сторону крепости. С оборванными стременами и окровавленным седлом. И только полный осёл не догадался бы, что десяток попал в засаду.
Не успевший выстрелить по ускакавшей лошади Форш досадовал больше всех:
– Пусть бы они там все ослепли! Никто не торопится! – кричал он в паузах. – Может, уже хватит звонить?
– Наоборот, сейчас максимально звенеть стану! – переполошился Виктор, поглядывая на дорогу. – Тут из лагеря к нам в гости собираются… Форш! Бегом в ячейку!
И пока товарищ торопился на ощупь к своему месту, зачастил ударами по резонирующему металлу колокола.
Скорее всего, некто старший среди строителей башни проявил нездоровую инициативу. А может, решил, что стрелки требуют помощи именно с его стороны, хотя и понимал, что нападения врагов отсюда не было. Поэтому приказал двум с половиной десяткам монахов бегом пересечь плато и разобраться на месте. Сам же, как позже выяснилось, благоразумно остался в лагере. Ну и этот нежданный манёвр мог сработать великолепно. Монахи бежали в темноте, без факелов, а перестрелять их в одиночестве Виктор не смог бы при всём желании. Хотя уже хотел бросать звонить и хвататься за лук в любом случае. Но тут настоятель принял ошибочное решение. Откуда он мог видеть, что происходит на первом рубеже обороны? Да и рассуждал он наверняка резонно: «Валим пока всех, а утром разберёмся!»
Дёрнул рубильник, и волна пошла, выкашивая падающих, как кегли, монахов. Причём волна очень и очень невпечатляющая. Но! Своё дело она сделала: полегли все бегуны без исключения. Что опять-таки видел со своим зрением только Менгарец:
– Ха-ха! Да так воевать – сплошное удовольствие! – не скрывал он радостных эмоций. – Сиди себе, звони в колокольчик, а враги сами друг другу по мозгам стучат! Красота! Ну вот, а теперь позовём сразу два десятка… Вдруг они скопом не побоятся приехать?..
Не получилось! Что вызов двух, что трёх или четырёх десятков был проигнорирован со стороны крепости. Да и со стороны лагеря больше никто не рискнул отправиться в забег по ночной черноте.
Командир лазутчиков сделал паузу и зазвонил резко, со всем отчаянием. Увы! И эта тревога не тронула каменное сердце настоятеля. Волны не было. Хотя вполне возможно, что уже и хранилища энергии опустели полностью.
– Давайте на дорогу! – скомандовал он мэтрам. – Зажигайте факелы и собирайте сапоги! С лошадей тоже снимайте, присмотреться надо…
После чего опять продолжил с помощью колокола то просить помощи, то удара по несуществующему противнику. Не дождался ни того, ни другого. Но не расстроился, на ходу несколько меняя заранее разработанный план:
– Слиш, бери побольше стрел, и отправляемся к дороге! Форш, продолжай звонить, пока не надоест. Как подадим сигнал, вместе с колоколом направляешься к нам. Ага! Даём отмашку факелом нашим на скале: пусть тоже начинают бить в свой колокол.
Через минуту ожидающие сигнал товарищи отозвались аналогичными звуками наивысшей тревоги.
– А с этим что делать? – напомнил мэтр о лучниках.
– Если ничего не изменится – в расход!
И надев высокие, изолирующие сапоги из некоего подобия резины, поспешил вместе со Слишем на противоположную сторону плато. По дороге не поленились и добили всех валяющихся без сознания «строителей». Вдруг последняя волна была неполноценной? Очнутся уроды – потом сам себя проклянёшь за такое упущение!
К намеченному месту вышли не возле дороги, а гораздо ближе к левому краю плато, если смотреть по ходу движения. Менгарец припрятал тяжеленный меч, который пока ему мешал, в приметном месте недалеко от лаза. А потом двое разведчиков стали присматриваться к малому лагерю противника. Уж больно скрупулёзно и тщательно все оставшиеся пятнадцать Вещателей приготовились к бою. Использовали для этого телеги, а пятеро лучников даже забрались на недостроенную башню. У всех луки явно готовы стрелять по любой тени. Рядом приготовленные к зажжению факелы. Разбойников в помощь они звать не стали, будучи уверенными, что сами справятся с непонятной опасностью. (А может, те бы не пошли, имея для такого невмешательства весомые аргументы?). Но явно нервничали от непрестанного грохота двух сигнальных колоколов. Какая там может быть стрельба на слух?! В своих бы сдуру не попасть! А костры разжечь, как это сделали разбойники, либо страшно, либо запрещено было приказом настоятеля.
Когда это всё Виктор внимательно рассмотрел и описал местоположение будущих трупов своему товарищу, тот перед уходом только фыркнул:
– Главное, птенчиков сними! Остальные на мне! – и поспешил убивать изуверов рода человеческого с такой уверенностью, словно тоже мог видеть в темноте.
