Глава 24
Обуза
Когда подняли третьего, самого толстого монаха и с особым удивлением прихваченный и замотанный в плащи колокол, эмиссар собрал всех возле принца для краткого обмена мнениями и сведениями, почерпнутыми в ходе допросов. Потом проинструктировал, что надо спрашивать в первую очередь и как, и все поспешили опять на допросы. Только теперь уже все поменялись пленниками. Мэтры допрашивали разбойников, а маркизу достался только что с такими трудами поднятый на скалу толстяк. Тот, что был с поломанными ногой и рукой, пришёл в сознание, но его пока трогать не стали.
Ну и ещё через час уже оказались подтверждены все первично полученные сведения. Ничего нового или важного выпытать не удалось. Разве что толстяк оказался не в меру словоохотливым и буквально рыдал от счастья, когда понял, что он в плену у неизвестных воинов. И его история заслуживала несколько иного отношения. Верилось, конечно, в такое с трудом, но молодой, любящий много поесть парень с прекрасным именем Ромуальд попал в средоточие зла недавно, всего месяц назад. Его не убили, не замучили и не заставили делать низости только по той причине, что один из встречающих монахов вдруг опознал в толстяке своего родного племянника, выдернул его из толпы обречённых рабов и поволок в свои апартаменты с диким хохотом и восклицаниями:
– Вот здорово, будет мне личный денщик и холуй!
Нечто подобное практиковалось и разрешалось, поэтому даже настоятель в тот момент не обратил большого внимания на событие. Тогда большую группу пленных разбойники сдали в монастырь, получив за это несколько огромных мешков с бликами и парочку баулов с драгоценностями. Блудный дядя пропал лет десять назад, но кровиночку опознал и, хоть стал в последние годы сущим дьяволом во плоти, в сердце у него что-то дрогнуло, и он решил племянника спасти.
Уже в своей огромной, двухкомнатной «келье» дядя рассказал Ромуальду, что здесь творится, и дал должные инструкции, как можно выжить, а со временем и попытаться вырваться отсюда. Как это ни странно, но порой некоторые монахи, уходящие в боевые походы, таинственно исчезали. Видимо, сбегали, пытаясь отыскать для себя более спокойное место да провести свой остаток жизни в покаяниях. Только так при удачном стечении обстоятельств можно было вырваться в мир с нормальными людьми.
Но за первые две недели парень чего только не насмотрелся и наполовину поседел от пережитых ужасов. Потому как на некоторые «культурные мероприятия» явка всех монахов была обязательна. Порывался несколько раз покончить самоубийством, настолько у него в мозгу происходила ломка и угрызения совести. Спасали только изнуряющие воинские тренировки, которые дядя садистскими методами начал практиковать с племянником. И это в принципе помогло: людей не хватало, воинов – тем более. Поэтому через три недели у резко похудевшего парня приняли кое-как экзамен по воинскому мастерству и определили во взвод внутреннего караула. Таких новичков иногда ставили третьими номерами к сидящим на «гребешке» лучникам. Неделю назад Ромуальд отсидел в ячейке первое дежурство, а эта счастливая ночь оказалась второй. Так что он даже помечтать не успел о том времени, когда его возьмут «братья» с собой в дальний поход.
Самое смешное, что толстяк после подробного рассказа о себе клятвенно заверил:
– Готов за вас сражаться с оружием в руках до последней капли крови! – И тут же жалобно, словно обращаясь к родному дяде, добавил совсем иным тоном: – У меня при себе был мешок с колбасой, вы его случайно не видели?
Поэтому, закончив краткий пересказ истории Ромуальда, маркиз угрюмо вздохнул:
– Боюсь, что пропажу своей колбасы пацан нам не простит…
– Нашёл пацана, двадцати двух лет отроду! – хмыкнул Менгарец. – Если в том гадюшнике выжил, то и без колбасы не умрёт. А вот оружие ему выдать или развязать мы не имеем морального права. Любой Лысый пойдёт на всякий обман, лишь бы себя обелить. Но если хочет себе хоть какое-то доверие заслужить… – Он отправился к Ромуальду, присел возле него на корточки и зашептал: – Мы тебе частично поверим, если ты знаешь хоть какую-нибудь стоящую тайну о монастыре.
Тут связанный умудрился пожать плечами и тяжко вздохнул:
– Какие тайны, уважаемый? Я там всего только месяц…
Но такой психолог, как его святость, Первый Советник и прочее, сумел уловить лживость в ответе. Парень лгал! А почему? Одна из причин сразу наклёвывается: подлейшая сволочь и прекрасный артист, сумевший убедить в своей невинности даже такого профессионала, как маркиз Хроммель. Вторая… если она есть, следует «выдавливать» из пленника быстро и решительно:
– Мы с тобой цацкаться не станем! Поломаем руки, ноги да и сбросим на плато, которое тут рядышком!
Толстяк побледнел:
– Так вы те самые?! Которые на скале?! Но вы же обречены?
– Кто тебе такое сказал, парень? Мы вас троих уже спеленали и вынесли сюда, да и разбойников уже тридцать человек обезвредили. Это не считая огромной толпы в прошлую ночь. К тому же мы такие люди, у которых орлы катарги в друзьях. Как только дождь чуть стихнет, нас отыщут и обязательно заберут, а потом ещё и саму крепость разворотим взрывами специальных бомб, бросая их с неба. Так что если ты и в самом деле невиновен, то рассказывай всё без утайки. Ну а если ты врал, то твоя смерть будет ой как непроста: мы тебя отдадим родственникам тех людей, которых вы убивали в своих клетках.
– Нет! Я никого не убивал! – застонал от ужаса Ромуальд. – Даже когда нас заставляли смотреть на пытки, я сводил зрачки вместе и ничего, совсем ничего не видел!
– Ладно… допустим! Но почему ты не хочешь рассказать всё, что знаешь о монастыре? Неужели дядя тебе ничего такого не рассказал?
Толстяк ещё разок нервно дёрнулся, пытаясь рассмотреть в темноте лицо невидимого человека. Но осознав, что это бесполезно, сломался. И только жалобно проблеял:
– Но я вас не вижу… И не имею права доверять… Это я смог бы рассказать, только оказавшись на свободе и окончательно убедившись в вашей добропорядочности…
– Тоже можем устроить! – Менгарец легко поднял парня за шкирку, и подволок к позиции возле тропы. – Смотри, бандиты внизу построили стенку – настолько нас боятся. А вот трупы тех, кто к нам пытался забраться. Мы им помогли уже после их смерти… Форш, посвети!
Лучина озарила горку окровавленных трупов, а командир продолжал:
– Вон там – калечный, там – его два пленённых подельника. Там – твои коллеги по дозору, уже всё рассказавшие про монастырь. Но, увы, ни одной тайны не знающие. Нужны ещё доказательства?
– Хорошо, я скажу! – перешёл на шёпот Ромуальд. – Дядя уверен, что из крепости имеется подземный ход, скорее всего на дорогу, но может, куда и дальше. Ход ведёт из личной башенки настоятеля, которая пристроена к стене изнутри. Главный монах там живёт постоянно, а с ним его пятеро самых злющих сержантов боевой подготовки, называемые О-Низами. Туда никто и никогда не заходит из посторонних, но однажды, ещё до эпидемии, дядя подсмотрел, как туда побежала личная полусотня самого настоятеля. Через три часа они, будучи в тылу большой группы путников, загнали тех на плато и там всех пленили.
– Ага! То есть раньше монахи и такое творили?
– Очень часто. Это сейчас их очень мало и они никуда не высовываются. Зато всеми силами, лестью и деньгами пытаются привлечь в свои ряды расплодившихся вокруг разбойников. А раньше они бы их попросту пленили и заставили стать такими же. Сейчас им воинов не хватает, тайным ходом, сколько дядя ни присматривался, уже года три не пользуются…
Виктор решил задать вполне резонный вопрос:
– Почему же твой дядя сам не попытался сбежать через тот ход? Хотя бы во время эпидемии, когда все умирали?
– Побоялся! Там же боевые О-Низы, лучшие воины монастыря! Сразу пять наставников по боевому искусству! Уж такие все звери!..
Эмиссар отвёл Ромуальда на другой край скалы, приказал лежать на камнях и не двигаться, а сам вернулся к товарищам:
– Слышали? Я почему-то и не сомневался, что некие ходы тут имеются. Раз некто сумел отстроить огромную махину крепости на каменном выступе между двух ущелий, но ему легко было пробить тоннель куда угодно. Даже специальные машины такие есть, которые грызут камень. Его святость Менгарец о них прекрасно знает и управлять умеет… Но суть сейчас в том, как выяснить: куда ход выводит конкретно? Было бы просто здорово запустить по нему полсотни лучших воинов. Те бы пробрались в монастырь и вырезали всех монахов. Вот бы пробраться в ту пристройку да изнутри пройти по ней? А? Прям сейчас?
Рыцари одобрительно кивнули на такие высказывания, с восторгом глядя в темень, а вот мэтры замотали, возражая, головами:
– Что за необдуманные выходки?
– Зачем такие неоправданно рискованные подвиги?
– Сам ведь утверждал, что с помощью Белых орлов это гнездо зла будет уничтожено за один день!
– А сейчас твои слова напоминают не слова мужа, а наивного юноши!
Но Менгарец уже загорелся собственной идеей, прекрасно понимая, что ему в темноте ночи никакой демон не страшен:
– И всё-таки! Времени ещё – полночи. Главное, мне как-то через ров перебраться. И не забывайте: в плену у монахов томятся невинные люди, а завтра разбойники ещё новых рабов нагонят… возможно. Так чего даром бездельничать? Смотаюсь, развеюсь!
– А если будет третья атака снизу? – резонно припомнил виконт Алый. – Без тебя мы только сможем кидать камни примерно на тропу.
– Ха! Ты глянь на лагерь! Кто там будет атаковать? – хмыкал с издёвкой командир. – Половина не спит и в нашу сторону смотрит. Ха! Это они нас боятся, а не мы их!
Тут и маркиз высказал самое главное опасение:
– А если с тобой что-то случится?
Он не сказал слово «погибнешь», не проговорил «не вернёшься», но это как раз подразумевалось. А Менгарец тяжко вздохнул, вдруг вспомнив о пропавшей Розе, и тоска по любимой настолько резко полоснула по сердцу, что он чуть не застонал вслух. Насколько он всеми силами гнал от себя мысли о принцессе, уж насколько он укорял себя, что это его вина в выпавших на её долю мучениях, а может, чего уж там скрывать, и смерти! И ведь ничего он в данную ночь изменить не сможет!
Ничегошеньки!
Разве только освобождать этот мир от двуногих тварей, вкладывая в это священное дело все свои силы, всю свою жизнь, до последней капли крови.
– Пусть случится то, что должно случиться! – проговорил он твёрдо. – И тем, кто упрямо борется с коварной Судьбой, благосклонная Фортуна обязательно должна улыбнуться. Я в это верю! Иначе – и жить не стоит!
Ну а так как больше ни возражений, ни уговоров не последовало, Виктор шагнул в сторону верёвки:
– Конечно, если кто-то пожелает отправиться со мной добровольно, то я не откажусь! – в первую очередь он надеялся, что вызовется виконт. И не ранен Сандер-тэ, и силёнки ему не занимать. Тот попытался сразу же выкрикнуть «Я пойду!», но чуть раньше отозвались подданные баронства Бисме:
– Мы! Без нас не справишься! Мы лёгкие, меньшие, везде пролезем. И по скалам ползаем, как пауки по потолку.
Ну да, когда они сами взбирались по верёвке, на их движения было любо-дорого посмотреть со стороны. Да и туши гораздо более тяжелых, чем они пленников, таскали на себе по краешку плато, можно сказать, бегом. Ну и всё решило их упоминание о талантах скалолазов. Как бы ни охранялась крепостная стена или главные ворота, до них ещё следовало подобраться по вертикальным склонам. И подстраховка, подсказки опытных профессионалов очень пригодятся в этом рисковом деле.
– Отлично, уважаемые! Тогда спускайтесь следом и догоняйте меня. Постараемся испортить этим недоноскам кровавую литургию.
Оказавшись на плато первым, стал на колени и тщательно присмотрелся к покрытию. Потому что раньше всё недосуг получалось. Странная, оплавленная структура, очень напоминающая вулканические формы. Как можно сделать подобное на большой площади? Да ещё и сохранив некие искусственные элементы под оплавленным камнем? Ничего, кроме зависшего на определённой высоте звездолёта и огненных, раскалённых струй пламени из дюз, в голову не приходило.
Дальше рассматривать и думать помешали соскользнувшие рядом преподаватели боевых искусств. Пришлось и самому бодрой трусцой устремляться к «гребешку». Там всё оказалось в полном спокойствии, что на дороге, что в ячейках, но Виктор замер на месте от пришедшей ему в голову мысли:
– Слиш, нам утром явно повезло, что нас не оглушили: успели сразу после снятия поста, а может, банально хотели, чтобы мы остальных за собой привели… Но на обратном пути у нас может времени не оказаться, а впоследствии можем и пожалеть…
– К чему это ты? Не пойму!
– Клопов не жалко?
– Ну… если для дела…
– Высыпай их обратно в ячейки. Вдруг да пригодится. А если всё будет для нас благополучно, то через день– два сам помогу вам их собирать и пересчитывать.
– Понял, сейчас заброшу наших маленьких союзников на их прежние позиции…
И с этими словами мэтр Слиш поспешил к ячейкам. При разбросе сонных клопов он себе вынужденно подсвечивал огарком свечи, но наблюдающий за разбойниками эмиссар хмыкнул с презрением:
– Даже не смотрят в эту сторону! Не боятся, что ли? А зря! Мы им на обратном пути устроим! Если в подземный ход не пойдём…
А тут и «минёр» вернулся, после чего все трое подались к огромному массиву каменной крепости.
