Глава тридцать четвёртая
Суматоха
По окончании рассказа Виктор впал в транс размышлений, пытаясь сообразить, как лучше воспользоваться только что полученными сведениями. Может, и дольше бы так просидел, как истукан, но треск догорающего факела вернул в действительность. Подхватив девушку за руку, он потащил её за собой к выходу, приговаривая:
– Если факел погаснет, не волнуйся, я отлично помню дорогу, дойдём и так. – Он не собирался кому бы то ни было без лишней нужды рассказывать о своём умении видеть в полной темноте.
– Хорошо! – Она отвечала твёрдо, ничего больше не опасаясь.
– И немедленно отправимся в кабинет его величества. Ты всё это повторишь в присутствии королевской семьи. Договорились?
– Как скажете, ваша Святость.
– Так называть меня следует только во время официальных бесед и при посторонних, – огласил инопланетянин, внутренне содрогаясь только от одной мысли, что разговаривает и общается с человеком, который прожил чуть ли не тысячелетие. – Во всех остальных случаях обращайся по имени или Менгарец.
– Хорошо… Виктор.
Они уже выбрались на нижний этаж дворца, и Монах отправил обоих поджидающих его возвращения гвардейцев с заданиями:
– Отыщите короля и скажите, что я прошу его о срочной встрече у него в кабинете. То же самое сообщите королеве Линколе и её высочеству принцессе Розе, если та вернулась из поездки по столице. – Когда воины умчались, двинулся к лестнице на верхние этажи, продолжая расспросы своей новой, как он надеялся, союзницы. – Ты готова лечь на ложе омолодителя?
– Хоть сию минуту!
– Причём память тебе будет оставлена…
– Пусть даже и сотрётся, я всё равно вспомню. Причём очень быстро. Чем меньше лет я живу между омоложениями, тем быстрей вспоминаю своё прошлое. Я готова на всё, лишь бы избавиться от проклятия во мне и чтобы больше никогда не взбираться на «кольцеватель»!
От новой появившейся мысли Менгарец хмыкнул. Хотел было промолчать, но не выдержал, решился спросить прямо:
– Послушай! Но ведь тогда у нас возникнет проблема. В данный момент, если твоя память будет оставаться с тобой, а мозг не омолаживаться, ты проживёшь максимум сто пятьдесят лет. Минус твои существующие по физическим параметрам двадцать, двадцать пять. Может, это тебе не понравится? Ведь вечная жизнь как бы считается предпочтительнее.
Но Лайдюри впервые радостно и звонко рассмеялась:
– Нет, Виктор! Я больше не хочу так жить! Сотни лет я мечтала хотя бы тридцать лет прожить, как все. Иметь мужа, любимых деток. Потом спокойно умереть в окружении внуков. Это настоящее счастье. А жить, каждый раз вспоминая, кто это вокруг тебя и что они значат, – непосильное и ужасное бремя. – Она вытерла очередные набежавшие слёзы и опять радостно заулыбалась. – Ну а если мне удастся больше тридцати лет прожить, то я… то я… – Она никак не могла подобрать нужные слова для восторга, но наконец-то выдавила из себя: – То я просто сейчас, не сходя с этого места… умру от восторга!
– Ну-ну! Не надо так усердствовать! – осадил мужчина пошатнувшуюся красавицу грубым окриком и подхватил её под локоть. – Тут такое в мире творится, что я сам себе боюсь гарантировать год жизни! Поэтому смерть от радости одной только перспективы в тридцать лет может оказаться явно преждевременной. Повода может и не оказаться впоследствии…
Они поднялись на третий этаж и двинулись по парадному коридору в сторону покоев Грома Восьмого, когда навстречу выскочил раскрасневшийся адмирал в парадной морской форме. Вскидывая руки вверх, он воскликнул:
– Наконец-то! Теперь мои глаза тебя узрели, и я убедился в донесшихся до меня сведениях! Живой? Здоровый?!
– Как видишь!
Стэр Ньюциген обнялся со старым другом и боевым соратником, приговаривая:
– Знал, верил, что ты выживешь. Но как?
– Об этом позже расскажу, – остановил его вопросы Виктор. – Ты лучше сам отчитайся: где был во время моего прилёта и почему до сих пор не в пути к оконечности пролива Стрела? Дамбу-то в любом случае взрывать надо!
– А для чего же я здесь?! – В ярости адмирал даже смешно подпрыгнул на месте. – За порохом прибыл! Если ты не догадался!.. Но! Мне его не давали! К королю не подпускали! Под домашний арест посадили! И пытались навесить обвинение в потере двух боевых кораблей королевства Чагар. Со всеми вытекающими из этого обвинения последствиями. Моряков наших до сих пор держат в порту, заставляя ремонтировать корабли и запрещая даже за пределы верфи выходить. А?! Как тебе такой отчёт?
– Извини. Сочувствую. Я и сам не на курорте прохлаждался. Так что помочь никак не мог, – развёл руками Менгарец. Но бравый мореман на это весело хохотнул:
– А вот и помог! Твои письма Линколе всё верно подсказали. Она забеспокоилась, вытащила меня позавчера из-под ареста и отправила на загородные заводы по производству пороха. Вот я там и торчал до сегодняшнего часа, отправляя чуть ли не контрабандой емкости с порохом в порт на берегу Речного пролива. Но как только узнал о твоём прибытии, всё бросил и сюда помчался. Уже полчаса мечусь по этим коридорам, не в силах тебя отыскать.
– Но теперь-то уже можешь успокоиться, – заулыбался Виктор. – Порох тебе выдадут в полном объёме немедленно. Да и вообще, скорее всего, я сам с катарги отправлюсь на север, прихватив парочку минёров, да быстренько провернём это дело со взрывом плотины за три дня.
– А вдруг не получится? Вдруг тебе помешают отщепенцы из королевства Бонителлы? Они ведь могли и забыть наши поучительные обстрелы. Так что моё мнение: надо и эскадре параллельно туда выдвигаться. Вдруг артиллерийским огнём придётся ваши работы прикрывать? Это вам не фугасы с неба сбрасывать!
Дельные мысли заставили задуматься. Какие бы иные проблемы ни беспокоили в данный момент, окончательная расчистка морских проливов от кашьюри – дело тоже приоритетное. Поэтому такую поддержку с водных артерий иметь не помешает. Да и простаивать кораблям на месте нет смысла, возле Чагара они пока не нужны.
– Ладно, ты прав. Сколько кораблей готовы выйти в открытый Южный океан и двинуться в обход Первого Щита к океану Жизни?
– О! – несколько потух Ньюциген. – Если для открытого моря, то лишь шесть кораблей в идеальном состоянии. Но если идти проливами, выйдут все что есть: десять старых и четыре новых.
– А удастся пройти по Стреле? Особенно на участке с мостом?
– Легко! Дадим бортами с десяток залпов и расчистим левый берег от любого неприятеля. Особенно если нас поддержат со Шлёма. Хуже всего в тех узких местах пролива, где нас могут ждать с большими баллистами. Да и небольшое встречное течение нам не на руку. Вот там не помешает воздушная разведка с неба.
Тут же последовало утверждение, что Белые катарги не откажутся оказать любую посильную помощь в разведке. Пятёрка пернатых отправится в воздушном эскорте. Дальше последовало решение первого Советника об экстренной загрузке кораблей эскадры всем необходимым и о выходе в море уже сегодня вечером.
Приказы были розданы прямо по ходу движения к кабинету его величества. Так что боевой адмирал, довольно потирая руки, умчался, даже не попрощавшись.
Гром Восьмой и его мать-королева уже ждали Менгарца в кабинете. И свои вопросительные взгляды направили на наложницу.
– А где Роза? – вначале с некоторым недовольством поинтересовался Виктор. Покривился, когда узнал, что принцесса пока не вернулась из поездки по столице, насильно усадил бывшую наложницу на стул и огласил:
– Лайдюри сейчас расскажет много страшного, но необходимого. Верьте ей, и я подтверждаю, что она не сказала ни единого слова лжи. Рассказывай, начиная с момента своего рождения!
Но только красавица открыла рот, как раздался стук в дверь и в кабинет просунулась голова генерала Тербона:
– Ваше величество, срочная новость!
Король нетерпеливым жестом разрешил войти и доложить о случившемся.
– Напали на след беглецов. Непонятно, как они умудрились вырваться не только из дворца, но и из Радовены, однако небольшой отряд с масками на лицах заметили и стали преследовать по западной дороге, ведущей в промышленные долины. Но как только погоня стала настигать пятерых всадников, те резко развернулись, вступив в скоротечный, кровавый бой. Все пятеро погибли, причём последний закололся сам, не желая сдаться в плен. Похоже, они решили ценой своих жизней задержать погоню. Когда сняли маски, опознали в одном из воинов графа-предателя, бывшего члена королевского Совета. Ни его коллег, ни Мааниты поблизости нигде не оказалось. В данный момент ведутся широкомасштабные поиски в западном направлении. По логике они никуда уйти не могут, там же вокруг постоянные дозоры, линии контроля, заставы, через которые ещё ни одному шпиону пробраться не удалось.
– Как же, не удалось! – ворчал монарх, покусывая от досады губы. – Ещё пару часов назад я был уверен, что из дворца тоже никто не выберется. А тут получается, что могут в любую сторону расхаживать кто угодно!
Генерал не побоялся напомнить:
– Но ведь Маанита имела все привилегии. Никто бы её не посмел остановить…
– Ладно, ладно, – оборвал его Гром, – пусть продолжают поиски! – А когда генерал вышел, спросил у ждущей красавицы: – Прежде чем расскажешь о себе, скажи в двух словах, чего можно ждать от твоей подруги Мааниты?
– Чего угодно! Любой подлости, коварства, лжи. И даже в самые сложные годы своего существования я не желала даже близко сходиться с этой ядовитой змеёй.
Менгарец вынужден был вмешаться:
– Но чтобы не путаться, пусть всё-таки начнёт с самых первых своих воспоминаний. Вы будете слушать, а я порой выскакивать в коридор и отдавать нужные распоряжения: столько всего накопилось!.. Давай!
Решительно выдохнув, великовозрастная рабыня приступила к рассказу:
– Родилась я девятьсот восемьдесят один год назад…
Виктор и в самом деле не собирался присаживаться. Так и метался большее время снаружи королевского кабинета, заставив стянуться к его предбаннику добрую часть главных чиновников государства, которые ведали и правили различными министерствами. Как ни хороша власть при полной монархии, но даже её бюрократическая махина требует титанических усилий для полной раскрутки и нужного набора скорости.
Тем более что только для политических преобразований следовало немедленно созвать всех союзников, которые отсутствовали в Радовене в данную минуту. Потом следовало сделать так, чтобы они обязательно захватили подаренных им наложниц. Архиважно было доставить под видом домашнего ареста раздаренных красавиц, которые достались доблестным генералам в самом Чагаре. Ну и следовало всеми доступными средствами разъяснить новоявленным императорам континента главную опасность, происходящую от женщин, коих они уложили в свои кровати. От этих объяснений также зависело, поверят ли они в полное и безобидное исцеление доставшихся им красавиц. Ведь, по сути, их никто живых сокровищ не лишает, после омоложения те опять вернутся к своим мужчинам полные страсти, задора и сексуальной привлекательности.
А попробуй ещё при этом не нанеси обиды самозваным императорам! Вдруг те без ума успели влюбиться? Южанину досталась всего одна обворожительная нимфа, несмотря на то что он моложе. А вот северянину перепали сразу две. К тому же у него и так уже была лишившая его ума от любви к себе молодая жёнушка. Как там сложатся отношения? Удастся ли воспользоваться ревностью, жадностью, амбициями?
В данных направлениях отныне предстояло трудиться целому сонму дипломатов, писарей, тайных агентов и разведчиков.
Вот его Святость, он же первый Советник, и метался, стараясь успеть сделать за пару часов то, что следовало творить неделями. Раздавал приказы, прочитывал бумаги, а некоторые тут же относил на утверждение Грому Восьмому. Тот, почти не глядя, подписывал, увлечённый рассказом и некоторыми спорами с Лайдюри. Порой и сам Виктор по ходу дела успевал прислушиваться и давать некоторые нужные пояснения в кабинете. Но как бы там ни было, в течение полутора часов венценосный правитель со своей матушкой узнали всё, что требовалось им знать.
Если ещё теплились в сердце монарха какие-то тёплые крохи чувств к подлой предательнице, то и они растворились окончательно под напором правды и железной логики. Пелена с его глаз спала окончательно. И теперь он чувствовал в душе опустошённость и некий подспудный страх перед каждой красивой женщиной. И в итоге выдал печальную фразу:
– Ну и ладно, раз мне не суждено жениться второй раз, значит, не бывать этому никогда. Буду жить ради Чагара, моих дочерей и внуков. А поэтому надо дать распоряжение об отмене приготовлений к свадьбе…
– Увы! Ваше величество, не получится! – вернул его к суровой действительности первый Советник. – Теперь уж точно придётся устраивать женитьбу по политическим мотивам. У правителя королевства Дейджан любимая племянница ищет себе достойного кандидата. У Оксента Второго, короля Редондеры, имеется сестра на выданье. Так что если мы их не станем уничтожать вместе с генеральной ставкой их армий, то придётся выбирать одну кандидатку из двух.
– А если удастся уничтожить обоих императоров? – не сдавался король.
– Тогда обязательно отыщется новая кандидатура! – растоптал все его чаяния друг. И требовательно уставился на Линколу, которой ничего не оставалось, как подтвердить:
– Да, сын! Скорее всего, так и придётся поступить. Сам понимаешь… И не смотри на меня так! Если не хочешь отдавать своих дочерей замуж по политическому расчёту, придётся самому поднапрячься. Отложим твою свадьбу пока только на неделю, а там глядишь и успеем договориться. Обстановка такая, да и нельзя лишать народ обещанного праздника.
Стоило видеть, как смешно и по-детски скривился Гром Восьмой. Но промолчал, указывая глазами на постороннего человека в кабинете. Мол, не надо на меня давить в присутствии вчерашней наложницы.
На что Менгарец рассмеялся:
– Пройдёт совсем мало времени, и твоё величество, скорее всего, станет доверять госпоже Лайдюри полностью. Я-то здесь не навсегда останусь, а без первого Советника трудно придётся. Да и сам закон подписал, что должность сия не должна пустовать. А кто сможет дать лучший совет, чем человек, имеющий за своими плечами почти десять веков жизни? Ведь она по крохам насобирала столько знаний, что я по сравнению с ней как школьник рядом с учительницей. А такими кадрами разбрасываться нельзя! Так что посмотрите на эту женщину чисто с практической, самой что ни на есть рациональной стороны. Будет глупо, если не использовать её, не получить от её опыта максимальную пользу. Дадим ей время немного освоиться в королевстве, под патронажем её величества вникнуть в хитросплетения дел, и лучшей помощницы вам не найти.
Слишком смелое и скороспелое предложение он выдвинул. О чём можно было судить по плотно сжатым губам вдовствующей королевы и по сузившимся от подозрений глазам самого монарха. Такого быстрого доверия и бесшабашной меркантильности они от Виктора Палцени никак не ждали. Но он-то понимал, что вначале должно быть слово, а уж потом неспешные размышления, выводы и действие. А раз слово было сказано, значит, действие когда-нибудь, но будет обязательно.
Интересно, что сама Лайдюри восприняла прозвучавшие слова как нечто вполне для себя приемлемое. И после продолжительной паузы неожиданно произнесла:
– Я буду очень стараться помочь Чагару. На любом месте и в любой должности. И вы не пожалеете о своём доверии ко мне.
Похоже, король хотел вспылить и высказаться на тему: «Я тут уже одной такой доверился!..», но сумел промолчать. И ответил только после хорошего раздумья, обращаясь к матери:
– Ладно, забирай её под своё крылышко и уже сама решай, что с ней делать. Разве что Виктор заберёт Лайдюри на три дня на исцеление. А я… побежал!
И первым покинул свой кабинет, подавая пример остальным и напоминая, что стоять на месте некогда.
