Глава двадцать восьмая
Тайны древней империи
Оставив виконтессу Стефани Брюк в засаде, Загребной быстро вернулся назад, но, не заходя в посольство, сразу отправился по другому неотложному делу. Оседлав одного из лучших коней, он помчался на улицу Сияющего воплотника. Старики, сдававшие комнату Федору, встретили гостя приветливо и сразу стали интересоваться судьбой своего постояльца. Семен довольно откровенно рассказал о перипетиях сложного поиска и завершил эту часть разговора уверенным утверждением:
– Возможно, уже сегодня Федор окажется на свободе. Хотя, если судить по той ментальной связи, которая между нами существует, ему вполне хорошо и комфортно. Другой вопрос, с которым я хотел к вам обратиться, заключается в необходимости связаться с моим младшим сыном, который проживает в баронстве Жармарини.
– Да, – сочувственно закивал головой хозяин дома. – Далековато он забрался… Кажется, на другом конце света?
Его супруга удивилась более конкретно:
– Но чем мы можем помочь?
Вот тут Загребной и рассказал подробно, кто такие тумблоны, для чего они служат и как с ним обращаться. Старики слушали с отвисшими челюстями, но в конце концов поверили и принесли клетку со зверьком в гостиную. Пушистое и ушастое создание вполне привычно запрыгало по коленям своих кормильцев, умильно заглядывая им в глаза и весело попискивая. А гость стал давать последние инструкции:
– К сожалению, я не смогу приблизиться к тумблону для наговора или прослушивания, это уникальное животное просто не подпустит меня. А при насильственном использовании связь прекращается. Именно поэтому вся надежда у меня на вас. После перерасчета времени самое удобное получается сразу пополудни. Хотя Виктор может сдвинуть это время и несколько раньше. В любом случае, попробуйте уже начиная с предобеденного времени как наговаривать, так и прислушиваться к ответу. Вполне возможно, что мой младший сын именно сегодня и не станет делать попыток для переговоров. А то и вообще на целую неделю отдалился от своего дома. Может такое случиться, что второй тумблон из данного выводка не выжил или погиб позже, но пробовать все равно надо. Я послал сообщение Виктору срочной почтой и специальным курьером, и если они доберутся благополучно, то ответ придет через две недели. Может, и раньше, если корабли продолжают курсировать по морю.
Хозяева дома, по всей видимости, и сами жутко заинтересовались невероятной возможностью пушистого зверька телепортировать звуки и были готовы теперь говорить и прислушиваться круглые сутки.
– Только вот что мы будем говорить конкретно? – вопрошала старушка.
Самые секретные данные Семену разглашать не хотелось, поэтому он заранее составил текст, в котором лишь напирал на скорейшее нахождение железного корабля и просил, если получится, прислать ему как можно больше специальных болтов для подаренного арбалета. Отдавая листок бумаги, где сообщение было специально написано крупными буквами, он напоследок попросил:
– Ну а то, что передаст для меня Виктор, старайтесь запомнить, частично записать, а потом передать моему атташе, тому самому воину, который приезжал сюда со мной в первый день. А то у меня столько дел, что сам вряд ли соберусь с визитом. Разве что, если все удачно получится, сам Федор к вам явится с благодарностями.
При расставании, когда он попросил никому не говорить о существовании тумблона, старики даже обиделись:
– За кого вы нас принимаете?
– Болтовня только век укорачивает!
Когда Загребной вернулся в посольство, его там терпеливо дожидалась очередная посетительница. И как ни хотелось лечь и выспаться перед решающими ночными событиями, пришлось потратить время на длинный, но весьма познавательный разговор. Да и не стала бы графиня Бонекью беспокоить по пустякам. За время, прошедшее с их последней встречи, она еще больше похудела, но теперь ее глаза горели каким-то неудержимым сиянием надежды.
– У меня очень важные новости, и мне кажется, вы тоже ими заинтересуетесь, – начала она беседу с деловой сосредоточенностью. – Ищу вас с самого утра, в «Ембадуре» мне дали ваш новый адрес.
– Да, мы просили служащих гостиницы отправлять всех к нам.
– Как продвигаются поиски? И что с освобождением Федора?
– Несколько затянулись, но, кажется, близятся к завершению, – несколько туманно ответил Семен. И сразу заверил: – Но как только сын окажется на свободе и у него появится возможность, он займется вашими больными.
– Мы очень на это надеемся. Поэтому именно с вами я хочу поделиться одним разысканным секретом и посоветоваться по поводу его использования.
– Очень внимательно слушаю.
– Мы ведь постоянно ищем способ излечения от сечевицы. – Графиня тяжело вздохнула, глаза ее повлажнели. Но сразу собралась, решительно повела плечами и продолжила: – И наши настойчивые усилия принесли вчера некоторые обнадеживающие результаты. Одни наши дальние родственники отыскали в своей библиотеке небольшой рукописный фолиант, в котором неизвестный исследователь рассказывает, как и кто именно может попасть в подземелья древней империи. Те самые подземелья, где обитают духи и хранятся самые грандиозные тайны древности, могучие артефакты и, что самое для нас важное, панацеи и лекарства от всех болезней.
– Речь идет о тех самых местах, где ваших близких и поразила сечевица?
– Вот именно. Хотя конкретно о каком-то месте говорить не стоит. К опасным пространствам относится все, что находится ниже земли на территории всех древних пригородов Хаюкави, да и в самом центре столицы. Если смотреть на подземелья с точки зрения магической науки, то там с момента гибели империи царит хаос из неуправляемых духов, их консистенций и метаморфных образований. Средства для руководства этими исчадиями эфирных слоев или разрушены или утеряны, или находятся рядом с ними. Понятно, что завладеть оставшимися средствами невозможно по многим причинам. Остается только удивляться возможности нашей правящей династии хоть как-то воздействовать на духов и заставлять их работать в определенных случаях. Но не об этом сейчас речь, да и тайны свои королева никому не откроет, даже собственной дочери.
– Между ними такие напряженные отношения?
– Скорее наоборот, слишком уж приторно-слащавые. О неискренности к собственной матери можно судить хотя бы по той плохой славе, которая в последнее время все плотнее окутывает наследницу короны. Те, кто знает о мерзостной и коварной натуре принцессы, стараются теперь заблаговременно уступать ей дорогу. Такая аферистка и циничная особа, как Бинала, просто не может любить свою родительницу, исходя из сути творимых ею преступлений.
– Хм! – Граф Сефаур удивленно подвигал бровями. – А мне она во время аудиенции показалась довольно симпатичной, общительной и даже до приятности откровенной.
– Да, играть она умеет великолепно! Причем когда ей надо, то почти моментально подбирает ключики к каждому собеседнику и безошибочно выбирает нужный тон, тему и уровень доверительности. Но я вернусь, с вашего позволения, к найденному рукописному фолианту.
– Да-да, конечно…
– Так вот, писавший его около двухсот лет назад исследователь с полным убеждением утверждает, что в подземелья может безбоязненно проникнуть лишь человек, который серьезно болен… – она сделала короткую паузу, – сечевицей!
Загребной, конечно, пока и понятия не имел о страшных подземельях и относился ко всем будоражащим воображение пересказам с изрядной долей здорового скепсиса. Даже пораженные неизлечимой болезнью граф и его сыновья заставляли лишь думать о каких-то случайностях или совпадениях. Да и небезосновательные надежды на свои высокие умения Шабена самому Загребному позволяли легко защищаться от многих порождений эфирных слоев. Только вот недавнее знакомство с неуничтожимым духом Земерь да воспоминание о почерневшей от гнили коже родственников графини Бонекью заставили его отбросить недоверие и бесшабашность. Тем более что в свете предстоящей ночной операции любая подсказка или конкретный совет могли пригодиться. Поэтому он заинтересовался еще больше:
– То есть вы хотите сказать, что…
– Совершенно верно! Обитатели подземелий по какой-то причине начинают считать больного «своим» и совершенно не трогают. Вот мой муж и рискнул сегодня ночью туда пройтись…
– Вот как! Отважный поступок! Но может, не стоило так поспешно рисковать?
– Стоило! Мой супруг уже давно готов к чему угодно. Да он и до болезни считался одним из самых отважных воинов королевства. Только одно упоминание, что там можно отыскать панацею для лечения сечевицы, заставило его отбросить последние сомнения.
– И у него получилось?
– Да! – Некоторое время графиня испытующе смотрела прямо в глаза Загребного, а потом призналась: – Не сомневаюсь, что вам можно доверять во всем. Да и любую нашу находку мы готовы отдать Федору за помощь. Поэтому для вас не будет секретом: мы теперь очень богаты и имеем средства для возмещения любого, в том числе и морального ущерба вашему сыну.
– Оставьте! – резко оборвал ее Семен. – Мы ведь уже обо всем договорились, и я не собираюсь торговаться. Повторяю в который раз: если сумеем, то и так поможем без всяких дополнительных условий.
– Спасибо… – голос посетительницы дрогнул, – что не дали усомниться в ваших человеческих качествах. Поэтому я повторяю: все наши силы, секреты и средства в вашем полном распоряжении. А теперь сразу продолжу главную тему нашего разговора.
Дальнейший монолог Загребной слушал с еще более возрастающим вниманием. То, что при своей ночной вылазке граф Бонекью попутно насобирал в карманы драгоценные камни и прекрасные ювелирные украшения, его тронуло мало. Самое главное, что очень больной, но не сломленный духом человек доказал, что ему действительно бояться в подземельях нечего. Как и его сыновьям, которые уже готовились в походу предстоящей ночью. Тем самым косвенно подтверждалось и написанное в рукописи утверждение, что если внутрь спустятся сразу трое больных сечевицей, то они своей аурой смогут прикрывать от духов любого другого здорового человека. А еще одного исследователя брать все равно придется, потому что в некоторых местах граф просто физически не смог преодолеть некоторые невидимые преграды. Старший сын обладал вторым уровнем Шабена и в свой первый выход намеревался рассмотреть преграды, которые, скорее всего, являлись сетями-потайками демонического мира и которые следовало просто обойти. Но в случае некоторых сложностей в продвижении троице может и всей их короткой жизни не хватить для розыска в гигантских, многоуровневых лабиринтах той самой желанной панацеи от сечевицы. Поэтому обязательно потребуется в помощь сильный, а самое главное – желающий искренне помочь Шабен. В идеале – граф Сефаур собственной персоной. Если у него самого не окажется свободного времени, любой выбранный им кандидат.
Если бы не текущие дела и невероятная по важности встреча вечером с княгиней Баталжьень, Семен наверняка бы уже сейчас попытался залезть в подземелья, потому что Чиза Бонекью напоследок добавила:
– Мой муж видел в подземельях много странных и непонятных сооружений. Причем если некоторые сделаны из однозначно тяжелых металлов, то другие из непонятных, но совершенно легких, теплых материалов. Причем ему не раз попадались совершенно целые, внешне неразрушенные устройства.
«Ну вот, – теснились в голове у пришельца из мира Земля эскадроны мыслей и предположений. – Скорее всего, здесь повторно подтвердится наличие в этом мире древнейшей технической цивилизации. Вначале Святая долина Столбов Свияти, теперь столица древней империи! Если под пригородами Хаюкави и в самом деле найдутся устройства и приборы, то что ж тогда происходило на Изнанке много веков назад? Почему смешались два таких разных и одновременно невероятно схожих между собой мира демонов и людей? И почему здесь осталась только магия? Почему погибла техническая суть развития? Столько вопросов, и ведь придется на все искать ответы!»
Вслух он посоветовал:
– Может, все-таки ваш супруг не будет так рисковать и оставит детей дома?
– Им уже восемнадцать и пятнадцать лет! – обиделась графиня. – Они давно уже не дети!
– Я в том смысле, что, возможно, уже завтра я бы и сам смог им помочь в изысканиях. Наверняка общие усилия скажутся на результате.
– Мой муж уверен, что им ничего не грозит. Поэтому терять даже одну ночь бессмысленно. Помимо этого, так как их поиск не имеет конкретной цели, то супруг спрашивает: может, вас интересует что-то конкретное? Какое-то определенное место?
Вначале у Семена в помыслах ярко высветилась пещера возле замка демонической княгини, но потом он вспомнил про сложности переходов, о слабости больных и вере в собственные силы, и направление его мыслей изменилось:
– Ваше сиятельство! А вот как вы и ваша семья относитесь к шауреси?
Чиза Бонекью ответила честнейшим взглядом и двумя емкими словами:
– Крайне отрицательно!
– Приятно слышать, – улыбнулся посол Сапфирного королевства и вновь стал серьезным. – Тогда пусть ваше трио отважных исследователей просмотрит по возможности подземелья в районе начавшегося строительства новой Башни Иллюзий.
– Поняла. Думаю, мои ребята постараются туда пробраться и все хорошенько высмотреть. Тем более что это не так уж далеко от нашего дома.
– Вот и отлично! Тогда давайте договоримся о связи: от меня у вас с завтрашнего утра будут находиться сразу два верховых курьера, сможете отправлять их в любое время.
Обговорив последние детали последующего сотрудничества, Загребной тепло распрощался с графиней Бонекью и бросился в свой кабинет писать пространные письма. Подобную новость нельзя было оставить без оглашения детям, которым он писал на русском языке. Как и Луке Каменному, единственному человеку, который тоже оказался выходцем с Земли. В свете данных событий еще нескольких людей стоило предупредить о смене некоторых приоритетов и перенаправить их усилия в нужную сторону.
Когда срочные курьеры и почтовые гонцы были отправлены, над столицей Колючих Роз уже опускался вечер. Ни о каком, пусть и кратковременном, отдыхе не могло быть и речи. Следовало готовиться как на войну, готовить подарки как на свадьбу императора и собирать в заплечный мешок все имеющиеся драгоценные камни как простой, отслуживший свое время мусор. Иномирец подобной роскоши никогда не жалел, тем более что речь в данный момент шла о самом близком и родном для него человеке. Да и не только. Демонесса Люссия Фаурсе тоже являлась и близкой, и почти родной, несмотря на имеющиеся у нее симпатичные рожки и длинный, почти все время прячущийся под одеждой хвост. Но что значит одежда для Шабена с умениями пятьдесят восьмого уровня? То же самое, что и прозрачный, слабый ветерок: хочешь замечаешь, хочешь – нет.
