Глава 4
Нас стало четверо
Последнюю часть, а скорей всего и добрую половину истории слушали и Пятница с Чайревиком, вернувшиеся после исполнения моего последнего распоряжения. Иначе говоря, о приключениях нашей новой знакомой с момента окончания Первичной академии они знали всё. А вот о первой части с расспросами я повторяться не спешил. Не могу сказать, что сохранение данной детали бытия давало мне какие-то преимущества. Или делало сияду зависимой от меня. Но мне было интересно вообще, поведётся ли она на моё предложение, поймёт ли даваемые намёки и насколько сдержанно будет вести себя в будущем. Этакая проверка ей предстояла, испытательный срок. О чём я и стал вещать после окончания расспросов:
— Отправлять обратно сударыню Дарзлей я считаю неправильным. Она была вправе скрываться и бежать со своей родины, а преследование её продажными работорговцами — лишнее свидетельство правильности её поведения. Поэтому предлагаю принять Даниэллу Мэврут в нашу команду, как только она произнесёт ритуальную просьбу, адресованную лидеру. Никто не возражает? — Обычная практика, когда лидер интересуется мнением остальных о возможности принятия нового члена в пати. А так как последовавшее за тем молчание — это согласие, то я уже спросил девушку: — Произносишь ритуальную фразу?
Та дёрнула плечиком, не думая кочевряжиться или выторговывать какие-то особые условия для себя или оговаривать привилегии:
— Прошу лидера принять меня в свою команду.
— Принимаю Даниэллу Мэврут Дарзлей в свою команду! — ответил я сугубо официально. А уже затем многозначительным тоном продолжил: — Отныне никто не вправе надоедать тебе вопросами о твоём прошлом, а ты сама будешь решать, что рассказывать, а что нет. Имя, во время боя, мы твоё сократим до Дани. Не возражаешь? — Она не возражала. — Любое иное произношение или коверканье — неприемлемо и будет наказываться. Ну вот, вроде и всё… Ах, да… Добро пожаловать в нашу команду!
То есть я не стал распространяться о самом, по моему мнению, важном аспекте: о прошлом игрока, который выбрал своим персонажем сияду в игровом мире Новой Византии. А почему о самом важном? Да просто я ещё ни разу не общался с человеком из более развитой технической цивилизации, чем наша земная. Ибо данная девица была в моём представлении и понимании инопланетянкой. А я мечтал о такой встрече с четырёхлетнего возраста.
Конечно, уже во время приближающегося ужина она имеет право трепаться и о своём детстве, и о своей юности, и о более зрелом девичестве, во время которого она обучалась и даже для развлечения подрабатывала. Оба наших товарища узнают, что на самом деле у неё другое имя и она родом с планеты Фоотрана, которая опережала развитие Земли лет на двести. Но что-то в сознании мне подсказывало: не станет раскрывать Даниэлла все свои секреты, поймёт мои намёки и оставит часть информации в запасе.
Правда, я и сам ещё толком не мог сообразить: а что это (общение с инопланетянкой) даст мне лично? Мы ведь даже не сумеем обменяться координатами во вселенной. Пусть мы и родились в Галактике, но звёздное небо видится с Земли совершенно иначе, чем с поверхности Фоотраны. Попытаюсь выяснить новый принцип их двигателей? Вроде перспективная идея, тем более что фоотранцы уже обжили все три спутника своей планеты и полным ходом заселяют иные шесть планет системы. Да и массу других новшеств, усовершенствований и открытий я собирался со временем узнать от девушки. И пусть не всё она сможет рассказать, и не всё я смогу понять или переложить на технические термины своего мира, уже только сам этот факт подобного общения мог оправдать моё годичное пребывание где угодно. Даже в одиночной тюремной камере.
Тем более что один из моих вопросов, когда мы ещё были наедине, звучал так:
— Ты сможешь дать техническое описание самых важнейших открытий на Фоотране за последние двести лет?
— Смогу! — ответила она со всей уверенностью. — Тем более что обучалась я в технической школе для особо одарённых детей.
Вот это и решило её судьбу. Потому что в ином случае, не будь она такой образованной инопланетянкой, я бы от неё избавился при любом раскладе. Нам она не нужна, оттого что слишком цинична, вульгарна, беспринципна и опасна. Опасна во всех планах: как обладательница магии обольщения, так и как дама, имеющая возможности применения боевой магии. И не факт, что нас не предаст или собственноручно не уничтожит, когда почувствует уверенность в завтрашнем дне, а нас (в завтрашнем дне) рядом с собой не увидит. Даже не знаю, с чем сравнить приём в отряд такого человека, как сияда: аналогия с коброй за пазухой — слишком наивно-благодушная и никак к нашему случаю не подходит.
Но я шёл на этот риск сознательно, уже имея фактического предателя у себя за спиной в виде Димона Чайревика. Конечно, чуть позже он осознал висевшее на себе помутнение, и рассмотрел, что в плане красоты девица никак не блещет истинным совершенством, но свои подспудные желания и стремления он уже обрисовал перед нами. Благодаря чему раскрылся в очень неприглядном и опасном свете. Тот ещё характер у человека! И уверен, в будущем это мне ещё не раз аукнется.
Зато есть хорошая пословица: предупреждён — значит, вооружён. Так что я надеялся справиться со всеми сложностями, вытекающими от присутствия в пати такой экстравагантной и ядовитой особы, как сияда.
И постарался неотлагательно занять всех делом:
— Димон, займись срочным приготовлением ужина, позже мы к тебе присоединимся. Я иду на берег Багрянки, поговорить напоследок с работорговцами. Сандер — прикроешь меня со своим арбалетом. Берём с собой оба ведра для воды и черпак. Сударыня Дарзлей идёт с нами, но на самом берегу будет стоять от нас не ближе чем в пятидесяти метрах. Мы-то увернёмся от копий, а она — вряд ли. Отправляемся!
Сияда промолчала после такого распоряжения, хоть и скривила личико и даже плечами пожала в непонимании. Зато рыцарь не удержался от вопроса:
— Зачем она нужна на берегу? Просто подразнить её преследователей?
— Не только. Мне могут понадобиться существенные подсказки с её стороны, а то и громко произнесённая клятва. Потому что я намерен отсечь погоню за нами не только этих типов, но и остальных, кто может двинуться за ними из Новой Византии.
Сандер подхватил вёдра и помчался налегке за водой, которую я ему указал доставить к месту нахождения двух ошкуренных лесин. Сам же я нёс его арбалет и его копьё Шершень. Плюс свой легендарный дует — Щит да Меч. Для меня что своё, что чужое именное оружие ничего не весило, потому так и распределились обязанности.
Как только мы вдвоём стали спускаться с холма, женщина тотчас заинтересовалась, как именно можно забросить на тот берег живое тело принудительно и не покалечить его при этом. Как смог, так и объяснил на словах. Мол, две лесины ставим в виде буквы «А», а третьей, на противовесе, подстраховываем плавное опускание «А» на ту сторону и зависание над берегом.
— Как просто, — вырвалось у женщины. — А ведь я не сообразила бы, даже со своим специ… специфическим знанием геометрии.
Наверняка она хотела сказать «…специальным техническим образованием», но вовремя прикусила язык. Уже даже наедине со мной она следит за своими словами. Что лишний раз подтверждало мои предположения: не станет она болтать о своём детстве и юности. И в том, сколько ей на самом деле лет, не признается. Выглядит на четыре-пять лет моложе, вот и будет этой легенды придерживаться.
Затем она отстала на указанные мною метры, и возможность поговорить со мной наедине получил Пятница, догнавший нас с полными вёдрами:
— Командир! Ты бы слышал, как её пытался закадрить наш рыцарь, пока тебя не было! Пеной весь исходил, обещая золотые горы и райскую жизнь. Но она его постоянно перебивала и непрерывно спрашивала только о тебе. Ну и когда ты там с тем копьеносцем силами и ловкостью мерился, глаз с берега не спускала.
То есть мой верный товарищ сразу разоблачил, открыл мне глаза на несоответствия в поведении спасённой нами красавицы. То есть она во время первых минут нашего разговора просто разыгрывала из себя холодную надменность и всячески старалась скрыть свой ко мне повышенный интерес. А почему? Сразу мне ничего дельного в голову не пришло, но чуть позже я обязательно над этим подумаю.
Хотя навскидку некое прозрение мелькнуло. Ведь девица просто могла чуть исказить своё высказывание о своём выборе надёжного мужчины в первые секунды после падения на меня грешного. Вдруг она отчётливо видит мой уровень и не только рыцаря-паладина? Тогда всё её отношение ко мне получает совсем иной окрас и совсем иную трактовку. Тоже придётся подумать и проанализировать.
А пока я горячо поблагодарил земляка за всемерную поддержку:
— Спасибо, Санёк! Что бы я без тебя делал! И женщину избил бы, и хамоватого Чайревика не знал бы как на место поставить. С меня причитается, проси что хочешь.
Парень самодовольно заулыбался, хмыкнул и пригрозил:
— И попрошу! Потом… когда придумаю… Не откажешься от своих слов?
— А что, раньше я тебе давал повод сомневаться в своих обещаниях?
— Нет, что ты! Это я так, к слову…
Приблизившись к берегу метров на десять, я поставил свой Щит стоймя, создав для арбалетчика настоящую крепость, из-за которой он при желании и наличии болтов мог бы всю армию перестрелять. А сам, отходя чуть в сторону, стал кричать в сторону бархана, возле которого с опасением толпились преследователи Даниэллы:
— Ей, болезные, подходите ближе! Хочу огласить нашу волю и дать вам несколько добрых советов. Не надо бояться, смелей! Война ведь между нами давно закончилась…
— Да мы и так хорошо слышим, — отозвался один из них, поглядывая с огромным интересом на вёдра с водой. — Ты говори, а мы послушаем. Хотя уже понимаем, что сияду ты нам отдавать не собираешься?
— Правильно понимаете.
— Тогда зачем нам твои советы? Нам надо отправляться обратно как можно скорей, да и раненые у нас на руках. И воды мало…
— Вот с неё и начнём. Перекидывайте по одной сюда ваши фляги и мою трезду с тремя шипами, а мы фляги наполним, пока буду вам одно правило растолковывать.
Конечно, они мне сразу не поверили:
— А если вода отравлена?
— Могу продемонстрировать, как я её пью. Да и наверняка у вас имеются амулеты для проверки, так ведь?
— Не сомневайся, имеются. Но всё равно — выпей черпак.
Ну, для меня недолго и три вылакать, тем более что после иссушающего допроса сделать это так и не успел. Взял черпак, наполнил, потом демонстративно, с небольшой высоты вылил воду себе в рот и заявил:
— Вода — как вода! — На той стороне реки из магмы сразу несколько страждущих согласно закивали головами. А ведь там ещё и тёмное небо давило на пески труднопереносимым жаром. Не завидую я им. — Начинайте бросать фляги.
Послали самого молодого, кого не жалко. Но уже после пятой фляги, рассмотрев с помощью амулетов и даже распробовав воду, загрузили флягами бойца под завязку. И тот изрядно потрудился с перекидыванием, ещё и трезду мою отдали, которой я убил слишком шустрого копьеметателя.
А я толкал вполне продуманную, логически идеально выстроенную речь:
— Кто из вас слышал, чтобы правитель Новой Византии выполнял свои слова и награждал отличившихся воинов за специальные задания? Молчите? Да потому что вам и вспомнить-то нечего. А кто из вас слышал слухи о жалобах на всё того же правителя? Дескать, обещал награду за голову такого-то преступника или беглую рабыню, но так ничего и не выплатили? О! Тоже молчите, потому что и такие слухи до вас доходили. Рассуждаем дальше… Раз вы такие наёмники и часто сопровождаете работорговцев, то наверняка и более неприятные слухи до вас доходили? А именно: что некоторые ваши подельники, пожелавшие потребовать награду за пойманных беглецов, отправились в Дарнаген, но так из столицы больше и не вернулись. Тоже в курсе? Ну вот, я так и знал, что вы — не тупые идиоты, отвергающие здравые и полезные сведения.
Я сделал паузу, ожидая возможных возражений, но их пока не последовало. Явно перекинувшись между собой скептическими фразами, вояки стали ждать продолжения моей речи. И я не заставил их ждать, ткнув рукой в стоящую далеко за моей спиной Даниэллу:
— И эту сияду ловят уже давно, вы об этом отлично знаете. Но вот в курсе ли вы, что упустивших её за ворота стражников Дарнагена казнили? Всё отделение распяли на крестах, обвинив в пособничестве беглянке. То есть лишили жизни только за то, что они не проявили должной наблюдательности и придирчивости к каждой выходящей из столицы женщине. Мм?.. Не знаете… Тогда двигаем дальше… Двадцать человек пограничников казнено вместе с комендантом пограничной крепости, за то что там умудрилась просочиться из Новой Византии с группой беженцев всё та же, так вами страстно преследуемая сияда. Улавливаете параллели? А также ту особую благодарность, которую правитель проявляет ко всем, кто хотя бы пытался честно и рьяно указать на следы беглянки? Ха! Вижу, что улавливаете! Да и последний случай, когда некий византийский соглядатай на границе опознал девушку и поднял тревогу. Благодаря этой тревоге вы и знали, кого надо ловить и куда несчастная жертва примерно направляется. Но вот знаете ли вы, что случилось с опознавшим её соглядатаем? И за что его убили подоспевшие жандармы? Нет? Так подумайте, почему его обвинили в том, что он сам не задержал слабую и беззащитную женщину? Да и если бы просто обвинили, дали пинка в зад или оштрафовали… А то ведь как щедро наградили: лишили жизни! А?.. Красиво?.. Честно?.. И вы хотите той же участи? Вижу, вижу, что не хотите! Так что хорошенько подумайте, прежде чем признаваться в своей неудачной погоне. В крайнем случае постарайтесь сговориться и твердить только одно: беглянка увидела перекинутые через магму две тонкие лесины и решила перебраться по ним. Но вы подоспели вовремя и потянули лесины на себя. Вот тут разыскиваемая преступница и рухнула в Багрянку, сгорев после этого заживо.
Наёмники на той стороне посовещались, и вновь отозвался самый голосистый из них:
— Так ведь у нас не будет даже малейшего доказательства наших слов!
— Будут. Сейчас я вам переброшу её сомбреро, которое вы опалите в магме почти до предела. Да и две обгорелые лесины вам в пути пригодятся. Сделаете из них носилки, а потом и они послужат косвенным доказательством.
После сказанного я подался к заготовленным стволам, подтащил их к Багрянке, а потом и опустил наполовину в магму. Затем и ещё продвинул, чтобы совсем короткими стали. Только одну — комлем, а вторую — вершиной. Так и доказательство получится более правдоподобным, и на эту сторону слишком глупые и желающие совершить подвиг не попрутся.
В результате осталось только по одной трети от первоначальной длины, и я без труда перебросил эти опалки на другой берег. Ещё и слов напутственных не пожалел:
— Счастливого пути! И забудьте как можно быстрей о встрече с нами. Прощайте!
После чего мы забрали опустевшие ведра, подхватили оружие, да и подались на наш облюбованный холм. Теперь следовало срочно решать: оставаться здесь для длительного отдыха на ночёвку или перебраться от греха подальше в какое иное место?
Но в любом случае, как я думал, с одной проблемой мы разделались. Погони со стороны целого государства можно было не опасаться.
