Глава 24
Город Аллангарн
Новости, которыми обменялись обе стороны, оказались весьма противоречивыми, удивительными и порой очень неприятными. Но заставили пересмотреть свое отношение друг к другу. Что заметно сказалось на поведении и разговорах двух последующих дней. Например, сентег стал на диво задумчивым и серьезным и больше ни разу клювом не щелкнул. Его речи стали резкими, дергаными, словно он спешил быстрей выговориться, ответить на вопросы и полежать в раздумье.
Люди все-таки решились на путешествие со спасенным сентегом в его родной город. На месте можно будет осмотреться, пообщаться с людьми и окончательно удостовериться, как и почему в здешнем обществе все происходит. Правда, Кремон вначале настаивал на другом. Все-таки основная причина их нахождения здесь – это найти лекарство от его магического бессилия, и он всегда держал это в своем подсознании. Только вот ни словом пока на эту тему с раненым не обмолвился. Все время откладывал, да и подозревал, что скорей всего Сату-Лгав не тот вожделенный врач, специалист широкого профиля, который смог бы вылечить какую угодно болячку. И самое главное, Невменяемый хотел, чтобы его напарник и подруга не шли в город, а оставались где-то неподалеку, в одной из таких же рощиц. Продукты есть, мяса тоже на первые дни хватит, питьевой водой обеспечивает дождливая погода, и не стоило им всем появляться среди рабовладельцев.
В крайнем случае, можно сделать из города ходку с продуктами и обеспечить затаившихся товарищей на долгое время. А там и с нужным врачом можно будет определиться. Вот тогда уже станет понятно, что делать и каким образом потом пробиваться обратно на север. Как-то никто из троих не сомневался, что домой им удастся вернуться в любом случае. Хотя и понимали теперь, что сделать это будет очень непросто.
Но приказу Кремона оставаться здесь впервые решительно воспротивился Кашад. Понятное дело, что и Риона даже не подумала подчиняться:
– Я тоже пойду в этот Аллангарн! Если уж нам везло до сих пор во всех начинаниях, то и дальше нам расставаться нельзя.
Ее поддержал напарник:
– Ты без нас не справишься. А уж тем более без моей магической опеки.
Кремон решил аргументировать свой приказ:
– Тебе туда нельзя, потому что ты плохо владеешь собой. Увидишь рабовладельца – озвереешь. Заметишь какую-то несправедливость – сорвешься на рукоприкладство. А ведь нам придется вести себя как рабы, как все остальные люди, и ничем среди них не выделяться.
– Не переживай! Когда я должным образом настраиваюсь, становлюсь как сталь. Не сорвусь!
В общем, Кремону так и не удалось отговорить обоих южан от ненужного, неоправданного риска. Пришлось обсудить процесс перехода в вотчину местного рабовладельца.
– Как ты себе представляешь наше путешествие? – задал Кремон вопрос сентегу.
– Без всяких проблем! – ответил тот. – Вдоль пограничья обходим город с другой стороны и входим в Торговые ворота.
– А почему не в основные ворота и не прямо?
– Ты забываешь о моих врагах! Они наверняка подкупили кого-нибудь из стражей и устроят пакость. А то и вообще могут организовать на меня покушения прямо на улице. Так что лучше мне вернуться домой без труб и барабанов.
– Но нас ведь могут принять за молтунов.
– Соорудим вам кепи из остатков моего шарфа. Недоразумения я буду устранять по ходу их возникновения.
– Ну а что ты скажешь о нас любопытным с улицы и домашним?
– Да ничего особенного. Выменял вас на одну из картин. Вы, главное, помалкивайте в кепи и не забывайте обращаться ко мне «тэш». Тем более что вам это вроде как не зазорно получается…
Вот тогда Кремон и решил выяснить о врачах и об уровне их целительского искусства:
– А ты каким уровнем врачебного мастерства обладаешь?
– Да как и большинство: обязательная школа, плюс вторая школа уже после обретения умения Эль-Митолана.
– И можешь сравнить себя с лучшими?
– Увы! До лучших мне далеко! Да и не так просто стать Медиальтом! Для этого надо учиться и учиться всю жизнь, а у меня ведь совсем иные интересы.
– А по соседству с тобой есть эти самые Медиальты? Смогли бы мы у них поучиться?
– А, теперь понятно, к чему ты ведешь…
Сату-Лгав до сих пор не мог поверить, что люди сумели его не просто вылечить, а совершить на его теле десятки сложнейших операций. Причем люди, которые прибыли из той части мира, где сентегов нет и в помине. Здесь, на юге, люди вообще не знали анатомии своих поработителей, и это считалось в порядке вещей. И уж никто никогда не задавался целью вырастить в среде рабов, воспитать хотя бы начинающего специалиста-врача.
– У меня даже мысли не возникает, чтобы какой-то Медиальт соблаговолил с вами хотя бы поговорить на тему обучения. Этих заносчивых снобов в нашем городе всего парочка действующих, да один уже впавший в старческий маразм. Потому и непрактикующий… Но неужели вы и в самом деле хотите обучаться на врачей? Вы же явные воины! Явные искатели приключений!
– И тем не менее ты устроишь нам беседу с Медиальтом?
– Попробую… Но чем ты его можешь заинтересовать? О сведениях об остальном мире и заикаться не советую.
– Да есть у меня некоторые секреты, касающиеся теоретической медицинской магии, которую мне посчастливилось изучать. Так что, я думаю, подобный обмен информацией всегда заинтересует увлеченного своим делом специалиста. Тебе было бы интересно пообщаться со знаменитым живописцем с севера?
– Естественно! Даже и с самым простым не побрезговал бы!
– Вот видишь! Главное, сделать так, чтобы наше знакомство выглядело случайным. А уж дальше, слово за слово, я и сам вашего Медиальта разговорю.
– Ну ладно, попытаемся…
Сату-Лгав стал обучать людей правилам поведения в здешнем обществе. Освещал традиции, рассказывал об истории возникновения разных ритуалов и церемоний, тщательным образом перечислял все законы, мало-мальски могущие пригодиться в повседневной жизни. Его жизненный опыт сказывался и в сфере обучения. Он настолько умело, а порой и с разных точек зрения давал разъяснения сложных явлений, что и тупой, безграмотный ученик мог стать успевающим.
Он сумел убедить людей, что шавасун настраивать не стоит. Потому как такой, не привязанный к роду артефакт стоит невероятных денег, на половину которых три человека смогут жить у него в поместье в полной независимости и достатке многие годы. Хотя самому процессу настройки шавасуна обучил Кашада Низу без всяких просьб или намеков.
А с керечесой Восходящий и сам разобрался, использовав при тренировке два комплекта мраморных шариков. Убойностью уникального оружия и его достаточной кучностью выстрелов мужчины-воины были поражены. Потом и сентег поинтересовался: как, мол, со стрельбой у тебя получается? И готов ли ты будешь по моей команде убить любого сентега, который нам помешает в пути?
На этот вопрос Кашад недрогнувшим голосом ответил, что готов.
По здешним законам, рабы могли носить оружие, и даже, будучи колдунами, стрелять из керечесы, но только в присутствии своего хозяина. И если кого убивали, то вся вина ложилась на хозяина. В дороге следовало остерегаться как засад врагов, так и прочих недоброжелателей. Вплоть до возможного нападения одичавшего от голода беглого раба. Предполагалось, что тяжести Кашад будет нести таким образом, чтобы в случае опасности тут же освободить от ткани обе керечесы, одну передать Сату-Лгаву, а второй воспользоваться самому. Подобной магической мощи двух ружей, по мнению сентега, должно хватить для победы в поединке с целой бандой или хорошо экипированным патрулем неприятеля.
Две керечесы – это предел вооружения для боевого подразделения. Тут и помощи в виде шавасуны не понадобится.
В ответ на это утверждение Кремон напомнил сентегу:
– Ну и что? Ты, вон, с целым разъездом неприятельским один справился. А ведь у них и шавасуна была, и целых две керечесы! Про шейтаров не упоминаю… Имей ты второй футляр с шарами, и нашей помощи не понадобилось бы.
Впервые за долгое время сентег пощелкал клювом и похвастался:
– Так это ж я! И они не ждали засады. А мы так вообще двинемся в обход любой возможной западни.
Большое сомнение у Кремона вызывала имевшаяся у него литанра. Брать ее с собой или не брать? По некоторым намекам Сату-Лгава, порой в городе могли обыскать раба, невзирая на его кепи. И что будет за ношение оружия? Да еще здесь никому не известного? Скорей всего – ничего хорошего. Поэтому Кремон закопал литанру под деревом, а потом показал это место Кашаду и Рионе.
На шестые сутки, к вечеру, когда выздоравливающий пациент стал вставать на ноги и прохаживаться вокруг костра, было принято решение завтрашним утром отправляться в дорогу. Но последнее слово осталось за сентегом:
– Спокойным шагом идти я смогу, это нетрудно. А так как все тяжести понесете вы, уж как-нибудь я от вас со своими длинными ногами не отстану.
Утром тронулись в путь. Впереди, словно на прогулке, шел сентег. На нем только и было, что несколько ремешков да жалкий обрезок некогда длиннющего шарфа. За ним впритык следовал Кашад, загруженный довольно сильно, но не чрезмерно. Третьим ступал наиболее обремененный багажом Кремон. Подобные грузы взваливают только на похасов. Ну и тыл колонны прикрывала Риона. Тоже не шедшая с пустыми плечами. На головах у людей было некое подобие кепи. Аляповато, несуразно – зато чинно и благородно по местным законам. Никто за молтуна не примет.
Поклажи волокли на себе предостаточно. И это учитывая, что трофейные ранцы, часть дешевого оружия и амуницию, снятую с трупов, сентег решительно заставил выбросить.
– Мелочь! Ненужное барахло! – заявил он. – У меня такого валом. Нам главное дойти без потерь и до ночи, а все остальное неактуально. Каждый лишний килограмм – это лишние минуты в дороге.
Правда, несколько раз оглянувшись на Кремона, преспокойно шагавшего с немалым грузом, Сату-Л гав озадаченно покрутил своей птичьей головой и воскликнул:
– Силен наш друг, силен! Такому не врачом надо становиться, а грузчиком. Гораздо больше заработает, чем Медиальт.
Ну а дальше уже не отвлекался от просмотра пути перед собой и магического прощупывания окрестностей. Причем для более выматывающей в магическом плане деятельности он без зазрения совести подключал Кашада. Да оно и понятно было: еще недавно лежал трупом, потратит силы да свалится, потом его еще нести?
К тому же самому Восходящему так было лучше. Осмотрел и топай преспокойно. А то вдруг птицеподобный попутчик что-нибудь опасное клювом прощелкает?
И его сноровка, на четвертом часу пути, оказалась гораздо действенней, чем умения сентега.
– Вон в той рощице, в направлении на полвторого, кто-то есть, – первым обнаружил он гипотетическую опасность. – Кажется, двое…
Потом и сентег заметил две присевшие в кустах тени:
– Однако! Неужели по наши души? Риона, давай ко мне! Иди с другой стороны, будешь прикрыта моим щитом. Кремон, а ты прикройся щитом своего брата. Вот так… хорошо…
Своими перестроениями они явно дали понять, что заметили опасность, и теперь неизвестные тени наверняка решали, атаковать группу или пропустить, дабы не пострадало собственное здоровье. А может, там и не засада вообще была. Вдруг там те самые молтуны притаились? При других обстоятельствах люди не пожалели бы времени и сил, чтобы окружить рощицу, а потом и заставить выйти на ясный свет любого, кто бы там ни прятался. Но сейчас никак не получалось. До города следовало добраться в светлое время суток. На этом Сату-Лгав настаивал особо.
Как бы то ни было, но рощицу проскочили, только поволновавшись. Потом еще час двигались в западном направлении, не приближаясь к дороге, за которой начинались уже пригодные для пастбищ луга и куда тлетворное влияние магических аномалий никоим образом не простиралось.
Первый привал устроили на холме. Оттуда было видно довольно далеко, и это позволяло заметить приближающуюся опасность. Тогда и увидели облако пыли, которое поднималось в той стороне, где тянулась дорога. Сентег рассмотрел, кто там передвигается, и с недоумением пробормотал:
– Восемь всадников! Хм! И как похасов-то погоняют!.. Странно, вроде не наши… И не из Курганда… А чего в ту сторону едут? И кто такие – понять не могу… Неужели ловцы за рабами в наши края наведались? Или это торговцы за чем-то перченым примчались? Их иногда от скуки начинает колбасить, вот они из Центра в наши края и прутся… Хамоватые, спесивые… а когда половину отряда вырежут, то так драпают, что шариком из керечесы не догонишь…
– Так что, на дорогу выходить не будем? – решил уточнить Кашад.
– Наоборот, там теперь после такой толпы более чем спокойно будет. Лишь бы они сдуру назад не вернулись.
Отдохнули, перекусили и отправились к дороге. Там Сату-Лгав показал себя и как хороший следопыт. Присмотревшись к отметинам в пыли, уверенно заявил:
– Чужаки! Наши так похасов не подковывают.
Двигаться по дороге, которую не пересекали рытвины, провалы, корни деревьев, стали значительно быстрей. И уже через час, вдалеке, по левую руку, пару раз рассмотрели высокий шпиль ратуши. Стен было не видать, как и самого города Аллангарна, но близость жилья заметно взбадривала, заставляя еще больше ускорять шаг. Только еще через час стали забирать левее, сойдя с дороги, и только тогда стало понятно, насколько огромный крюк они делают. Подобная предусмотрительность местного обитателя настораживала.
– Что, наблюдают за окрестностями отделенным сознанием? – спросил Кремон.
– Так далеко – нет, – отозвался сентег. – Потому и обходим. Пусть идти дольше, зато спокойнее…
И продолжил вышагивать своими длиннющими ногами. Тогда как главный носильщик уже начинал чувствовать усталость.
«Не железный, поди! – Невменяемый припомнил своих друзей-боларов: с их помощью было легко преодолевать любые, немыслимые для пешего расстояния. – Эх! Где они сейчас и чем занимаются? Надеюсь, не втемяшили в свои деревянные мозги, что со мной что-то случилось в подземельях? А то с них станется и второй раз чьи-то косточки вместо моих в саркофаг на площади Героев затолкать… Ха-ха! Правда, они теперь умные, вначале косточки деткам покажут, еще и спросят: «А папа где? И чем занимается?» Хм… И грустно, и смешно… Кстати, если дети меня так хорошо чувствуют, да еще и моей матери картинку моего зрительного восприятия на тот момент передали, то, может, и я должен их чувствовать? Может, я смог бы их глазами на мир взглянуть иногда? Ни разу над этим не задумывался, а зря… Надо бы как-то потренироваться… Ах да! Что-то я не к месту размечтался! Детки-то у меня здоровые, а я – магический инвалид! Куда уж мне их почувствовать… Но пробовать надо… А вдруг?..»
Мысль увлекла, идти стало легче, и Кремон даже ускорился, своим движением как бы подгоняя остальных. И продолжал размышлять:
«Кто из них ближе всего? Вроде как Кашад. Он в Менсалонии. И самый старший. Но я с ним общался меньше всего… может, связь я и не почувствую. Паула… с ней я был, и общался больше всего. Но она так далеко! И наверняка у нее остались некие сомнения, кто я на самом деле: дядя или папа?.. Ну и что?.. Надо только ее правильно представить, вспомнить, потянуться… Ой! Шейтар этот камень загрызи! Чуть ногу не подвернул! М-да… На ходу вряд ли получится… Ладно, еще раз: вот она, красавица. Улыбается, тянет ко мне ручонки… И взгляд такой умный, внимательный, словно и в самом деле меня видит… О! А тут вдруг нахмурилась, чем-то недовольна… Неужели кто-то осмеливается обижать моего ребенка?! Странно, что-то она говорит… Неужели мне? Или кому? Ну! Дочка! Крикни громче!..»
И возникшее в сознании личико дочери с пухлыми щечками напряглось, она вдохнула воздуха и что-то выкрикнула. Чувствуя, как морозные мурашки пробегают у него по спине, Кремон скорей угадал, чем услышал два слова:
«Папа! Берегись!»
И тотчас ощутил болезненный щипок за руку. Вздрогнул, открыл глаза и понял, что его пытаются удержать на прямой линии все три его попутчика, а клюв сентега раскрывается в гневном шипении:
– Да что с тобой?! Очнись! У нас неприятности!
– Задумался… Уже прошло. Я в норме! – вернулся Невменяемый к восприятию внешнего мира. С удивлением понимая, что, пытаясь сосредоточиться на своей дочери, он полностью выпал из реальности и ничего вокруг не замечал.
А здесь и в самом деле произошли значительные изменения.
Не так далеко уже виднелись стены Аллангарна. А дорогу маленькому отряду преградили двое сентегов на здоровенных, видимо, особой племенной породы похасах. И направленные на Сату-Лгава арбалеты явно не свидетельствовали о дружеском расположении всадников.
