Книга: Бег по песку
Назад: К морю
Дальше: … и приключениям

К любви

Ровно в пять часов я, с замирающим сердцем, открыл калитку и стал подниматься среди садовых деревьев к дому Карлоты. Мои друзья, вволю со мной накупавшись, отправились домой, в Портосин. Мы договорились созвониться и встретиться вечером и уже потом, глядя по обстановке, решать, что делать. Я естественно, хотел провести всё время с Карлотой. Но можно было бы сходить и на дискотеку. Всё зависело от настроения и желаний той, о которой я думал постоянно все последние часы.
На мне были идеально отутюженные брюки, лёгкие чёрные мокасины и светлая рубашка на короткий рукав. Солнце, хоть уже и начало клониться к закату, светило палящими лучами и стояла бы невероятная жара, если бы не близость освежающего моря.
Подойдя к дому, я стал озираться и прислушиваться. Но всё было тихо и никого не было видно. Тогда я громко закричал:
— Эй! Есть кто-нибудь не спящий в этом сонном царстве? В ответ на мои крики, с верху, в крыше открылось чердачное окно, и из него высунулась улыбающаяся физиономия Фернандо.
— Привет дружище! Ты что, подошёл со стороны моря?
— Естественно! Здесь ведь намного ближе!
— А Карлота тебя ждёт возле машины, со стороны дороги.
— Уже бегу! — крикнул я, срываясь с места.
— Беги, беги! — раздалось мне вслед. — А то без тебя уедет.
Я не стал останавливаться и переспрашивать, куда это она собралась. Мне было уже достаточно, того, что она меня ждёт. А Карлота сидела в машине, развёрнутой передом к дороге, за рулём и нервно барабанила, пальцами по щитку приборов. Её взгляд был устремлён на поворот дороги, в сторону кемпинга. К тому же она движениями головы сопровождала каждый автомобиль проносящийся оттуда. Вероятно, она не увидела меня в зеркале заднего обзора, так как вздрогнула, когда я постучал по крыше и спросил ласковым голосом:
— У вас закурить не найдётся?
— Курить вредно! — улыбнулась Карлота. — А пугать беззащитных девушек вообще — опасно для здоровья!
— Особенно это опасно для тех, кто пугает! — подтвердил я, усаживаясь на пассажирское место. И объяснил: — Глядя на бьющуюся в судорожном испуге жертву, пугающий может получить жуткий шок и, возможно, даже с печальным исходом.
— Да, такой как ты получит! — сказала она, заводя двигатель. — Кстати! Ты опоздал почти на пять минут, и я не уехала только потому, что задумалась над списком необходимых покупок.
— Так ведь я подошёл с другой стороны, — объяснил я, в душе довольный её маленькой ложью. — И в точно назначенное время.
— Об этом я не подумала, — призналась Карлота, выезжая на дорогу. — Не подозревала даже, что ты можешь так соображать.
— К нам на работу несообразительных не берут, — заверил я её.
— Да уж! — и стала подтрунивать: — Бери побольше, неси подальше, пока идёшь обратно, отдыхай! Без высшего образования не справишься, ибо работёнка о-очень умственная.
— Разумеется! А как же иначе? — я внутренне посмеивался над её правильно угаданной оценкой для выбора сотрудников нашей фирмой. Интересно: что бы она сказала, если бы я ей показал сейчас свой диплом? Но это успеется. Оставлю на крайний случай. А пока я спросил: — Мне конечно страшно неловко, но я всё-таки осмелюсь поинтересоваться: куда мы едем?
— Да! Очень некорректный вопрос! — с осуждением посмотрела на меня Карлота. — Мало того, что его везут, так он ещё интересуется: куда.
— Что поделаешь! Виной тому моя повышенная тяга к знаниям и присущая этому любознательность.
— Ну, если ты такой любопытный, то скажу. Едем мы в Ною. Завтра ведь праздничный день, всё будет закрыто. А мне надо закупиться. Заодно покажу тебе местные достопримечательности. Согласен? Есть силёнки, что бы поносить сумки?
— Честно говоря, когда я услышал, что надо будет ходить по магазинам, сразу нащупал дверную ручку и хотел выпрыгнуть из машины. Но желание увидеть что-то интересное и…. — я с вожделением посмотрел на её коленки, видимые из-под платья. — …Возможность побыть в твоём обществе, пересилили.
— Это радует, что у тебя на первом месте — достопримечательности! — с подтекстом констатировала Карлота.
— Могу признаться, что на втором, — похвастался я, улыбаясь, а когда она взглянула на меня вопросительно, объяснил: — На первом месте у меня удовольствие кататься на машине.
— Тебе сегодня сказочно везёт! — засмеялась Карлота вместе со мной.
За несколько часов нашего пребывания в Ное, мы успели сделать очень многое. Закупили массу продуктов, как для неё, так и для меня (на обратном пути можно было выгрузить в палатку). Полюбовались огромной магнолией, по словам Карлоты, самой большой в Испании. Она действительно впечатляла своими размерами и была великолепной. Побывали в древнейшем костёле, где были выставлены для осмотра надгробные плиты полутысячелетней давности. Потом посетили музей с выставкой картин местных художников и даже осмотрели фирменный магазин с прекрасными вазами и посудой, разрисованных в истиннотрадиционном галицийском стиле.
В общем, экскурсия по Ное, навсегда осталась в моей памяти. И впечатление об этом городе у меня сложилось самое высокое и положительное. Я был просто очарован его улицами и площадями. Напоследок мы посидели в одной из древних таверн, отделанной под старину, и послушали традиционную галицийскую волынку.
Когда мы возвращались в усадьбу, уже после заезда на кемпинг, я предложил Карлоте пойти поужинать в какой-нибудь ресторан. В любой, который ей здесь больше нравится. Я ведь не знал, где они и чем отличаются друг от друга.
— Не знаю, засомневалась она, хитро улыбаясь. — Я в подобные места хожу редко, да и папа вряд ли отпустит.
— У меня такое впечатление, — ответил я недоумённо. — Что, по-моему, папа у тебя отпрашивается, когда хочет куда-нибудь пойти!
— А как же иначе? — она въехала во двор, и мы вышли из машины. — Он у меня, я у него. У нас в семье так заведено.
— Ну, если проблема с папой, — я загрузил в каждую руку по несколько сумок и понёс их к дому. — То я беру это на себя. Я думаю, он всегда смело может мне доверить свою дочь.
— Ха-ха-ха! Нашел, кому доверять! — сказала мне в спину Карлота, идя сзади. — Я его после этого уважать перестану.
— Папа твой, прекраснейший и добредший человек, — говорил я нарочито громко, входя во двор. — Не стоит ему возражать, а всегда надо слушаться и в любом возрасте.
Фернандо сидел под навесом, и что-то записывал в толстенную потрёпанную тетрадь. Услышав мои последние фразы, он бросил своё занятие и, повернулся к нам.
— Истину глаголешь, друг мой, истину!
— Ты ведь не знаешь, какой он коварный и почему тебе льстит! — скептически высказалась Карлота и вошла в дом. Зайдя вместе на кухню, мы разгрузили наши кульки, и вышли во двор, намереваясь вновь идти к машине, за оставшимися продуктами.
— Это Андре то коварный? — продолжил разговор Фернандо.
— А знаешь, что он от тебя хочет? — спросила Карлота, уперев руки в бока.
— Да что угодно! — великодушно ответил её папа.
— Он хочет, — обвинительным тоном продолжила она. — Забрать меня и повести ночью в ресторан!
Фернандо на мгновение задумался, потом радостно закивал головой:
— Прекрасная идея! Я даже могу посоветовать одно великолепное место. Там чудесно готовят и всегда приятная музыка. И потанцевать можно. Мы с мамой часто там бывали.
— Папа! Как тебе не стыдно! — возмутилась Карлота. — Отпускать свою дочь с малознакомым человеком! Если тебе на это наплевать, спросил бы хоть у меня: хочу ли я идти!
— Но ты ведь говорила, что если папа отпустит… — попытался напомнить я, но она меня перебила:
— Я совсем другое имела ввиду! И не надо перекручивать мои слова! — и с обиженным видом пошла к машине.
Я с недоумением переглянулся с Фернандо, пожал плечами и пошёл за ней. И в тот момент, когда я её догнал, с дороги съехал роскошный голубой «БМВ» и, лихо затормозив, остановился возле невзрачного, сравнительно, белого «Рено».
Карлота развернулась ко мне и надменно, но скороговоркой, произнесла:
— Мой жених приехал! Тебе лучше уйти, а то будет очень неудобно. Всего хорошего, прощай! — и бросилась к вышедшему из БМВ молодому человеку. Она прямо повисла у него на груди, и он закрутил её вокруг себя, крепко прижимая к своему телу. Мне, от этого зрелища, стало смертельно больно и обидно. Всё вокруг стало моментально серым, мрачным и противным. Хоть заходящее солнце ещё и светило, но стало темно и неуютно. А Карлота, прямо таки захлёбывалась от счастья:
— Мартин, дорогой! Как я по тебе соскучилась! — а потом, ещё сильней к нему прижавшись, что-то зашептала ему на самое ухо.
При всей своей предварительной ненависти к её жениху, я вдруг понял, что он мне симпатичен и даже мил. Он был выше меня, но чуть стройнее. Яркие, карие глаза смотрели весело и задиристо. Чёрные волосы кучерявились, ниспадая чуть ли не до самых плеч. Красивая линия губ подчёркивала волевой подбородок. Он был идеально выбрит, свеж и опрятен. Всё это я заметил чисто машинально. В голове у меня вертелось только одно: «Нормальный он парень и не виноват, что она такая… пудрит другим мозги. Не понимаю даже, за что его Фернандо невзлюбил?»
От каких-либо идей и желаний, насчёт провести вечер с Карлотой у меня моментально не осталось и следа.
А парень, с висящей на его левой руке девушкой, подошёл ко мне и представился, оценивая меня с ног до головы:
— Мартин!
— Андре! — ответил я кислым голосом, чем вызвал хихиканье Карлоты. Но мне было всё равно, смеются надо мной или нет. Лишь бы быстрей отсюда уйти.
— Андре — наш попутчик, — объясняла она своему жениху. — Очень любезен и много нам помог. А сейчас дорогой помоги ты: возьми эти сумки, их надо занести в дом.
И они, смеясь и весело о чём-то шушукаясь, взяли оставшиеся кульки с продуктами и пошли к дому.
Я так не привык! Так со мной ещё никто не обращался! Будто ненужная вещь, поигралась и выкинула. Я резко развернулся и изо всех сил побежал по дороге к кемпингу. Вероятно, это было следствием защитной реакции моего организма, попыткой экстренно вывести меня из депрессии, дать выход, подобным образом, накопившимся отрицательным эмоциям. И это помогло. В бешеном темпе, забежав за поворот, я успокоился, и перешёл на размеренный шаг. Тем более, что на меня удивлённо озирались из каждой мимо проезжающей машины.
«А что собственно случилось? Почему я так расстроился? Я ведь знаю Карлоту всего только двадцать один час. Неужели я так к ней привык, за это короткое время, что совершенно потерял голову? Так нельзя! Тем более она меня честно предупреждала о своём женихе и о его приезде. Чего ж я губу раскатал? Отбить решил? Вряд ли! Такой парень как Мартин… может он даже намного лучше меня! Не то, что я, со своими вечными шуточками и подколками. Естественно, ей было интересно, не скучно и она меня держала возле себя только для развлечения. Как какую-то собачонку! А жених приехал — всё, пшёл вон. Так мне и надо! Впредь буду умнее. В концеконцов я твердо знаю: впереди ещё меня ждут удача, слава и любовь! И я в этом уверен!»
Так, постепенно себя успокаивая, я двигайся по извилистой дороге, глядя лишь себе под ноги да отступая как можно дальше влево, когда навстречу проезжал какой-либо транспорт. Пройдя пару поворотов, я стал внимательней смотреть по сторонам, разглядывая виллы и дома, виднеющиеся то за забором, то среди обильных садовых деревьев. Так я и увидел на противоположной стороне густейшие заросли ежевики. Они росли вдоль всей низкой ограды, обрамляющей небольшой пустынный участок. Вероятно, хозяева не слишком им интересовались, так как он был весь заросший травой и бурьяном.
Я перешёл дорогу и попробовал черные ягоды, срывая их со свисающих в сторону дороги веток. Они были просто восхитительны на вкус. И я принялся с упоением утолять мой здоровый, молодой аппетит. Ягод было не густо, возможно не я один был любитель ими полакомиться. Но, пройдя в обратном направлении несколько метров, я увидел ветки, буквально усыпанные крупной спелой ежевикой. Правда, они были на другой стороне, на территории заброшенного участка. Как соблазнительно они выглядели! А я, к тому же, был зол на весь свет, и мне всё было нипочём. Что мне стоило перемахнуть через чисто символический, мне по колено, забор, сложенный из старых потрескавшихся камней? Ни секунды не задумываясь, я устремился через замеченный мною проход, среди колючих веток ежевики. Забравшись «с тыла» к облюбованным ягодам я подумал: «Объемся и умру молодым!» И приступил к выполнению этой непосильной задачи.
Только на минуту меня отвлёк голубой БМВ, проехавший по дороге в сторону Нои. Хоть уже начало темнеть, но я рассмотрел в салоне авто кучери Мартина и уложенные в пышный хвост восхитительные волосы Карлоты.
«Куда это они помчались? — с немым вопросом поглядел я им вслед. И сам себе ответил: — Да хоть куда угодно! Мне то, что до них? Моё место не возле неё, я гожусь только что бы её смешить, да и то, не всегда. Всё-таки она правильно подметила: клоун я! Самый натуральный. Поэтому, как говорится: Мартину — мартиново, клоуну — клоуново! Или правильнее — клоунское? А, всё равно! Живи клоун и радуйся жизни, наслаждайся дарами матушки природы. Она не женщина — всех порадует и накормит!»
Защищаясь подобной философией от терзающей душу ревности, я продолжил свой «сладкий» ужин. Не обращая внимания на колючки и острые камни, царапающие мои новые мокасины, я смещался влево и двумя руками, как ягодоуборочный комбайн, закидывал ежевику в рот. Я даже дошёл до угла забора и сдвинулся немного вглубь по периметру. За кустами, напротив меня, на границе с соседним участком, был большой карман для заезда автомобиля, а то и двух. Заезд упирался в совершенно заросшие и намертво приржавевшие ворота, которые, вероятно, когда-то служили хозяевам «ягодной усадьбы». С другой стороны заезда стоял идеально выкрашенный забор с художественно разрисованной калиткой. Ею видно иногда пользовались, когда была необходимость войти на территорию со стороны дороги. От калитки, к серому двухэтажному дому, через аккуратно стриженный зеленый газон, вела ровная, как стрела, асфальтовая дорожка.
Все эти детали я замечал мимоходом, совершенно автоматически. Сказывалась некая профессиональная привычка.
А сам думал совершенно о другом. Вернее не о другом, а всё о ней же. «Неужели я ошибся, приняв её насмешки в мой адрес за интерес к моей особе? Выходит, я никудышный психолог!». Я вспоминал все мелочи и детали событий между нами происшедшие за эти неполные сутки и приходил к окончательному выводу: она надо мной издевалась, как хотела, а я ещё и радовался! Она наверняка сидит сейчас в ресторане и, хохоча, рассказывает какой я потешный и как со мной было весело. Мысленно представил, хотя бы маленькую, но месть:
«Будто бы я вхожу в тот же ресторан где и она, но со сногсшибательной молоденькой блондинкой. Да! Именно молоденькой. Лет восемнадцати — двадцати. Пусть она почувствует свой стареющий возраст и пусть лопнет от зависти. И что б в ресторане меня знали музыканты и упросили что-то спеть из своего репертуара. И я бы спел! И посвятил бы песню любящей меня блондинке. А Карлота бы кусала ногти и с тоской взирала на сцену с явным сожалением об утраченном! А я бы ещё и сделал вид, что не узнал её. И даже, если бы она напомнила, долго делал вид, что вспоминаю и, наконец, воскликнул бы: — А! Помню! С вашим отцом я пил его лучшее вино. Передайте Фернандо от меня самый сердечный привет! — А потом ушёл бы, безразлично повернувшись к ней спиной!»
Уже почти стемнело, и поредчавшие автомобили проносились с включёнными фарами. Но я этого не замечал. Как не замечал и того, что мои брюки и рубашка всё больше и больше покрывались фиолетовыми пятнышками от сока переспевшей ежевики. Я кормил своё тело ягодами, а помутнённый любовными переживаниями рассудок, несбыточными детскими фантазиями.
Поэтому, я даже сразу не обратил внимания на остановившийся на дороге автомобиль. Но когда тот сдал задом и заехал в заезд между участками, а потом погасил фары — я замер.
А вдруг, это владелец ежевики? Хотя вряд ли. Скорее это кто-нибудь из соседей. Но прошло минуты три — никаких движений и звуков.
Мгла сгущалась прямо на глазах, и я ужаснулся, представив, как буду выбираться обратно на дорогу среди торчащих со всех сторон колючек. Я уже было пришёл к мысли, что это какая-то влюблённая парочка заехала в укромный уголок, как вдруг дверь открылась, и со стороны водителя вышел здоровый мужчина. Он мне сразу показался знакомым и, внимательно вглядевшись, я узнал в нём «самурая», с которым мы столкнулись сегодня утром. Только и не хватало, что бы он предъявил мне претензии в нарушении чужой территории!
А тот постоял с минуту, чутко прислушиваясь и внимательно оглядываясь по сторонам. Потом, к моему облегчению, подошёл к калитке и открыл её ключом. Заглянул во внутрь усадьбы и вернулся, неожиданно, к машине. Опёрся грузным задом на заднее крыло, достал сигарету и закурил. Мне даже показалось, что он продолжает осматривать всё вокруг. Он был так близко, что я отчётливо уловил запах сигаретного дыма. Даже самому захотелось закурить. «Ладно, — подумал я. — Выберусь на дорогу, — закурю». А самурай согнутым пальцем постучал по заднему стеклу и сказал:
— Выходи!
На его команду задняя дверца открылась и вышла высокая стройная женщина в поблескивающем вечернем платье, шлейф которого волочился по земле. Она тащила за собой вяло упирающегося мальчонку лет восьми-девяти. Одет он был в спортивную футбольную форму. Пронесшийся по дороге автомобиль добавил резко освещения, и я содрогнулся, рассмотрев лицо ребёнка. Оно было как маска! Остекленевшие глаза бессмысленно блестели, а по подбородку, изо рта, текла слюна! Ребёнок явно был болен! А возможно, он был таким с самого рождения. Так вот почему они не хотят лишний раз показывать своё дитя на люди. Я даже проникся глубоким состраданием к самураю, как вдруг он сердито проговорил вслед женщине, уже вошедшей в калитку:
— Глаз с него не спускай и держи телефон постоянно при себе! — на что женщина зло ответила:
— Ты своё дело делай, а мне не указывай! — и закрыла калитку.
Самурай зарычал в ответ что-то нечленораздельное и сел в машину. Завёл мотор и поехал в сторону Нои.
А я стоял, не шевелясь, продолжая напряжённо думать. «Что-то здесь не так! Не чисто всё это! Явно отдаёт каким-то криминалом! Самурай — очень плохой человек, это видно сразу. Женщина тоже не подарок и совсем его не боится, а, скорее всего, даже ненавидит и презирает. А ребёнок? Почему он так странно выглядит? Он мог быть таким от рождения, но такого же эффекта можно ждать и от лекарств и от наркотических средств. Может быть? Может! В таком случае, возможно, что его похитили! Точно!»
Я даже запрыгал на месте от возбуждения и в результате больно укололся в нескольких местах. Это меня немного привело в чувство реальности, и я стал выбираться на дорогу. Но мыслить стал более трезво и взвешено: «Если это похищение, то достаточно просто дать запрос в полицию. Для меня это не проблема. Но если здесь всё в порядке? Как я тогда буду выглядеть? Полным идиотом! Значит надо первоначально выяснить о людях, живущих в этой усадьбе. И то — незаметно. У кого? Конечно же, у Фернандо! Он здесь должен всех знать. И дома он сейчас сам. Молодята (при этом воспоминании у меня неприятно заныло сердце) гуляют в ресторане, и будет вполне удобно зайти на чашечку кофе и выведать нужные сведения».
Придя к этому решению, я чуть ли не бегом, кинулся к усадьбе Фернандо. И был очень удивлён увидя во дворе оба автомобиля. «Значит, они уже вернулись? — мне не хотелось их видеть, но что поделаешь. — Дело, прежде всего!» — уговаривал я себя, обходя дом по слабо освещённой дорожке. И уже хотел выйти во внутренний двор, который был залит светом нескольких ярких фонарей, но остановился у самого угла как вкопанный, услышав фразу сказанною Карлотой:
— …Думала, мы отнесём сумки, вернёмся, и я ему скажу, что Мартин мой кузен.
— Никак не пойму, зачем такие розыгрыши? — раздался ворчливый голос Фернандо. — Ведь это глупо, и….
— Но ведь он прекрасно понимает все шутки! — перебила его Карлота капризным голосом. — Я даже себе представить не могла, что он так обидится и…
— Исчезнет, словно призрак! — продолжил за неё голос Мартина. — Хотя, я думаю, он просто поднял руку и сел в первую же остановившуюся машину. А раз его нет в своей палатке, значит сидит где-нибудь в баре и напивается с горя…
— Не суди всех по себе! — оборвала его Карлота. Потом, помолчав, с сожалением добавила: — А ведь мы хотели идти в ресторан…
— Мы? Хотели? — с иронией передразнил её отец. — Да он чуть ли не на коленях ползал, умоляя тебя согласиться!
— Папа! — чуть не слёзно возмутилась Карлота. — Ещё не хватало, что бы девушки сразу бросались парням на шею…
Но я уже не стал слушать дальше, а постепенно пятился, потом повернулся и бросился к дороге. Сердце моё от радости выскакивало из груди, мне хотелось кувыркаться, кричать, визжать и подпрыгивать. В меня словно вселился весёлый ураганный дьявол, и мне явно необходимо было время, что бы успокоиться.
«Какая удача, что я вернулся! Конечно, подслушивать нехорошо, но это редчайшее везение — получить такие карты в руки. Тем более, добиваясь взаимности у такой девушки как Карлота. Но она тоже хороша! Как ловко всё разыграла! — я даже ничего не заподозрил! Хотя нет! Мартин то мне понравился! Значит, я его правильно оценил и правильно к нему отнёсся…. А её не раскусил только потому, что потерял чувство юмора. Да! Надо всем и всегда можно посмеяться и тогда бы я как дурак не лазил по кустам, а сидел в ресторане. Хотя…. ежевики наелся! И мальчик!» Я, вспомнив о ребёнке, тут же посерьёзнел, принял деловой вид и быстрым шагом направился на внутренний двор.
Вся троица молча сидела за летним столом, на котором лежали остатки ужина и почти нетронутая бутылка вина.
— Добрый вечер! — громко поздоровался я, выходя на свет из-за дома и принимая удивлённый вид. — А я думал Фернандо, ты один. Думал, Карлота и Мартин сидят в доме и… смотрят телевизор.
— Добрый вечер, дружище! — обрадовался хозяин усадьбы. — Присаживайся, я тебя познакомлю…
— Если кто-то скажет хоть слово, — угрожающе зашипела Карлота, глядя то на отца, то на заулыбавшегося Мартина. — То я за себя не ручаюсь!
— А я что? — стал отнекиваться Фернандо. — Просто хочу угостить старого друзяку своим лучшим вином, — и обращаясь ко мне: — Где же ты пропадал?
— Разыскивал так рекламируемые тобой ежевичные места, — поведал я, присаживаясь на свободное место возле его дочери. — И действительно, здесь можно собирать отменные урожаи.
— После тебя — вряд ли что осталось! — Карлота оглядывала меня с ног до головы. — У тебя такой вид, будто ты съел всё что мог, а то, что не смог, тщательно вытоптал! — и сделала вид, что весело смеется.
Но её никто не поддержал. Мужчины только улыбнулись, да и то в мой адрес, как бы извиняясь за плохое поведение своей родственницы. Я же вообще, грустно посмотрел ей в глаза и печально произнёс:
— Раз мне не пришлось поужинать в ресторане, пришлось пополнять жизненною энергию спелой и вкуснейшей ежевикой. Но хочу, сеньорита, вас утешить: ягод осталось ещё очень много. Вы, со своим женихом, — я сделал вежливый кивок в сторону Мартина. — Сможете собирать по несколько вёдер в день.
Теперь мужчины уставились выжидающе на Карлоту, своим молчанием явно осуждая её действия. А та тоже молчала, видно не в силах сообразить, как деликатнее выйти из сложившейся ситуации. Я же продолжал, как ни в чём не бывало:
— Здесь совсем недалеко, через четыре поворота, мне попался заброшенный участок, чуть ли не сплошь покрытый зарослями ежевики. Даже удивительно: никто там ничего не благоустраивает, как, например, на соседнем участке: прочный красивый забор с оригинальной калиткой, ровная асфальтная дорожка, аккуратный, но довольно большой серый дом, а на зелёном газоне ни единой не скошенной травинки. Вот где образцовый порядок!
— А, знаю, знаю! — вступил в разговор Фернандо, так как Карлота продолжала упорно молчать. — Это усадьба Фергюссонов. — и следующим своим предложением ликвидировал все мои дальнейшие расспросы: — Там всегда такой идеальный вид. Жаль только, что у них дома несчастье: ребёнок серьёзно болен, трудноизлечимая форма детского паралича. Они его, поэтому и вывозят редко, не хотят теребить душу ни себе, ни соседям.
— А мне Тереза говорила, что ребёнку вроде лучше? — с сочувствием спросила Карлота. Фернандо в сомнении покачал головой:
— Процесс очень длительный. Надо время и время. Дай то бог, что б им повезло. А то совсем, бедные, измучились.
Вопрос был выяснен. Мальчика никто не похищал! Так что мои домыслы и догадки оказались беспочвенны. Хорошо, что я не высказался вслух о своих подозрениях. Тогда бы точно стал полным посмешищем! Особенно для Карлоты. А интересно! Как она собирается выкручиваться? Теперь только это меня интересовало. Её отец и кузен, ею предупреждённые о молчании, наверняка тоже ждут, что она скажет, и явно не спешат ей на помощь.
Неожиданно Мартин, до этого лишь молчавший да сочувственно кивавший головой, спросил равнодушным тоном:
— Не знаете, Тереза уже здесь, или только завтра приедет?
— А чего тебе от неё надо? — с подозрением спросила Карлота.
— Да так, просто спрашиваю.
— Просто спрашиваешь? — в её тоне было явное осуждение. Мгновение она молчала, а потом, словно решившись, обратилась ко мне: — Знаешь, Андре! Я просто пошутила. Мартин мой двоюродный брат и я бы тебе сразу сказала об этом, но ты так быстро отправился на сбор ежевики…
— Очень жаль, — я придал себе удручённый вид. — Но уже ничего не получится.
— Что… не получится? — Карлота была в явной растерянности и чуть ли не в отчаянии.
— Уже поздно! Да и в таком виде, — я показал руками на мой затрапезный вид. — Меня вряд ли пустят в ресторан. Даже с тобой. — Фернандо стал хихикать, а я протянул руку заулыбавшемуся Мартину. — Ещё раз рад познакомиться! Несмотря ни на что, — я скосил в глаза в сторону Карлоты. — Ты мне сразу понравился!
— Это было отчётливо видно по твоему выражению лица, — засмеялся и Мартин тоже. — Когда ты в первый раз пожимал мне руку, оно было счастливым и безмятежным!
— Какой наблюдательный! — похвалил я от всей души.
— Ну, ещё бы! — с гордостью вставил Фернандо. — Мартин у нас работает в полиции и это его, так сказать, профессиональная необходимость.
— Да ну! — чистосердечно удивился я. — Никогда бы не подумал, честное слово. Ты скорее напоминаешь мне какого-нибудь артиста, ну или работника сферы искусства, или…
— Завсегдатая дискотек? — продолжил, смеясь, Мартин.
— Да! И это тоже, — согласился я. — С такой пышной причёской… Тебя начальство не преследует?
— Где только и как только может! — признался он. — Но я держусь. Да и моей девушке нравится.
— У тебя опять новая девушка? — всплеснула ладонями Карлота.
— Ведь знаешь, девушка у меня та же самая.
— Если та же, то мог бы нас с ней познакомить! — Карлота явно была настроена поругать Мартина.
— Но ты прекрасно знаешь Терезу! — удивился тот. — Зачем вас знакомить?
— Её то я знаю, — подтвердила она. — Но также и знаю, что она давно не твоя девушка!
Фернандо деликатно прокашлялся и, потерев ладонями, сменил тему разговора:
— А что же мы всё разговорами нашего гостя потчуем? Доця, сходи, пожалуйста, и принеси чистый стакан для Андре.
Карлота вопросительно на меня посмотрела, и я кивнул:
— Не откажусь ещё раз попробовать знаменитого вина из урожая собранного твоими ручками, — она улыбнулась, вставая, а я вдруг вспомнил о своём виде: — И, если можно, я бы хотел помыть руки.
— Да и лицо б не помешало! — пристыдила меня Карлота. — Идём, я покажу, где ты можешь умыться.
«Как же я забыл про лицо?! Оно наверняка тоже, как и руки, с синими пятнами. И никто меня до сих пор не высмеял? Хотя она и говорила о моем непритязательном виде. Да! Стыдно!» — думал я, идя вслед за девушкой на кухню. Она включила свет и спросила:
— Пойдёшь в ванную или здесь?
— Конечно, здесь! — я подошёл к крану и стал мылить руки. Карлота достала из шкафчика небольшое полотенце и положила возле меня.
— Вытрешься им! — а сама отвернулась к буфету и стала доставать что-то из посуды. Вот она приподнялась на цыпочки, доставая стакан с верхней полки, а я, очарованный её фигуркой так и замер. Внутри меня всколыхнулось что-то неподвластное, инстинктивное и мне дико захотелось обнять её, повернуть к себе и поцеловать. Благо на мои руки лилась холодная вода, и это меня сдерживало. Карлота, словно почувствовав мои желания, резко обернулась, чуть не уронив стакан.
— Ты чего?
— Ничего.
— А что так на меня уставился?
— Нравишься ты мне! — после некоторой заминки выпалил я. — Очень!
— Мало ли я кому нравлюсь! — ответила она с высокомерием. — Это не значит что…
— …Что можно тобой любоваться? — перебил я её.
— Да!
Я тяжело вздохнул и снова взялся за мыло:
— Тогда носи паранджу и никому не показывайся!
— Не тебе указывать, что мне делать! — она демонстративно расправила плечи, и от этого её волнующие округлости выставились вперёд, ещё больше распаляя моё воображение. Я чуть не со стоном отвернулся и принялся энергично мыть лицо холодной водой. Это меня чуть успокоило и натолкнуло на новую мысль. Взяв полотенце и став вытираться, я предложил:
— А давай всё-таки где-то поужинаем! На кемпинге есть кафе, совсем рядом с палаткой, сменю свой вид на более пристойный. Как думаешь, ведь они работают допоздна, им нет смысла закрываться так рано? — увидя, что она колеблется, добавил: — Прогуляемся по берегу, туда и обратно. Я знаю короткою дорогу. Всё равно спать ещё рано…
— Твоё знание местности просто поражает! — делано удивилась она и задумалась. Я продолжал ожесточённо тереть лицо полотенцем, боясь ляпнуть что-либо ненужное. Хотя в душе, помня подслушанный разговор, был уверен в её согласии. Потом она нехотя проговорила: — Ну… не знаю. Разве что с одним условием.
— Если это зависит от меня, то с любым! — пообещал я торжественно.
— Мы пойдём ненадолго, и ты будешь вести себя идеально.
— Идеально? А это как? — я даже сразу не сообразил, что она выдвинула не одно, а целых два условия.
— А так: если мне не понравится твоё поведение, я тут же разворачиваюсь и иду домой. Понял?
Невозможно было понять, что она имела в виду под словом «идеальное», но я не стал ни выяснять это, ни спорить, а просто сразу же ответил утвердительно. Тем более что про её условия можно было поговорить и попозже. Самое главное — она согласилась!
Когда мы вышли во двор, Фернандо очень удивился, увидя нас с пустыми руками:
— Вы что, так и не нашли стакана?
— Да нет. Просто мы решили немного прогуляться и слегка где-то перекусить. На кемпинге есть кафе, да и на пляже «Чаек», тоже. Я видел.
— А! Ну, если так, то понятно! — заулыбался он.
— Мы ненадолго! — сказала Карлота равнодушным тоном. — Мартин, ты с нами?
Её кузен увидел мою разочарованную мимику и засмеялся:
— Что бы ты потом наговаривала на меня Терезе? Нет! Я лучше попользуюсь дядиной щедростью и попью его славного винца, — и добавил безобидно: — Тем более вы ненадолго. Пока допьём бутылочку, вы уже и вернётесь!
Карлота хотела что-то сказать, но передумала и стала спускаться к калитке. Стараясь держаться с достоинством, хоть мне и хотелось бежать вприпрыжку, я пошёл за ней следом.
Ночь была прекрасна. Хоть от луны виднелся лишь маленький серпик, всё вокруг отсвечивало каким-то волшебным, мягким светом, лишь между обломками скал залегли глубокие тени, да уходящий в гору лес чернел чуть шелестящей на ветру громадиной. Море, как всегда чуть неспокойное, фосфоресцировало небольшими волнами и мельчайшими всплесками. А как легко дышалось! Невозможно было не наслаждаться великолепным чистым воздухом, в котором смешивался и запах моря, и ароматы всех растений растущих на побережье. Кое-где, недалеко от берега, виднелись огоньки рыбацких баркасов и даже больших лодок, с которых велась ночная ловля. Рыбаки не спали, стараясь получить у моря максимум всевозможных даров, за свой нелёгкий труд и усердие.
Но всё это было для меня второстепенным фоном. На первом плане была только она — Карлота. Мы спустились к пляжу, потом пошли вдоль берега, по еще чуть тёплым, от дневного солнца, камням. Попрыгали несколько раз туда и обратно через неширокую, но глубокую расщелину, пробитую за бесчисленные годы стекающими в море дождевыми потоками. Нам было весело и интересно. Карлота знала здесь почти каждый камень, и я с удовольствием слушал её рассказы о детских годах проведённых в этом сказочном и живописнейшем уголке Испании.
Хоть как я ни старался замедлять наш темп движения, но дошли мы к кемпингу до обидного быстро. Очутившись между освещённых домиков и палаток, мы сразу окунулись в шумный мир веселья и развлечений. Никто ещё и не собирался ложиться спать, а со стороны кафе, расположенного на террасе в самой высокой точке кемпинга, вообще, была слышна громкая, довольно-таки, музыка. И именно оттуда, когда мы шли к моей палатке, и раздались радостные крики:
— Вот он где! Андре! Андре! Что же ты проходишь мимо и не признаёшься?
За столиком, у самых перил сидели Пабло, Николя и какая-то пышная красавица в мини юбке, довольно смело открывающей её длинные стройные ножки. Николя перегнулся через перила, чуть не падая, и принялся меня отчитывать:
— Как тебе не стыдно?! Мы тебе целый вечер вызваниваем! А у тебя телефон отключен!
— А чёрт! — я с удручённым видом постучал себя по голове. — Отключил его, а потом забыл включить! — насчёт отключения — была чистая правда, а вот включать его, естественно из-за Карлоты, я и не собирался.
— Мы и гитару привезли! — добавил Пабло. — Ты, надеюсь, не забыл об обещанном концерте?
— Конечно, нет! — заверил я, припоминая всех, перед кем обещал выступить.
— Поднимайтесь быстрей к нам! — торопил Николя. — А то мы уже уходить собирались.
Пришлось подняться. Стали все знакомиться. Обнаглевшие, в моих глазах, мои лучшие товарищи, даже поцеловались с Карлотой, и у меня уже было готово вырваться завистливое: что, мол, я себе сам этого не позволяю, как тут Пабло представил свою знакомую иностранку. Её звали Лорен, она действительно была француженкой и имела рыжие волосы и я, в отместку, тоже с ней расцеловался. К моему удивлению, Пабло отреагировал весьма спокойно, а вот о Карлоте я сразу и не подумал. Она как-то вся напряглась и обиженно уставилась глазами в сторону моря. «Ну, не надо было самой со всеми расцеловываться!» — злорадно подумал я, услужливо пододвигая ей кресло. Сам даже не стал садиться, а нагнулся к её ушку и прошептал:
— Я сбегаю в палатку переодеться, — на что она равнодушно повела плечом:
— А мне то что? — тогда я, уже громче, обратился ко всей компании:
— Я хочу вас всех угостить в честь моего приезда! Николя, Пабло, закажите всё самое лучшее, что здесь есть, а я тем временем, отлучусь в палатку сменить рубашку, — и уже собрался уходить, но Карлота меня остановила:
— Самое лучшее здесь — самое дорогое! Не слишком ли накладно будет для простого грузчика?
— Мои друзья уставились на меня недоуменно-вопросительно.
— Да я проболтался Карлоте, — стал объяснять я покаянным тоном. — Что работаю на перевозках.
— А-а! — понимающе протянул Пабло. А потом добавил с ехидством: — Мог бы что-нибудь и соврать. Например, что ты — частный детектив!
И первым громко засмеялся. К нему присоединился и Николя. Но их неожиданно перебила Лорен, заговорив с французским акцентом, сильным и приятным голосом:
— А я уверена: не имеет значения, кем работает мужчина. Лишь бы он был любвеобильным, щедрым и добрым.
Какое-то короткое время мы все молча на неё смотрели, осмысливая высказанное мнение, применительно к нам, здесь находящимся. Первым, как ни странно, заговорил Николя:
— Спасибо, мадмуазель! — он привстал и галантно поцеловал ей ручку. И с пафосом добавил: — Только истинная женщина может правильно оценить настоящего мужчину!
Теперь уже Пабло с недовольным подозрением уставился на Николя:
— И кто бы мог подумать?!
Я не стал дожидаться продолжения их диалога, а кивнул на гитару:
— Настроена? — Николя мог это делать, но ответил неуверенно:
— Вроде бы…
— Давай проверь, а ты, Пабло заказывай, у тебя отличный вкус и знания в кулинарии. А вы девушки, засекайте время — через три минуты начнётся концерт. Ну, по крайней мере, попытаемся начать! — и бросился к своей палатке.
Концерт действительно начался в намеченное время и хоть часто прерывался пышными тостами и оценками подносимых горячих и холодных блюд, произвёл очень хорошее впечатление. Меня очень радовало, что Карлота была приятно удивлена, как моими произведениями, так и исполнением разнообразных шлягеров. Да и не только ей понравилось. Почти после каждой песни, из-за соседних столиков, слышались одобрительные аплодисменты. Официанты даже выключили наружные колонки, чтоб мне не мешала музыка, а их шеф, от имени заведения, презентовал на наш столик бутылку великолепного шампанского.
Но больше всех мною восхищалась Лорен. Вернее не мной, а моими произведениями. Она делала это так непосредственно, что ей прощались даже громкие выкрики и повизгивание. Она шумно выкрикивала: «Бис! Браво!», а после одной из моих авторских песен вообще вскочила и прямо-таки расцеловала, в том числе и в губы. За соседними столиками, в ответ на это, раздались одобрительные посвистывания и улюлюканья. Но за нашим столиком это понравилось, разве что, только Николя. После того, как Лорен уселась на своё место, он восхищённо похлопал меня по плечу.
— Молодец! Теперь буду собирать деньги на покупку музыкальной студии и стану выпускать диски с твоими песнями. Уверен: я заработаю неплохой капиталец! Если ты конечно, уже не заключил контракт с какой-нибудь солидной акулой музыкального бизнеса.
— Пока ещё нет! — заверил я его. — Ты будешь первым. Если, соответственно, согласишься выплачивать мне определённую сумму от прибыли.
— Сколько? — деловито спросил Николя.
— Ну… скажем, процентов… 90 %! — увидя как лицо моего одноклассника вытянулось от возмущения, я снисходительно добавил: — Видя твою неописуемую радость, я, так и быть, соглашусь на 95 %!
— К-какое ссчастье! — стал заикаться Николя под смех присутствующих. — Хоть м-мы с то-обой хорошо з-знакомы, но д-даже я не ожидал от т-тебя таакой щедрости!
— Ты ведь знаешь, — покрылся я румянцем скромности. — Что ради нашей дружбы я готов на всё! Тем более, если есть возможность помочь нажить тебе «Неплохой капиталец»!
— Или полностью обанкротиться! — в тон мне продолжила Карлота и встала. — Извиняюсь, но мне пора идти домой, я ведь вышла всего на часик. Огромное спасибо за угощения и за компанию. Очень рада была с вами познакомиться!
— Давайте мы вас подвезём! — предложил Пабло. — Мы ведь на машине сюда приехали, — и тоже встал, с явным разочарованием, что вечеринка заканчивается так быстро. Я, тем временем, подозвал официанта и стал расплачиваться.
— Да нет, спасибо, — здесь напрямик по берегу совсем рядом, — отказалась Карлота от предложения проехаться.
Я тоже извинился, пояснив причину нашего ухода: мол, папа будет волноваться, взял гитару, подхватил элегантно Карлоту под руку, и, попрощавшись до завтра, пошёл с ней к берегу. Всё-таки мне хотелось побыть с Карлотой наедине. В шумной компании у меня не было возможности уделять ей всё своё внимание. Тем более что пришлось так много петь.
— Интересно было бы узнать твоё мнение, — проговорил я, когда мы вышли за территорию кемпинга.
— О чём?
— О концерте. Или всё ещё думаешь, что я способен играть только на губной гармошке?
— Да нет, всем понравилось!
— А тебе? Я ведь, в первую очередь, играл только для тебя.
— Да, я заметила восторженные отзывы публики, — при этом она высвободила локоть из моей ладони. — Они до сих пор видны на твоём лице… в виде губной помады.
Я поспешно достал платок и вытер им щёки и губы. На белой ткани действительно обозначились розовые пятна.
— Отчего же ты мне сразу не сказала? — упрекнул я.
— Думала, ты на прощанье опять с ней целоваться будешь, всё равно замажешься!
— Ничего подобного! — мне было даже досадно. — Ты ведь прекрасно видела: не собирался я с ней целоваться.
— А что ты передо мной оправдываешься? — удивилась Карлота. — Я тебе кто, жена?
— Во-первых: я не оправдываюсь, а отвечаю на несправедливые обвинения. А во-вторых: — мне удалось поймать прохладные пальцы её ладошки. — Мне действительно очень хочется, что бы ты была моей женой!
Сказав это, я даже испугался. И хорошо, что мы уже зашли в полосу прибоя, где было очень темно и нельзя было рассмотреть моё враз охваченное жаром лицо. Даже пальцы Карлоты, в моей руке, показались неожиданно горячими и обжигающими.
— Я ведь уже говорила: мало ли кому, что хочется! — она выдернула с небольшим трудом свою ладошку и резко ушла вперёд, ловко перепрыгнув с одного камня на другой. Но тон, каким она мне это сказала, какой это был тон! Он был волнительно-нежно-мурлыкающий! Я почувствовал, как сердце моё забилось ещё быстрей и аритмичнее. В несколько прыжков я догнал Карлоту, как раз возле самой расщелины. Она стояла на краю и не решалась прыгать. Я, не задумываясь, перескочил на другую сторону и, положив гитару в сторону, сказал:
— Прыгай, я тебя поймаю!
Она будто бы вспорхнула мне навстречу, и я её поймал. И сделал это сверхудачно! Она прикоснулась ко мне всем телом, а её руки оказались у меня на плечах. Так и не дав ей дотронуться ногами земли, я замер, прижимая её тело к себе всё крепче и крепче. Даже в темноте я отчётливо видел широко открытые блестящие глаза и обрамлённое пышными, распустившимися волосами лицо. И губы! Полуоткрытые, манящие, зовущие к себе губы! И я их поцеловал! В тот же миг мои глаза заволоклись туманом, в ушах раздался набатный звон, а голову заполнил такой сладостный и неистовый дурман, что я от всех этих удовольствий даже пошатнулся, и мы чуть не упали. Пришлось опустить Карлоту, и при этом наш поцелуй непроизвольно прекратился. Я судорожно несколько раз втянул в себя воздух, пытаясь одновременно унять непонятную дрожь в руках и коленках. Девушка замерла в моих объятьях, будто чего-то ожидая, а я, только сейчас почувствовав запах её волос, прижался к ним щекой и на меня нахлынула новая волна истомного блаженства, которое я не испытывал никогда ранее в жизни. Неожиданно тело в моих объятиях встрепенулось и напряглось.
— Там кто-то есть! — тихо прошептала Карлота мне в самое ухо. Я резко повернул голову и действительно увидел в тени скалы два огонька от прикуренных сигарет. Там кто-то сидел и наблюдал за нашим первым поцелуем! И они даже не прятались. Вот огонёк одной их сигарет описал плавную дугу и упал в воду, а из-под скалы раздался негромкий мужской смешок. Услышав, как я прокашлялся, Карлота схватила меня за руку:
— Идём отсюда! Может, мы кому-то мешаем?
А действительно! Скорей всего там сидит какая-нибудь парочка и от души радуется за нас, ведь вряд ли они нам завидуют или, что ещё хуже, насмехаются. Увлекаемый за руку, я сделал шаг и чуть не наступил на гитару. Если бы не это, мы бы её наверняка забыли. Я улыбнулся, поднимая шестиструнную: «Ну, ещё бы! Теперь я точно знаю, что такое: „потерять голову“!»
Мы быстро прошли оставшуюся часть берега, хоть мне и страшно этого не хотелось. Но Карлота тянула так настойчиво, что я был не в силах ей противиться. Только когда мы подошли к калитке, она остановилась и спросила:
— Ты что, целовался первый раз в жизни?
Я хоть и смутился от её вопроса, ответил без тени сомнения:
— Да! Первый раз! — увидя как она в недоверии склонила голову набок, объяснил: — Те поцелуи, что были раньше, о них даже не стоит вспоминать — это были не настоящие.
Видимо удовлетворённая моим ответом, Карлота повернулась и ловко проскользнула в полуоткрытую калитку. За ней было уже совершенно светло от ламп светящих со двора, но что было делать? Не торчать же здесь, даже не попрощавшись! Пришлось и мне подняться за ней по дорожке. Девушка ждала возле самой двери, и стало понятно, что моя мечта поцеловаться вновь, пока неосуществима. Но попытку я всё-таки сделал:
— Я думал, мы ещё хоть немножко прогуляемся.
— Уже все спят! — Карлота приложила палец к губам. — Не шуми! Приходи завтра с утра, пойдём купаться, — увидя моё разочарование и поникший вид, улыбнулась: — Или ты завтра занят и не придешь?
— Конечно, приду! — выпалил я чересчур быстро. — Но… — я не знал, как мне высказать всё что думаю и вдруг, сообразив, в ужасе воскликнул: — Но ведь до завтра — целая ночь!
— Вот и хорошо! — она говорила тоном учительницы. — Отдохнёшь, наберёшься сил, — и лукаво добавила: — Остынешь!
— Вряд ли! По-моему мне гарантирована бессонница! Буду сидеть у моря и петь серенады…
— Зря! Ночью все порядочные люди спят. Чего и тебе желаю. До завтра! Пока! — и дождавшись моего невнятного «Пока!», она скрылась за дверью. А я стоял и не знал, что мне делать: то ли прыгать от радости, то ли выть от тоски и душевного томления.
Неожиданно дверь открылась, вышла Карлота, бесцеремонно взяла у меня из рук гитару и, поворачиваясь, как бы мимолетом, чмокнула меня в щеку. Уже закрывая за собой дверь, пояснила:
— Гитара тебе сегодня уже не нужна. Да и будешь идти в темноте, оступишься, поломаешь инструмент. А так всё равно ведь утром идти с гитарой, сюда, на девять часов. Да и люди, без твоих серенад, будут спать спокойнее! До скорого! — и закрыла дверь, кажется даже, на замок.
Ну, надо же! И гитару забрала! Но я спускался к морю и счастливо улыбался. Конечно, я бы сразу не заснул. Наверняка бы терзал струны, чуть ли не до рассвета. И кто бы угодно мог мне составить компанию. Мне казалось, Карлота об этом тоже подумала. Ну что ж! Тогда спать!
И я решил разрядить своё возбуждённое тело хоть небольшой, но спринтерской пробежкой. Поэтому рванул из всех сил по тропинке, идущей над скалами прибоя, в сторону залитого огнями кемпинга.
Утром, я бежал назад той же дорогой, но с ещё большей скоростью! Ибо, почти проспал! Виной тому было то, что я всё-таки долго не мог уснуть. Может с непривычки, на жестковатом матрасе, а может из-за своих мыслей, сонмом навалившихся на меня и долго терзавших моё взъерошенное состояние. Что интересно и особенно было для меня странно, так это чувство, что я упустил или забыл о чём-то очень важном и существенном. Удивлённый осознанием этого факта снова, раз за разом, вспоминал и анализировал всё со мной происшедшее за последние сутки. Но мне мешала сосредоточиться одна и та же картина: яркие, блестящие глаза Карлоты и её горячие, манящие к себе губы. И заснул я, лишь отбросив свои сомнения и остановившись только на этой картине. А когда засигналил будильник на мобиле, я автоматически его выключил, желая досмотреть чудесный сон. А снилась мне она! Да так снилась…!
Поэтому, когда я вскочил без десяти девять, то заметался как угорелый. Побросал в сумку всё, что успел из необходимого и бросился к дому Карлоты. Хорошо хоть близко, хоть успел вовремя!
Подбежав к калитке, на правах завсегдатая, привычно её открыл и бодрой трусцой стал подниматься к дому, во дворе которого никого ещё не было видно.
Каково же было моё удивление, мягко выражаясь, когда сзади раздался громкий лай, перемежающийся злобным рычанием. Я на бегу оглянулся и увидел несущуюся на меня овчарку. Собак я вообще-то не боюсь, потому что хорошо знаю их повадки. Но как раз поэтому, всегда веду себя возле них с надлежащей осторожностью.
В сложившейся ситуации нежелательно было предпринимать что-либо другое, кроме как остановиться, замерев, боком к приближающейся собаке. Когда той оставалось до меня несколько метров, краем уха услышал громкий мужской голос:
— Назад! Нельзя!
Овчарка услышала команды и сбавила темп. Но всё-таки добежала до меня и понюхала мою руку. Мне правда, в первый момент, показалось, что она эту руку откусит, но она этого не сделала. А потом вообще завиляла хвостом и побежала к двери дома. Проведя её облегчённым взглядом, я увидел улыбающегося Мартина в парадной полицейской форме.
— Привет! Хорошо бегаешь! — похвалил он.
— Привет! Я б на тебя хотел посмотреть, когда тебя собаками травить станут! — ответил я возмущённо, ставя сумку на стол.
— Никто тебя не травил, сам виноват: врываешься на территорию, а по сторонам не смотришь! — вообще-то он был прав, мое упущение.
— А почему при параде?
— На праздник положено одевать лучшее! — напомнил Мартин о выходном.
— Ух, ты! — делано удивлялся я, осматривая его со всех сторон. — Даже пистолет есть! Настоящий?!
— Нет, игрушечный! — пошутил Мартин, на что я тут же среагировал:
— Дай поносить! — он снисходительно хмыкнул, но я стал настаивать: — Ну, дай! Тебе что, жалко? У-у! Жадина!
В этот момент из дома вышли Фернандо, в шортах и в свободной полосатой майке и Карлота, в купальном костюме и с гитарой в руке.
— Кто здесь жадина? — спросила она, щурясь от яркого солнечного света.
— Мартин! Пистолет не даёт, — пожаловался я.
— А, он такой. Настоящий скупердяй. Мне тоже не хочет давать…
— Да идите вы… купаться! — рыкнул Мартин, но тут же сменил тон на заискивающий. — Единственная просьба — когда приедет Тереза, позвоните мне.
— А дашь пистолет поносить? — одновременно спросили мы с Карлотой, не сговариваясь. И засмеялись, глядя вслед Мартину, который, безнадёжно махнув на нас рукой, свистнул собаке и побежал, видимо, к машине. Он явно не мог опоздать на работу.
— Это у него служебная? — спросил я о собаке.
— Скорей личная, — сказал Фернандо. Она хоть и состоит на пайке в полицейском участке, большее время без дела мается. Или для развлечения чаще пригодна: все с ней поиграть любят. А ты как, Андре, выспался? Или сочинял «Морское танго»?
— Ну, прям таки и сразу! — возразил я. — Да и гитару… — хотел объяснить, но запнулся, увидя строгий взгляд Карлоты. — …Забыл!
Фернандо, услышав моё объяснение, обрадовался как ребёнок.
— Значит, правильно вчера кто-то подметил, что ты стал жутко старым: уже и склероз до тебя добрался.
— Ну, ничего! — Карлота дала мне гитару. — Врачи рекомендуют: лучшее лекарство от старческого склероза — солнечные и морские ванны! За мной, старички! На пляж! — и первой побежала к морю. Я схватил сумку и бросился её догонять. За нами побежал и Фернандо, с явным намерением тоже искупаться. Внизу Карлота попробовала воду и зябко поёжилась:
— Какая холодная! Северное течение сегодня победило.
— Солнце светит вовсю, и вода прогреется, — предположил я.
— Вряд ли. — Карлота скептически шлёпала подошвой ступни по убегающей морской волне. Потом обратилась к отцу, который неспешно к нам приближался: — О! Это ты? И так быстро!
— Ну, мне спешить некуда! — чуть ли не с обидой ответил Фернандо. — Да и зачем мне бегать? К тому же по песку, — он указал рукой на пляж. — Бегать неудобно.
— Очень даже удобно! — возразил я. — Просто надо знать один секрет, который даёт прямо-таки поразительные результаты.
— В каком смысле, результаты? — заинтересовался Фернандо.
— Ну, например, зная этот секрет, ты бы мог прийти к финишу раньше чем, допустим Карлота.
— Ну, ты скажешь! — девушка скептически заулыбалась, уперев кулачки в свои бёдра. — Это уже явная ерунда! Даже если забыть о разнице в годах, напомнит о себе в соревновании солидный животик, да и пристрастие излишнее к алкоголю и табаку.
— Раньше я тебя всегда обгонял! — напомнил ей отец.
— Ха! Когда это было? Двадцать лет назад? Или когда я вообще ходить не умела?
— Да я и сейчас быстрее бегаю! — хвастливо заявил Фернандо, пытаясь втянуть живот. — Просто мне не хочется… тебя расстраивать.
— Какой заботливый отец! — она с умилением всплеснула руками.
— Да я на полном серьёзе говорю! — стал я настаивать. — Есть такой секрет. Если хочешь, Фернандо, я тебя научу. Потом устроим соревнование, и всё будет выяснено.
Видя полнейшее недоверие на лице Карлоты и явное сомнение в глазах Фернандо, я увлёк последнего в сторону, и стал объяснять суть моего секрета. Увидя, что его дочь напряжённо прислушивается к нашему заговорщескому шёпоту, мы демонстративно отошли ещё на несколько метров. Наконец все нюансы были объяснены, и Фернандо всё понял. Его только беспокоил маленький аспект, и он меня предупредил:
— Ты смотри мне, очень аккуратненько!
— Обещаю: буду обращаться как с родной дочерью! — заверил я.
Потом, для отвода глаз, мы присели на песок и, закрывшись спинами от любопытных взглядов нашей красавицы, проделали насколько движений, ладонями ковыряясь в песке. Делая вид, что якобы я передаю и обучаю неким деталям секретного бега. По истечении ещё нескольких минут, самодовольно и многозначительно улыбаясь, мы вернулись к Карлоте, и я взял на себя обязанности распорядителя и организатора соревнований.
— Фернандо готов с тобой померяться силами! — начал я торжественно. — Но!.. Не просто так, а на спор. Если он выиграет, то ты исполняешь его желание.
— А какое именно?
— Желание несложное, — успокоил её отец. — Завтра ты дежуришь по дому вместо меня и готовишь все те блюда, которые я закажу.
Глаза Карлоты расширились от возмущения. Но потом она их сузила и наклоня голову, стала рассматривать нас с подозрением. И я решил её позлить:
— О! Смотри! Уже испугалась!
— Ладно! — она тут же согласилась. — Но если я выиграю, у меня тоже есть одно желание, — увидя как мы уставились на неё выжидающе, сообщила: — Завтра с утра, ты папа, нанимаешь для меня инструктора с виндсерфингом, и я буду учиться кататься. Согласен?
Теперь уже Фернандо, с прекрасно разыгранным сомнением, уставился на меня.
— Не дрейфь, старина! — подбодрил я его. — Я уверен в твоей победе! — и похлопал поощрительно по плечу.
— Согласен! — решился Фернандо. — Командуй!
Я тут же стал организовывать соревнование. Начертил полосу на песке, потом, осмотревшись, начертил новую, направляя забег в другую сторону.
— А почему именно туда? — возразила Карлота.
— Будете бежать против солнца, — деловито ответил я и пояснил: — Так тебе будет трудней сразу рассмотреть суть секрета. А то ты тоже могла бы им воспользоваться и выиграть, — увидя как она пренебрежительно фыркнула, я делано заметушился устанавливая «спортсменов» на старте. — Так! Начинаете движение по моей команде, на счёт «три». Победителем считается тот, кто первым коснётся вон того камня, — я указал рукой на одиноко торчащий валун на краю пляжа, метров за сорок. — Всё! Приготовились…
— А… — начала было Карлота.
— Всё! Никаких больше дискуссий: трус не выходит на старт. Итак… Карлота! Не заступай за линию! — я перебежал на её сторону, и она теперь видела только приготовившегося к бегу папашу. — Вот так! Приготовились! Раз, два, три!
Но ещё перед тем, как скомандовать «три», я крепко обхватил Карлоту сзади за плечи, прижимая её руки к телу, следя за тем, что бы она не могла меня ударить ногами. Фернандо рванул к финишу в гордом одиночестве. Карлота ничего не могла понять в первый момент и только отчаянно пыталась вырваться из моей хватки. Когда же сообразила, в чем дело, то принялась визжать и царапаться и я тут же отпустил её. К тому времени её отцу осталось пробежать всего лишь несколько метров.
— Давай, Фернандо! — Ты лидируешь! — успел выкрикнуть я и бросился убегать от разъярённой Карлоты. Мне повезло, что она споткнулась и грохнулась на песок. В отчаянии она стала хватать его горстями и швырять в мою сторону.
— Так нечего! Так нечестно! — только и могла она вымолвить от возмущения. Фернандо, тем временем коснулся демонстративно финиша и, высоко поднимая коленки, стал возвращаться в нашу сторону. Я же бегал вокруг рассерженной девушки на безопасном расстоянии и ликующим тоном комментировал:
— Ура! Финиш! Забег завершился с подавляющим отрывом! Победил, как всегда, всемирно известный ветеран, опытнейший бегун по песку — прославленный Фернандо!
— Так нечестно! Это обман! — продолжала твердить Карлота, в бессилии стуча кулачками по песку.
Её отец, пробегая мимо нас и раздавая во все стороны воздушные поцелуи, якобы окружающей нас публике, деловито заметил:
— Уговор есть уговор! Я первым коснулся камня! Ох! Я завтра объемся разной вкуснятины! — и продолжил бег в сторону скал, среди которых я целовался этой ночью с Карлотой.
Она сидела на песке и уже немного успокоилась. Хоть весь вид её был обиженный и надутый. Я подсел рядом и нежно смахнул песчинки, прилипшие ей на локоть.
— Не расстраивайся, я не сомневаюсь, что ты бегаешь лучше всех.
— Предатель! — выдавила она через плотно сжатые губы.
— Ну, зачем так? — я старался говорить самым миролюбивым тоном. — Для нас это шутка, а твоему отцу приятно. Видишь как он воспрял духом, глянь, как он резво перепрыгивает с камня на камень. А ты его в старики пытаешься записать. Ну и меня, его друга детства, тоже.
Карлота посмотрела на меня строго и сердито, но потом не выдержала, улыбнулась и отвела взгляд на море.
— Для тебя это шуточки, а мне завтра целый день на кухне торчать. Папа любит очень изысканные кушанья.
— А чёрт! — расстроился я. — Об этом то я и не подумал! Ну ладно. Раз есть моя в этом вина, готов весь день тебе помогать: чистить картошку, резать мясо или что там ещё?
— Я себе представляю, — теперь она уже не сдерживала улыбку. — Какой из тебя был бы помощничек.
— Готов делать, что угодно, — подтвердил я, одновременно ложа свою руку на её прогретую солнцем спину. — Лишь бы… быть всё время с тобой… всё время… видеть твои глаза… — я прижался губами к её гладкому, приятно пахнущему плечику. — Лишь бы…
— Андре! — мы одновременно вздрогнули от неожиданно раздавшегося, крика и подняли головы. Фернандо бежал назад с ещё большей скоростью, чем при соревновании, размахивая взволнованно руками и продолжая выкрикивать моё имя. Хоть в душе я был раздосадован тем, что был прерван такой приятный и интимный момент, но прекрасно понял — что-то случилось. Мы вскочили, намереваясь бежать навстречу, но Фернандо ещё сильнее замахал руками показывая, что бы мы оставались на месте.
— Телефон! Где твой телефон? — выкрикнул он, задыхаясь от бега.
— Здесь! — я бросился к сумке и достал мобиль. — А что случилось?
— Карлота! Звони Мартину! — приказал Фернандо вместо ответа. Подбежав к нам, схватился рукой за сердце: — Уф! Ну я и набегался, до конца жизни хватит!
Карлота, тем временем, набрала номер, немного подождав, спросила: — Алло, это ты, Мартин? — и тут же передала телефон отцу. Тот приставил телефон к уху, прислушался и недовольно скривился:
— При чём тут Тереза? Ты на службе или только о девчонках думаешь? …Конечно, случилось! Я не стал звонить в 112, а звоню сразу тебе: возле нашего пляжа, в камнях, труп… Да нет, не похоже, вряд ли это купальщик. Полуодетый, а на затылке огромная рана! — он с минуту слушал, вероятно, наставления, своего племянника. — Хорошо, всё понял. Мы с Андре присмотрим за местом. Ждём! — выключил мобиль и вернул мне. — Держи при себе, может пригодиться. И идём со мной, проследим там, что бы ротозеи всё не затоптали. А ты, доця, иди домой. Сейчас сюда понаедет людей нужных и ненужных тьма-тьмущая.
— Я с вами! — завозражала Карлота, но я встал у неё на пути.
— Тебе не стоит идти. Наверняка это малоприятное зрелище.
— А ты откуда знаешь?
— Просто поверь мне. А я постараюсь побыстрей к тебе вернуться и всё рассказать, — я взял её за руку. — Хорошо?
— Ну, ладно… — она согласилась с явной неохотой. — Но я буду здесь!
— Договорились! Так будет даже лучше, я смогу тебя оттуда всегда увидеть, — и, пожав её пальчики, отправился догонять Фернандо, который уже доходил до края пляжа.
Зайдя с ним в скалы, мы подошли к той самой глубокой расщелине, так памятной мне после вчерашнего вечера.
— Я хотел перепрыгнуть, — стал рассказывать Фернандо. — Но когда увидел тело внизу, чуть сам туда не свалился.
Мы осторожно стали на край и заглянули вовнутрь. Там лежал труп крупного, мощного мужчины. То, что это был труп, было ясно с первого взгляда по неестественному его положению. Вдобавок кисть одной руки была придавлена телом, а её локоть нелепо торчал вверх. Вторая рука находилась перпендикулярно корпусу и с её запястья свисала неснятая до конца, очевидно в спешке, рубашка. На затылке, лысый череп был раскроен чуть ли не до основания и покрыт чёрной запёкшейся кровью.
— Скорей всего, туда его уже сбросили мёртвым, — высказал я свои наблюдения вслух. Фернандо спросил с удивлением:
— С чего ты взял?
— После падения он даже не шевельнулся, — объяснил я, внимательно осматриваясь вокруг. — Вот под этой скалой, прошлой ночью сидело двое, когда мы с Карлотой возвращались с кемпинга. Мы здесь тоже перепрыгивали, — при этих словах Фернандо поёжился, словно от холода. — Смотри! — я указал рукой нам под ноги. — Видишь кусочек лака? Это видать с моей гитары, я ночью её чуть не растоптал. Мы здесь немного постояли, а когда увидели, что не одни — ушли. Подумали: какая-то парочка уединилась. Интересно, а какое время покинул свет этот мужчина. Возможно, это связано с теми, на кого мы здесь ночью натолкнулись.
— А утром ты как, здесь проходил?
— Вон там, чуть выше, по тропинке. И не шёл, а бежал. Проспал, боялся опоздать. Ночью, в кемпинг, тоже там же возвращался. И, кстати, тоже бегом.
— Ну, я то на спор бегаю, — задумчиво сказал Фернандо, прислушиваясь к раздавшемуся вою полицейских сирен, доносящихся с невидимой отсюда из-за леса дороги. — А ты чего спокойно не ходишь? Да ещё ночью?
— Тело должно быть всегда в норме, — ответил я отрешённо. Мне вдруг в голову пришла мысль, совершенно не стыкующаяся с окружающей нас обстановкой. И я стал быстро задавать вопросы: — У этих, как их, Фергюссонов, больной ребёнок. Это мальчик?
— Да! — ничего не понимая, ответил Фернандо.
— Лет восьми-девяти?
— Да…
— Пока всё сходится. А он ходит сам или его возят в коляске?
— Когда как… иногда и сам ходит.
— Ну а зачем тогда одевать его в футбольную форму?
— Кого? — ошарашено переспросил Фернандо.
— Этого ребёнка! Я видел, как его вчера завела в дом какая-то женщина. А подвёз их к калитке тот самый, самурай, с «Ровером» которого ты столкнулся слегка вчера утром, в Ное.
— Да Фергюссонов вообще сейчас нет дома! — чуть ли не с возмущением стал он мне объяснять. — Они уехали на всё лето с ребёнком в какой-то санаторий.
— Вот и я говорю, странно тогда получается: их нет, а ребёнок есть, да ещё и в очень дивном виде.
— А свой особняк, — продолжал с нажимом Фернандо. — Они кому-то сдали в аренду. Я не вижу в этом ничего странного, если у тех тоже дети оказались. И вообще: при чём здесь это? Не пойму твой нездоровый интерес!
— Естественно, что это с сегодняшним событием никакой связи не имеет. Просто мне ночью не спалось из-за того, что я что-то упустил. А сейчас, даже сам не пойму почему, вспомнил эту странную деталь в его одежде. Ведь дебилов так не одевают?! — последнюю фразу я сказал не то утвердительно, не то вопросительно.
Но Фернандо меня уже не слушал. Он призывно махал рукой спускающимся к морю полицейским, среди которых был и Мартин со своей собакой. Через минуту нас окружила деловитая метушня и меня, поблагодарив за содействие, вежливо вытолкали с места происшествия. Я не стал им навязываться в помощь, прекрасно зная склонность полиции совершенно игнорировать мнение, таких как я, и отправился к Карлоте.
— Ну, что там? — встретила она меня вопросом.
— Как я и предполагал — ничего приятного. Ему грохнули чем-то по голове и, похоже, пытались после этого раздеть. Ну, а в остальном, это уже прерогативы Мартина и его коллег. Хотя уверен: нас они ещё будут опрашивать.
— Почему? — забеспокоилась она.
— Да потому, что убийство может быть связано с той парочкой, которую мы видели там этой ночью. И возможно под скалой сидело двое мужчин.
— Ты знаешь, — вздрогнула, вспоминая Карлота. — Мне почему-то тоже так ночью показалось. Влюблённые не прячутся в самые тёмные места. Правда?
— Ты совершенно правильно подметила! — похвалил я её сообразительность, — Хотя от нас они не сильно-то и прятались, но в тот момент у них, возможно, были другие расклады. А пока, — я взглянул на воду и потёр руки, как бы согреваясь. — Немного рановато делать окончательные выводы, подождём мнение патологоанатома о времени смерти. А сейчас предлагаю искупаться. Всё-таки мы сюда пришли именно поэтому!
— Да мне как-то ещё больше купаться расхотелось, — она поёжилась и посмотрела в сторону копошащихся полицейских. — Тем более, когда там, совсем рядом… — я проследил за её взглядом и удивился:
— Ого! Да сюда что, полиция со всего побережья решила съехаться? А отдыхающих то сколько набежало! Неужели им так интересно?
— Папа был прав, когда говорил, что сюда все приедут. Событие для этого места явно неординарное, — она пристальней вгляделась в новые фигурки, спускающиеся к скалам. — Вон, даже крупное начальство не поленилось примчаться. И все в парадной форме! Потому и посторонние потянулись на шум дождя. Даже дети со всей округи сбежались.
— Ладно! Там всё ясно. А я предлагаю всё-таки искупаться. — увидя сомнение у неё на лице, решительно взял за руку. — Если не хочешь здесь, давай отойдём немного дальше, в другую сторону. Пошли за те большие камни.
И подхватив сумки и гитару, потянул Карлоту за собой.
Часа полтора нас никто не беспокоил. Но когда мы в очередной раз выскочили из довольно-таки холодной воды на солнышко, возле нас появился Мартин. На его лице читалась нескрываемая зависть.
— Как вам хорошо! А я совсем запарился!
— Так раздевайся и прыгай в воду! — посоветовала Карлота.
Он посмотрел на неё с укором, снял фуражку и вытер вспотевший лоб.
— Я бы с удовольствием, но! Вряд ли сегодня удастся отдохнуть. В связи с этим событием дел очень много, — он присел на камень поближе к нам и достал блокнот. Я при этом успел незаметно подморгнуть Карлоте, намекая на намечающийся опрос свидетелей.
Лицо Мартина, тем временем, приняло озабоченно-сосредоточенный вид, и он даже прокашлялся, как перед долгой речью.
— У меня к вам несколько вопросов. Хочу просто уточнить один-два нюанса.
— Не стесняйся, — подбодрил я его. — Спрашивай, что угодно!
— Мне нравится подобное желание сотрудничать! — обрадовался он. — Вот поэтому, давай с тебя и начнём. Свою кузину я знаю прекрасно, а тебя только по имени. Мне нужны твои полные данные: имя, фамилия, где живёшь? — я ему всё рассказал, и он старательно записал. Хоть он и пытался, но не мог скрыть своего удивления:
— Так ты не испанец?
— Надеюсь, ты не из ультра? — отпарировал я. — Те слишком не любят иностранцем, даже с одинаковым цветом кожи.
— Ну что ты, смутился Мартин. — Просто я даже вначале и не сомневался, что ты урождённый мадридец. Говоришь то совсем без акцента.
— Конечно! Я ведь в Испании с тринадцати лет. В школе лучше всех учился. А язык так вообще усваивал феноменально. Да и родной не забыл: почти каждый год мы в Украину ездим. И дома на нём говорим. Хоть в первые годы было наоборот: для лучшего изучения говорили только на испанском.
— Тогда понятно, почему я тебя за столичного жителя принял. — Мартин многозначительно переглянулся с Карлотой. Потом спросил: — Где работаешь?
— На перевозках. Фирма называется: «Пилигрим».
— И как работёнка, справляешься?
— Не пристало самому себя хвалить, — ответил я скромно, взглянув на усмехнувшуюся Карлоту. — Позвони моему шефу и спроси у него. — Я назвал ему номер телефона, который был тут же записан в блокнот.
Фирма по перевозкам была нашим превосходным прикрытием. Руководил там один славный дедуган и я совсем недавно у знал, что он является родным дядей нашего шефа. Мы все числились в списках у старика и даже иногда работали у него для отвода глаз. Но в основном мы использовали большущие грузовики для своих целей. И очень неплохо использовали.
По промелькнувшей у Мартина задумчивости я понял: он обязательно позвонит и будет интересоваться моей работой. И не только по долгу службы, так как он при этом взглянул на Карлоту.
— А теперь расскажи, что и где вы видели прошлой ночью.
После моего рассказа он задал самый наверняка коварный, по его мнению, вопрос:
— Во сколько ты ушёл от Карлоты?
В ответ я только развёл руками, но тут она сама за меня ответила, и назвала точное время, добавив при этом:
— Андре решил оставить гитару у меня и когда я клала её в шкаф, посмотрела на салонные часы.
Мартин что-то подсчитал в своём блокноте, а потом долго смотрел на дом, берег и кемпинг. Я не выдержал и усмехнулся:
— Что, прикидываешь смог ли бы я, за те несколько минут, добежать до палатки, по пути оглушив, да ещё и попытавшись раздеть, огромного детину? Добавь к этому время на то, что надо было успеть поссориться до такой степени.
— У тебя есть кто-то, кто видел, как и во сколько ты возвращался в палатку?
— Да меня видели десятки людей! И обратили внимание, тем более, что я бежал. Ты ведь уже не одного опросил, раз знаешь время моего пробега.
Мартин явно был удивлён, так как брови его приподнялись вверх, но он меня ещё больше расположил к себе тем, что одобрил мою догадливость и наблюдательность. Более того, он даже разоткровенничался и сообщил то, что ему было известно:
— По всем предварительным данным складывается этакая картина. Вначале в скалы, пройдя по дороге сверху, направилось двое, крупного телосложения, мужчин. Через минут сорок, туда же прошли и вы, с гитарой. Через двадцать пять минут ты Андре, на всех парах забежал на кемпинг. А ещё через три минуты из скал вышел только один из вышеописанной парочки и, явно придерживаясь самых тёмных мест, быстрым шагом ушёл по дороге вверх. Там ведь есть паркинг и, по всей видимости, он оттуда и уехал на каком-нибудь авто. Ибо никто его раньше не видел среди отдыхающих.
— Откуда такая подробная информация? — поинтересовался я.
— На самом краю кемпинга, — улыбнулся Мартин. — Сидела внушительная компания. В тени, под тентом, в удобных шезлонгах. Они отдыхали, любовались морем, переговаривались о том, что видят и обсуждали каждого человека попавшего в их поле зрения. А когда увидели тебя бегущего, даже запомнили точное время. И кстати, ты, когда бежал, ничего не заметил?
— Да нет. Всё моё внимание было сосредоточено на том, что бы не зацепиться в темноте за какой-нибудь камень или не оступиться.
— Мне кажется, ты и спугнул убийцу пытавшегося раздеть труп и инсценировать, возможно, несчастный случай при купании. Увидев несущегося в его сторону человека, он в спешке просто сбросил свою жертву в расщелину.
— А кто этот несчастный? — спросила Карлота.
— Пока не знаем: никаких документов при нём не было и никто не заявлял о чьей-нибудь пропаже.
— Мартин! — я неожиданно вспомнил о своих сомнениях. — А ты бы не мог мне ответить на один вопрос?
— Смотря на какой. Если это касается службы или дела…
— Да нет! — успокоил я его. — Это совсем по другому вопросу, — он кивнул головой, и я спросил сразу самое главное: — В последние дни не было сообщения о розыске ребёнка? Мальчика, лет восьми-девяти?
Мартин в раздумье вытянул губы. Потом отрицательно покачал подбородком.
— Да нет, вроде не было. Хотя ведь… — он покрутил в воздухе пальцами. — Не всегда в подобных случаях сразу же поступают как надо. Не всегда бьют во все колокола, когда ребёнок где-то пропал или, что ещё хуже, ребёнка украли и этим шантажируют родителей.
— А если полиции известно о похищении?
— Сравнил! Тогда всё намного серьёзней. Если у тебя есть какие-то сведения или домыслы по этому поводу, давай, выкладывай!
Прекрасно понимая, что в компетенции Мартина всё проверить и узнать будет намного проще, я рассказал ему о своих сборах ежевики и мучающих сомнениях.
— Конечно! Всё это немного странно, — согласился Мартин. — Но не слишком ли ты сгущаешь краски? Да и ещё подозреваешь похищение? Насколько я знаю: дом с охранной сигнализацией и им сейчас пользуется кто-то, кто снял его в аренду. Не думаю, что бы Фергюссоны сдали свой особняк совершенно незнакомым людям или не заслуживающим доверия. И на каком основании я мог бы зайти в дом и что-либо проверить? На основании твоих подозрений?
— А нельзя ли это сделать незаметно? В этакой случайной форме?
— Андре! — он смотрел на меня с явным укором. — Ты что, принимаешь меня за частного детектива? — увидя как я с досады скривил губы, утешил: — Я обязательно приму это всё к сведению. Ещё раз просмотрю текущие сообщения и даже постараюсь выяснить, естественно как можно поделикатнее, кто эти люди, которые там живут и чем занимаются.
— Ну смотри, тебе видней. — В душе я был не конца доволен обещаниями Мартина, но что делать? Оставалось только одно: постараться самому кое-что выяснить. И у меня тут же забрезжил некий план, при осуществлении которого можно было получить нужную информацию и обойтись без лишнего шума и нежелательной огласки. Я даже заулыбался, довольный своей сообразительностью, что не укрылось от внимательно за мной наблюдавшего Мартина.
— Чему это ты так радуешься? — в его тоне чувствовалось подозрение. — Не вздумай сам шляться по чужим участкам и любопытничать. Малейшая на тебя жалоба и полиция отреагирует должным образом.
— Ну вот, уже и угрозы пошли применить дубинку! — засмеялся я.
— Каждый должен заниматься своим делом! — назидательно сказал Мартин.
— Вот именно! — моё утверждение выглядело слишком уж многозначительно.
— Может хватит? — спросила, долго молчавшая до этого, Карлота. — Я бы что-нибудь перекусила. Андре, ты говорил, что у тебя некие несметные запасы продуктов.
— И сейчас я их продемонстрирую! — я стал раскрывать молнию на своей сумке. — Мартин, давай присоединяйся к нам!
— Увы! — он встал, исправляя рубашку и надевая головной убор. Тем самым, принимая строгий и официальный вид. — Надо идти в участок.
— А! Вот вы где! — раздался сверху звонкий женский голос, и мы все одновременно подняли головы. Ловко прыгая, с камня на камень, к нам спускалась очаровательная девушка с большим пластиковым кульком в одной руке и одеялом в другой.
— Тереза! — обрадовалась Карлота, бросаясь к ней на встречу. Они поцеловались и подошли к нам. Мартин моментально изменился до неузнаваемости. Сорвав с головы фуражку, он нервно мял её и смущённо переступал с ноги на ногу.
— Привет! — выдавил он из себя почему-то охрипшим голосом и даже закашлялся. Девушка в ответ обдала его таким ледяным взглядом, что даже я поёжился.
— Добрый день! — она сказала это надменным тоном, обращаясь только к Мартину. И тут же отвернувшись, всем своим видом показала, что он её совершенно больше не интересует. Карлота представила меня:
— Это Андре! Хоть я с ним познакомилась совсем недавно, оказывается он друг детства наших папенек. А это Тереза, моя подруга. И детства тоже.
Мы прижались с Терезой щеками в знак приветствия, и она заулыбалась, видно сразу поняв шутку своей подруги.
— Вы, дядя Андре, прекрасно выглядите на свои годы.
— Стараюсь малышка, стараюсь! — ответил я, покряхтывая и придавая своему голосу больше солидности. — Веду здоровый образ жизни, принимаю солнечные и морские ванны, регулярно бегаю…
— Интересно, за кем? — вставила Карлота.
— Не за кем, а за чем! — поправил я её. — За здоровьем, естественно! В нашем роду все такие. Крепкие и долгоживущие. Недавно к моему прадедушке, дай бог ему здоровья, даже с телевидения приезжали, хотели записать целый репортаж о его преклонном возрасте.
— Так мы можем увидеть о нем передачу по телевизору? — с ехидством спросила Карлота. На что я сокрушённо развёл руками и тяжело вздохнул.
— Нет, к сожалению. Во время съёмок произошёл неприятный инцидент, и они были прерваны так и не завершившись.
— Что, прадедушка не дожил, — с деланным сочувствием спросила Тереза.
— Да нет! Он и сейчас в полном здравии, — возразил я, про себя уже давно решив вставить в свою биографию старый, но довольно-таки чудесный анекдот. Был риск, что его все знают, но! — Просто когда моего, предка стали интервьюировать, основной вопрос был: как ему удалось так долго прожить. На что он стал очень пространно рассказывать обо всей своей, достойной подражания, жизни. Мол, он ни разу не выкурил сигареты, никогда даже не нюхал спиртного, совершенно не интересовался женщинами и всем, что с ними связано…
— Да он святоша! — вставила Тереза.
— И это чистая правда, — продолжал я. — Единственное, что он пытался скрыть, так это свой вспыльчивый и агрессивный характер. Но во время интервью за стеной разразился жуткий скандал. Мой прадедушка вскочил и с криками: «Опять?! Ну, я сейчас ему покажу!» выбежал из комнаты. Через какое-то время грохот и шум за стеной ещё более усилился и телевизионщики, выключив свои камеры, находились в полнейшей растерянности. Наконец зашла флегматичная служанка и уставшим голосом объяснила суть происходящего: «Опять его отец напился и ругается со своими жёнами по поводу того, что те курят его сигареты. Ну а успокоить его может только сыночек, которого вы на телевизор снимаете, — она прислушалась к чьим-то воплям и падениям за стеной. — Во! Видно драться начали! Вы уж лучше его не ждите, он после утихомиривания папаши дня три на всех кидается, всё успокоится не может. Слишком он, бедняга, нервный и чувствительный». Услышав это, группа с телевидения похватала свои камеры и была такова.
— Где-то я уже слышала подобное, — засмеялась Карлота вместе с подругой.
— Ещё бы! Эта история уже стала живым анекдотом! — объяснил я. — И как всегда, в таких случаях, имя главного героя опускается.
— А главный герой — это правнук! — сказала Карлота, раскладывая прихваченные мною продукты прямо на камнях. Потом заметила Мартина, стоящего на том же месте: — Ты ещё здесь? Будешь завтракать с нами?
— Нет, — он явно на что-то решился. — Тереза, можно тебя на два слова?
Та сразу капризно надула свои накрашенные губки и не отвечала, чуть ли не минуту. Но потом встала и величаво прошла впереди семенящего Мартина за ближайшие большущие валуны.
— Чего это они? — спросил я, вскрывая ножом банку с консервами.
— Очень плохо себя вёл, — стала объяснять Карлота. — Ну, она его и бросила. Возможно, что окончательно.
— Чем же он так плох в поведении? — допытывался я, намазывая бутерброды.
— Он ей изменил!
— Мартин? Он вроде парень солидный и постоянный. Как же он на такое пошёл? Она их застала в постели?
— Ещё чего?! — возмутилась Карлота. — Она бы его тогда, вообще растерзала!
— А что тогда? С кем-то целовался?
— Нет — увидя, что я опять собираюсь о чём-то спросить, объяснила: — Он танцевал со своей одноклассницей! На дискотеке!..
— Всего лишь? — я даже засмеялся. — Тогда она его совершенно не любит, и не любила. На такие мелочи вообще не стоит обращать внимания.
— Не стоит? Значит ты такой же изменчивый и непостоянный как он! Это такие люди как вы, неспособны любить!
— Ну, чего ты кипятишься? — стал я увещевать распалившуюся Карлоту. — Сама посуди: разве это грех потанцевать с человеком, с которым учился десять или более лет вместе? У тебя есть одноклассники?
— Конечно, есть!
— Нормальные или дебилы?
— Прекрасные и отличные ребята! — даже обиделась Карлота.
— Ну, вот и представь себе: мы с тобой на дискотеке. Я отошёл к бару, взять тебе кока-колу, возвращаюсь, а ты танцуешь с одним из них. С которым сидела, допустим, за одной партой.
— Он уже женат и на дискотеки не ходит.
— А почему бы ему с женой и не пойти? И случайно тебя не встретить? И не пригласить? Неужели бы ты, увидя его, не обрадовалась и не согласилась бы?
Карлота какое-то время молчала, помогая мне накрывать «стол». И неожиданно выпалила:
— А ты тут при чём?
— Да ты саму суть пойми! — (как всё-таки трудно понять женскую логику!) — Я ведь говорю образно, стараюсь обрисовать всю картину как бы со стороны.
— А чего это ты его защищаешь?
— Кого? Мартина? Да потому, что он хороший парень! — уже не выдержал я и стал повышать голос. — И для этого не надо знать его с самого, детства! Или ты о нём другого мнения?
— Почему ты на меня кричишь? Мартин для меня самый лучший и добрый парень из всех кого я знаю!
— Ну, наконец-то! — улыбнулся я. — Что и требовалось доказать! Но почему же тогда, ты не защитишь его перед Терезой?
— А потому, что она моя лучшая подруга и я всегда, должна её защищать и поддерживать.
— А Мартин, значит, в этом не нуждается? — я продолжал допытываться уже с набитым ртом: кушать всё-таки хотелось.
— Ой! Ты что, специально меня дразнишь? Дай поесть спокойно! Мне кажется, они и без моего вмешательства помирятся! — она прислушалась, потом тихонько встала и подойдя, заглянула за валуны. Затем быстро вернулась на место, еле сдерживая смех. — О! Что я говорила?! Уже целуются! — и, прокашлявшись, громко крикнула: — Вы присоединяетесь к нашему завтраку или нет?
Через какое-то время к нам вышла Тереза, с размазанными остатками помады на губах и присела возле своей подруги. Та наклонилась, и что-то зашептала ей на ухо. Смутившись, Тереза достала из своего кулька салфетку и отвернувшись, стала тщательно вытираться. — А где Мартин? — удивился я его отсутствию.
— Побежал на службу, — обратив к нам своё личико, ответила девушка и перевела разговор в другое русло. — Ой! Сколько у вас всего вкусненького, но у меня тоже кое-что есть!
— Ладно! Не всё сразу, — успокоила её Карлота. — Надо всё съесть, что уже открыли и разложили. А потом давайте поплаваем и поиграем в догонялки? Чур, я не ловлю!
— И, чур, не я! — успела вставить Тереза, и я понял, что ловить придется мне.
Но сразу после завтрака я попросил отложить догонялки минут на пять, ссылаясь на необходимость позвонить моим друзьям. Мне великодушно разрешили с условием, передать им привет от самых красивых русалок побережья. С чего я и начал свой телефонный разговор. А после, отойдя немного в сторону от любопытных ушек, дал Пабло и Николя подробные инструкции, что надо делать. Присовокупив к этому номера дома, машины и даже описание «самурая». Напоследок ребята обещали к нам подойти, как только освободятся. По их подсчётам выходило около трёх пополудни. В результате мои телефонные словопрения растянулись впятеро к ожидаемому, за что был должным образом отчитан. Спорить и возражать против двух подружек я был совершенно бессилен, и сразу признав свою вину, бросился быстренько в воду, всем своим видом показывая желание исправиться. Мне было даровано прощение, и мы предались беззаботному веселью и забавам.
Как всё-таки прекрасен отдых у моря! Конечно, в лесу, среди раскидистых тенистых деревьев, рядом с зеркальной гладью затерявшегося в глуши озера, тоже очень неплохо. Но! Море всё-таки лучше! Об этом даже говорит то, что в лесу обычно отдыхают день-два, ну три-четыре, а у моря, как правило, минимум неделю-полторы. Возможно это из-за того, что при одинаковой, неменяющейся погоде море всегда разное. Невозможно описать те тысячи изменений, которые происходят с постоянно колышущимися волнами и вечно изменчивым прибоем. Никогда не надоедает смотреть на вскипающую пеной морскую воду, со всего разбега врезающуюся в прибрежные камни или мягко накатывающуюся на блестящий, пропитанный влагой песок. А само купание! Сколько в нём прелести и удовольствия! Как тянет окунуться или броситься со всего разбега в синеющую под ярким солнцем завораживающую голубизну. Как хочется в ней барахтаться, нырять и рассматривать насквозь прозрачные глубины, скрывающие под собой целый сказочный мир из обросших мхом и водорослями скал и кишащих в толще воды тысяч самых разнообразнейших морских обитателей.
И вообще, если задаться целью описать всё то, что тянет нас к морю и к отдыху на побережье, то получится книга только об этом, а мне всё-таки хотелось бы написать обо мне и о событиях со мной происшедших. О событиях, ощутимо изменивших мою жизнь. И самое главное и приятное изменение — Карлота.
Мы играли в догонялки вначале бурно и изо всех сил. Но потом, как-то так получилось, что ловить я стал всё больше и больше только Карлоту. При этом усилий, что бы уплыть от меня она уделяла с каждым разом всё меньше и меньше. Вначале просто касаясь её рукой, я стал, со временем, ловить её полностью, чуть ли не в объятия. При этом мы стали замирать и выключаться из игры с каждым разом на большее время. В конце концов, Тереза вышла из терпения и высказалась:
— Всё! Это уже не игра! По крайней мере, не та, в которою мы начинали играть. Мне надоела роль участника, который просто наблюдает! Поплыли лучше к скале, поныряем!
И первая отправилась к месту, откуда мы прыгали в воду с Карлотой вчера. Мы как-то безропотно подчинились, и вяло поплыли в её кильватере. Не знаю как Карлота, но я пожалел о присутствии Терезы. Мне ведь не шестнадцать лет, когда хватает только прикосновений к обожаемому объекту твоей страсти. Мне бы хотелось хоть чуть-чуть большего. Тем более, что и мой обожаемый объект ни разу не высказался против и не отшил моих интимных поползновений своим острым язычком. И это меня радовало. Даже, несмотря на легкую досаду от присутствия Терезы, я был безмерно счастлив.
Фактически, весь оставшийся день так и прошёл для меня в волнительном томлении и ожидании чего-то сверхчудесного и прекрасного. Я даже стал рассеянным и молчаливым. Это заметили и прибывшие к нам в компанию мои друзья и решивший всё-таки искупаться, Фернандо. Заметили и не преминули этим воспользоваться. Но я только улыбался в ответ на их шуточки или изредка безобидно угрожал их сбросить в море.
Только две серьёзных вещи мне ещё удалось сделать до наступления сумерек. Первое — выслушать краткий рассказ Пабло о проделанной, по моей просьбе, работе. И второе — оставшись наедине с Фернандо, заключить с ним маленькую сделку. Тот, правда, вначале не мог понять, что я от него хочу.
Так как я видимо, слегка потерял и способность убеждать и разъяснять задуманное.
Но когда до него дошло он, с минуту подумав, засмеялся:
— Ладно! Ты мне помог выиграть забег, и я тебе тоже постараюсь помочь. Тем более — мне это ничего не стоит. Даже наоборот — получаю ощутимые выгоды.
— Видишь ты какой! — нашёлся я. — Нет, что бы оказать мне услугу просто так, как старому другу детства, так он ещё…
— Поймал! Виноват! Каюсь! — слёзно запричитал Фернандо, повиснув у меня на плече.
Карлота, вернувшаяся в этот момент из дома с тарелками, увидя эту сцену строго поджала губы и стала выговаривать:
— Папа! Ты опять начинаешь со своими шуточками? Оставь Андре в покое, он занят, а ты его отвлекаешь. Посмотри: он должен был нарезать колбасу и что? Лежит нетронутая!
— Да кто к нему пристает?! — удивился Фернандо и снова засмеялся, глядя, как я ретиво и усердно бросился нарезать твёрдую, но вкусную колбасу местного, галицийского приготовления. — Просто хочу его немного развеселить: парень то видно простыл в холодной воде, поник, видно жар у него. Смотри, как глаза то блестят!
— А ты режь, не отвлекайся! — остановила она меня, увидя, что я поднял голову, пытаясь заговорить. Но я всё-таки пробурчал себе под нос:
— Как скажете, как скажете!
— Да уж! — зафилософствовал Фернандо, удобно укладываясь на расстеленное полотенце. — Это болезнь очень опасная. Смотришь: был парень как парень, а потом вдруг раз! И не узнать его! Хорошо, что я не такой. Подобное заболевание мне не грозит, я уже человек солидный, рассудительный.
Карлота, прижмурив глаза, слушала отца с явной иронией, а потом вдруг сорвалась с места и радостно закричала:
— Ой! Мамулька приехала!
Как резво вскочил Фернандо! Как метушливо стал он поправлять на себе трусы и негустые волосы, обрамляющие его лысину. Весь вид его был испуганносчастливый, словно у маленького ребёнка который убежал от родителей, потерялся, а потом его к ним привели.
И этот ребёнок знает, что будет наказан за проступок, но, в то же время, и безмерно рад дернуться к папе и маме. Глаза Фернандо лихорадочно и долго обыскивали берег до тех пор, пока он не начал понимать, что его разыгрывают.
— Где? — спросил он недовольным тоном, с подозрением оглядывая дочь.
— Не знаю! — та сделала круглые глаза. — Может мама уже в Ное может ещё в Сантьяго, — увидя, что отец машет на неё пальцем, продолжила: — Но когда приедет, обязательно расскажу об одном человеке, очень «солидном и рассудительном»!
— Ну, это ты зря! — стал заискивать Фернандо. — Ты ведь моя дочь и прекрасно знаешь мою склонность над всем подшучивать и разыгрывать.
— А я что, против? — простодушно удивилась Карлота. — Если мама посчитает твои разговоры за шутку, я посмеюсь вместе с ней!
— Но так ведь нельзя! — он даже расстроился. — Так нечестно!
— А честно — эксплуатировать свою родную дочь, заставляя её работать целый день на кухне?! Да ещё, с помощью коварных подвохов! Вступив в сговор с малознакомыми личностями!
— Ха! Ты, наверное, забыла, что Андре — мой друг детства? Ну а что бы доказать свою честность и доброту, — он погладил себя по голове, добавляя при этом: — Безмерную! И показать свою к тебе любовь, я решил дать тебе завтра с утра маленькую поблажку… — он сделал короткую паузу, интригуя слушателей. — …Заказал для тебя с утра, на десять часов инструктора с виндсерфингом!
— Ой, папулечка! — она бросилась его целовать. — Это правда? Ты не шутишь?
— Какие могут быть шуточки? — делано заворчал её папаша. — Этот шустряк, я имею в виду инструктора, сдёр с меня порядочную плату. Ещё и убеждал, что на этой неделе большие скидки!
Карлота радовалась как ребёнок. Но потом взглянула на меня и спросила.
— А ты умеешь кататься на серфинге?
— Увы! — я сделал грустное лицо. — Нельзя объять необъятное.
— Вот завтра, вместе со мной, и научишься!
— Как жалко! — ответил я с явной досадой. — Завтра в десять утра я должен быть в Ное. Мой шеф, собиратель древней литературы, взял с меня обещание навестить его старого коллегу и взять у того некую допотопную книжонку. Но я думаю, справлюсь очень быстро. Пока ты получишь один-два урока, уже вернусь сюда и хоть посмотрю, как это делается.
— А может, мы тебя подождём? — предложила она.
— Зачем же терять оплаченное твоим отцом время? Нерезонно! — тут я увидел Пабло, Николя, Терезу и Лауру возвращающихся из ресторана на пляже Чаек, куда они ходили купить что-нибудь горяченького. — Ну, наконец-то! А то, я уже подумал, что вы пешком, словно пилигримы, подались в Сантьяго.
После, было славное застолье, прямо у моря. Опять купание, опять игры. Потом был праздничный вечер с концертами и дискотеками, а всё завершал красочный и продолжительный фейерверк.
А мы с Карлотой, когда все разошлись по домам, уединились в лесу, прилегающем к их дому, и целовались. И целовались всю ночь! Да так, что у меня даже губы заболели. (Я уже не говорю про всё остальное.)
Расстались мы только около пяти утра и то, потому, что Карлота вспомнила о предстоящих занятиях с инструктором и настояла на необходимости поспать. Дабы потом были силы управлять парусом и держать глаза открытыми. Как я не был этим опечален, но пришлось согласиться. Отдохнуть и мне не помешало бы. Да и времени на это у меня, в отличие от Карлоты, оставалось намного меньше. Хоть и по немного другим, отличающимся от её, причинам.
Назад: К морю
Дальше: … и приключениям