* * *
…В окнах квартиры горел свет. Видать, Олимпиада Витальевна отоспалась днем и сейчас мается бессонницей. Тим заглушил мотор, выбрался из джипа. Может быть, ему удастся разговорить свою неприветливую соседку, вытянуть из нее хоть какую-нибудь информацию? Интересно, Марина права насчет нее и отца? Если права, то надо присмотреться к девчонке повнимательнее.
…На него напали у подъезда. Из темноты выступила черная тень. Тим подумал, что это кто-нибудь из загулявшихся соседей. Интуиция сработала в самый последний момент, когда перед глазами блеснула сталь. Он попытался уклониться, уйти от удара, но не успел – грудь обожгло огнем, рубашка мгновенно пропиталась кровью. «Все, теперь уже точно конец», – мелькнула мысль. Прощай, подружка Удача, здравствуй, подружка Смерть…
Напавшая на него тень, исчезла, растворилась в темноте. Если бы Тим не готовился умирать, он бы попытался догнать тень-убийцу, а так, что уж теперь?…
Он знал, что ранение в сердце почти всегда смертельно, но не умирать же на пороге, как бездомный пес! Надо добраться до квартиры.
Тим затащил свое ставшее вдруг непослушным тело на второй этаж и не умер. Осилил третий и четвертый, добрался до пятого и все еще оставался в рядах живых. В душе зародилась робкая надежда – может быть, действует амулет, может, его случай – исключение, и если вовремя перевязать рану…
Ключ попал в замок только с четвертой попытки, так сильно дрожали руки. Тим ввалился в квартиру, осмотрелся. На кухне и в коридоре горел свет, из ванной доносился звук льющейся воды. Значит, ему туда…
От страха перед неминуемой смертью в голове шумело. А может, это не от страха, а от кровопотери?…
Олимпиада Витальевна его возвращения не ожидала. Олимпиада Витальевна принимала ванну, из пушистого пенного сугроба торчала только ее голова.
– Привет, – Тиму не хотелось ее пугать, ему нужно быть вежливым.
Олимпиада Витальевна ничего не ответила и галантность его не оценила. А шум в голове тем временем усилился. Тим оперся о косяк, спросил:
– У тебя есть бинты?
– Бинты?!
– Да, бинты, и желательно спирт, но на худой конец сойдет и водка.
– А зачем тебе водка?
– Лучше спроси, зачем мне бинты, – Тим распахнул пиджак, девчонка ойкнула.
Ну все, сейчас она бухнется в обморок и бинты нужно будет искать самому, а время уходит, кажется, все-таки придется умирать…
– Так есть бинты или нет?! – произнес он, медленно сползая по стенке…
– …Эй, ты жив? – кто-то тряс его за плечо.
Тим открыл глаза. Девчонка за время его отключки успела выбраться из пенного сугроба и даже набросить на себя коротенький шелковый халатик. Тим секунду-другую порассматривал ее лицо, прислушался к собственным ощущениям. Странно, но организм сигнализировал, что с ним все более или менее хорошо и что умирать он передумал.
– Кажется, еще жив, – сказал Тим скорее себе, чем девчонке.
– Тогда пошли, обопрись на меня. – Она помогла ему подняться, подставила костлявое плечико в качестве опоры, затащила на кухню.
А потом начались чудеса. Зря он боялся, что она грохнется в обморок от вида крови, похоже, его соседка – извращенка. Она сорвала с него сначала пиджак, потом рубашку и принялась внимательно изучать его боевую рану. Спасибо, хоть пальцем там не стала ковыряться в порыве энтузиазма.
– Нравится смотреть на голых мужиков?! – не удержался он от остроты.
– Что?!
– Ты так пристально рассматриваешь мой торс, что я подумал…
– Я осматриваю твою рану, – фыркнула она. Ну точно извращенка, нравятся ей такие ужасы…
– Ну, и как она? – Вообще-то, он и сам понял, что ранение несерьезное, что и на сей раз обошлось, но было интересно, что скажет Олимпиада Витальевна.
– Могло быть и хуже.
Да, что верно, то верно, могло быть намного хуже. Скажем, проникающее ранение в сердце. Если бы не амулет. Тим задумчиво посмотрел на глубокую царапину, разделившую спираль надвое. По всему получалось, что амулет если и не отвратил удар, то, во всяком случае, изменил его траекторию. Тысячекратное тебе спасибо, мулатка с губами цвета переспелой вишни!
А девчонка тем временем разошлась не на шутку. Кажется, она на самом деле вознамерилась оказать ему первую медицинскую помощь. Ну-ну, это даже интересно.
Вообще-то, сейчас, когда Тим понял, что неминуемая смерть ему не грозит, он мог бы обработать рану и сам. Просто не хотелось лишать девчонку удовольствия. Он даже постонал для пущего эффекта, хотя, сказать по правде, боль была не такой уж и сильной. Знакомый дакарский врач однажды разъяснил Тиму, что у того высокий болевой порог, и из-за этой своей особенности боль он воспринимает не так, как остальные люди, и держится молодцом там, где другой бы уже давно потерял сознание. Вообще-то болевой порог тут ни при чем, болеустойчивым и живучим его делал амулет – спираль удачи. Но девчонка же этого не знала. Девчонка думала, что он простой смертный, и вознамерилась зашить ему рану, даже хирургическую иглу откуда-то приволокла. Извращенка, как пить дать извращенка. Маленькая садистка. Но до чего ж хорошенькая в этом своем желании причинить боль ближнему! Глаза горят, щеки разрумянились, и пахнет от нее чем-то вкусным, и полы халатика распахиваются так… призывно. И вырез… Тим скосил глаз в вырез и застонал. А дуреха эта снова подумала, что ему больно. А ему не больно, ему – как бы это сказать? – в общем, похоть одолела его бедное тело. Вроде и не увидел ничего особенного, а от возбуждения аж дыхание перехватило. Может, это такая парадоксальная реакция на чудесное спасение, гормональный взрыв на почве пережитого стресса?
Девчонка налепила на рану пластырь и, полюбовавшись плодами трудов своих, сказала с гордостью:
– Вот и все, будешь, как новенький…
В этот самый момент Тим понял, что стресс тут совершенно ни при чем, и парадоксальная реакция у него не на чудесное спасение, а на вот эту самую девчонку, мокрую, растрепанную, в неприлично коротком халатике.
Она проследила за его взглядом, сердито нахмурилась. Даже покраснеть не соизволила, наверное, думает, что если он раненый, то уже ни на что негодный. А он, даже в таком состоянии, парень хоть куда! До сих пор еще ни одна женщина не жаловалась. И Олимпиада Витальевна не будет жаловаться, вот только бы поймать ее…
А она, похоже, заподозрила неладное, отступила на шаг, решительным жестом запахнула поплотнее халатик. Придется пойти на хитрость, стар он стал, чтобы гоняться за объектом вожделения по всей квартире.
Тим закрыл глаза и стал медленно заваливаться на бок. Тут ни одна не устоит, бросится спасать несчастного. Вот и Липа не устояла, и в то же мгновение оказалась в его объятьях…
Вообще-то, первый раз стоило бы не торопиться, не пропускать такой важный для всякой женщины момент, как прелюдия, но уж больно барышня ему попалась строптивая и изворотливая. Настолько изворотливая, что шелковый халатик сполз с нее почти в первую же секунду. Конечно, не без Тимовой помощи, что уж там? А как только халатик сполз, Тиму как-то сразу стало не до прелюдий. И Олимпиада Витальевна это мгновенно поняла и перестала барахтаться, наверное, смирившись с неизбежным.
Заняться любовью на кухне было бы неплохо, даже как-то пикантно, но на шум явилась кошка, а при свидетелях Тиму стало неловко. Пришлось отнести девчонку в спальню и ногой захлопнуть дверь перед любопытным кошачьим носом. А дальше… а дальше Олимпиада Витальевна его удивила, спросив едва ли не в самый кульминационный момент:
– Это все из-за квартиры, да?
– Что? – он не сразу понял, о чем она, сосредоточенно потряс головой.
– Если ты делаешь это, чтобы заполучить квартиру, то не стоит, – сказала она очень серьезно.
Тим застонал, придавив ее всеми своими восьмьюдесятью килограммами.
– Я делаю это, чтобы получить тебя. Ясно?!
Она очень долго рассматривала его черными цыганскими глазами – Тим даже дышать перестал, чтобы ее не спугнуть, – а потом кивнула каким-то своим мыслям, сказала:
– Я тебе верю, Чернов.
Еще ни одна женщина не говорила ему в постели ничего подобного. Она ему верит! И что теперь прикажете делать с этим откровением?! Ладно, он подумает над этим позже, на трезвую голову, а сейчас… сейчас главное, что она согласна…
…А здорово у них получилось! Тим даже не ожидал, что будет так… феерично. Ух, какая девчонка! Кто бы мог подумать?! Практически идеал. Она была бы стопроцентным идеалом, если бы не стала задавать вопросов, а просто позволила Тиму немного поспать. Но она все испортила…
– Кто тебя так? – смуглые пальцы пробежались по повязке.
– Не знаю. – Он и в самом деле не знал. Были кое-какие мысли, но ведь это только догадки.
– Хорошо, – она покладисто кивнула, и Тим уже было вздохнул с облегчением.
Не тут-то было, Олимпиада Витальевна Мартьянова оказалась на удивление настырной девушкой.
– Тебя хотели убить, – сказала она убежденно.
– А, ерунда! Никто не собирался меня убивать, это просто какой-то отморозок.
– Он целился тебе прямо в сердце. Я знаю.
– Откуда?
– Я врач.
Вот оно что. Теперь понятно, почему она не испугалась вида крови и так ловко его заштопала. Мог бы и раньше догадаться.
– Значит, мне повезло. – Тим взъерошил ее волосы.
Липа раздраженно дернула головой.
– Тебе повезло, что нож попал в медальон. Ты счастливчик.
Он улыбнулся.
– Да, именно так меня и зовут друзья – Счастливчик Тим.
– Откуда ты? Ты такой загорелый, и эти шрамы…
Тим хотел соврать, но потом решил сказать правду:
– Я много лет прожил в Дакаре. Дакар – это…
– Я знаю, – перебила она с мечтательной улыбкой. – Дакар – это столица Сенегала. Там тепло и очень много солнца.
– А еще там дуют ветра «харматан» из Сахары, приносящие тучи пыли, и по полгода длится сезон дождей, – уточнил Тим, чтобы развеять ее иллюзию о сказочном городе.
– Неважно, все равно это чудесное место. Ты и впрямь счастливчик.
А ведь странное дело, по сути, эта девчонка говорит то же самое, что и пару часов назад он слышал от Марины. Но в искренность Марины Тим не поверил, а вот ей поверил и даже с небывалой легкостью представил ее в своем доме, одетую в тот самый шелковый халатик.
Черт! Глупые мысли. Он никогда не возьмет ее с собой. Она лишь мимолетное увлечение, часть шарады, придуманной отцом. Тим подозревал, что и ценна она исключительно тем, что является составной частью сложной головоломки.
– Чернов, мне нужно тебе кое в чем признаться. – Липа села, до подбородка натянула простыню.
– В чем? – он погладил ее по спине.
– Мы с Машкой ели твою ветчину, – сказала она и покраснела.
– Ну и как? – Тим еще не понимал, куда она клонит. – Было вкусно?
– Очень, но ты не волнуйся, я все компенсирую.
– Что компенсируешь?
– Нанесенный ущерб.
До Тима, наконец, дошло и он расхохотался.
– Совесть мучает? – спросил, отсмеявшись.
Липа ничего не ответила, лишь нервно дернула плечом.
– Ну не убивайся ты так, можешь считать, что ты уже все отработала.
– Отработала? – она полоснула Тима обиженным взглядом.
– Да, ты же оказала мне первую медицинскую помощь, не дала загнуться.
Напрягшаяся было под его ладонью спина заметно расслабилась. Тим улыбнулся:
– Слушай, сегодня был тяжелый день. Давай спать, а?
Липа вздохнула:
– Не могу.
– Что ты не можешь?
– Спать не могу. Выспалась, понимаешь ли. Что ты со мной утром сделал?
– Ничего особенного, расслабляющий массаж. А давно у тебя это?
– Что – это? – насторожилась она.
– Ну, головные боли, скачки настроения?
– Нет у меня никаких скачков!
– Есть.
– Это реакция на стресс.
– На какой стресс? – осторожно поинтересовался он.
– Ну, на тебя, например. И еще на квартиру эту…
– А что не так с квартирой?
Она упрямо тряхнула головой, сказала:
– Все с ней в порядке, просто привыкнуть никак не могу.
Она врала – это было ясно, как божий день. Она что-то знает, но не хочет ему рассказывать. Ну ладно, он потерпит. Хотя, судя по недавним событиям, кому-то уже надоело ждать.
– А хочешь, я сделаю так, чтобы ты уснула? – предложил Тим.
– Так, как утром?
– Да.
– Подожди, я только включу будильник.
– Зачем?
– Завтра мне на работу. А у тебя получится? Я же и так весь день проспала.
– Ну, попробовать-то можно.
– Ладно, пробуй…
Он попробовал, и у него получилось: минут через пятнадцать Липа уже спала сном младенца. А вот его собственный сон куда-то исчез. Тим осторожно встал, прошел в кабинет, включил ноутбук. Лучшее средство от бессонницы – это работа.
