Эпилог
Зима удалась на славу – снежная, морозная. Такой бы зимой – да на рыбалку, подледный лов Клим когда-то очень уважал. Вот и сейчас вспомнить бы былое, послать бизнес ко всем чертям и свалить на дачу. А вместо дачи чуть ли не каждые две недели приходится мотаться в Лондон, сырой, слякотный, до чертиков опостылевший.
Надоело. Сил больше нет! И душевный запал закончился, и вообще, апатия…
А дети решили пожениться. И не просто расписаться, а повенчаться. Любовь у них, понимаешь…
Диана уже почти здорова, последнюю операцию отложили на весну – под подвенечным платьем следов от ожога все равно не видно, а Виталик ее и так любит, его ожоги не пугают.
Виталик вообще – молодец, далеко мальчишка пойдет. Его «Лунная соната» разошлась мигом. Критики его обласкали, журналисты расхвалили, звезды всех мастей и калибров записываются теперь к нему в очередь. А впереди – неделя моды в Милане, у Виталика наполеоновские планы, он готовит какую-то «убийственную коллекцию», никому ее не показывает, даже ему, Климу. Сглаза, что ли, боится? У Дианы тоже все хорошо. Ее новая песня выстрелила, как ядерная боеголовка, в первую же неделю попала во все российские чарты. Теперь девочка и в телевизоре, и на радио. У нее даже фан-клуб организовался.
В общем, у детей, у каждого по отдельности, все хорошо, но они не хотят счастья в одиночку. Им нужно счастье одно на двоих. У них – любовь…
Конечно, Клим за них радовался, но зачем же так скоропалительно? Свадьба зимой – брр… Да Дианка же замерзнет в своем невесомом подвенечном платье! Клим знал, что оно невесомое, потому что целую неделю собственнолично обегал с ней все лондонские свадебные салоны. Виталик, понимаешь, невесте платье сшить не может – дурная примета, видите ли! И вообще, некогда ему, гению, времени совсем нет перед миланским показом, а у него, у Клима, значит, времени полным-полно!
За ту неделю Панкратов исстрадался ужасно. От белых, розовых, жемчужно-серых, атласных, шелковых, шифоновых подвенечных платьев у него каждый день случалась мигрень и несварение желудка. Зато в фасонах и последних модных веяниях он теперь разбирался не хуже уклониста Виталика. И легко, на ощупь, мог отличить шелк от органзы.
Диана выдохлась на восьмой день – слава тебе господи! – и решила остановиться на сильно декольтированном, непростительно эротичном и жутко дорогом платье. Клим тогда вздохнул с облегчением, а сейчас вот все думал – как же она выстоит в холодной церкви в этой красоте? Словно подумать ему больше не о чем…
А ведь, положа руку на сердце, так оно и есть. В душе морозы почище, чем на дворе. И не только морозы, но еще и вьюги. Иногда как заметет, завьюжит – хоть волком вой. Виктор говорит, что это симптомы типичной зимней депрессии. А друг Виталик уверяет, будто это оттого, что Клим один. Вот была бы рядом с ним «хорошая женщина», понимающая, добрая, хозяйственная, – все бы в одночасье изменилось. Виталику невдомек, что этим незамысловатым рецептом Клим уже неоднократно пытался воспользоваться.
Брюнетки, блондинки, рыженькие, хозяйственные, умные, может быть, добрые…
Он пытался. У него ничего не вышло. Просто после очередной попытки на душе становилось все муторнее, все холодней.
А еще бессонница: по ночам ему снились раскосые печенежские глаза, и поясница с ямочками, и клеймо в виде трилистника. Черт бы побрал эти сны, они выматывали похлеще всех блондинок и брюнеток, вместе взятых. Это нечестно! У нее же все хорошо, почему же она его не отпускает? Ведьма…
Идея с мальчишником принадлежала Виктору. На почве совместного, так сказать, бизнеса они с Виталиком быстро нашли общий язык, в общем, спелись.
– Ну как же так?! – вопрошал друг Виктор. – У Виталика через две недели новая жизнь начнется, а он в старой даже не покуролесил как следует! И вспомнить не о чем на старости лет будет, и внукам не о чем рассказать.
Влюбленный и от этого легкомысленно счастливый Виталик куролесить отказывался, но Виктор стоял на своем:
– Мальчишник должен быть у всякого уважающего себя мужика. Не думаешь о себе, подумай о друзьях!
Наконец, Виталик сдался, только взял с них слово, что Диана об этом предсвадебном загуле ничего не узнает. А еще потребовал, чтобы мальчишник проходил в приличном месте, чтобы никаких тебе стриптиз-клубов. Они слово дали, а в качестве «приличного места» предложили «Тоску».
Славный получился мальчишник. Возможно, впервые за все эти долгие месяцы Клима отпустило. Может, этому способствовала душевная компания, может, ни с чем не сравнимая атмосфера «Тоски», может, хорошая выпивка под хорошую закуску – неважно. Важно, что сжимавшие душу тиски разжались, и теперь можно было дышать полной грудью и искренне, безо всяких «но» радоваться за Виталика и Диану и смотреть на девушек за соседним столиком благосклонно и даже с интересом.
А может, друзья правы и его хандра из-за того, что рядом нет нормальной женщины? Вот Виталик женится, Виктор встречается с хорошенькой журналисткой, с которой он познакомился на показе «Лунной сонаты», а он один как перст. А ведь Клим – баловень судьбы, ему всегда везло с женщинами. Ну, почти всегда. Тогда, десять лет назад, это было скорее исключение, чем правило.
– Жениться тебе нужно, Климушка! – Друг Виктор пьяно икнул. Мысли он его читает, что ли? – Бери пример с младшего товарища. – Он кивнул на Виталика.
– Вот именно! – «Младший товарищ» моментально оживился. – У меня и девушка на примете есть подходящая…
– К черту! – Клим опрокинул в себя стопку коньяка. – Знаю я вас, сводников! Опять станете подсовывать какую-нибудь модельку безмозглую. Я лучше сам.
– Что сам? – насторожился Виктор.
– Я сам женюсь! Безо всякой там протекции.
– Уже есть кто-то на примете? – Виктор ему не верил. Обидно! А еще лучший друг.
– Будет! – Клим посмотрел на часы.
– Ну, когда это еще будет?! – хором протянули друзья.
Панкратов криво усмехнулся, от выпитого стрелки на часах двоились.
– Значит, так! Через пять минут начинаем отсчет!
– Не надо никаких отсчетов! – Виктор первым понял, к чему он клонит. – Лучше ходи холостым. Не нужно жениться на первой встречной.
– На пятой встречной! – уточнил Клим и в подтверждение серьезности своих намерений врезал кулаком по столу. – Слушайте и запоминайте! Я, Клим Панкратов, находясь в здравом уме и трезвой памяти…
– Ну, скажем, не слишком трезвой. – К столику, привлеченный шумом, подошел Жертва.
– Отвали! – отмахнулся Клим, – … находясь в здравом уме и трезвой памяти, обещаю, что женюсь на пятой по счету женщине, которая войдет в эти двери. – Он кивнул на вход в зал.
– Бред! – Виктор схватился за голову. – Клим, уймись!
– А если дама окажется уже замужем? – флегматично поинтересовался Жертва.
– Вношу поправку. – Клим налил себе еще коньяку. – Женщина должна быть свободной от семейных уз, и ей не должно быть больше сорока. Идет?
– Будешь у них паспорта проверять? – Виктор мрачнел с каждой секундой.
– А если дама не захочет? – Педантичный Жертва требовал конкретики.
– Дама захочет, – сказал Клим уверенно.
– Это почему?
– Потому что под номером пятым будет моя судьба! Жертва, ты веришь в судьбу?
Жертва пожал плечами – не поймешь, то ли верит, то ли нет.
– А ведь хорошая идея! – подал голос молчавший все это время Виталик.
– И ты, Брут. – Виктор укоризненно покачал головой.
– Пусть попробует, а вдруг это и в самом деле судьба?! Клим, одобряю! Только без меня не начинайте! – Виталик выскочил из-за стола. – Я сейчас Диане отзвонюсь и вернусь.
– Клим, не нужно этого фатализма. – Виктор выглядел трезвым как стеклышко, будто совсем не пил.
– Я уже все решил. – Клим уставился на дверь, за которой скрылся Виталик. – Вот наш гений вернется, и начнем.
Гений вернулся минут через пять, отдуваясь, плюхнулся на свое место, сунул мобильник в карман, сказал:
– Все! Можем начинать.
Климу не было ни страшно, ни любопытно. В голове вообще не осталось ни одной мысли. Жребий брошен, осталось только подождать…
– Первая пошла, – выдохнул Виталик, провожая взглядом эффектную блондинку.
«Первая пошла», – набатом отозвалось в голове.
– Вторая пошла. – Жертва отодвинул подальше от Клима бутылку коньяка.
Вторую Клим даже не рассматривал. И третью, и четвертую… Зачем они ему? Его судьба – под номером пять. Судьба номер пять…
– Надо бы даму встретить. – Жертва задумчиво почесал кончик длинного носа.
– Зачем?
– Ну, судьба ведь.
Жертва был прав – судьбу нужно приветствовать стоя. Клим выбрался из-за стола, направился к двери. Все, он готов! Осталось дождаться.
Ждать пришлось недолго. Громила-метрдотель предупредительно распахнул тяжелую дверь, пропуская в зал Климову судьбу…
…У судьбы были черные волосы, бледная кожа и раскосые глаза печенежских ханов. У судьбы было имя, сказочно красивое и очень редкое. Его судьбу звали Алиса Волкова. А может, это и не судьба вовсе, а просто галлюцинация?
Галлюцинация улыбнулась, робко и растерянно. Растерянная галлюцинация – какая прелесть!..
– Здравствуй, Клим.
– Здравствуй, Алиса. – Ее ладонь была холодной, тонкие пальцы подрагивали. – Что ты здесь делаешь?
– Я? – Она рассеянно пожала плечами, словно сама не понимала, что она здесь делает.
– А я вот… собираюсь уходить.
Робкая улыбка погасла, взгляд раскосых глаз стал грустным и понимающим.
– Уходишь, – эхом повторила его судьба. – Уходи…
– И ты уходишь со мной. – Он крепко сжал холодные пальцы. Ей, наверное, сейчас больно, но он не может рисковать – у его судьбы строптивый характер, она бегала от него целых десять лет!
Она не стала вырываться: она смотрела на него снизу вверх и улыбалась.
* * *
Небо было высокое и синее-синее. Небо роняло на землю редкие снежинки. Снежинки мерцали в черных волосах Алисы и не спешили таять. Красиво! Какой дурак сказал, что нельзя жениться зимой? Да только зимой и нужно жениться! Зимой земля сама похожа на новобрачную: кутается в белый шелк, застенчиво прикрывается вуалью из снега. Клим улыбнулся, обнял невесту. Нет, теперь уже жену: пять минут назад их обвенчали в маленькой сельской церквушке. В церквушке было тепло и уютно, он зря волновался, что Алиса замерзнет в своем умопомрачительно красивом подвенечном платье, свадебном подарке Виталика.
Не замерзла. Кажется, ей даже было жарко. Ему и самому оказалось жарко, и мысли в голову лезли… В общем, фривольные были мысли…
…Им не спалось. Позади – свадьба, поздравления, праздничное застолье, первая брачная ночь. Они устали, но не могли уснуть. Лежали на смятых простынях, рассматривали лунные узоры на потолке, улыбались.
– Я должен тебе кое в чем сознаться, – сказал Клим, целуя жену во влажный висок. – Я снова сыграл с судьбой в рулетку и в качестве приза получил тебя.
– Да? – Она зевнула, потерлась щекой о его подбородок.
– Ты не обижаешься?
– Нет, думаю, я тоже должна тебе кое в чем сознаться. Приз был предопределен. Панкратов, ты играл в рулетку не с судьбой, а со мной!
Он не понял. Он приподнялся на локтях, заглянул ей в глаза. Его жена счастливо улыбнулась.
– Это была идея Виталика – пригласить меня в «Тоску», он надеялся, что мы сможем помириться.
– Ты приходила в «Тоску» мириться?! – Клим не верил своим ушам.
– Скорее, выяснить отношения… – Алиса пожала плечами. – До конца, понимаешь? Все утверждали, что тебе плохо, что нам нужно поговорить. – Она надолго замолчала. – А мне тоже было плохо. А еще очень хотелось верить Зинон. Зинон сказала, что ты меня любишь, просто тебе тяжело в этом сознаться из-за того, что случилось десять лет назад. И что с показа ты ушел из-за того, что увидел меня с Александром. А Александр – это друг Зинон, а вовсе не мой друг.
– Я знаю.
– Сейчас знаешь, а тогда – не знал. В общем, я решилась, приехала в «Тоску», как раз собиралась зайти, когда позвонил Виталик и рассказал про твою дурацкую затею жениться на пятой встречной.
– Ну, не такая уж она оказалась дурацкая, – проворчал Клим, – ведь в конце концов я сделал правильный выбор.
– Нет, это я сделала правильный выбор! Фактически я не оставила твоей разлюбезной судьбе ни единого шанса. Вот так. – Алиса замолчала, закусила губу.
– Хорошо, что вот так, – усмехнулся Клим.
– То есть ты не в обиде?
– Я не в обиде. Мало того, я уверен, что ты и есть моя судьба. И мне чертовски повезло, что моя судьба оказалась такой… предприимчивой барышней!