Часть 2

– Ну, Алиса Марковна, ну гляньте вы на этот отчет хоть одним глазком! Бухгалтерия ждет.

Алиса оторвалась от работы, с досадой посмотрела на секретаршу Леночку. Ведь ровным счетом ничего нельзя ей доверить, все забудет, все перепутает! Послал же Господь помощницу!

Алиса мучилась с этим недоразумением уже второй месяц и не видела никакой положительной динамики. Единственное, что Леночка умела делать виртуозно, – это строить глазки клиентам и Алисиным деловым партнерам. Даже кофе у нее получался отвратительный, хотя, казалось бы, чего проще? А уж доверять ей поручения посерьезнее было сродни самоубийству.

А все Зинон! Именно благодаря ее настойчивой протекции в Алисиной приемной воцарилась эта инфантильная дурочка. Видите ли, Леночка – дочка старой приятельницы Зинон. Видите ли, девочка МГУ окончила. Да как она его вообще умудрилась окончить, если до сих пор пишет с грамматическими ошибками?! Все-таки что ни говори, а благотворительность Зинон – очень избирательная штука. Небось себе в референты она выбрала Александра, парня умного и расторопного. Александр никаких университетов не оканчивал, но зато работать с ним было одно удовольствие. И «мадам Зинон» он был предан какой-то невероятной, просто собачьей преданностью.

А Алисе досталась Леночка…

– Алиса Марковна, – продолжала ныть секретарша, – главбух еще утром сказала, что этот отчет очень важен.

Алиса глянула на часы.

– Еще утром?! А сейчас половина шестого вечера! Елена, где был отчет весь день?!

– Я забыла, хотела прямо сразу его вам отдать, а потом позвонили из банка, а потом был обеденный перерыв… – Леночка подняла глаза к потолку, словно на нем был написан весь длинный список переделанных ею за день дел.

Алиса мысленно выругалась, дала себе сто первое по счету обещание отправить эту идиотку работать в торговый зал, подальше от глаз, а вслух сказала:

– Отнеси отчет Зинон. Этими делами занимается она, а у меня своих собственных отчетов полно.

– Мадам Зинон уехала в бутик, на Володарскую, – отрапортовала Леночка.

– Ну, тогда отдай Ольгерду Генриховичу.

– А Ольгерд Генрихович улетел два часа назад в Рим. Алиса Марковна, вы что, забыли? – сказала секретарша с упреком.

– Я забыла?! – взвилась Алиса. – Это ты забыла вовремя доставить отчет по назначению!

– У меня было очень много дел. – Секретарша обиженно шмыгнула носом.

– Да?! А я, по-твоему, здесь в фантики играю?! – Алиса в отчаянном порыве врезала кулаком по столу. – Давай сюда отчет!

Леночка положила папку на самый краешек стола, спросила заискивающе:

– Алиса Марковна, сегодня ведь пятница, а можно мне…

– Нет!!! – рявкнула Алиса. – Нельзя тебе пораньше уйти домой! Потому что по твоей милости мне сегодня дом вообще не светит! Я ясно выражаюсь?

– Куда уж яснее, – фыркнула секретарша и обиженно поджала губы.

– Тогда иди, не стой над душой. – Алиса нетерпеливо махнула рукой. – Нет, подожди! Кофе мне свари!

Когда за оскорбленной секретаршей громко хлопнула дверь, Алиса раскрыла папку с отчетами, закурила, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза.

Господи, разве об этом кошмаре она мечтала десять лет назад?! Конечно, нет! Тогда им с Зинон и в голову не могло прийти, что они станут владелицами сети бутиков модной одежды. Какие бутики?! Какая модная одежда?! Тогда их мысли были просты и приземленны. Алиса, не открывая глаз, улыбнулась.

Полученные от Панкратова двадцать тысяч казались им просто нереальной суммой. Они посовещались и решили начать собственное дело. Зинон считала, что реализовать их таланты лучше всего получится в сфере торговли. Она разменяла двухкомнатную квартиру на однокомнатную с доплатой, внесла свою долю в совместный бизнес и справила им с Алисой загранпаспорта.

Первая их поездка в Польшу особой прибыли не принесла. Все московские рынки в те времена были завалены дешевым польским ширпотребом. Конкуренция в этой сфере оказалась слишком высока. Но они не собирались сдаваться. Они оперативно переключились сначала на турецкую джинсу, потом на недорогую итальянскую обувь, потом на дорогое, но зато суперкачественное французское белье.

Для Алисы первые несколько лет в «бизнесе» стали самой настоящей школой выживания. Пришлось на собственной шкуре узнать, какой несладкой бывает жизнь «челнока». Особенно если ты женщина и тебе еще нет двадцати. Она научилась давать взятки таможенникам и бесчисленным инспекторам. Она научилась ослепительно улыбаться и заговаривать зубы покупателям. Она научилась ругаться матом не хуже портовых грузчиков, причем на нескольких европейских языках сразу – сказалась-таки ее тяга к иностранным языкам. А еще у нее обнаружилась необычайная для столь юной девушки деловая хватка, не хуже, чем у битой жизнью Зинон.

Они почувствовали, что богаты, на четвертый год своей коммерческой деятельности. Они по-прежнему жили в однокомнатной квартирке на окраине Москвы, по-прежнему ездили на раздолбанном «жигуленке» Зинон. Зато у них была своя собственная фирма, которая называлась красиво и загадочно – «Ализи». Алиса плюс Зинон – получается «Ализи». А еще они открыли магазинчик европейской одежды, пусть не в центре, но на подступах к нему. Купили грузовик и наняли штат сотрудников.

А на пятом году Зинон вышла замуж за очень пожилого и очень состоятельного кавказца. «Молодые» прожили в счастливом браке всего два месяца, после чего кавказец скоропостижно скончался – злые языки поговаривали, что он не выдержал бурного темперамента супруги, а Зинон в одночасье стала богатой вдовой, владелицей двухэтажного загородного особнячка, четырехкомнатной квартиры в центре, солидного банковского счета и «фруктово-овощной империи». Несколько недель они с Алисой на полном серьезе обсуждали, не продолжить ли бизнес почившего мужа Зинон, но потом решили, что фрукты-овощи – это слишком хлопотно и как-то не по-женски.

После битвы не на жизнь, а на смерть с многочисленными родственниками усопшего и его пятью бывшими женами Зинон удалось-таки отстоять свое окончательное и эксклюзивное право на наследство. Загородный особняк был продан за ненадобностью, а на вырученные деньги куплен второй магазин «почти в центре». Сеть фруктово-овощных палаток и овощехранилище в Подмосковье Зинон с выгодой уступила двоюродному брату покойного супруга. За «фруктово-овощные» деньги они с Алисой закупили в Риме настоящую коллекцию модной одежды «от кутюр» для своих магазинчиков «почти в центре». Квартиру решено было оставить. В четырехкомнатной поселились сами, а однокомнатную постановили сдавать внаем, какая-никакая, а копейка. С «жигуленком» тоже пришло время расстаться. Когда в твоем распоряжении имеется роскошный внедорожник, грех ездить на ветеране отечественного автопрома.

Расставание с верным железным конем Зинон перенесла куда тяжелее, чем прощание с усопшим мужем. Поливала «жигуленок» горючими слезами, два месяца искала для него «хорошего хозяина», потом, уже после продажи, целую неделю пила с горя. А отревевшись и отпереживав, неожиданно взялась за Алису.

– Красотуля, я вот тут вдруг подумала – ты же у нас неуч. У тебя же нет никакого, даже самого завалящего образования.

Конечно, у Алисы не было никакого образования. А откуда взяться образованию, если четыре с лишним года они с Зинон были заняты исключительно зарабатыванием денег?!

– Это пробел! Это очень плохо! Надо срочно тебя образовывать. «Ализи» нужны высококлассные специалисты. Скажи-ка, красотуля, кем ты хочешь стать?

Алиса пожала плечами – неважно, кем бы она хотела стать, важно, что нужнее для «Ализи». «Ализи» остро нуждалась в грамотном управленце.

Они выбрали экономический факультет МГУ. Зинон настаивала на очном обучении, но Алиса отказалась.

– Заочного образования мне хватит, чай, не дурочка.

– Да ты, красотуля, умница. Вся в меня! Мы с тобой – чистый эксклюзив!

О, да! Они были «чистым эксклюзивом». У них были деньги. У них были очень твердые убеждения по поводу того, что такое мировая мода. У них было целых два магазина модной одежды. И у них был вкус. Правда, у Зинон вкус этот оказался несколько специфичным. Неподготовленному человеку трудно было привыкнуть к тому, что являла собой Зинон. Жгучая брюнетка, очень высокая, очень худая, дочерна загорелая, до умопомрачения язвительная, помешанная на черном цвете, – она полюбила шокировать обывателей своим неоднозначным стилем. Будь то черный, наглухо застегнутый костюм, очень смахивающий на эсэсовскую форму, или черное, сильно декольтированное вечернее платье, отороченное мехом чернобурки, – весь этот «чистый эксклюзив» смотрелся эпатажно, но не выходил за рамки приличия, не казался смешным.

Кстати, Зинон даже сигареты теперь курила только черные. Специально закупала их партиями в одном из табачных магазинчиков Праги. И сигаретки свои эксклюзивные она вставляла в длиннющий мундштук, разумеется, тоже черный. И духи у нее были «чистый эксклюзив», назывались «Черная вдова». Если бы запах можно было облечь в цвет, духи эти тоже были бы черными, со всполохами красного.

Вот такой теперь стала Зинон. Женщина на грани фола, воительница и соблазнительница. И мужчины ее просто обожали. Разумеется, только те мужчины, которых Зинон не убивала в первую же минуту знакомства своей неописуемой язвительностью. «Убитых» на ее пути было море, но выжившие и заработавшие иммунитет на всю жизнь оставались ее преданными рабами, смотрели восхищенными глазами, швыряли к ее ногам золотые горы в довесок к предложению руки и сердца. На восхищенные взгляды Зинон не обращала внимания, матримониальные предложения игнорировала, не отказывалась только от золотых гор, но делала это с таким высокомерным изяществом, что «городарители» ощущали себя счастливыми и облагодетельствованными.

Личная жизнь Алисы была далеко не столь бурной. По большому счету, не существовало для нее никакой особой личной жизни. Были переговоры, деловые встречи, модные показы и светские рауты, а вот с личной жизнью как-то не складывалось. Во всяком случае, именно так считала Зинон, а саму Алису все устраивало. У нее хватало поклонников. Пару раз даже случались непродолжительные романы, просто чтобы оставаться в тонусе и не терять форму. Но относиться с доверием к представителям мужского племени она так и не научилась. Во время романтических свиданий, вместо того чтобы расслабиться, выискивала какой-нибудь подвох. Зинон считала эту ее осторожность последствием психологической травмы, время от времени пыталась проводить с подругой сеансы психоанализа. Но все сеансы сводились к одному: «Красотуля, забей ты на этого мерзавца Панкратова! Вокруг столько хороших мужиков».

Будто она целыми днями только о Панкратове и думает! Будто ей больше нечем заняться! И вообще, если бы не эти пресловутые «сеансы психотерапии», она бы уже давным-давно его позабыла…

…Зазвонил телефон. Не открывая глаз, Алиса включила громкую связь.

– Красотуля, как дела? – послышался хриплый голос Зинон.

– Дела – как сажа бела. – Алиса зевнула.

– А что так?

– Да вот, собираюсь уволить твою протеже.

– Это которую?

– Это ту, которая сидит в моей приемной и по какому-то чудовищному недоразумению считается моей секретаршей.

– Что с ней опять не так? – поинтересовалась Зинон.

– Все с ней не так. – Алиса сбросила туфли, пошевелила затекшими пальцами. – Она только что приперла мне отчет по продажам.

– Исполнительная девочка, принесла отчет. Так почему же ты злишься, красотуля?

– Зинон, посмотри на часы! Почти шесть вечера. У меня дел выше крыши, а тут еще этот отчет. Между прочим, продажи – это твоя сфера, – добавила Алиса ехидно.

– А я на Володарской, провожу инспекцию, – доверительным шепотом сообщила Зинон. – И в офис возвращаться не планировала. Если бы ты мне сказала про отчет раньше…

– Так в том-то и дело, что эта дурында принесла мне его только сейчас! Днем она, видишь ли, была страшно занята! Решала мировые проблемы! Зинон, может, ты мне объяснишь, какие такие дела были у моей секретарши? Ну, ногти подпилить. Ну, по телефону поболтать. Ну, на обед сходить. Ну, проштудировать свежий номер «Космо». А еще что?

– Все ясно, красотуля, – сказала Зинон примирительно. – Не кипятись, сейчас быстренько закончу инспекцию и прилечу тебя спасать.

– Не надо меня спасать. – Алиса улыбнулась. – Лучше давай поменяемся секретарями.

– Не могу, Александр ко мне очень привязан, в твоей приемной он будет тосковать.

– Тогда разреши уволить Леночку.

– Тоже не могу. Я обещала ее маменьке присматривать за дитем.

– Тогда придется увольняться мне, – пришла Алиса к неутешительному выводу.

– Красотуля! Только без паники! – Чувствовалось, что Зинон улыбается. – Я только что придумала замечательный выход из ситуации. Мы отдадим Леночку Ольгерду.

– За что ты так не любишь нашего финансового директора? – поинтересовалась Алиса..

– Наоборот! Я о нем забочусь. Любому мужику приятно видеть в своей приемной хорошенькую девушку. Или ты против того, чтобы в приемной Ольгерда Генриховича сидела хорошенькая девушка? – лукаво спросила Зинон.

Алиса вздохнула. Подруга явно намекала на их с Ольгердом вялотекущий роман.

– Я против того, чтобы в приемной Ольгерда Генриховича сидела клиническая идиотка. Это вредит бизнесу. Ладно, Зинон, у меня мало времени. Закончишь инспекцию, езжай по своим делам, а я останусь разгребать финансовые завалы.

– Долго не засиживайся, – напутствовала Зинон.

– Это уж как получится.

С работы Алиса выбралась только в двенадцатом часу. Времечко такое – хоть и не уезжай домой. В окнах квартиры горел свет. Любопытно, кто это решил ее навестить в столь поздний час? Алиса открыла дверь, переступила порог и устало улыбнулась. В квартире пахло свежесваренным кофе, жареным мясом и еще чем-то вкусным.

– А я уже решила, что ты сегодня не объявишься, – послышался с кухни голос Мелисы. – Думала, ты осталась ночевать у этого своего отмороженного прибалта.

– Ольгерд в командировке. – Алиса сбросила туфли, влезла в разношенные домашние тапки. – А ты могла бы мне просто позвонить.

– Хотела сделать тебе сюрприз. – В прихожую вышла сестра. В цветастом передничке поверх немыслимо короткого платья Мелиса выглядела трогательно и нелепо одновременно. Короткие волосы, выкрашенные в радикальный белый цвет, растрепались. Макияж нуждался в тотальном обновлении. Чувствовалось, что младшая сестра времени даром не теряла и по своей дурной привычке использовала Алисину жилплощадь в качестве полигона для очередного романтического свидания.

– Он уже ушел? – Алиса перешла на шепот.

– Кто? – Мелиса удивилась так правдоподобно, что если бы Алиса не знала свою младшую сестру вот уже двадцать семь лет, то обязательно бы поверила.

– Твой бойфренд. – Алиса прошла в кухню, взяла из вазочки апельсин. – Мелиса, сколько раз я тебя просила не приводить сюда своих друзей? У тебя же есть своя квартира!

– Есть. – Сестра легкомысленно махнула рукой с экстремально длинным, многоцветным маникюром. – Но твоя квартира пороскошнее будет, а мне иногда так хочется пустить пыль в глаза!

– Это они должны тебе пыль в глаза пускать, а не ты им. – Алиса неодобрительно покачала головой, принялась чистить апельсин.

– Проголодалась? – спросила сестра.

– Как волк.

– Ну, соответствуешь своей фамилии, – усмехнулась Мелиса. – А у меня как раз и ужин готов.

– Осталось кое-что после кавалера?

– Обижаешь. Кавалер меня в ресторан водил, а это… – Мелиса кивнула на скворчащую сковородку. – Это мои персональные кулинарные изыски. Специально для тебя старалась.

– И что на сей раз нужно моей младшей сестре? – Алиса сняла со сковороды крышку, принюхалась. В животе громко заурчало.

– А почему ты решила, что мне от тебя что-то нужно? – спросила Мелиса.

– Потому что я тебя хорошо знаю и понимаю, что заняться готовкой ты можешь только в крайнем случае. Кстати, пахнет обалденно.

– Так чего же мы ждем? – Мелиса хлопнула в ладоши. – Садись за стол, будем ужинать. Я тебе все в процессе расскажу.

Ужин был очень вкусным, и, если бы не сопровождавший его разговор, Алиса получила бы исключительное удовольствие. Разговор все испортил. Мелисе, как обычно, до зарезу требовались деньги, совсем пустячная сумма, всего каких-то пятьдесят тысяч долларов…

…Алиса пришла в отчий дом спустя неделю после своего изгнания. Выбрала время, когда родители ушли на работу.

Это была странная встреча. Сестра сначала с радостным воплем повисла у нее на шее, потом резко оттолкнула и обозвала дурой и предательницей.

– Как ты могла?! – Мелиса по-детски размазывала по лицу слезы. – Как ты только посмела оставить меня одну с этими?! – Она не договорила, бросила на Алису жгучий взгляд, полный любви и ненависти одновременно. – Знаешь, каково мне сейчас? Они же теперь все время проверяют, пристала ко мне скверна или нет! Они меня молиться заставляют по часу, на улицу выходить запрещают, душеспасительные беседы ведут с утра до вечера. Алиска, о чем ты только думала?! Где ты эту чертову ночь провела? – Слезы мгновенно высохли, а в глазах сестры зажегся жадный интерес. – Рассказывай, пока я не лопнула от любопытства.

Алиса рассказала, максимально щадя сестру, без душещипательных подробностей и ненужных эмоций. А Мелиса, кажется, все равно ей не поверила. Смотрела недоверчиво и удивленно. Даже иногда скептически качала головой, а потом заявила:

– С тобой такого не должно было произойти, Алиска! Это приключение не для такой, как ты. Это приключение для такой, как я.

– Приключение?! – Алиса не поверила своим ушам. – По-твоему, это приключение? Это катастрофа, Мелиса! Сначала стать посмешищем, объектом насмешек и издевательств, потом жертвой изнасилования и в довершение всех бед потерять крышу над головой – это, по-твоему, приключение? Это же ужас!

– Для тебя – возможно, но не для меня! – Мелиса упрямо вздернула подбородок. – Я бы никогда не стала посмешищем и жертвой. Я бы им всем показала!

В ответ Алиса лишь горько усмехнулась. Наивная сестра, она еще не сталкивалась с другим миром, она еще может позволить себе спасительное заблуждение, что все вертится только вокруг нее и одного только желания достаточно, чтобы мир упал к ее ногам. Нет смысла ее разубеждать: пока на собственной шкуре не узнает, что это такое, не поверит.

– И крыша над головой у тебя есть, – с упреком сказала Мелиса. – Ты же живешь у этой, как ее? У Зинон. Небось она не заставляет тебя рядиться пугалом. – Сестра с завистью посмотрела на новые Алисины джинсы. – И молиться до потери пульса, и слушать всякую чушь про Пророка. Тебе повезло, а ты не понимаешь. Слушай, Аля, возьми меня к себе! Нет, правда, что тебе стоит?

– Куда я тебя возьму? – растерялась Алиса.

– Куда хочешь. К этой своей Зинон возьми. Я так понимаю, она тетка сердобольная, тебя приютила – и меня приютит.

Она не знала, что ответить на это бесхитростное заявление. «Тебя приютила и меня приютит». Зинон, при всем ее добросердечии, никак не тянула на держательницу приюта для бездомных.

– Мелиса, я не могу. – Она хотела погладить сестру по волосам, но та обиженно фыркнула, сказала со слезами в голосе:

– Ты просто не хочешь! Так всегда было! Тебе всегда доставалось все самое лучшее, ты же старшая!

А вот это было нечестно и несправедливо – все, от начала до конца. Алиса никогда не пользовалась преимуществом старшей сестры. Да и о каком таком преимуществе идет речь, когда они с Мелисой – близнецы и пресловутая разница в возрасте всего каких-то десять минут? Просто с самого раннего детства так повелось: Алиса – старшая, Мелиса – младшая. И, коль уж на то пошло, привилегий у старшей сестры было намного меньше, чем у младшей. Алисе приходилось отвечать за двоих, потому что родители свято верили, что десять минут – это очень существенно. И спрашивали со старшей дочери по всей строгости. А сама Алиса вот только сейчас осознала, насколько это смешно и неубедительно. Она осознала, а Мелиса продолжала оставаться в неведении.

– Мне пора. – Алиса встала. – Скоро вернутся родители.

– Ты еще придешь? – спросила сестра вроде как равнодушно, но с тайным страхом.

– Приду, если получится, то на следующей неделе. – Она достала из кармана джинсов три десятидолларовые купюры, положила на стол перед сестрой. – Это тебе, купи себе что-нибудь…

Алиса сдержала свое слово, связь с сестрой не теряла, помогала ей, чем могла. Сначала по большей части деньгами, а потом, когда в двадцать лет Мелиса решила уйти от родителей, снимала ей квартиру, оплачивала учебу в институте.

После окончания института встал вопрос о ее трудоустройстве. Мелиса хотела действовать самостоятельно, без протекции и помощи сестры. Она приходила к Алисе примерно раз в месяц, замученная, оголодавшая, но всегда полная безумных планов на будущее. Рассказывала, что наконец-то нашла «чудесное местечко», что теперь уже очень скоро начнет зашибать бешеные бабки, а пока ей нужно совсем немного денег «на прокорм». Алиса отдавала сестре заранее приготовленный конверт, в душе надеясь, что это в последний раз. Но в следующем месяце «чудесное местечко» вдруг оказывалось «шарашкиной конторой», в которой зашибить бешеные бабки просто нереально.

Неизвестно, сколько бы все это продолжалось, если бы не вмешательство Зинон. Зинон, в отличие от подруги, на вещи смотрела трезво и церемоний не разводила.

– Какого хрена?! – заявила она Алисе после очередного визита сестры. – Я спрашиваю, какого хрена ты посадила себе на шею эту бездельницу? Ты что, не понимаешь, что она тянет из тебя деньги?

– Она не тянет. – Алиса предприняла робкую попытку отразить натиск Зинон. – Я просто пытаюсь помочь ей пережить трудные времена.

– Да у этой проходимки вся жизнь – сплошные трудные времена!

– Мелиса ищет работу.

– Где?! В кабаках и ночных клубах?! – язвительно поинтересовалась Зинон. – И не делай такое удивленное лицо. Я знаю, что говорю. Твоя сестрица спускает твои же бабки в ресторанах и на танцульках, а потом приходит к тебе, сердобольной дуре, и говорит: «Ах, как мне тяжело! Ах, меня никто не берет на работу». Конечно, зачем ей работать, когда у нее есть такая замечательная палочка-выручалочка?!

Откровения Зинон повергли Алису в шок. Да, она знала, что ее сестра ветреная и легкомысленная, но никак не ожидала, что Мелиса сознательно идет на обман.

– Красотуля, послушай совет старой Зинон. Такая благотворительность еще никого до добра не доводила. Прикрывай лавочку, если не хочешь для своей сестрички неприятностей.

И Алиса послушалась – прикрыла лавочку. Во время очередного визита Мелисы она внимательно выслушала сначала ее стенания, потом планы на будущее, покивала сочувствующе головой, а привычного конверта с деньгами не дала. Сестра повела себя предсказуемо: устроила истерику, обвинила ее в бессердечии и жадности, но Алиса стояла насмерть, на шантаж и уговоры не поддавалась. Когда буря немного улеглась, она сказала:

– В одном из наших магазинов нужен продавец-консультант. Если хочешь, я тебя устрою.

– Продавщицей?! Меня?! – Мелиса недоверчиво моргнула. – Меня, единственную младшую сестру, продавцом?! Да ты с ума сошла!

– А что тут такого ужасного? Поработаешь немного в зале, освоишься, а там видно будет.

– Между прочим, у меня высшее образование, – напомнила сестра, – а ты до сих пор еще студентка – и ничего, справляешься с куда более сложной работой.

– Все правильно. – Алиса кивнула. – Я все еще студентка, потому что не могу себе позволить роскошь оставить работу и целиком посвятить свое время учебе, но, – сказала она с нажимом, – моего образования хватило на то, чтобы создать «Ализи».

– А я, значит, гожусь только в продавцы?! – Мелиса нервно закурила. – Ну, спасибо тебе, сестричка!

Алиса пожала плечами. Ей очень не хотелось ссориться с сестрой, но Зинон права – Мелиса никогда не научится жить самостоятельно, если она не перестанет ее опекать.

– Знаешь, что? – Мелиса смотрела на нее почти с ненавистью. – Мне твои подачки не нужны. Я со всеми своими проблемами в состоянии справиться самостоятельно и не собираюсь унижаться!

– Рада за тебя. – Разговаривать с сестрой становилось все труднее. – Только я тебя не унижаю, я предлагаю тебе реальную помощь.

– А мне не нужна такая помощь! – Мелиса сорвалась с места, отшвырнула недокуренную сигарету. – Я ухожу!

У Алисы еще была возможность остановить сестру, вернуть все на круги своя, но она не стала, для Мелисиного же блага…

Почти полгода от сестры не было известий. Алиса продолжала оплачивать счета за съемную квартиру и сотни, если не тысячи раз порывалась навестить Мелису. Останавливала Зинон:

– Успокойся, красотуля. Такая, как твоя сестрица, не пропадет. Она и из воды сухой выскочит.

Алиса понимала, что Зинон права, но где-то глубоко в ее душе росло сомнение. А что, если Мелиса попала в беду? Что, если ее кто-нибудь обидел? А может, ей сейчас нечего есть или она заболела? Эти мысли сводили Алису с ума, не давали сосредоточиться на работе.

Мелиса объявилась через семь месяцев: живая, здоровая и довольная жизнью. Она подкатила к офису «Ализи» на новеньком «Фольксвагене», как раз тогда, когда Алиса собиралась уходить домой.

– Привет, сестричка! – Мелиса распахнула дверку машины, приветственно помахала рукой.

От радости и облегчения Алиса чуть не расплакалась.

– Тебя подвезти? – Сестра улыбалась так заразительно, что плакать сразу расхотелось.

Алиса стряхнула с сапожек снег, уселась на пассажирское сиденье.

– Здравствуй, Мелиса. Как дела? – Глупо начинать разговор с таких банальных фраз, но ничего умного в тот момент в голову не шло.

– Да вот, сама видишь, – сестра любовно погладила руль, – все просто замечательно. Поехали, что ли? По дороге все расскажу.

Зинон, как всегда, оказалась права: кардинальные меры пошли Мелисе на пользу. После ссоры с Алисой она жутко переживала, целую неделю пила с горя. А потом кончились последние деньги, и пришлось браться за ум, искать работу. Ей просто сказочно повезло: удалось устроиться пиар-менеджером в небольшую, но очень солидную фирму. Сначала работать было тяжело, а потом ничего, втянулась, даже стала получать удовольствие. А два месяца назад хозяин фирмы оценил ее профессионализм, повысил зарплату вдвое, выделил «Фольксваген» для представительских целей, собирается даже взять ее с собой в Женеву на переговоры. В общем, жизнь удалась, причем исключительно благодаря Алисе.

– Если бы ты мне тогда кислород не перекрыла, я бы до сих пор болталась между небом и землей. А теперь я сама себя уважать начала. Так что спасибо тебе, Алиска, за своевременную вправку мозгов.

Алиса успехам сестры радовалась не меньше, чем собственным, в тот же вечер позвонила Зинон, рассказала о чудесных метаморфозах, произошедших с Мелисой. Зинон метаморфозы одобрила, предложила отпраздновать в тесном кругу, сообразить на троих. И они так насоображались, что Алиса не помнила, чем закончилось мероприятие и почему они все втроем очутились в квартире Зинон. Голова болела так жутко, что впервые за всю историю существования «Ализи» ее владелица, госпожа Волкова, проигнорировала работу, весь день провалялась на диване Зинон с жесточайшим похмельем и в себя приходить стала лишь ближе к вечеру. Зинон и Мелиса оказались покрепче, на страдающую Алису смотрели с жалостью и легким превосходством, говорили что-то об отсутствии регулярных тренировок и иммунитета. Алиса стонала, обзывала их жестокосердными, но в душе понимала, что головная боль – не слишком большая плата за примирение с сестрой.

Следующий год Мелиса жила автономно: работала, зарабатывала, делала карьеру в своей фирме. Денег у Алисы она больше не просила, только изредка использовала ее квартиру для особо важных любовных свиданий, а вот сегодня вдруг решила изменить своим правилам…

– Алиска, всего пятьдесят тысяч долларов! Для тебя это не деньги, а мне позарез нужно.

– Для чего? – Вообще-то, для Алисы пятьдесят тысяч были весьма приличной суммой, особенно в последнее время.

– Это нужно для бизнеса. Леня, то есть, Леонид Петрович, ну, мой босс, предложил мне долю в бизнесе.

– За пятьдесят тысяч? – Алиса недоверчиво выгнула бровь. – Как-то маловато для солидной фирмы.

– Он готов сделать мне большую скидку. Алиска, ну, пожалуйста! – Сестра бухнулась на колени, сложила ладони в молитвенном жесте.

– Перестань. – Алиса поморщилась.

– Я не прошу у тебя эти деньги в подарок, только в долг, примерно на два года. – Мелиса уселась рядом, смахнула с коленок пылинки. – Если ты во мне сомневаешься, я напишу расписку.

– Не надо расписки, – отмахнулась Алиса. – Я просто не знаю, где мне взять такую большую сумму наличными. Понимаешь, мы с Зинон затеяли реорганизацию, планируем купить помещение еще под один магазин. Так что с деньгами у меня тоже напряженка.

– Но ты мне не отказываешь? – Мелиса заискивающе улыбнулась.

– Не отказываю, просто дай мне несколько дней.

– Даю тебе неделю. – Сестра широко улыбнулась.

– Какая ты великодушная!

– Да, я такая! Это у нас наследственное!

– Кстати, о наследственном. – Алиса помрачнела. – Ты давно видела родителей?

– Несколько дней назад, привозила им продукты. Знаешь, я решила, что не нужно давать им деньги, они ведь все равно тащат все своему Пророку. Из той суммы, что ты мне оставила, я погасила долги по квартплате, купила маме лекарства.

– Как она? – Алиса потерла переносицу. Даже спустя годы родители ее не простили, не желали ни видеть дочь, ни слышать о ней. Приходилось помогать им через Мелису.

– Мне кажется, хуже: круги под глазами, губы синие, ноги отечные, как колоды.

– Ты предлагала ей лечь в клинику на обследование?

– Предлагала. – Мелиса вздохнула. – Она не хочет, говорит, что на все воля Божья. Может, ты с ней поговоришь?

– Она не станет меня слушать. Для нее я умерла десять лет назад.

– Но время же идет, все меняется.

– Только не наши родители.

– Ну и хрен с ними! – неожиданно зло сказала сестра. – Пусть живут как хотят. Их право! Мне вот только знаешь что обидно? Что после их смерти наша квартира достанется их долбаному Пророку. Может, на него в суд подать?

– Бесполезно, – отмахнулась Алиса. – Я уже консультировалась с юристами. Наш Пророк – законопослушный гражданин, никаких особых грехов за ним не водится, все сделки он оформляет юридически грамотно, так что не подкопаешься.

– Да уж, законопослушный! – фыркнула Мелиса. – Тысяча облапошенных им дурней – не в счет.

– Они сами позволили себя обмануть. Мне вообще кажется, что в человеке должна быть какая-то предрасположенность, специальная настроенность на волну, чтобы вот так, безропотно, подчиняться чужой воле.

– Какая волна?! Какая предрасположенность?! Мозгов у них нет, вот и все. Меня бы никакой Пророк не провел.

– Тебя бы не провел. – Алиса успокаивающе погладила сестру по руке. – Ты у меня вообще уникальная.

– Квартиру жалко. – Мелиса и не думала успокаиваться.

– Наши родители еще живы, – сказала Алиса с мягким укором.

– Это ненадолго, ты их просто давно не видела. Эти бесконечные молитвы, эти посты и вояжи к Пророку! Они же еще не старые, а выглядят как дряхлые старики. Отец – кожа да кости. Мама вся седая. Нет, Алиска, ты как хочешь, а я за квартирку намереваюсь побороться. У меня, в отличие от тебя, собственной жилплощади нет и пока не предвидится. А, ладно… – Она махнула рукой, спросила уже спокойнее: – Когда за деньгами можно будет подъехать?

– Думаю, дня через три-четыре.

– Вот спасибо, сестричка, век не забуду! – Мелиса широко улыбнулась, бросила взгляд на часы. – Поеду-ка я домой, а то поздно уже.

Алиса понаблюдала из окна, как отъезжает от дома такси, принялась убирать со стола. На душе скребли кошки. Вот уже десять лет она чувствовала себя виноватой перед сестрой. Вроде бы и не за что, а все же… И сама Мелиса – может, сознательно, а может, и бессознательно – культивировала в ней это чувство. «Я, в отличие от тебя…» – это было ее любимой присказкой.

У меня, в отличие от тебя, нет собственной жилплощади. У меня, в отличие от тебя, нет таких деньжищ (ухажеров, возможностей, связей)…

Умом Алиса понимала, что не должна стыдиться того, чего добилась в жизни, потому что добилась она этого собственным потом и кровью. И «стартовый капитал», если на то пошло, обошелся ей ох как недешево, до сих пор стыдно вспоминать. Но это умом, а вот с душой были проблемы. Особенно в те дни, когда Мелиса произносила сакраментальное: «Я, в отличие от тебя…» В такие дни все валилось из рук и чувство собственной несостоятельности не давало уснуть. Единственным эффективным лекарством в таких случаях для нее были «сеансы психотерапии» с Зинон. Но беспокоить подругу всякий раз, когда на душе муторно, не хотелось. В конце концов, надо учиться справляться с трудностями самостоятельно… Вот, к примеру, аутотренинг…

Аутотренинг не сработал. Уснуть удалось только в пятом часу, и проснулась она разбитой, с жуткой головной болью и ломотой во всем теле. Контрастный душ и чашка кофе помогли взбодриться, но головная боль никуда не делась, а в аптечке, как назло, не нашлось ни одной таблетки обезболивающего.

На работу Алиса приехала раздраженная, с гудящей головой и красными от недосыпа глазами. Впору пожалеть, что год назад она сделала лазерную коррекцию зрения, и необходимость носить очки отпала. Сейчас за стеклами очков ее «кроличьи» глаза были бы не так заметны. Еще, не приведи господь, подчиненные решат, что их благоразумная хозяйка пустилась в загул.

Алиса переступила порог приемной и замерла с открытым ртом – на месте секретаря, уткнувшись носом в монитор компьютера, сидел Александр. Получается, Зинон сжалилась над ней и прислала в помощь своего любимого референта? Чудеса…

– А где Лена? – От удивления Алиса даже забыла поздороваться.

– Доброе утро, Алиса Марковна. – Александр вскочил со стула, вежливо улыбнулся: – Прекрасно выглядите.

– Да уж, как мисс Вселенная, – усмехнулась она. – А скажите-ка мне, Александр, что это у нас за рокировка?

– Мадам Зинон забрала Леночку к себе, – отрапортовал он.

– Насовсем? – с надеждой спросила Алиса.

– Нет, конечно! – Александр даже поморщился от этого предположения. – Только на время, необходимое для осуществления целей мадам Зинон.

– А какие такие цели у мадам Зинон? – Алиса забыла даже про головную боль, так ей стало интересно.

– Цели благородные, но, боюсь, трудноосуществимые. – Александр загадочно улыбнулся. – Мадам Зинон хочет воспитать из Леночки идеальную секретаршу.

– Какая прелесть! – От избытка чувств Алиса даже хлопнула в ладоши. – Значит ли это, что на время отсутствия Леночки вы переходите в мое распоряжение?

– В полное ваше распоряжение, – со сдержанным достоинством подтвердил молодой человек. – Решение мадам Зинон для меня – закон.

– Не переживайте, Александр, – усмехнулась Алиса. – Мадам Зинон очень энергичная женщина. Думаю, воспитательный процесс надолго не затянется. Особенно принимая во внимание то, как высоко она ценит вашу помощь.

– Правда? – Щеки Александра зажглись застенчивым румянцем, и Алиса уже в который раз подивилась уникальной способности Зинон подбирать ключики к мужским сердцам.

– Даже не сомневайтесь, – уверила она молодого человека. – Можно попросить вас об одолжении?

– Слушаю вас. – Александр мгновенно подобрался, переключился на деловую волну.

– Найдите мне что-нибудь от головной боли. Сможете?

– Что вы предпочитаете: цитрамон, аскофен, седалгин, анальгин, аспирин?

– А что, у вас все это есть? – удивилась Алиса.

– Есть. У мадам Зинон иногда случаются мигрени, я укомплектовал аптечку всем самым необходимым.

– Тогда мне, пожалуйста, таблетку аспирина.

Рабочий день начался как обычно: с проблем, требующих немедленного разрешения; с бумаг, ожидающих немедленного рассмотрения и одобрения; с нескончаемых телефонных переговоров с поставщиками и клиентами. Дел накопилось так много, словно Алиса как минимум месяц не принимала участия в управлении «Ализи», словно и не было вчерашних ночных бдений на боевом посту. Похоже, мадам Зинон так увлеклась муштрой несчастной Леночки, что совершенно забыла о своих непосредственных обязанностях. А поскольку рядом с ней больше не было преданного Александра, то и намекнуть о необходимости быстрейшего включения в трудовой процесс было некому, и Алисе приходилось отдуваться за двоих.

Ближе к обеду позвонил Ольгерд, сообщил, что в Риме все прошло гладко и вечером он прилетает. Просил приготовить к его возвращению «человеческий ужин», потому что доползти до ресторана у него уже не будет никаких сил. Из вышесказанного Алиса сделала вывод, что ночевать Ольгерд собирается у нее – неслыханное дело! «Истинный ариец» Ольгерд протокол соблюдал неукоснительно. Причем не только в бизнесе, но и в сердечных делах. Их романтические свидания всегда проходили по одному и тому же сценарию: роскошный букет цветов для Алисы, ужин в ресторане, неспешный секс, непременное «спасибо, дорогая, ты была великолепна» в финале и сдержанное прощание. Своей предсказуемостью этот сценарий устраивал обоих – и Ольгерда, и Алису. За полгода их романа в нем не изменился ни один пункт. А тут вдруг сразу две поправки. Чудеса!

С Ольгердом Алиса познакомилась в годы учебы. Нордического красавца с копной снежно-белых волос было трудно не заметить. Он приковывал к себе восхищенные взгляды доброй половины Алисиных однокурсниц, но – о, чудо! – был чист и непорочен как младенец, вел почти праведную жизнь и на провокации со стороны дам не поддавался. Видимо, собирался вручить свое хрустальное сердце одной-единственной.

Алису Ольгерд привлек отнюдь не своей внешностью. Помимо очевидных достоинств, у него были еще и скрытые таланты. Он семимильными шагами приближался к красному диплому и, по словам педагогов, имел все задатки финансового гения, а «Ализи» на тот момент остро нуждалась именно в таковом. К подступам МГУ была выслана тяжелая артиллерия в лице Зинон. Ей вменялось в обязанность очаровать Ольгерда и предложить ему должность финансового директора «Ализи». Как проходил процесс очарования и завлечения, Зинон Алисе так и не рассказала – скорее всего, даже ее горячий темперамент не смог растопить ледяное сердце будущего гения, – но, как бы то ни было, к чисто деловой стороне вопроса Ольгерд отнесся с максимальным вниманием и интересом. Так что в целом миссия Зинон увенчалась успехом, хотя и оставила в душе не привыкшей к поражениям на любовном фронте воительницы неприятный осадок, поэтому всякий раз при встрече с финансовым директором «Ализи» ее язвительность достигала апогея. Ольгерд же к нападкам Зинон относился со сдержанным равнодушием и тем самым подбрасывал дров в топку ее уязвленного самолюбия. Алису эта плохо завуалированная конфронтация забавляла, поскольку было очевидно, что для воюющих сторон сам предмет спора уже давно утратил актуальность. Наверное, именно из-за этого она не испытывала особых угрызений совести, когда шесть месяцев назад Ольгерд вдруг определился, наконец, с выбором дамы сердца. Не то чтобы его выбор поверг Алису в шок, но уж точно стал приятной неожиданностью. Примерить роль любовницы истинного арийца – а почему бы и нет? Неожиданно для нее их роман затянулся, превратился в необременительную, временами даже приятную рутину. Все без исключения сотрудницы «Ализи», затаив дыхание, ждали, чем закончится роман между хозяйкой и финансовым директором. Шептались даже о назначенном дне бракосочетания, и только одна Алиса твердо знала, что никакой свадьбы не будет. И не потому, что этот скандинавский викинг слишком хорош для нее. Не готова она принять в дар его хрустальное сердце…

Ближе к концу рабочего дня, когда Алиса переделала уйму дел и выпила пару литров кофе, сваренного расторопным Александром, в ее кабинете материализовалась Зинон. Подруга выглядела такой уставшей, словно целый день разгружала вагоны с углем.

– С ума сойти! – простонала она и рухнула в кресло. – Это не секретарша! Это монстр! Я знаю: Леночку подослали конкуренты, чтобы она своей тупостью свела меня в могилу.

– Не тебя, а меня, – уточнила Алиса, – и позволь напомнить, это ты сама пристроила ее в «Ализи».

– Я?! – Зинон в притворном ужасе закатила глаза. – Не может такого быть! – Она сунула в зубы мундштук с одной из своих черных сигарет, глубоко и с наслаждением затянулась.

– Значит, отправляем монстра в торговый зал? – с надеждой спросила Алиса.

– Дай мне еще неделю. – Подруга взмахнула мундштуком. – Тут вопрос принципа. Тут уже либо она меня, либо я ее.

– А сейчас какой счет? – поинтересовалась Алиса.

– Боевая ничья. Она научилась варить вполне сносный кофе, перестала пилить ногти на рабочем месте…

– Но?.. – Алиса выжидающе улыбнулась.

– Но угробила компьютер Александра! – заорала Зинон. – Захотела разложить пасьянсик, понимаешь ли, и чисто случайно нажала не на те кнопочки! Александр меня убьет. Нет, Александр покончит с собой, когда узнает.

– А ты ему не говори, – посоветовала Алиса. – Вызови программиста, он все наладит.

– И то верно. – Подруга воспряла духом. – Красотуля, а не пойти ли нам с тобой сегодня в ресторан? Утопим наши беды в вине.

– Я бы с радостью, но, боюсь, ничего не выйдет. На пять часов у меня назначен визит в банк, а вечером прилетает Ольгерд. Кстати, он слетал удачно, через пару недель можно будет подписывать контракт.

– С Ольгердом все ясно, – отмахнулась Зинон. – Горячий финский парень планирует устроить тебе незабываемую ночь. А вот про банк расскажи-ка мне поподробнее.

– Ольгерд не финн, – заступилась Алиса за финансового директора. – Его папа родом из Дании.

– Финн, датчанин – по мне, так хрен редьки не слаще. И у тех, и у других рыбья кровь.

– А мама у него русская.

– Красотуля, да меня совсем не интересует родословная твоего бойфренда. Меня намного больше волнуют причины твоего визита в банк. У «Ализи» какие-то проблемы?

– У «Ализи» нет никаких проблем, – усмехнулась Алиса, – и ты это знаешь не хуже меня.

– А у кого в таком случае проблемы? – не сдавалась Зинон.

– Да нет ни у кого никаких проблем. Просто Мелисе срочно понадобились пятьдесят тысяч долларов. Ее босс предлагает ей долю в фирме.

– Доля за пятьдесят кусков?! – Зинон задумчиво погрызла мундштук. – И чем занимается эта фирма? Продажей воздушных шариков?

– Кажется, установкой кондиционеров.

– Тогда откуда взялась такая смешная цифра?

– Не знаю. – Алиса пожала плечами. – Может, у Мелисы есть еще и собственные сбережения. Как бы то ни было, у меня она попросила только пятьдесят тысяч.

– Наличкой? – не унималась Зинон.

– Да.

– Странно все это, красотуля… Кто в наш век высоких технологий пользуется в расчетах наличкой? Наличкой пользуются тогда, когда нужно что-то скрыть.

– Не думаю, что Мелиса стала бы от меня что-то скрывать. – Алисе вдруг очень не понравилось направление, которое принял их разговор, но отделаться от Зинон было непросто. – Зачем ей это?

– Ну, мало ли зачем? Я бы на твоем месте, прежде чем отдавать денежки, все хорошенько проверила.

– Предлагаешь мне шпионить за родной сестрой? – опешила Алиса.

– Нет, что ты? Предлагаю заблаговременно выяснить, на какие цели уйдут твои деньги.

– Я же говорю, деньги нужны, чтобы выкупить долю в фирме.

– Ой ли?! – Зинон скептически хмыкнула. – Себя-то не обманывай, красотуля.

– И как я проверю? – Алиса сдалась.

– Ты – никак. Проверю я. У меня имеются кое-какие связи.

– Что-то мне все это не очень нравится. – Алиса с сомнением покачала головой.

– Мне тоже, но это единственно верное решение, поверь мне. У нас с тобой впереди нелегкие времена. Если мы твердо решили расширяться, нам понадобится чертова уйма денег, нельзя ими разбрасываться. Кстати, о развитии. – Зинон оживилась, антрацитовые глаза зажглись азартным огнем. – По непроверенным данным, на Кутузовском будет продаваться помещение. Если мы…

– Мы не потянем, – перебила ее Алиса. – Кутузовский – это очень серьезно.

– И очень престижно. – Зинон не думала сдаваться. – У нас полно магазинов «почти в центре» и нет ни одного по-настоящему крупного в центре. Если хорошо продумать рекламную кампанию, можно привлечь много новых клиентов. По моему глубокому убеждению, снобы предпочитают одеваться в бутиках, максимально приближенных к Красной площади. Если бы была возможность устроить торговый центр в Мавзолее, он бы пользовался феноменальным успехом.

– Ну ты загнула. – Алиса покачала головой.

– Это не я загнула, это законы рыночной экономики.

– А какие там площади, на Кутузовском?

– Площади там самые подходящие. Я завтра встречаюсь с одним человечком, чтобы узнать подробности. А ты подумай, красотуля, очень хорошо подумай. Пора «Ализи» выходить на новый уровень!

– Я даже боюсь представить, во сколько нам обойдется этот выход. – Алиса устало потерла виски.

– Своими силами мы не справимся, однозначно, но можно взять кредит. Как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– Ага, и в тюрьме не сидит.

– Типун тебе на язык!

– Ты, Зинон, авантюристка.

– А ты – перестраховщица. Думаю, именно поэтому у нас с тобой так ловко все получается. Ладно, пора мне. – Зинон с неохотой выбралась из кресла, посмотрела на Алису сосредоточенно-задумчивым взглядом, сказала: – Ты сегодня в банк не езди. Сначала я все разузнаю и про нашу сестричку, и про помещение на Кутузовском, а потом будем держать совет. Как раз и наш финансовый гений к тому времени подтянется, просчитает все риски…

Домой Алиса возвращалась в скверном настроении. Разговор с Зинон оставил в душе неприятный осадок. Проконтролировать Мелису – что за глупость?! Или все-таки не глупость? Вот, положа руку на сердце, что она знает о жизни своей сестры? Только то, что сама же Мелиса и рассказывает. Она не имеет понятия ни о пристрастиях сестры, ни о людях, с которыми та общается. С тех пор, как Мелиса стала автономной, они и видятся-то крайне редко. Может, Зинон права и в этой проверке нет ничего ужасного? В крайнем случае потом можно будет извиниться…

Теперь это помещение на Кутузовском. Страшно даже подумать, каких финансовых затрат оно потребует! Это очень рискованно! А с другой стороны, Зинон правильно сказала насчет снобов. Алиса и сама не понаслышке знала, что существует особая категория людей, для которых принципиально важно не только то, чье имя стоит на купленной вещи, но еще и то, где именно эта вещь приобретена. Вот, к примеру, их бутичок на Рублевке ничем не отличается от остальных магазинов, а прибыль приносит несравнимо большую…

В окнах квартиры опять горел свет. Интересно, кто посетил ее на сей раз? Мелиса была вчера, Ольгерд еще в пути, Зинон собралась в ресторан, а больше ни у кого нет ключей. Алиса осторожно толкнула дверь. Внутри, как и прошлым вечером, пахло чем-то вкусным. Ощущение дежавю усилилось. Неужели сестра решила каждый день баловать ее свежеприготовленным ужином?

– Ты горишь на работе, Алиса. – Она ошиблась, сюрприз ей решил сделать Ольгерд. Он стоял посреди прихожей: сказочный викинг со стянутыми в хвост снежно-белыми волосами, с закатанными до локтей рукавами рубашки и в облюбованном Мелисой цветастом переднике.

– Привет! Выглядишь просто замечательно. – Она выразительно посмотрела на передник.

– Ты тоже, как всегда, великолепна. – Ольгерд поцеловал ее в губы долгим поцелуем. – А я вот решил сделать тебе сюрприз, прилетел раньше. Ты рада?

– Очень. – Алиса сбросила туфли, потерла ноющую поясницу. – Я так понимаю, что ужином ты озаботился сам.

– Озаботился. – Ольгерд со смущенной улыбкой снял передник. – Алиса, ты себя не бережешь. У тебя в холодильнике хоть шаром покати, мне пришлось ехать в магазин.

– Извини. – Она пожала плечами, осмотрелась в поисках традиционного букета роз.

– Что-то ищешь? – вежливо поинтересовался Ольгерд.

– Цветы.

– Цветы в гостиной, ужин на столе, а ты до сих пор стоишь на пороге.

– Еще раз извини. – Алиса направилась в кухню.

– Ты куда? – спросил Ольгерд.

– К столу, а что? – удивилась она.

– Я накрыл стол в гостиной. Кто же устраивает романтический ужин на кухне?

– Действительно, и кому только такое в голову придет? – Алиса вдруг почувствовала раздражение. Она в своем доме, хочет расслабиться после тяжелого трудового дня, переодеться в домашнюю одежду, забраться с ногами в кресло. Ей не нужен протокол.

– Что-то не так? – Ольгерд мгновенно почувствовал перемену в ее настроении.

– Нет, все хорошо, просто очень устала.

– Я помогу тебе расслабиться. – Он загадочно улыбнулся. – Мой руки, я скоро.

Стол был сервирован по всем канонам романтизма: хрусталь, фарфор, столовое серебро, шампанское в запотевшем ведерке, крахмальные салфетки, зажженные свечи. Не хватало только приглушенной музыки и безмолвных официантов.

– А вот и я. – Ольгерд успел повязать галстук и надеть пиджак. Выглядел он по-настоящему хорошо. Не всякому крупному мужчине идут строгие костюмы. Ольгерду они шли безоговорочно. И даже стянутые в хвост волосы выглядели безупречно. Алиса в своем скромном платьице от Шанель вдруг почувствовала себя замарашкой. Смешное чувство, особенно принимая во внимание стоимость платьица.

– А по какому случаю торжество? – Она уселась за стол, задумчиво повертела до зеркального блеска отполированный нож. – Пьем за удачную сделку?

– И за это в том числе. – Ольгерд уселся напротив, посмотрел на Алису долгим взглядом.

Нож выскользнул из ее рук, с громким звоном упал на тарелку.

– Прости. – Алиса виновато улыбнулась.

Ольгерд рассеянно кивнул, заговорил медленно, подбирая слова:

– Мы уже давно знакомы. У нас было полгода, чтобы проверить истинность наших чувств…

Почувствовав, к чему он клонит, Алиса напряглась.

– Я думаю… – Ольгерд сделал глубокий вдох. – Я думаю, что нам пора узаконить наши отношения.

За столом повисла неловкая пауза. Пришла очередь Алисы подбирать слова:

– Ольгерд. – Она смяла салфетку.

– Погоди! – Он предупреждающе поднял руки. – Я совсем забыл. Вот! – На стол перед Алисой легла бархатная коробочка в виде сердечка. – Это тебе, так сказать, в знак…

В коробочке лежало кольцо. От сияния бриллиантов у Алисы закружилась голова. А Ольгерд уже открывал шампанское. Получалось, что ее ответ его не интересует, что он во всем уверен. На Алису вновь накатила волна раздражения. Мало кому понравится, если его отстранят от принятия жизненно важного решения.

– Мне кажется, ты форсируешь события, – твердо сказала она и отодвинула коробочку.

Ольгерд застыл в изумлении, шампанское искрящейся пеной выплеснулось на скатерть.

– Ты отказываешься? – спросил он недоверчиво.

– Я просто пытаюсь сказать, что еще не готова связать себя семейными узами, – мягко уточнила она, забрала у Ольгерда бутылку, разлила шампанское по бокалам. – Давай отложим этот разговор.

– Отложим? – мужчина салфеткой промокнул пятно на скатерти. – Но я думал…

– Не обижайся. Просто это несколько несвоевременно.

Надо отдать Ольгерду должное – он очень быстро взял себя в руки, пригубил шампанское, сказал с улыбкой:

– Я все понял, дорогая. Ты не готова, но я могу хотя бы надеяться?

Было бы честнее сказать ему правду, объяснить, что брак в принципе не входит в ее планы, но Алиса не смогла, ограничилась кивком…

Клим никогда так не радовался возвращению домой, как сегодня. Из-за разыгравшейся непогоды рейс из Лондона откладывали два раза. Клим извелся в ожидании. Он до сих пор не научился мириться с потерей времени. Времени в жизни банкира Клима Панкратова не хватало катастрофически. И что груз ответственности – это не банальное словосочетание, он теперь понимал в полной мере. Осознание это пришло два года тому назад, когда от цунами в Таиланде погибли его родители. Оно легло на плечи враз осиротевшего Клима чугунной плитой и едва его не придавило. Он до последнего не хотел верить, что родителей больше нет. Вместе с Виктором летал в Таиланд на их поиски. Пропавшие без вести – это ведь еще не погибшие…

Тела нашли спустя месяц. Клим похоронил их на тихом кладбище в Подмосковье и начал учиться жить с чистого листа. Ему досталась в наследство огромная финансовая империя, и он сотни раз мысленно поблагодарил покойного отца за то, что тот в свое время заставил его пройти весь путь, с самых низов. Теперь Клим точно знал, с чем именно ему предстоит столкнуться и, столкнувшись, не испугался.

Оказалось, что он – хитрый, жесткий и бескомпромиссный трудоголик. Оказалось, что управлять империей не сложнее, чем отдельным подразделением. Оказалось, что ему нравится такая жизнь.

Вот только время… Со временем Клим вел беспощадный бой, отвоевывал минуты, с трепетом закоренелого скряги складывал их в часы. Личная жизнь у него теперь измерялась не сутками, а именно часами и оттого была торопливой и бестолковой.

Вот, к примеру, на сегодняшний вечер был запланирован ужин с Дашей, но рейс задержали, и личную жизнь пришлось отложить. Зато у Клима появилась редкая возможность поспать несколько лишних часов. В идеале было бы лучше поспать в самолете, сэкономить бесценное время, но отключиться на высоте нескольких километров над землей у Клима никогда не получалось. В душе жила совершенно иррациональная уверенность, что стоит только ему закрыть глаза, как самолет тут же потеряет управление. И Клим не спал, костерил себя на чем свет стоит и продолжал «держать ситуацию под контролем». Любопытно, что бы сказали подчиненные, узнай они, какая интересная фобия имеется у их железобетонного босса? Наверное, не поверили бы. Он давно научился скрывать свои страхи. Это стало частью его натуры. Возможно, кое о чем догадывалась Даша. Она вообще была очень проницательной девушкой. С одной стороны, Климу это даже импонировало – умная женщина дорогого стоит, а с другой – раздражало, мешало чувствовать себя мистером Безупречность.

С Дашей у него сложились странные отношения. Этакий микст из любви и ненависти. Причем процентное соотношение составных частей все время менялось. Перед его отлетом в Лондон, например, любви оказалось процентов семьдесят, а ненависти – тридцать. И это был очень неплохой показатель. Случались дни, когда баланс смещался в сторону ненависти, и тогда Климу становился не мил весь белый свет. По части изобретения мелких каверз Даше не имелось равных. Она с легкостью могла отравить жизнь кому угодно. Впрочем, с такой же легкостью она умела превратить эту самую жизнь в сплошной праздник.

Иногда Клим очень жалел, что пять лет назад нарушил данное Виктору обещание не связываться с его младшей сестрой. Возможно, теперь его жизнь оказалась бы намного скучнее, но уж точно – спокойнее. Сейчас, когда на плечах Клима постоянно лежал груз ответственности, он знал цену спокойствию. И если сегодня ему улыбнется удача, он урвет у судьбы несколько лишних тихих часов. Ему позволительно расслабиться, потому что встреча в Лондоне прошла успешно. Отец бы им гордился.

Расслабиться не удалось – дома его ждала Даша. Несмотря на поздний час, она не спала, в вечернем платье сидела перед телевизором, щелкала семечки.

– С возвращением. – Даша и не подумала подняться ему навстречу, даже не посмотрела в его сторону. Из этого Клим сделал неутешительный для себя вывод, что за время его отсутствия баланс сил сместился в сторону ненависти. Все-таки женщину со взрывным темпераментом нельзя надолго оставлять в одиночестве. Одиночество не идет таким особам на пользу, заставляет не загруженный проблемами мозг генерировать всякие бредовые мысли, придумывать несуществующие проблемы. Клим сбросил пиджак, ослабил узел галстука и только после этого отважился приблизиться к Даше.

– Привет. – Он поцеловал ее в крепко сжатые губы. От нее пахло семечками и виски. Клим удивленно поморщился: – Ты пила?

– Нет. – Она зло улыбнулась.

– Даша, не ври мне. – Он уселся рядом.

– А что так? – Она посмотрела на него с интересом. – Тебе же можно мне врать.

– Я тебе не врал. – Клим попытался обнять ее за плечи, но она вырвалась.

– Врал! Ты обещал, что сегодня вечером мы пойдем в ресторан! Где ресторан?! – Она огляделась. – Где? Я не вижу!

– В Европе непогода, рейс два раза откладывался. Я же звонил тебе из Лондона, объяснял ситуацию.

– Ты обещал отвести меня в ресторан, – упрямо повторила она. – Я ждала, а ты так и не появился.

– Я появился. Вот он я. – Клим собрал остатки воли в кулак.

– Поздно, милый мой. – Даша резко встала, семечки рассыпались по полу. – Ты всегда все делаешь слишком поздно!

– Ну, знаешь ли. – Клим развел руками. – Я не Господь Бог. Я не умею управлять погодой.

– А при чем тут погода?! – Даша сорвалась на крик. Стало очевидно, что она не просто слегка выпила, а набралась основательно. – Узко мыслишь, Климушка!

– А ты мыслишь широко? – не удержался он. Вообще-то, не стоило пререкаться с любовницей, когда она в таком состоянии, но даже его терпение небезгранично. Сколько можно терпеть сумасшедшие выходки этой девчонки?

– Я – широко. – Она горько усмехнулась, потрепала его по подбородку. Клим едва удержался, чтобы не отстраниться. – Я мыслю за нас обоих. Вот я тут думала, думала… – Она покачнулась на высоченных шпильках, чудом сохранила равновесие. – И пришла к неутешительным выводам. Ты меня не любишь, Климушка!

Они никогда не говорили о любви, ни разу за те пять лет, что длился их роман. Им неплохо вместе – вот и замечательно. А при чем тут любовь?! Да и есть ли она, эта самая любовь? Клим подозревал, что ее придумали женщины, назвали красивым словом обычные инстинкты и теперь шантажируют бедных мужиков, пугают неземной любовью. Даша не пугала, за что Клим ее и уважал. Даша называла вещи своими именами. Есть влечение и есть секс, а все остальное – пустые слова. Что же изменилось сегодня? Что заставило эту почти идеальную женщину заговорить о любви?

– Даша, прекрати. Ты же прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. – Клим попытался усадить ее к себе на колени.

– Не прикасайся ко мне! – Даша резко отстранилась. – Ты никак ко мне не относишься, мы с тобой существуем в параллельных измерениях. Вспомни, Климушка, когда мы в последний раз были вместе?

Он знал когда – два месяца назад, на ее день рождения.

– Ты же видишь, какая у меня работа. – Аргумент был так себе, Клим прекрасно это понимал.

– А мне плевать на твою работу. – Даша перешла на шепот. – Ты мне нужен, понимаешь? А тебя нет! У тебя все время отменяют рейсы! – В ее глазах сверкали молнии, но имелось в них и еще что-то. Клим назвал бы это мольбою, если бы не был абсолютно уверен, что Даша не способна на сантименты. Наверное, почудилось.

– Успокойся, все будет хорошо. – Он погладил ее по волосам. – Просто у нас сегодня выдался тяжелый день.

– Я поняла. – Ее лицо вдруг исказила гримаса отчаяния. – Я знаю, что именно не так. У тебя появилась другая. Кто она, Климушка?

– Появилась. – Клим согласно кивнул. – Я даже могу назвать тебе ее имя, оно такое необычное, зато хорошо запоминающееся. Ее зовут карьера. И поверь мне, дорогая, такая любовница есть у каждого мужика, занимающегося бизнесом! – Он разозлился, все время старался держать себя в руках, а сейчас сорвался. Наверное, сказывались долгое томление в лондонском аэропорту, и перелет, и сместившийся баланс сил. Его внутренний баланс тоже сместился. Критически. Настолько сильно, что захотелось взять Дашу за шкирку и вышвырнуть за дверь.

Она это почувствовала – женщины всегда остро чувствуют такие вещи, – испуганно отстранилась, сказала срывающимся от слез шепотом:

– Мне так хочется тебе поверить, Климушка!

Все, инцидент можно было считать исчерпанным, но Клим решил раз и навсегда расставить все по своим местам, чтобы сегодняшняя сцена больше не повторилась.

– Я тебе ничего не обещал, – сказал он мягко. – Ты знаешь меня с детства. Знаешь, какой я. Если тебя что-то не устраивает, я тебя не…

Даша не дала ему договорить, впилась в его губы отчаянным поцелуем. Злость куда-то ушла, уступая место возбуждению и… жалости.

Клим корпел над отчетом для совета директоров, когда дверь распахнулась.

– Привет, – сказал он, не поднимая головы. Входить в его кабинет без стука позволялось только двум людям: секретарю Нине Ивановне и Виктору.

– Привет. – Друг уселся в кресло напротив, сказал ворчливо: – Хоть на минуту оторвись от своих отчетов.

– Только на минуту. – Клим отложил документы, посмотрел на Виктора не без тайного страха. Был риск, что Даша успела сообщить старшему братцу о вчерашнем инциденте. После бурного примирения, впервые за все время их общения, она не пожелала остаться на ночь, потребовала, чтобы Клим отвез ее домой. А значит, у нее была возможность позвонить с утреца Виктору и рассказать, каким мерзавцем оказался его лучший друг. Если Виктор сейчас начнет читать ему нравоучительные лекции, он может не выдержать и сорваться.

– Ну, что ты с ней сделал? – Друг грозно нахмурился.

– С кем? – Во рту враз пересохло.

– С нашей аглицкой банкиршей миссис Уолш. Как тебе удалось убедить ее подписать договор?

Клим облегченно вздохнул, откинулся на спинку кресла, забросил руки за голову:

– Если требуется, я могу быть очень убедительным. Да и старушка оказалась на удивление сговорчивой, сам не ожидал.

– Старушка?! – разочарованно вздохнул Виктор.

– Лет восемьдесят, не меньше, но выглядит очень хорошо. Могу подарить тебе ее фото.

– Не надо. – Друг торопливо перекрестился.

– Что так? Подружка заревнует? – усмехнулся Клим.

– Да ну их к черту, этих подружек! Сплошные истерики, контроль и вымогательства.

– И у тебя так? – притворно удивился Клим.

– А у кого еще, кроме меня?

– У меня почти то же самое, только без вымогательства, – доверительным шепотом сообщил Клим.

– Знал, с кем связывался. Я всегда говорил – Дашка та еще язва. А что, у вас с ней не все гладко? – Виктор перешел на серьезный тон.

– По-разному бывает. – Клим уткнулся в отчет.

– А сейчас как?

– Даже не знаю, не клеится что-то.

– Знаешь что, Панкратов, если не клеится, так и не нужно ничего клеить. Не пара вы с Дашкой. Ей другой мужик нужен, не такой, как ты.

– А что со мной не так? – Клим оторвался от бумаг, внимательно посмотрел на друга.

– Да все с тобой так, – проворчал тот. – Только ответь, положа руку на сердце, ты в ближайшую пятилетку жениться собираешься?

– Положа руку на сердце, нет.

– Вот! Что и требовалось доказать! А Дашке уже, слава богу, двадцать восемь. Засиделась она в девках, ей самое время детишек рожать.

– Виктор, я ей ничего не обещал, ты же знаешь.

– Я-то знаю и понимаю, что твое слово – крепче камня, а она, дуреха, все еще надеется тебя переделать.

– Я вчера пытался с ней поговорить, но она ничего не хочет слышать. Заподозрила меня в измене, представляешь?

– Что, нашла в кармане твоего пиджака фото миссис Уолш? – язвительно поинтересовался Виктор.

– В том-то и дело, что ничего не нашла. Просто решила, что, раз я провожу с ней мало времени, значит, у меня есть кто-то на стороне. Честно говоря, я устал.

– Ладно. – Виктор хлопнул ладонями по столу, – разбирайтесь сами. Мне своих проблем хватает. И вообще, я не за этим к тебе пришел. Я нашел подходящий вариант.

– Ты о чем? – Клим, углубившийся в неприятные воспоминания, не сразу понял, что имеет в виду друг.

– Я про помещение под головной офис. На Кутузовском имеется прекрасный вариант.

– На Кутузовском? – Клим поморщился. – Там слишком шумно.

– Там не шумно, – возразил Виктор, – там идеальное во всех отношениях место. И потом, это центр.

– Вот именно, центр! Представляешь, сколько стоит квадратный метр в центре?!

– А у тебя нет денег?

– У меня есть деньги, но я привык тратить их с умом. Можешь больше не заикаться про Кутузовский. Поищи более приемлемый вариант.

– Ты жмот, Панкратов, – проворчал Виктор.

– Для банкира это не самое плохое качество, – улыбнулся Клим.

– У меня две новости, плохая и хорошая. С какой начинать? – Зинон прикурила сигарету, сквозь облачко дыма посмотрела на Алису.

– А плохая новость очень плохая? – Алиса почувствовала неприятный холодок в желудке.

– Ну, это смотря под каким углом посмотреть.

– Тогда начни с плохой.

– Мой знакомый проверил Мелису. Я оказалась права.

Холодок усилился, расползся по всему телу, даже кончики пальцев закололо. Алиса сжала кулаки, спросила:

– Во что она вляпалась?

– Казино, красотуля! Твоя сестрица проиграла в казино пятьдесят тысяч долларов, и сейчас на нее насели очень серьезные ребята, а она вешает тебе лапшу на уши про долю в фирме.

– Пятьдесят тысяч?!

– Да, вот такие запросы у нынешней молодежи. Она теперь мыслит масштабно. Ты лучше скажи, что в связи с этим собираешься предпринять?

– Не знаю. – Алиса разжала кулаки, растерянно посмотрела на побелевшие от напряжения пальцы. – Я бы хотела поговорить с твоим информатором. Можно?

– Можно, отчего ж нельзя? Только зачем?

– Хочу знать детали. – Алиса натянуто улыбнулась. – Теперь можешь переходить к хорошим новостям.

Зинон понимающе кивнула, развивать больную тему не стала:

– Я узнавала насчет магазинчика на Кутузовском. Он действительно продается.

– Сколько? – спросила Алиса.

– Четыре миллиона, – не моргнув глазом, сообщила Зинон.

– Не потянем.

– Потянем, возьмем кредит. У меня уже и банкир есть на примете, очень добросердечный человек. – Зинон мечтательно улыбнулась.

Алиса удивленно выгнула бровь:

– Ты о ком?

– Я о Ремизове.

Алиса длинно присвистнула:

– Ты уже и до Ремизова добралась?

– Что значит добралась? – усмехнулась Зинон. – Мы с Борисом Ивановичем уже полгода дружим.

– И насколько крепка ваша дружба?

– Настолько, что он не откажет мне в маленьком одолжении.

– Четыре миллиона долларов – это, по-твоему, маленькое одолжение? – Алиса недоверчиво покачала головой.

– Милая моя. – Подруга загасила сигарету. – Ради своей пантеры Борис пойдет и не на такое.

– Пантеры?!

– Да, он меня так называет. – Зинон грациозно выгнула спину, прищурила один глаз: – Что, неужели не похожа?

– Сходство просто портретное, но меня все же гложут некоторые сомнения.

– А ты не сомневайся, красотуля. Через две недели у Бориса юбилей, мальчику исполняется шестьдесят. Мы приглашены.

– Ты собираешься разговаривать о деле во время званого ужина?

– Ну, это как получится, – легкомысленно отмахнулась Зинон. – Может, до, может, во время, может, после. Ты мне лучше расскажи, как прошла встреча с горячим финским парнем? Что-то он сегодня не выглядел слишком счастливым.

– Ольгерд не финн, – машинально поправила Алиса.

– Неважно, лишь бы человек был хороший.

– Он предложил мне руку и сердце.

– Ого! – оживилась Зинон. – И ты, конечно, согласилась, потому что Ольгерд…

– И я, конечно, отказалась, – отрезала Алиса.

Подруга застыла с открытым ртом.

– Глупо, – сказала она, наконец справившись с потрясением. – В принципе, он неплохой мужик. Ну, может, немного занудный, зато надежный и предсказуемый.

– Вот именно, предсказуемый! У него все по плану, а я так не могу.

– А тебе хочется, чтобы какой-нибудь непредсказуемый козел трепал твои драгоценные нервы? Что-то раньше страсти к экстриму я за тобой не замечала.

– Я не об экстриме, – отмахнулась Алиса. – Я о разнообразии. С Ольгердом наперед знаешь, что произойдет и в какой последовательности.

– Ну почему же наперед?! Вчера наш истинный ариец отступил от генерального плана, сделал тебе сюрприз. – Зинон прикурила новую сигарету. – Признайся, красотуля, ты просто его не любишь.

– Не люблю. – Алиса согласно кивнула.

– Ну, в таком случае ты поступила правильно, одобряю.

Еще минут десять они поболтали о всяких мелочах, обсудили, как продвигается перевоспитание Леночки, посочувствовали временно отлученному от своей любимой патронессы Александру, а потом Зинон ушла к себе, и Алиса, наконец, смогла подумать о по-настоящему важных делах и решить, как правильно поступить с сестрой.

Мелиса появилась в офисе через три дня.

– Ты не забыла о моей просьбе? – спросила она, целуя Алису в щеку и усаживаясь в любимое кресло Зинон. – Я жду, жду, а ты все не звонишь. – В голосе сестры послышался легкий укор.

– Я не забыла. – Алиса задумчиво потерла переносицу. Интересно, когда она такой стала – расчетливой и лживой? Неужели нельзя было рассказать правду и просто попросить помощи? Они же родные, они должны помогать друг другу…

– И что? – делано равнодушно спросила сестра. – Ты дашь мне денег?

– Нет.

– Нет?! – Мелиса явно не ожидала такого ответа. От ее легкомысленной расслабленности не осталось и следа. Длинные, покрытые алым лаком ногти нервно впились в кожаную обивку кресла. – Но я же на тебя рассчитывала! Или ты все-таки забыла? Ну, признайся, что моя просьба просто вылетела у тебя из головы, я не обижусь. Я могу подождать еще несколько дней…

– Я ничего не забыла, – оборвала ее Алиса. – Я просто очень не люблю, когда мне врут.

Мелиса резко побледнела, стала почти такой же белой, как и ее осветленные волосы.

– Я тебе не вру.

– Врешь. Ты не сказала, что проигралась в казино.

В кабинете повисла звенящая тишина. Алиса на сестру не смотрела, отвернулась к окну. Быть «строгой, но справедливой» получалось с трудом. В конце концов, дело касается самого родного ей человека.

– Откуда ты узнала? – Мелиса первой нарушила молчание.

– Не важно. – Алиса в упор посмотрела на сестру. – Важно, что ты меня обманула.

– Ты за мной шпионила?! – Мелиса прибегла к проверенному с детства методу: лучшая защита – это нападение. – Я тебе доверяла, а ты…

– Я тоже тебе доверяла, – резко сказала Алиса. – И я не шпионила, я просто выясняла, куда конкретно уйдут мои деньги.

– Выяснила?! Довольна?! – Мелиса закусила губу. – Конечно, я тебе ничего не сказала! Разве ты дала бы мне денег, если бы узнала правду?!

– Ты могла бы попытаться.

– А я не стала – и оказалась права. Ты всегда была такой, расчетливой и холодной сукой! Что ты понимаешь в человеческих страстях?! У тебя же самой нет никаких страстей! Ты же все просчитываешь на двадцать шагов вперед! – Мелиса сорвалась на крик.

Дверь кабинета бесшумно приоткрылась:

– Алиса Марковна, что-то случилось? – озабоченно поинтересовался Александр.

– Нет, все в порядке. – Алиса нетерпеливо махнула рукой, и дверь тут же захлопнулась. – Возможно, ты права, и я в самом деле расчетливая сука, – сказала она мягко, – но я точно знаю, к чему могут привести азартные игры. Это очень скользкий путь, Мелиса. И опасный.

– Да пошла ты со своими нравоучениями! – Сестра порывисто встала, посмотрела на Алису с ненавистью. – Ну и сиди на своих миллионах, идиотка! Глядишь, вся жизнь пройдет мимо!

– Мелиса! – Она не успела договорить, дверь за сестрой с грохотом захлопнулась. Алиса сжала виски руками, зажмурилась. Ну и чего она добилась своей принципиальностью?! Теперь Мелиса злится и считает ее расчетливой сукой. Стоило ли приносить в жертву принципам добрые отношения с родной сестрой?

Она пошарила в ящике стола, нашла пачку сигарет, закурила. На принятие решения ушло пять минут. Алиса загасила сигарету, потянулась за записной книжкой, набрала номер, сказала невидимому собеседнику:

– Это Алиса Волкова. Да, я решила принять ваши условия. Диктуйте адрес.

Кредитором Мелисы оказался щупленький мужичок с рыбьим взглядом. Даже не верилось, что этот невзрачный тип управляет таким беспокойным хозяйством, как казино. И, судя по всему, неплохо управляет…

Алиса не стала разводить церемоний, сразу перешла к делу: отдала деньги, забрала расписку сестры и, только оказавшись на улице, смогла вздохнуть полной грудью и немного расслабиться. Все, теперь никто не упрекнет ее в бездушии. Она выполнила свой сестринский долг, сняла с души камень. А дальше пусть Мелиса живет как хочет и не рассчитывает больше на ее помощь.

В офисе Алису ждал сюрприз: за столом секретаря вместо ставшего почти родным Александра обнаружилась Леночка. Выглядела она замученной и глубоко несчастной, видимо, сказывалась недельная муштра Зинон. При появлении Алисы обновленная секретарша торопливо встала, чего раньше отродясь не делала, вытянулась по струнке, точно солдат на плацу. Это, пожалуй, перебор. Вполне достаточно вежливого «здравствуйте».

– Здравствуйте, Алиса Марковна. – Леночка словно прочла ее мысли. – А я вот к вам обратно. – Она запнулась. – Перепрограммированная.

Алиса спрятала улыбку за сдержанным кивком. Словечко-то какое – «перепрограммированная»!

– Кофе, Алиса Марковна? – Леночка заискивающе улыбнулась. – Вы не сомневайтесь, я уже умею… Меня Зинаида Егоровна научила. Вы любите черный без сахара. Зинаида Егоровна любит сладкий со сливками. Ольгерд Генрихович предпочитает зеленый чай, – отрапортовала она.

Алиса удивленно хмыкнула: кажется, ее нерадивую секретаршу и в самом деле перепрограммировали, а иначе откуда такое рвение и желание быть полезной? Да, Зинон – прирожденный управленец, надо ей почаще выезжать с инспекционными рейдами на места. Глядишь, уровни продаж повысятся.

– Спасибо, Леночка, от кофе я не откажусь. Принесите минут через десять. – Она решила не разводить церемоний и сантиментов, чтобы, не приведи господь, не свести на нет все то, чего добилась Зинон. Излишняя либеральность по отношению к сотрудникам к добру не приводит – это аксиома. Сотрудники всегда должны оставаться в тонусе.

Алиса уже взялась за ручку двери, ведущей в кабинет, когда за спиной послышалось жалобное:

– Не отдавайте меня больше Зинаиде Егоровне на перевоспитание, пожалуйста! Я все осознала!

– Я подумаю, – сказала Алиса, не оборачиваясь, чтобы Леночка не увидела ее улыбки.

Кофе, сваренный перепрограммированной секретаршей, оказался если не идеальным, то близким к идеалу. К нему прилагалась пара крошечных шоколадных пирожных на ажурных бумажных салфетках.

– Купила в кафе, – предвосхитила ее вопрос Леночка. – Вы же целый день ничего не ели.

Она хотела еще что-то сказать, но в кабинет влетела Зинон, плюхнулась в кресло, посмотрела сначала на пирожные, потом на Леночку. Под ее взглядом та втянула голову в плечи, попятилась к двери.

– Куда? – рявкнула Зинон, и секретарша послушно замерла. Лицо ее при этом сделалось таким испуганным, что Алисе стало ее жалко. – Свари-ка и мне кофе. Весь день маковой росинки во рту не было.

Леночка, осознав, что на сей раз буря прошла мимо, заметно расслабилась, спросила:

– Может, еще за пирожными сгонять, Зинаида Егоровна?

– Пирожные – это хорошо, – одобрила Зинон. – Только самой не нужно. Займись кофе, а за пирожными отправь курьера. Да побыстрее.

– Ну, как тебе она? – спросила Зинон, как только за Леночкой закрылась дверь.

– Я впечатлена. – Алиса подвинула одно пирожное подруге. – Ты проявила чудеса педагогики.

– Не педагогики, а дрессуры. – Зинон заграбастала пирожное. – Честно говоря, думала, что случай безнадежный, но – сама видишь. Ты, главное, ее теперь не распускай, а то я тебя знаю – начнешь миндальничать, и все мои усилия – псу под хвост.

Алиса прижала ладонь к груди:

– Клянусь!

Подруга хмыкнула, всмотрелась в ее лицо, сказала:

– Что-то ты паршиво выглядишь, красотуля. Плохо спишь, мало ешь? Али совесть нечиста?

– И первое, и второе, и третье.

– С первым и вторым понятно, а вот что у нас с совестью? – Зинон хитро сощурилась. – Это же из-за Мелисы, да? Не можешь себе простить, что проучила эту тунеядку?

– Я ее не проучила. – От проницательной Зинон ничего не скроешь. – Я только что расплатилась с ее кредиторами.

– С ума сошла! – возмутилась подруга.

– Она моя единственная сестра.

– Еще скажи, что ты за нее в ответе!

– Да, я за нее в ответе. Наверное, я что-то упустила, раз она так поступила.

– При чем тут ты? Мелиса уже давно большая девочка и должна сама отвечать за свои поступки. Тебя же никто не пас, а ты выросла приличным человеком, по сомнительным заведениям не шастаешь.

Алиса улыбнулась, сказала примирительно:

– Мне повезло, у меня есть ты.

– Тоже мне, нашла воспитательницу! – Зинон постучала мундштуком по столешнице. – Красотуля, ты мне досталась уже готовой. За тобой не нужно было присматривать, а твоя сестрица – с червоточинкой. И подозреваю, что она с ней родилась.

– Зинон, – сказала Алиса с упреком.

– Ладно, дело твое, но запомни мои слова – ни к чему хорошему твоя доброта не приведет.

Бесшумно открылась дверь, в кабинет с подносом в руках вплыла Леночка. Разговор, к немалому облегчению Алисы, пришлось отложить.

Мелиса объявилась спустя два дня, сияющая, как начищенный пятак, с огромным плюшевым медведем под мышкой – словно и не было никакой ссоры.

Чмокнула Алису в щеку, посадила медведя в любимое кресло Зинон, сама пристроилась на подлокотнике.

– Привет, сестричка!

– Привет.

– А мы вот с мишкой, – сестра потрепала медведя за ухо, – проходили мимо и решили зайти.

– Зачем?

– Чтобы сказать спасибо. – Мелиса спрыгнула с кресла, подошла к столу, побарабанила по нему пальцами. Ее более чем серьезный взгляд никак не вязался с дурашливым поведением, из чего Алиса сделала вывод, что сестра из последних сил пытается скрыть таким образом неловкость. – А еще я хочу извиниться за свои слова. – В уголке ярко накрашенного глаза блеснула слезинка. – Все, что я тогда сказала, было произнесено сгоряча. Честное слово, я так не думаю и никогда не думала. Просто сорвалось. Сестричка… – Она сжала руку Алисы, перешла на шепот. – Я до чертиков боялась! Они поставили меня на счетчик. Ты даже представить себе не можешь, что они грозились со мной сделать! Это страшные люди!

– Я знаю. – Алиса убрала свою руку. – Только по этой причине я и выкупила твои расписки.

– И что ты теперь собираешься с ними делать? – Мелиса закусила губу и сразу стала похожа на маленькую девочку.

– Я их уничтожила, можешь спать спокойно. Надеюсь, что общение со страшными людьми хоть чему-то тебя научило.

– Спасибо, сестричка! – Мелиса обошла стол, обняла ее за шею. – Я больше ни за что на свете! Мне и одного раза хватило! Веришь?

От сестры пахло приторно-сладкими духами. Алиса едва удержалась от гримасы раздражения. Ей никогда не нравились такие вот вызывающие запахи. Что там понамешано в Мелисиных духах? Может, феромоны?

– Ты меня простила?! Ну скажи, что ты меня простила!

– Я тебя простила. – Она улыбнулась. – Ты же моя сестра.

– Да, я твоя сестра, – эхом повторила Мелиса и ускользнула обратно в кресло. – Кстати, это тебе. – Она погладила по лобастой башке игрушечного медведя. – В знак примирения. Он славный, правда?

Медведь и в самом деле был славный, улыбка Алисы стала еще шире.

– А давай сегодня вместе поужинаем, – предложила сестра, – где-нибудь в уютном уголке. Я угощаю. Если хочешь, можем взять с собой твоего викинга. Как у вас с ним?

– Нормально. – Алисе страшно не хотелось ужинать в «уютном уголке», а еще больше ей не хотелось это делать в компании с Ольгердом, но… грех отказывать сестре, которая добровольно сделала первый шаг к примирению и сближению. Что бы там ни говорила Зинон, а в том, что Мелиса оступилась, есть доля и ее вины. – Давай поужинаем, только без Ольгерда. У него сейчас очень много дел. Мы закупаем новую итальянскую коллекцию.

– Итальянскую коллекцию?! – Мелиса совсем по-детски всплеснула руками. – А можно мне будет посмотреть?

– Можно даже выбрать то, что понравится.

– Не, шмотки от кутюр мой бюджет не потянет. Я теперь решила жить экономно.

– Ничего, что-нибудь придумаем, – пообещала Алиса.

– Вот только не надо благотворительности.

– А кто тут говорит о благотворительности? Я всего лишь имела в виду кредит и кое-какие бонусы.

Ответить сестра не успела, в кабинет заглянула Леночка.

– Алиса Марковна, у вас через десять минут совещание. Вы просили напомнить.

Алиса посмотрела на сестру, виновато пожала плечами.

– Ну, я, пожалуй, пойду. – Мелиса потрепала медведя за ухо. – Заеду за тобой часиков в семь. Лады?

Алиса рассеянно кивнула в ответ, мысленно она уже была на совещании. Им предстояло принять окончательное решение по поводу магазина на Кутузовском. Ольгерд подготовил полный отчет о финансовом состоянии «Ализи», именно его Алиса и изучала перед приходом сестры. А еще нужно было просмотреть перспективный план и уйму других бумаг…

Это был нелегкий бой. Алиса считала покупку магазина преждевременной, но Ольгерд, обычно осторожный и рассудительный, неожиданно занял сторону авантюристки Зинон. Его перспективный план оказался вполне оптимистичным. Крыть было нечем, цифры говорили сами за себя, но внутренний голос нашептывал Алисе, что спешить не стоит. К сожалению, доводы интуиции – это недостаточно веский аргумент, и Алисе пришлось сдаться.

Сомнения и внутренняя борьба привели к тому, что к приезду сестры ее бедная голова просто раскалывалась от боли. Наверное, и выглядела она не слишком хорошо, потому что Мелиса мгновенно насторожилась:

– Тебе нездоровится? – спросила она, окинув Алису долгим взглядом.

Алиса хотела было соврать, сказать, что с ней все в полном порядке, но, представив, что еще несколько часов придется провести в «уютном уголке», сказала правду:

– Очень болит голова.

– Таблетки пила?

– Пила, и неоднократно.

– Тогда поход в ресторан отменяется, – решила Мелиса. – Ты пока ложись, а я что-нибудь быстро приготовлю.

Оказывается, для счастья нужно совсем немного: достаточно отменить запланированный поход в ресторан, улечься на любимый диван, закрыть глаза и расслабиться. Доносившиеся с кухни звуки: журчание воды, звон посуды – успокаивали. Алиса не заметила, как задремала.

Проснулась она резко, как от толчка, села, потерла глаза. Мелиса была рядом – сидела в кресле, листала модный журнал.

– Ну, как самочувствие? – спросила шепотом.

– Давно я сплю? – Алиса посмотрела на часы, присвистнула. Получалось, что дрыхла она час, не меньше. – Почему ты меня не разбудила?

– А зачем? – Мелиса отложила журнал, потянулась. – Ты проснулась как раз к ужину. Как ты себя чувствуешь?

Алиса прислушалась к своим ощущениям, сказала неуверенно:

– Кажется, все нормально.

– Сон – лучшее лекарство! – Сестрица назидательно подняла вверх указательный палец. – Сон и хороший ужин. А что это ты сегодня такая замученная? Это из-за совещания?

Алиса кивнула, сползла с дивана:

– Решили новый магазин открывать.

– Да? – оживилась Мелиса. – А где?

– На Кутузовском.

– Круто!

– Вот и я считаю, что слишком круто, а Зинон думает иначе. – Она прошла в кухню, Мелиса направилась следом, спросила:

– А что думает ваш финансовый гений?

– Финансовый гений утверждает, что бутик на Кутузовском нам по зубам.

– Ну, если он так думает, значит, так оно и есть. – Мелиса принялась накрывать на стол.

– Да, вот только где взять четыре миллиона долларов? – вздохнула Алиса.

– Сколько?! – От удивления сестра чуть не выронила тарелку. – Слушай, а вы, часом, не ошиблись? Вы точно покупаете магазин, а не Букингемский дворец? Что за цены такие бешеные?!

– Недвижимость в Москве стоит очень недешево. – Алиса забрала тарелку, поставила на стол. – Тем более – в центре.

– Но это же огромные деньжищи! У тебя есть четыре миллиона?

– Да ты что? – Алиса рассмеялась. – Откуда? Мы возьмем кредит. Ладно, не будем о работе, давай, наконец, ужинать.

Вечер получился славный и по-семейному уютный. Они поужинали, посидели часик-другой перед телевизором, потом решили, что Мелисе нет смысла ехать домой и стоит остаться ночевать. Уснули только под утро: полночи проболтали, как когда-то в далеком детстве.

Идти на юбилей к Ремизову не хотелось. Такая бессмысленная трата времени! Можно было бы поработать пару лишних часов на ниве банковского дела, а еще лучше, завалиться перед телевизором с бутылочкой пива. Но Ремизов был старым другом отца, и отказать ему Клим считал себя не вправе. Да и Даша настроилась на праздник, неделю носилась по бутикам, выбирала наряд, и, судя по ее довольному лицу, наконец нашла что-то сногсшибательное. Она такая, ей недостаточно просто красивой вещи, ей нужна именно сногсшибательная, такая, чтобы мужики истекали слюной, а женщины зеленели от зависти. Клим не знал, хорошо это или плохо. По большому счету, ему было все равно. У него выработался иммунитет на сногсшибательное, скорее всего, именно стараниями Даши. На данном этапе его намного больше волновал вопрос, успеет ли она собраться вовремя, потому что, как всякий деловой человек, он терпеть не мог опозданий.

Даша на сей раз не подвела, к его приезду была в полной боеготовности. Даже привычный к сногсшибательному Клим при виде ее застыл на пороге с открытым ртом, точно он не солидный бизнесмен, а какой-нибудь мальчишка. Даше всегда удавались «выходы в свет», но сегодня она превзошла саму себя. Русые волосы, уложенные в высокую прическу античной богини, сияющие глаза, чувственный рот и то самое платье. Платье стоило особого внимания, до такой степени оно было сногсшибательным. Золотистый атлас обтягивал фигуру, словно вторая кожа, подчеркивал все выступы и впадинки, оттенял сочный греческий загар. А декольте в нем было таким глубоким и таким соблазнительным, что даже святой не преминул бы в него заглянуть. Клим не был святым, он был нормальным мужиком с нормальными, здоровыми инстинктами, и время еще позволяло изучить в подробностях, как устроено сногсшибательное Дашкино платье. Он уже настроился, он уже руки протянул… и тут же по этим рукам получил.

– Климушка, помнешь, – сказала соблазнительница с коварной усмешкой.

– Не помну, я осторожно. – Он повторил попытку, но Даша проявила неожиданную твердость.

– Потом, – мурлыкнула она, целуя Клима в щеку, – все потом, Климушка. Если будешь вести себя хорошо, я даже разрешу тебе его порвать!

Мысленно представив, как будет рваться Дашино платье, Клим застонал.

– До «потом» я могу и не дожить, – проворчал он, пряча руки в карманы, от греха подальше.

– Доживешь, Климушка. – Даша победно улыбнулась, обвила его шею руками, прижалась своим золотисто-атласным телом. Негодница…

Ремизов отмечал юбилей с размахом, на весь уикенд снял загородный пансионат со всеми потрохами: рестораном, бассейном, теннисными кортами и коттеджами. Чтобы почтенной публике было где и повеселиться, и освежиться, и размяться, и отоспаться после ночных буйств. Это только с виду Борис Иванович – человек чопорный и солидный, но знающие и особо приближенные лица поговаривали, что в последнее время Ремизов разительно изменился. Целый год после смерти горячо любимой супруги он носил траур, вел жизнь аскета и затворника, а потом точно с цепи сорвался, пошел вразнос. Аскезу заменили ночные катания на катере по Москве-реке в компании веселых ребят, легкомысленных моделек и цыган с медведями, кутежи в ресторанах, один раз даже пьяная драка – в общем, седина в бороду, бес в ребро. Друзья и родственники к выкрутасам Бориса Ивановича сначала относились с пониманием и даже некоторым сочувствием, а потом не на шутку испугались, попытались его образумить и охолонить. Но Ремизов был не из тех, кого можно так просто притормозить. Привыкший жить своим умом, от вразумителей он поначалу просто отмахивался, а когда те стали проявлять излишнюю настырность, разбушевался не на шутку, поговаривали, даже завещание в сердцах переписал. Вразумители сразу попритихли – ссориться с Ремизовым никто не желал. Дети для проформы пообижались, а потом оставили папеньку в покое, только бы тот сменил гнев на милость и не урезал, чего доброго, им финансирование. А Борис Иванович угомонился так же внезапно, как до того сорвался с катушек. Продал катерок, разогнал цыган и медведей, послал веселых ребят и моделек куда подальше, снова переписал завещание и зажил с чистого листа. А все оттого, что у него появилась новая пассия, и не какая-то старлетка, а женщина зрелая, опытная и финансово независимая. Шептались, что пассия эта – та еще штучка, покруче всех его предыдущих любовниц, вместе взятых, и что ждать от нее можно чего угодно, начиная от марша Мендельсона и заканчивая долговой ямой. Вот такая роковая женщина. Даже Клим, особо не вникающий в светские сплетни, заинтересовался этой загадочной дамой. Скорее всего, большая часть того, что про нее рассказывают, пустые домыслы, но и оставшегося вполне достаточно для полноценной интриги. А тут и случай подходящий подвернулся – юбилей. Уж конечно, Борис Иванович не обойдет вниманием свою даму сердца, пригласит ее на именины.

Еще не успев до конца додумать эту мысль, Клим усмехнулся. Эка, куда его занесло! Чужими сердечными подругами начал интересоваться. Может, и у него та же история: седина в бороду, а бес в ребро? Да нет, вроде бы и седины пока не наблюдается, и бороды он не особо жалует. А бес? Бес стоит за плечом всякого мало-мальски уважающего себя мужчины. Что ж это за мужик – без персонального беса?