Глава 9. Расследование

День у графа Рошфора начался очень удачно. После визита к Ришелье, который пребывал в великолепном расположении духа, граф намеревался посетить отца Жозефа, но уже на выходе из Лувра столкнулся с де Мюссо, гвардейцем Генриетты. Тот поклонился Рошфору с самой очаровательной улыбкой.

– Ваше сиятельство, я разыскиваю вас по поручению принцессы Генриетты. Ее Высочество желает обсудить с вами дело чрезвычайной важности и просит пожаловать к ней незамедлительно.

Продолжая улыбаться, де Мюссо загородил графу проход и с поклоном указал ему на боковой коридор, ведущий к покоям Ее Высочества. Рошфор, пожав плечами, свернул в указанном направлении.

Но оказалось, что принцесса только что ушла на прогулку, о чем Рошфору сообщил все тот же де Мюссо с самым сочувствующим выражением лица.

– Я сейчас же догоню Ее Высочество, – заверил он графа. – А вы, сударь, располагайтесь и выпейте вина. В конце концов, принцесса обязана хоть как-то возместить вам потерянное время.

Гвардеец в мгновение ока откупорил бутылку и наполнил два стакана багровой жидкостью. Сам первый подал пример, пригубив вино и одобрительно причмокнув.

– Мадера. Лучшая мадера из погребов испанского короля. Подарок принцессе от королевы Елизаветы. За здоровье Ее Высочества!

– А также короля и кардинала! – засмеялся Рошфор, залпом осушая стакан.

Де Мюссо не солгал – вино действительно было великолепно. Чтобы убедиться в этом и как-то скрасить ожидание, Рошфор выпил всю бутылку, но ни принцесса, ни гвардеец, который отправился на ее поиски, так и не появились.

Вскоре граф почувствовал странное оцепенение. Ему ужасно захотелось спать.

– Проклятая служба, – зевнул молодой человек. – Совершенно валюсь с ног.

Вскоре он действительно свалился с кресла и, улегшись на полу, провалился в глубокий сон.

– Наконец-то! – воскликнула Генриетта, входя в кабинет. – Де Мюссо, Бутвиль, свяжите этого доблестного слугу кардинала. Я ему устрою приятное пробуждение… Мюссо, да что это с вами?

Гвардеец зевал во весь рот, тщетно пытаясь с собой совладать.

– Вы что, тоже угостились вином? Но зачем? Вы же знали, что я добавила туда сонное зелье!

– Только… чтобы у графа не возникло подозрений, – заплетающимся языком пробормотал гвардеец.

– Идите… спать, господин гвардеец, – махнула рукой Генриетта, – но сначала пришлите ко мне кого-нибудь из ваших товарищей. Графа нужно доставить в безопасное место, где никто не помешает нам поговорить по душам…

…Рошфор проснулся от режущей боли в запястьях. Он был связан по рукам и ногам. У изголовья кровати стояла принцесса, крепко сжимая в руках кинжал. Выражение ее лица могло испугать кого угодно.

– Я думаю, вы простите мне, граф, – проворковала она, – что я причиняю вам некоторые неудобства. Поверьте, что только жестокая необходимость заставила меня пойти на это…

– Где я? – пробормотал Рошфор. Все происходящее казалось ему кошмарным сном.

– В безопасном месте, – пояснила Генриетта. – В безопасном и уединенном. Сюда никто не придет, даже если вы вздумаете позвать на помощь. Впрочем, я призываю вас к благоразумию. Мне было бы очень жаль лишить вас жизни. Но все будет хорошо, если вы ответите на пару вопросов.

– Что вы хотите знать? – спросил Рошфор, морщась от приступа головной боли, вызванной проклятым зельем.

– Я знаю, что граф д’Эгмон погиб после встречи с вами…

– Я не убивал его! – воскликнул Рошфор. – Верьте мне, Ваше Высочество, я не убивал его!

– Почему я должна вам верить? – прошипела Генриетта. – У кардинала были веские основания желать его смерти.

– Ваше Высочество, смерть д’Эгмона для Ришелье – большая потеря.

– Да за кого вы меня принимаете, господин шпион? – взорвалась Генриетта. – Я знаю о гугенотском заговоре, я знаю, что д’Эгмон принимал в нем участие, знаю, как Ришелье страшится восстания гугенотов, и вы еще смеете меня уверять, что для кардинала смерть одного из заговорщиков – большая потеря!

– Хотите – верьте, хотите – нет, но больше я ничего не скажу! – заявил Рошфор.

– Отлично! Думаю, пара дней без пищи и воды пойдет вам на пользу.

– Вы не можете… – начал граф, но принцесса ловко заткнула ему рот полотенцем.

– Вот, а теперь у вас будет время подумать и поумнеть, – кивнула Генриетта. – Мне нужна правда, Рошфор. И мне все равно, каким образом я ее добуду…

Время, проведенное в покоях Ее Высочества, Рошфор запомнил на всю жизнь. Впрочем, дня на раздумья ему хватило. Но его рассказ, вопреки ожиданиям Генриетты, ничуть не приблизил ее к разгадке убийства д’Эгмона.

– Рошфор не убивал Армана, – сообщила принцесса Бутвилю после того, как граф был выпущен на свободу.

Встретив недоверчивый взгляд молодого человека, Генриетта вынуждена была рассказать ему о гугенотском заговоре, а также об истинной роли д’Эгмона среди заговорщиков.

– Вы хотите сказать, что д’Эгмон был предателем? – воскликнул Бутвиль, выслушав удивительный рассказ.

– Я и сама так думала, – призналась Генриетта. – Однако когда я спросила об этом Армана, он поклялся мне на распятии, что это не так, но отказался как-то подтвердить свои слова. За него это сделал Рошфор. Граф сообщил мне, что д’Эгмон был двойным агентом.

– Как это?

– Он был шпионом Ришелье в среде заговорщиков. Вы понимаете?

– А Конде, де Роан и все остальные считали, что он душой и телом предан им! – догадался Бутвиль. – Брр, мерзкая роль. Я бы ни за что не согласился играть ее…

– Он не предавал короля, и это главное, – улыбнулась Генриетта. – Я долго думала, почему Ришелье убедил Людовика вернуть д’Эгмона ко двору. Теперь мне все понятно… Рошфор сообщил, что встретился с графом, чтобы передать ему сообщение от кардинала. Он оставил его живым и здоровым на том же месте, где потом нашли его тело. Убийца, видимо, прятался где-то неподалеку… Кстати, Рошфор действительно запугал слуг д’Эгмона, поэтому никто и не обмолвился о его визите. Он боялся навлечь подозрение на себя и на Ришелье…

– Итак, все замечательно, кроме того, что мы ни на шаг не продвинулись к разгадке этого проклятого дела, – пробормотал Бутвиль. – А Рошфор?

– А что Рошфор? – пожала плечами Генриетта. – Бедняга даже не может пожаловаться на меня кардиналу, так как рискует попасть в немилость за свой слишком длинный язык…

Несмотря на то что подозрения Генриетты насчет участия Его Преосвященства в убийстве д’Эгмона не подтвердились, отношения между ними продолжали ухудшаться. Ришелье отнюдь не обрадовало возвращение ко двору герцогини де Шеврез. Но еще больше ему не понравилась та решительность, с которой принцесса расправилась со шпионами, внедренными в ее свиту графом Рошфором.

Одним из них был шевалье де Лоррен. Светловолосый красавец, по хитроумному замыслу отца Жозефа, должен был покорить сердце Ее Высочества. И хваткий молодой человек рьяно взялся доказывать принцессе свою преданность. Ему удалось обратить на себя внимание, но только не Генриетты. Франсуа де Монморанси, граф де Бутвиль, не собирался терпеть настырного соперника. Вызов на поединок последовал так быстро, что Лоррен не успел ни обзавестись секундантами, ни предупредить отца Жозефа о таком повороте событий…

Бутвиль действительно мастерски владел шпагой, а сейчас его сердце терзала еще и ревность. Он так сильно теснил Лоррена, что тот взмолился о пощаде.

– Я выполнял приказ, я просто слуга, – бормотал несчастный шпион, читая в серых глазах противника свой смертный приговор.

– Кому ты служишь? Говори, или я убью тебя! – воскликнул Бутвиль.

Кровь ударила ему в голову, и он уже не владел собой.

– Отец Жозеф приказал… он приказал мне войти в доверие к принцессе… я не по своей воле… клянусь, – бормотал несчастный, отступая под бешеным натиском противника.

– Зачем? Что ты должен был узнать?

Лоррен не успел ответить. Отступая, он поскользнулся и свалился прямо в пруд, на берегу которого проходила дуэль. Вода была ледяной, а у Бутвиля не было желания купаться.

– Собаке – собачья смерть, – проговорил он и плюнул прямо в середину водяного круга, где мгновение назад скрылась голова шпиона…

Узнав о дуэли, Генриетта схватилась за голову. Она понимала, что Ришелье не упустит возможности расквитаться с Бутвилем. Так родилась легенда, полная ужасных подробностей смерти Лоррена. Рассказывали, что шевалье вытащили из дому четверо неизвестных… Но кардинал был не столь легковерен. К тому же кое-кто заметил, что незадолго до смерти Лоррен вышел на прогулку в сопровождении Бутвиля. Ришелье не переминул сообщить об этом принцессе.

– Что я слышу? – притворно удивилась Генриетта. – Вы собираетесь обвинить Бутвиля в смерти Лоррена?

– Разумеется, – улыбнулся Ришелье. – Вы же не станете уверять меня, что я ошибаюсь?

– Лоррена убили по моему приказу, – решилась Генриетта. – Я не стану терпеть возле себя шпионов… даже ваших, господин кардинал. Можете сообщить об этом королю. Объясните и то, зачем вам понадобилось укладывать Лоррена в мою постель.

Увидев, как дернулось лицо Его Преосвященства, Генриетта довольно улыбнулась. Удар попал в цель.

Ришелье ничего не сказал королю. Впрочем, ему бы это и не удалось, – Людовик запретил досаждать ему жалобами на сестру. А у кардинала появилась скверная привычка – перед тем как лечь спать, он закрывал окна ставнями и тщательно исследовал все углы в поисках притаившегося убийцы, затем запирал дверь на засов.

Ришелье попытался сократить число телохранителей принцессы, заявив, что финансы государства находятся в плачевном состоянии. Генриетта не стала спорить, но заставила короля увеличить ей содержание и стала платить гвардейцам из своего кармана…

Заботили министра и непонятные увлечения Ее Высочества. Генриетта начала изучать алхимию, в особенности яды, под руководством некого Круйе, взятого ею на службу в качестве парфюмера. Полученные отцом Жозефом сведения подтверждали то, что она и сама может приготовить довольно сложную композицию отнюдь не безобидного свойства (наверное, давала себя знать кровь Медичи). Думая об этом, Ришелье уже ощущал, как по его венам течет яд, заботливо подмешанный Генриеттой. Поэтому он требовал пробовать все подаваемые ему блюда. Эта привычка сохранилась у кардинала до конца жизни.

А чего стоил визит Ее Высочества во дворец кардинала! Принцесса явилась к министру во время обеда, и Ришелье пришлось пригласить ее разделить с ним трапезу. Генриетта, видимо, не была знакома с мудростью древних, гласившей, что во время еды нужно говорить только о приятных вещах. Поэтому и завела разговор о мадемуазель де Нуавиль, которую ей удалось уличить в шпионаже.

– Я не знаю, зачем вам понадобилось следить за мной. Я была довольно терпелива, но имейте в виду, ваше преосвященство, – сказала Генриетта, – если вы будете и дальше совать нос в мои дела, то я позволю себе немного его укоротить!

В подтверждение своих слов принцесса схватила со стола нож и метнула его в висевший на стене портрет кардинала, так что лезвие угодило точно в нарисованный нос…

Ее Высочество ушла, а Ришелье приказал округлить кончики столовых ножей, так, на всякий случай…

– Я стану для Его Преосвященства постоянным мучительным кошмаром, – смеялась Генриетта. – Тогда он захочет поскорей от меня избавиться…

Принцесса и не подозревала, насколько она близка к выполнению своих целей.