Глава 28. «…того хочет Бог»

Джордж Вилльерс, герцог Бэкингемский, десятки раз перечитывал письмо Анны Австрийской, тщетно надеясь, что неправильно истолковал его смысл. Увы! Ошибиться было невозможно – это был призыв начать военные действия.

– Что за дело Анне до французских протестантов? – растерянно спрашивал себя первый министр, не зная, что и подумать. – Почему Англию должно заботить то, что кардинал Ришелье решил служить мессу в Ла-Рошели? Меня больше волнует неблагодарный Элиот, который забыл, что обязан мне адмиральским чином, и сейчас вместе с другими дураками из палаты общин расшатывает землю под моими ногами. Вся эта свора – Уэнтворд, Селден, Пим, Дигс – не успокоится, пока не затравит меня, но я им этого не позволю. Они требуют расследования моих мнимых преступлений! Пускай стараются. Если меня можно в чем-то обвинить, то только в большой снисходительности к этим «патриотам», которые желают сами управлять Англией, поправ права законного государя.

Впрочем, короля нужно отвлечь от этого проклятого дела. Чем же? Чем? О, негодяи! Они забыли, как сами называли меня «спасителем отечества», когда я отговорил короля от союза с Испанией, а испанский посол потребовал мою голову…

Но это мысль! Еще римские императоры устраивали зрелища, чтобы устранить беспорядки в стране. Нужно чем-то занять этих крикунов в парламенте и отвлечь внимание короля от чтения доносов, иначе в один прекрасный день он решит, что от меня проще избавиться, чем защищать. И будет прав, поскольку первый министр должен решать проблемы, а не создавать их…

– Чего тебе? – удивился Бэкингем, наконец-то заметив Патрика, который уже добрых пять минут ожидал, когда герцог обратит на него внимание.

– Милорд, письмо от госпожи де Шеврез.

– Великолепно! – воскликнул Бэкингем, вырывая послание из рук секретаря. – Думаю, прекрасная герцогиня ответит на мои вопросы.

Герцог оказался прав – письмо Мари действительно объяснило то, чего Анна не решилась написать, причем так удачно, что Бэкингем решил последовать совету любимой женщины и объявить войну Франции.

Впрочем, это решение созрело после тяжелой внутренней борьбы. Милорд понимал, что Генриетта Французская сочтет его поступок предательством. Герцогу очень не хотелось терять дружбу Ее Величества, но любовь и честолюбие одержали верх – перчатка была брошена.

Желая переложить всю ответственность за начатые военные действия на французов, Бэкингем решил действовать тайно. Между королем и Генриеттой еще существовали трения, вызванные прежними проступками короля, который некогда позволил герцогу удалить из страны почти всю ее французскую прислугу. Бэкингем запомнил, что Франция даже и не пыталась протестовать против подобной несправедливости. Он не знал, что Ришелье это доставило несколько приятных минут, и кардинал был рад, что кто-то попытался «сбить спесь с этой гордячки»… Поэтому у Бэкингема был шанс заручиться поддержкой короля.

В этот раз обстоятельства были на стороне герцога. Муж леди Боссуэл оказался не вполне покладистым человеком. Он влюбился в свою очаровательную супругу, и, не желая больше делить ее с королем, увез Мари-Мадлен в собственное поместье в Шотландии. Чарльз метал громы и молнии, развлекая двор подробностями этой пикантной истории, а иностранные дипломаты посылали своим государям шифрованные депеши с описаниями злоключений Его Величества.

В руки Генриетты попала копия такого послания, которую она показала королю, призывая его проявить благоразумие. К чести Чарльза, он последовал советам жены. И через время утешился в объятиях… Люси Карлейль. Эта дама, вернувшись в Англию, укрылась от гнева герцога в королевской спальне. Поскольку эта особа не обладала способностью к интригам, Генриетта возражать не стала. Но вскоре ей пришлось горько пожалеть о собственной уступчивости.

Герцог, не желая ссориться с королевой, выбирал окольные пути, чтобы спровоцировать конфликт. Он приказал капитанам английских торговых судов захватывать купеческие корабли французов, а сам, будучи верховным лордом-адмиралом, отклонил все присланные французскими дипломатами жалобы. К своему огромному неудовольствию, Бэкингем увидел, что Франция смотрит на все это сквозь пальцы, не считая эти нарушения торговых договоров достаточным поводом к разрыву отношений.

Более того, Ришелье направил в Лондон дипломатическую миссию во главе с маршалом Бассомпьером. Кардинал уже заключил мирный договор с Испанией и желал уладить внутренние беспорядки в стране, раз и навсегда разделавшись с гугенотами-заговорщиками. И война с Англией была ему совершенно не нужна…

Узнав о приезде Бассомпьера, герцог припугнул Люси. Содрогаясь от возможной мести бывшего любовника, графиня обещала оказывать ему всяческую поддержку. И выполнила свое обещание – подстрекаемый Бэкингемом и любовницей, Чарльз согласился поддержать английскую интервенцию на континент.

Для королевы же выступление герцога перед парламентом стало настоящим потрясением.

– Нам необходимо пресечь на корню планы Франции по строительству морского флота, – заявил герцог. – Испанцы и голландцы спят и видят, как бы лишить англичан преимущества на море. Так неужели же мы будем спокойно ждать появления еще одного соперника? Наши братья по вере – наши естественные друзья и союзники. Если мы сейчас придем им на помощь и отрубим французской гидре ее голову, то морская торговля и дальше будет пребывать в наших руках…

Английские купцы, преследуемые французскими пиратами, уже взывают о помощи, а французское правительство не предприняло никаких шагов по поимке морских разбойников и отклонило все петиции по выплате компенсации пострадавшим….

Более того, господа! Французский король вероломно заключил союз с Испанией, с которой Англия пребывает в состоянии войны! Это поступок друга? Союзника?

В парламенте поднялась настоящая буря.

– Предательство! Предательство! – вопили депутаты, потрясая кулаками.

Расчет герцога оказался верным – его собственные грехи были забыты, и парламентарии все, как один, поднялись на борьбу с французским агрессором.

– Союз с Францией был ошибкой, – неожиданно прозвучал голос графа Бристоля, который не терял надежды вести английскую политику в прежнем, происпанском направлении, и заодно поднять свою былую популярность. – Вспомните Пфальц, господа! Вспомните, что проклятые французы не позволили нашим солдатам сойти на берег, из-за чего Англия не смогла поддержать интересы курфюрста и его жены, Елизаветы Стюарт.

– Правда! Правда!

– И потом, Ваше Величество, – произнес Бэкингем на ухо короля, который явился в парламент, чтобы поддержать министра. – Ла-Рошель – это всегда открытые для нас ворота во Францию. Неужели мы позволим французам захлопнуть их перед нашим носом?..

Чарльз согласился с Бэкингемом, и не только в парламенте.

– Уж не войну ли Вы приехали нам объявить, господин Чрезвычайный и Полномочный Посол? – спросил король у Бассомпьера, когда тот предъявил ему свои верительные грамоты.

После такого приема маршалу пришлось срочно возвращаться на континент. Позднее, когда Ришелье выговорил Бассомпьеру за провал его миссии, этот остряк предложил кардиналу поправить дело, пригласив Бэкингема во Францию, и выразил уверенность, что «тогда герцог будет осаждать другую крепость».

Злые языки поговаривали, что именно этой шуткой остроумный маршал обеспечил себе двенадцатилетнее пребывание в Бастилии.

Бэкингем радостно потирал руки. Но его счастье длилось недолго.

– Будь проклят тот день, когда я доставил тебе письмо этой коронованной шлюхи, – заявил Джон, – сам бы ты никогда до такого не додумался!

И не дожидаясь ответа, вышел, хлопнув дверью. Этот протест стал для Бэкингема полной неожиданностью – виконт очень любил и всегда поддерживал старшего брата.

Королева была сдержаннее, но каждое ее слово разило без пощады.

– Я полагаю, милорд, что вы отдавали себе отчет, какова будет моя реакция. Поэтому я не буду тратить лишних слов. Скажу просто: человек, который способен попрать интересы страны во имя собственных амбиций, недостоин занимать высший государственный пост. Поэтому я приложу все усилия для того, чтобы лишить вас возможности злоупотреблять своим положением и дружбой короля. Также должна вас уведомить, что среди моих друзей нет и не будет таких авантюристов.

– Что ж, жребий брошен, – с горькой улыбкой сказал себе Бэкингем, – во имя любви и власти!

С этого дня Англия и Франция находились в состоянии войны, а первые министры двух стран словно соревновались друг с другом в стремлении нанести удар побольнее. Так, в ответ на ультиматум англичан, Ришелье подписал указ о высылке британских подданных с территории Франции, угрожая тюремным заключением. В отместку Бэкингем принял те же меры к французам, сократив им срок на сборы до двух недель.

Если кто и выиграл от предстоящих распрей, то это Ла-Рошельцы. Окрыленные обещаниями помощи от нежданных союзников, они были уверены в своей победе. Впрочем, и Его Высокопреосвященство не собирался легко сдаваться.

В Англии же граф Бристоль нанес визит Бэкингему.

– Милорд, я пришел предложить вам свои услуги, – заявил он первому министру. – Теперь, когда Англия и Франция находятся в состоянии войны, необходимо подумать о союзниках.

– Вы предлагаете мне заключить мир с испанцами? – возмутился Бэкингем. – Вы думаете, я забыл, что испанский посланник требовал моей смерти?

– Ваша светлость, когда на карту поставлено так много, хорошая память только вредит, – многозначительно произнес граф Бристоль.

Бэкингем нахмурился. Он понимал, что лорд Дигби намекает на собственную опалу, в которую попал после неудачного сватовства принца Уэльского к испанской инфанте.

– Скажите, сударь, – усмехнулся герцог, – вы сами придумали этот план или вам подсказал его король Филипп?

Граф Бристоль покраснел от негодования.

– Милорд, – произнес он. – Король Испании неоднократно предлагал мне перейти к нему на службу, но я каждый раз отвечал отказом. В день моего отъезда из Мадрида король Филипп вызвал меня к себе, положил передо мной чистый лист бумаги и предложил мне самому написать любой титул, любое место при испанском дворе, которые могли бы меня заинтересовать. Но я не предатель, поэтому и предпочел вернуться в Лондон, зная, что рискую оказаться на эшафоте.

– Сэр, – устало произнес Бэкингем. – Если бы я действительно считал вас предателем, вы бы там и оказались. Так что не будем ворошить прошлое, и подумаем о настоящем. А оно, сударь мой, весьма неутешительно. Ришелье заключил союз с Испанией, поэтому у меня есть все основания полагать, что Мадрид отвергнет наше предложение дружбы. Поэтому, милорд, если сам король Филипп станет уверять вас в обратном, скажите об этом мне, и тогда я обдумаю ваше предложение. Можете идти.

– Глупец, – произнес Бэкингем, когда за графом закрылась дверь. – Впрочем, он не более глуп, чем я сам, когда искренне рассчитывал на союз с Францией. Единственная надежда, что план герцогини де Шеврез удастся и проклятый кардинал отправится к дьяволу. Так что будем до конца играть роль влюбленного рыцаря, который живет надеждой заключить в объятия свою прекрасную даму.