Эпилог

Той же весной Европу потрясла новость — точно подхваченная ветром, она накрывала королевства, герцогства и графства Франции и Англии, Италии и Германии, Испании и Португалии.

21 марта 1152 года, по прошествии всего шести недель после развода Алиеноры Аквитанской и Людовика Французского, двадцатидевятилетняя герцогиня Аквитанская вышла замуж за девятнадцатилетнего Генриха Анжуйского. Эта новость была оглушительна еще и потому, что огромные земли Европы объединились в целую империю, которую сразу же окрестили «Анжуйской». Территория нового государства оказалась в десять раз больше, чем королевский домен Капетингов. А ведь была еще Англия, на которую по праву наследования претендовал молодой Генрих!

Более того, все говорили, что это не просто деловая сделка между соседями, но союз, скрепленный истинной любовью. И недвусмысленно добавляли: «И жаркой страстью!»

Сильнее других мучился от этих новостей Людовик Седьмой. Всегда один уплывает на корабле под белыми парусами, а другой остается на берегу. В первую неделю, когда известие достигло Парижа, Людовик не выходил из своих покоев. Его Алиенора уплыла к новой жизни и новой любви, предоставив ему вытравлять из сердца все еще живое чувство к ней. Но как это сделать, он пока еще не знал. Людовику было ясно, что женщина, сбежавшая от него, счастлива, и оттого каждый новый день становился для покинутого короля Франции мучительной пыткой. Стрела, пущенная в него охотницей Алиенорой, была отравлена самым коварным ядом…

Свадьба Алиеноры и Генриха состоялась в Пуатье, без шика того первого торжества в Бордо, пятнадцать лет назад. Были приглашены только самые близкие люди. Алиенора щедро одарила подарками всех тех, кто помог ей избежать опасности на дороге из Божанси в Пуату. Никого не забыла, в том числе и монастыри, где она останавливалась. Еще неизвестно как сложилась бы ее судьба, попадись она одному их тех молодчиков, что так усердно подстерегали ее! Понятно, Генрих Анжуйский не стал звать на свадьбу шестнадцатилетнего Жоффруа — да юнец и сам бы не пришел: сгорел бы со стыда, загляни он в глаза своей нынешней госпожи, которую совсем недавно хотел взять силой;

После свадьбы молодожены пустились в странствия по своим южным вотчинам. Аквитания должна была познакомиться со своим новым хозяином — таковы были правила. Но существовало одно место, куда Алиеноре хотелось попасть особенно.

Перед отъездом из Пуату она продиктовала секретарю следующие строки:

«Расставшись по причине близкого родства с моим сеньором Людовиком, прославленным королем Франции, и сочетавшись браком с моим благороднейшим господином Генрихом, графом Анжуйским, я ощутила вдохновение свыше и пожелала посетить святых девственниц из Фонтевро…»

Монастырь основал для своей жены и дочери ее дед — Гильом Трубадур, а нынешней настоятельницей была тетка Генриха Анжуйского Матильда, дочь покойного Фулька, короля Иерусалима. Алиеноре хотелось навестить Фонтевро, чтобы помолиться там за себя и мужа и испросить у Бога наследника.

Той же благословенной весной, бороздя дороги расцветающей Аквитании и навещая своих многочисленных вассалов, супружеская чета въехала в ворота монастыря Фонтевро.

Спешившись, Алиенора немедленно преклонила колени перед встретившей их матерью-настоятельницей — уже немолодой женщиной, абсолютно седой, но с лицом светлым и ясным. Преклонил колени перед родной теткой и Генрих.

— Встаньте, дети мои, — сказала Матильда Анжуйская. — Как отрадно моему сердцу видеть такую славную пару!

Нелегкая и трагическая судьба оказалась у этой женщины. С ранних лет она почувствовала тягу к монашеству и в одиннадцать лет приняла постриг. Она уже была взрослой девушкой, когда за ней прислал ее отец Фульк Анжуйский. Он не желал, чтобы такая высокородная принцесса, к тому же красавица, пропадала даром в монастырских стенах. Он отдал ее в жены английскому принцу Вильяму — сыну короля Генриха Первого Грамотея. Дочь смирилась с волей отца. Но юноша вскоре погиб во время шторма. Приняв повторный постриг, Матильда вернулась к монашеской жизни — она поселилась в Фонтевро и спустя десятилетия стала его настоятельницей.

О ней говорили, как о блаженной, и многие хотели, чтобы она коснулась их легкой рукой и благословила.

После службы, улучив момент, Алиенора подошла к своей родственнице.

— Матушка, — сказала она. — Я много грешила в этой жизни. Но всегда либо по недоразумению, либо… по большому чувству. И никогда не старалась делать этого из злобы к кому бы то ни было. Буду ли я прощена? И не станут ли страдать мои дети за меня? Я бы пожертвовала всем, лишь бы этого не случилось…

И вновь светлой улыбкой озарилось лицо матери-настоятельницы.

— Господь милостив и куда добрее, чем думают многие. Я могу сказать вам только одно, милая Алиенора, что отныне каждый день я буду молиться за вас и моего племянника Генриха. И буду просить у Создателя, чтобы он подарил вам как можно больше детей. — Алиенора преклонила колено, и Матильда, положив руку ей на темя, сказала: — Я благословляю вас на долгую и счастливую жизнь. Помните каждую минуту о Господе, и он никогда не оставит вас.

Пока их ждал монастырский обед, Алиенора решила в одиночестве прогуляться по аббатству.

Она поднялась на один из холмов Фонтевро, к каменной часовне. Заросли шиповника окружали святое место. Задумавшись, герцогиня провела рукой по кусту и ойкнула. На указательном ее пальце набухла крохотная бусинка крови. Поморщившись, Алиенора зацепила ее языком. Зажав палец платком, она оглядела окрестности — отсюда открывался хороший вид. Слева стоял их отряд, там разбивали шатры солдаты. Рядом паслись лошади. Прямо раздавалась вширь перспектива зеленых холмов. Справа начинались леса. Их разрезали дороги — они вели на северо-восток. Там был Божанси, где она совсем недавно избавилась от супружеских цепей, и там же был Париж…

Цветущая и благоуханная весна охватила всю округу Фонтевро…

Но весна Алиеноры оставалась позади, наступала иная пора ее жизни. Насыщенное лето уже открывалось ей…

Впереди Алиенору ждали тревожные годы. Король Франции, негодуя, что его вассалы Генрих Анжуйский и герцогиня Аквитанская обвенчались, не испросив разрешения у сюзерена на этот брак, будет направлять им письмо за письмом, требуя явиться вдвоем и дать объяснения. Но не получит ни одного ответа. Эти письма молодожены, любовники перед Богом, будут читать в постели и весело отправлять в камин. И тогда Людовик соберет армию и захватит часть Нормандии. Более того, пока Генрих бросится собирать войско, он подобьет шестнадцатилетнего Жоффруа Анжуйского поднять против старшего брата бунт и захватить Анжу. Что безземельный Жоффруа, жаждавший любыми путями заполучить родные пенаты, частично и проделает.

Но Людовик Седьмой и Жоффруа Анжуйский младший только разбудят в Генрихе Плантагенете настоящего льва. На беду всем недругам Генриха, и в первую очередь на свою, они только заставят его раньше времени повзрослеть — подтолкнут его к будущей роли дальновидного полководца, лучшего в Европе администратора и законотворца.

Генрих с армией войдет в Анжу, разобьет младшего брата и осадит замок Монсоро, где будет прятаться Жоффруа. Юнец сдастся на милость победителя — ему вновь, как и с женой Генриха, не улыбнется удача. Затем Плантагенет нанесет несколько ударов по Людовику Седьмому, и тот, захворавший от поражений, отступит и сам заговорит о мире. Король Франции будет унижен вновь. Алиенора лишний раз убедится, что не ошиблась в своем выборе.

Но война с Людовиком окажется лишь преддверием другой войны — за корону Англии…

А пока что, стоя у часовни, зажав уколотый палец в кулак, счастливая Алиенора смотрела на окрестности Фонтевро. Всюду пела свою песню любви весна. И герцогиня Аквитанская, дыша полной грудью, наслаждалась этими мгновениями. Она была еще молода, и все мечты ее сбывались. Алиенора знала: открывается новая глава ее жизни и новые приключения ждут ее в этом удивительном весеннем мире.