XII
После отъезда князя Морозова пошла совещаться с Аввакумом и Меланией.
— За что-же они ко мне такую ненависть питают, отче? — спросила Морозова.
— Как же им тебя не ненавидеть, сестра Феодора, — сказал Аввакум, — ты побеждаешь везде: и в дому своем, и где бываешь, на беседах, обличаешь и опровергаешь их прелесть, а им в уши все сие передают.
Морозова, довольная замечанием, прошептала:
— О, сколь злоба людская сильна, что даже людей веры праведной не оставляет в покое!
— Поди сегодня в вечеру, когда царь посланца своего выслушает, сидение о тебе в палатах будет, — продолжал протопоп, — и нас вспомянут, тебе-же в вину поставят.
Долго рассуждали они между собою.
Было решено идти на все испытания и мучения, только чтобы не изменить заветам старины.
— Созовем верхних и помолимся все вместе о даровании избавы истинной вере православном от никонианских ухищрений и лести их поборников, — торжественно предложил протопоп.
И вместе с обеими женщинами он отправился в другой конец дома, где была устроена молельня.
Там собрался «пятирик» изгнанных инокинь. Воскурили ладан, зажгли свечи, и моление началось.
Не скоро оно окончилось.
Утомленные долгими молитвами, инокини подошли к Аввакуму под благословение.
Затем, произведя уставные поклоны перед ним и старицею Меланией, старшая Елена обратилась к Морозовой со словами:
— Отпусти ты нас, сестра Феодора, из твоего дома…
Боярыня изумленно посмотрела на них.
— С чего это вы, матери, надумали? Живите здесь спокойно.
— Боязно нам, чтобы нас тут не захватили; гроза царского гнева приближается!
— Нет, голубицы мои, не бойтесь, никто вас здесь не тронет!
Неуверенно посмотрели на свою хозяйку инокини. Они сознавали, что преследования Морозовой должны усилиться, и тогда всем, живущим в ее доме, не миновать беды.
Видя печальные лица инокинь, Морозова поспешила их утешить.
— Верьте мне, сестры, теперь еще долго никто здесь не появится.
Тяжело было ей разорять этот мирный монастырь, где долгие годы безмятежно молились они вместе, где все уже сложилось, шло так правильно, одно за другим. Была уверенность, что устав жизни исполняется неустанно и богоугодно.
Печально расходились по своим кельям обитательницы Морозовского дома.
