X
Миновала царская свадьба. Жизнь первопрестольной снова вошла в свою колею.
Казалось, ничто в царских палатах не изменилось. Тот же царь, те же обычаи, но в действительности все было по-другому.
Партия Милославских поддерживала «древнее благочестие», и, несмотря на ссылку, возвратившись из Мезени, протопоп Аввакум почти открыто проповедовал свои убеждения.
С женитьбой-же царя на второй супруге и с удалением Милославских от царского двора, поблажки староверам значительно сократились: Нарышкины были ярые приверженцы Никона.
В свою очередь и царь еще больше стал почитать все новшества, введенные патриархом Никоном.
Появлявшийся раньше при царице, Марии Ильинишне, в царском дворце и даже находившийся в числе верховых богомольцев, юродивый Киприан был оттуда изгнан.
А давно ли этот самый Киприан неоднократно молил государя о восстановлении древнего благочестия, и государь его благосклонно выслушивал! Ходить, как он раньше это делал, по улицам и торгам, обличая свободно языком новизны Никона, было строго воспрещено юродивому.
Но остановить его дерзкий язык было нелегко. Несмотря на запрещение, он продолжал везде громко восставать против нововведений и укорять за них царя.
Пришлось сослать Киприана в Пустоозерский острог, где он через некоторое время и был казнен за свое упорство.
Казнь последнего страшно повлияла на староверов, находившихся в Морозовском доме.
Встревоженный Аввакум и Мелания обдумывали, что предпринять.
Тем не менее, Алексей Михайлович не принимал еще никаких крутых мер против раскольников, хотя был хорошо осведомлен, что главное их гнездо — в морозовском доне.
Но, узнав о постриге Морозовой, и, сожалея о ее сыне Иване, находящемся под влиянием Аввакума и Мелании, решил принять меры.
Вспомнил царь, наконец, и о самой боярыне.
— Поезжай ты к ней, — сказал он боярину Троекурову осенью того же года, — и попытай, что она там творит в своем доме. Дошли до меня слухи разные; главное, насчет веры поспрошай ее.
Узнав о приезде боярина, Аввакум с Меланией благословили Федосью Прокопьевну открыто выступить, если понадобится, на защиту старой веры.
— А там мы тебе поможем, — прибавил протопоп.
Приветливо поздоровавшись с хозяйкою дома, Троекуров умолчал о причине посещения, только сказал:
— Царь-батюшка сильно пеняет, что ты никогда во дворце не бываешь.
— Плоха здоровьем стала, — уклонилась Федосья Прокопьевна, все понимая, и снова начала жаловаться на больные ноги.
— Коли занедужилось, так поправляйся, боярыня, а поправившись, к нашей молодой царице и пожалуешь, — добродушно проговорил Троекуров.
Видя вдову больной, он не стал расспрашивать ее об ее веровании, как наказал царь, и во дворце доложил, что боярыня действительно больна.
