Книга: Два императора
Назад: Глава XVIII
Дальше: Глава XX

Глава XIX

Наполеон находился в замке Финкенштейн и задумчиво сидел у открытого окна. Несмотря на радостное известие о взятии Данцига, лицо его было пасмурно, и он бесцельно смотрел на расстилавшийся перед ним красивый ландшафт. Он отошёл от окна и позвал своего любимца Дюрока.
— Вы звали, государь? — спросил, подходя, Дюрок.
— Да, Дюрок, ты видишь, мне скучно.
— Вижу, ваше величество, и сердечно сожалею об этом.
— Ты догадываешься о причине моей скуки?
— Смерть маленького Наполеона так вас растрогала, государь!
За день перед этим Наполеон получил печальное известие о смерти восьмилетнего племянника, сына своего брата Людовика, которого он думал объявить наследником французской империи.
— Ты отчасти прав, Дюрок. Маленький Наполеон был моим любимцем, я привык считать его своим наследником — он был одной со мной крови. Я возлагал на него надежды. Безжалостная смерть унесла его.
— Ваше величество, вероятно, императрица Жозефина имеет более причин сожалеть о маленьком Наполеоне. Я думаю, государь, его смерть будет для неё очень печальным событием, потому что ваше величество теперь увидите необходимость иметь законного наследника. А императрица бездетна…
— Ты слишком проницателен, мой милый, — прерывая своего любимца, громко проговорил Наполеон.
— Государь, вся Франция любит и обожает императрицу. Все привыкли к её доброте и великодушию.
— О, я знаю, Дюрок, ты принадлежишь к приверженцам Жозефины! — воскликнул император. — Она хорошая, добрая, я это знаю, и если бы она дала мне наследника, я бы никогда, никогда с ней не расстался. Но сама судьба идёт против неё. Однако, милый Дюрок, оставим говорить про то, что будет; надо говорить о настоящем.
— Я слушаю, ваше величество!
— Знаешь ли ты, мне надоела война.
— Но, государь, вы ещё не докончили ваши победы.
— Ты прав, тысячу раз прав. У прусского короля осталась ещё одна крепость, которую надо непременно взять… Да, мы не окончили ещё наши победы, и наши храбрые солдаты, погребённые под снегом Эйлау, должны быть отомщены. Знаешь ли ты, Дюрок, чего я хочу? — быстро спросил у своего любимца Наполеон, смотря ему прямо в глаза.
— Нет, государь, — тихо ответил тот.
— Я… я хочу, чтобы солнце Аустерлица и Йены осветило скучные русские поля и равнины. Я хочу смирить Александра! Я покажу ему, что значит угрожать мне и со мной не соглашаться! Я уверен, что моё знамя будет развеваться над Московским Кремлём! Свет принадлежит мне! И горе тому, кто станет на моём пути. Как червяка, я раздавлю его! — хвастливо крикнул Наполеон и быстро зашагал по своему кабинету.
Вошёл первый министр императора — Талейран. Когда-то был он католическим священником, потом сделался министром республики, а далее стал приближённым Наполеона.
— А, ты кстати, Талейран. Мы говорили с Дюроком про войну, — встретил его Наполеон.
— Вы хотите сказать, государь, про ваши победы?
Хитрый Талейран знал, что Наполеон любит лесть, и при всяком удобном случае старался превозносить его военный гений; он выставлял Наполеона каким-то полубогом.
— Талейран, ты мне льстишь! Но это в сторону. Слушай, я не хочу прекращать войну. Пруссия у моих ног. Одна только Россия не хочет передо мною смириться. Но я заставлю! Мои храбрые солдаты помогут мне. И Россия так же, как и Пруссия, будет у моих ног.
— В этом, государь, никто не сомневается. И тогда, ваше величество, будете победителем всей Европы, — сказал Талейран.
— А Англию я сотру с лица земли. И тогда, господа, вернёмся мы отдыхать в Париж, в эту всемирную столицу, увенчанные лаврами, — хвастливо проговорил Наполеон и, приказав подавать лошадей, поехал в сопровождении Дюрока и Талейрана к своим солдатам.
Назад: Глава XVIII
Дальше: Глава XX