26. Операция майора Торопко
Одесса, октябрь 20… г.

«Если задержание удастся провести в порту, то все должно пройти без сбоев», – прикидывал Валерий Петрович. Он нервничал, то и дело смотрел на часы и крутил в руках бесполезный мобильный телефон – самолет заходил на посадку.

«Дай бог, минут через двадцать приземлимся. Теперь вся надежда на то, что хохлы не подведут, а то ведь чуть что не так – упрутся рогом… В то же время и с одесской полицией, и с таможней начальство договорилось молниеносно. Просто даже не верится… Только бы яхта из порта не вышла! Очень не хочется связываться с Интерполом…» – продолжал свои рассуждения Торопко.

Самолет наклонился, задрожал, пассажиры притихли. Сквозь плотную вечернюю дымку в иллюминаторе показались земля и темно-серая гладь моря, вдоль извилистой береговой линии петляла подсвеченная огнями автотрасса, огибая маленькие, будто игрушечные, домики. Валерий Петрович запихнул в рот леденец и прикрыл глаза, он не любил самолеты.

С тех пор как позвонил Мельгунов, прошло меньше суток, точнее, восемнадцать часов. Но даже за это время выяснить удалось немало. Теперь о личности подозреваемого ему известно даже больше, чем достаточно. Перед самым вылетом ему сообщили, что Ефимов по-прежнему находится на борту яхты. Наружка это подтвердила. Конечно, было лучше, если бы он вышел в город. На земле оно как-то привычней…

В аэропорту Торопко встречали двое сотрудников одесской полиции. Молодые, мордастые, румяные ребята. Майор улыбнулся про себя, почему-то сразу вспомнился эпизод из фильма «Брат-2». С одним из сотрудников, капитаном Шаропатым, Валерий Петрович уже, можно сказать, познакомился – общался накануне по скайпу. Вот уж действительно, до чего дошел прогресс. Шаропатый произвел на Торопко хорошее впечатление. Он мгновенно понял, что от него требуется, говорил мало и по делу.

Теперь при личной встрече капитан тоже не стал терять время и прямо на ходу коротко доложил о том, что еще удалось выяснить:

– Объект яхту по-прежнему не покидал. Судно «Нардан» прибыло в порт три дня назад под турецким флагом, порт приписки – Стамбул. Процедура досмотра прошла в рабочем режиме. Заявка на стоянку на 21-м причале оформлена надлежащим образом, все оплачено до 30 октября. У капитана яхты паспорт тоже турецкий.

– Но, видать, вин азербайджанец, из Союза, потому что здорово по-русски гутарит, – с широкой улыбкой произнес второй сотрудник.

– Ах, вот еще что – свидетельницу Насонову, которая с объектом в поезде ехала, мы опросили. Прямо в гостинице, к нам вызывать не стали. Она же это… актриса и сегодня на фестивале выступает. Но опросили по всей форме, под протокол.

– Как у вас все оперативно! – искренне похвалил Торопко.

Они уже миновали паспортный контроль и вышли из здания аэропорта, на стоянке их ждала машина. На улице стемнело. Лицо майора тронул теплый, влажный, пахнущий морем ветер.

«Да, это вам не Москва, там по вечерам уже первые заморозки».

– А что по владельцу яхты? – спросил Торопко, садясь в машину.

– Так я за то и хотел сказать, – снова вступил в разговор улыбчивый. Он был за рулем и, когда говорил, то и дело вертел головой, – на борту кроме капитана его пидмогач и куховарка, чи горнична… еще один пассажир, в документах стоит – UK, то есть считай вин англичанин.

– Сколько же там на яхте народу помещается? – удивился не искушенный в этих вопросах майор.

– Так при желании очень много. Она ж вон какая здоровая, в длину метров тридцать пять – сорок, двухпалубная. Там наверняка салон, столовая, спальни – полный комфорт, как в квартире. А вы что подумали? – с удовольствием пояснил Шаропатый.

– Я все за пассажира хочу сказать. Потому что як я побачил, что вин иностранец, зараз позвонил свояку в Нацбюро, хай пробьет по базе, что вин за тип.

Валерий Петрович нахмурился – смесь украинского и русского давалась ему с трудом, кроме того, в речи полицейского проскочило словосочетание «национальное бюро». Надо полагать, это национальное бюро Интерпола в Одессе, а следовательно – ничего хорошего не жди, одна волокита.

– Петро, давай лучше я, а то у нас как в анекдоте получается: «товарищ не понимает», – остановил коллегу Шаропатый. Петро обиженно замолчал, а капитан уже без тени улыбки на лице продолжил: – Дело в том, что владелец яхты некий Мофсен Лахути… Он не просто иностранец и подданный Великобритании, а еще к тому же очень богатый бизнесмен. Этнический иранец, в 78-м вместе с семьей эмигрировал в Англию…

– Ну так хорошо, эмигрировал в Англию, что вас смущает? – неожиданно повеселел московский гость.

– Он владелец концерна «Арсенор», имеет недвижимость в Лондоне, в Испании, в Турции, на юге Франции, еще где-то… известный меценат, благотворитель, коллекционер.

– Что ж, очень славно! Повезло гражданину Великобритании, – еще больше развеселился Торопко.

– Боюсь, майор, что смешного мало – досмотр его яхты может обернуться большим международным скандалом, а он ни вам, ни тем более нам не нужен.

Торопко с довольным видом закивал:

– Но ведь нас интересует не он, а его гость, Виктор Ефимов, который подозревается в убийстве и краже произведения искусства.

– Вы понимаете, что тут нужны неопровержимые доказательства, – хмуро произнес Шаропатый, – надеюсь, майор, они у тебя есть.

Машина остановилась у входа в управление.

– Знаете, капитан, как переводится название «Нардан» с персидского? Я, собственно, и сам недавно узнал, – хитро улыбнувшись, сказал Валерий Петрович. Он как будто совсем не спешил выходить из машины. – Это значит «огонь»! Понятно, на какой огонь прилетел наш московский мотылек!

– Майор, вы говорите загадками.

– Извини, капитан. Просто теперь я окончательно убедился в том, что Ефимов прибыл в Одессу не с пустыми руками. Сейчас все объясню.

Прихватив небольшую дорожную сумку, Торопко бодро вышел из автомобиля и проследовал за украинскими коллегами в освещенный подъезд. Энергия из майора била через край, казалось, что не было перед этим ни бессонной ночи, ни бесконечно долгого рабочего дня, ни перелета. Поздоровавшись с дежурным, все трое миновали холл и, не прерывая разговора, поднялись по лестнице на второй этаж.

– Нет, он не мусульманин, он как раз таки огнепоклонник, – донесся из открытой двери взволнованный голос Торопко, – в любом случае ты сказал, что стоянка яхты оплачена до 30 октября, так что теоретически время у нас еще есть.

– Если бы! С малыми судами все сложнее. Это раньше использовали сигнальные флаги, и портовые службы являлись для досмотра. Теперь они могут уйти хоть на несколько дней, никого не предупредив. Пару часов ходу – и они в нейтральных водах, – возразил ему Шаропатый.

– А по личности подозреваемого имеем вот что: полтора года назад по факту незаконной покупки нежилого помещения на этого Ефимова уже пытались завести уголовное дело. Он весьма скользкий тип, такие сделки проворачивал, по всему видно – вор, но попробуй докажи. Ему всегда удавалось балансировать на грани. Тогда дело развалилось, ну или кто-то намеренно его развалил, – снова басил Торопко. – И еще одна приятная мелочь – на В. Д. Ефимова оформлен серебристый «Фольксваген Бора», такой же автомобиль видел сосед в день убийства Кошелева.

– Но цэ ж косвенная улика, – вступил в разговор Петро.

– Зато сегодня утром мне по-настоящему повезло, вы меня поймете, мужики, такое редко, но все же бывает. Сижу и чувствую – поперло! Мне удалось встретиться с одним из свидетелей, проходящих по риелторскому делу, – некий Фархад Фуадович Салахов. Кстати, давнишний знакомый Ефимова, но, как говорится, не при делах. Салахов – глава то ли общества, то ли ассоциации огнепоклонников в России и СНГ, и, похоже, про убийство он ничего не знал.

Густая пелена табачного дыма затянула кабинет, где происходил разговор. Освещаемый лампами дневного света дым становился то белым, то голубым.

– Откройте окно, хлопцы, накурили – дышать нечем, – раздался чей-то голос.

Тут же капитан Шаропатый его перебил:

– Да ладно вам. Продолжай, Валерий Петрович!

– Салахов сообщил, что ему действительно недавно звонил Ефимов со странной просьбой. Попросил свести его с кем-нибудь из их братии. Только желательно, чтоб человек был не просто состоятельный, а очень состоятельный, потому что у него, мол, есть один редчайший артефакт, который он хотел бы продать. Салахов утверждает, что видел не сам предмет, а только фотографию, но и этого ему оказалось достаточно, чтобы понять – есть лишь один-единственный человек, который способен отважиться на такое. Чудной мужик, этот Фархад Фуадович. Вроде сначала все спокойно излагал, а как дошло дело до золотого истукана, его словно подменили. Будто с ума сошел… ну, да ладно, это все мелочи. Важно – он под протокол сообщил, что сам дал Ефимову контакты коллекционера-иранца. Словом, я ноги в руки и к начальству…

– Да у тебя, я посмотрю, не дело, а просто «Тысяча и одна ночь», – отвечал ему Шаропатый. – Но как же Ефимов истукана через границу рискнул провезти, не побоялся? Какого он размера?

– В высоту – сантиметров тридцать.

– Ну раз так, то сховал в сумку, и порядок. Наши ваших не шмонают, – со знанием дела вставил Петро, потом еще что-то спросил Шаропатый, и Торопко продолжил свой доклад.

К их голосам примешались другие, множась, они слились в неясный гул, который, то затихая, то разрастаясь, звучал по этажам управления, пока не раздался чей-то резкий выкрик, заставивший всех тотчас замолчать:

– Яхта «Нардан» вышла из марины!

– Что это значит, черт побери? – пробасил Валерий Петрович.

– А это значит, майор, что судно покинуло одесский порт.

На море было неспокойно. Свинцовые волны бились о борт катера и слегка покачивали его. Вдали, едва поднявшись над линией горизонта, забрезжил рассвет. Пелена висевшего над водой тумана начала рассеиваться. Мелкий дождь противно барабанил по гладкому борту катера, который, легко разрезая волны, двигался по заданному курсу.

Валерий Петрович ничего не смыслил в морском деле, но даже он понял, что таможенный катер, выделенный им для совместной с Интерполом операции, настоящее чудо техники – красивый, современный, быстроходный, доверху напичканный всякой аппаратурой. Одна приборная панель чего стоила, космический корабль, по-другому не скажешь! Меж тем у штурвала стоял молодой парень и легко управлялся со всеми этими переключателями, кнопками и рычагами.

Торопко нервничал – московское начальство топало ногами, требуя результата, звонки на мобильный следовали один за другим. Но бессонница мучила не только родное МВД. Похоже, за майором Торопко следила вся Москва. По словам коллег, результатов с нетерпением ожидали и в Минкульте, и в Институте археологии, и в Академии наук. Вот ведь история вышла! А все этот золотой истукан, будто свет клином на нем сошелся. Майор в очередной раз раскрыл папку и с отвращением посмотрел на фотографию золотого божка, принесенную Мельгуновым в день их первой встречи. «Не имеющий цены артефакт… ну и рожа у него, без слез не взглянешь!»

Он снова бестолково зашагал по рубке, не зная, чем себя занять.

«И как они тут что-то видят! Сплошной туман…»

– Сколько нам до них плыть? – спросил Валерий Петрович у Шаропатого, который тоже остался в рубке. Остальные участники операции, включая двух интерполовцев, спустились в каюту, тем более что разработанный план совместных действий всех сразу устроил. Он был логичен и прост. Учитывая условия ограниченной видимости, решили иностранного бизнесмена раньше времени не беспокоить, а подобравшись к «Нардану» как можно ближе, связаться с ним по дежурному каналу и запросить трап для повторного досмотра, деликатно объяснив причины. Валерию Петровичу потом отдельно растолковали, что есть такой специальный канал безопасности, который существует как раз для внештатных ситуаций. Любой находящийся в море обязан по нему отвечать.

– Думаю, меньше часа осталось. Узлов тридцать в час идем. Слышь, майор, по морю вообще-то не плавают, а ходят, – усмехнувшись, ответил Шаропатый и, взяв бинокль, деловито уставился куда-то вдаль.

– Что? Так быстро?

– Тебе не угодишь, то быстро, то медленно. Просто хлопцы сказали, что «Нардан» в дрейф лег, – и, бросив взгляд на майора, пояснил, – то есть застопорил машину и практически стоит на месте.

На горизонте чуть забрезжило солнце, но тяжелые серые тучи, сгустившись, закрыли его плотной стеной, и последний бледно-розовый луч, на мгновение осветив море, погас. Дождь усилился. Катер качало.

– Ни хрена не видно! – с чувством произнес Шаропатый.

– А как же тогда?

– По приборам идем. Так ведь? – обратился он к морячку, стоявшему у штурвала. – Что скажешь?

– Вообще-то, если б не дождь, их судно должно быть уже в пределах видимости. Судя по координатам, они совсем близко.

Валерию Петровичу захотелось выйти на воздух. От качки к горлу подступила противная муть, хотя раньше никакой морской болезни у него не было. «Наверное, это от недосыпа, как-никак вторую ночь на ногах». Он вышел из рубки, и тут же в лицо ударили соленые брызги, ветер засвистел и сорвал с головы капюшон бушлата, который ему накануне выдал кто-то из сотрудников. Торопко закрутил головой по сторонам, пытаясь разглядеть хоть какой-то намек на судно. Но море, волны, дождь и тучи слились в одну серую бесконечность.

От такого вида у майора почему-то защемило сердце, но тупая боль, сжав грудь, быстро отступила. На смену пришла тревога, накатила волной и будто сковала все его тело. В голове эхом прозвучали слова востоковеда: «Не шутите с ним, майор, этот истукан на самом деле кровью помечен».

В задумчивости он постоял еще немного на ветру и вернулся в рубку. Шаропатый и стоящий за штурвалом морячок о чем-то громко и быстро переговаривались на украинском.

– Что такое? – настороженно спросил Торопко, в тот же момент, оттеснив его в сторону, в рубку поднялся Петро со своим свояком-интерполовцем и тоже разом заговорили.

– Что случилось?! – громко, чтобы его услышали, крикнул Валерий Петрович.

– Да вроде SOS. Я сам ничего не понял, – растерянно ответил Шаропатый и кивнул на морячка. – Он говорит, что с «Нардана» пришел сигнал SOS.

– Какой на фиг SOS? Откуда SOS? Что они гонят? У них на борту бесценная скульптура, а в придачу к ней вор и убийца! Что за шутки? – вспыхнул майор, краска залила его лицо.

– Это не шутки, с этим никогда не шутят. Если подали сигнал, значит, они тонут, – возразил морячок, который тоже заметно волновался.

– Но где? Где это место? Сдается мне, что это розыгрыш. Давайте подойдем поближе. Покажите, где?! – перешел на крик Торопко.

– Не знаю! Мы и так совсем близко, уже минут пятнадцать в их квадрате крутимся. Сигнал шел именно отсюда…

– А что сигнал? Он не повторялся? – спросил Шаропатый, одновременно по сотовому он пытался связаться с береговой охраной, но там долго никто не отвечал, и привычное спокойствие ему тоже изменило. – Какого хрена вы там все делаете! М…! Когда ваша помощь нужна!

Через полчаса над квадратом, где кружил их катер, показался вертолет, еще через два – подошло пограничное судно. Дальнейшие поиски результатов не дали. Нигде и ничего. Яхту «Нардан» обнаружить так и не удалось. Она исчезла мгновенно и абсолютно бесследно, не только с поверхности моря, но и с экранов радаров, что само по себе практически невозможно. Не было ни спасательных плотов, ни масляных разводов на воде. Ничего. Как в Бермудском треугольнике, о нем вспомнил лишь Валерий Петрович, потому что люди, работающие в море, не привыкли оперировать абстрактными категориями. Когда кто-то из присутствующих произнес слово «затонула», на него сразу обрушился град вопросов, на которые тот, разумеется, не нашелся, что ответить. Никто ничего не понимал и не мог объяснить, как все произошло…

– …казалось бы, невероятно… вот так встретиться в одном вагоне и опознать его голос. Чего только не бывает! Случай, подарок судьбы, не предугадаешь заранее! Вы улыбаетесь, Фархад Фуадович? Не верите в такие жизненные экспромты? Меж тем все было именно так, как я вам рассказал, – произнес Кир, поглядывая на собеседника.

Но тот не спешил с ответом. Чувствовалось, что он вообще не привык спешить. Вальяжный, лощеный, ухоженный, с благородной сединой на висках, дорогими очками с затемненными стеклами, которые скрывали глаза… На вид ему было лет пятьдесят, не более, хотя Валерий Петрович говорил, что Салахов намного старше. Выдержав паузу, он наконец ответил:

– Случайность… не знаю. Пожалуй, мне больше по душе запланированные экспромты, когда можно хоть отчасти влиять на этот самый случай. – Губы его вновь растянулись в улыбке.

Кир решил не уточнять, что имел в виду собеседник, и поспешил вернуться к вопросу, ради которого он и пришел на встречу с Салаховым.

– Когда я вам позвонил, Фархад Фуадович, меня, признаться, интересовало только одно. Только один вопрос: скажите, вы все-таки видели золотого истукана?

Сверкнув очками, Салахов откинулся на спинку кресла.

– Странно, Кир Анатольевич, что вас он так интересует. Вам же, насколько я понимаю, не нужно объяснять, что это за предмет.

– Нет, конечно. Но на его поиски были брошены такие силы… и они не увенчались успехом. Вы же в курсе?

– Петр Иванович Мельгунов – ваш прадед? – прозвучал неожиданный вопрос.

– Да, – коротко ответил Кир. В кармане тихо звякнул мобильный – пришла смска. Мельгунов бросил быстрый взгляд на дисплей. Через час он условился встретиться с Катей. Неспешная, «на восточный манер» беседа грозила затянуться, меж тем сам Салахов предупредил Кира, что в этот день он улетает в Баку.

Словно угадав его мысли, Фархад неторопливо изрек:

– Не волнуйтесь, время у меня еще есть. Мой рейс поздно вечером. Я ведь, откровенно говоря, пришел на встречу с вами именно по этой причине. О вашем знаменитом прадедушке наслышан, много читал. Удивительный был человек. А какая коллекция! Неужели в семье от его собрания ничего не сохранилось?

– Только незначительная часть, которая находилась у бабушки. Правда, сейчас из квартиры покойного Ефимова изъяли несколько предметов.

– Очень любопытно. Если возможно, немного поподробней… – Салахов качнул головой, и тонкая полоска усов над верхней губой растянулась.

– Вещицы интересные, похоже, весьма ценные, пряжки, монеты, золотой ритон… При случае могу выслать вам фото.

– О, поздравляю вас. Понимаю, что Петр Иванович безделушек не держал, – с некоторым разочарованием произнес Салахов и, подумав, продолжил: – Кир Анатольевич, знаете, в этой истории меня всегда поражало одно… Ваш прадед, вероятно, был чрезвычайно смелым человеком. Если он отважился, рискнул привезти Ахримана в Россию… Я нахожу этому лишь одно объяснение – он был не до конца уверен в том, что именно обнаружил и привез на родину. Иначе это был бы поступок безумца.

– Вы правы, – заторопился Кир, короткий сигнал мобильного сообщил об очередном смс-сообщении. Но навязчивая идея не давала ему покоя, его страшно мучило любопытство, а Салахов будто нарочно уходил от ответа. – Простите мою настойчивость, но я все-таки хочу узнать, Ефимов показывал вам золотого истукана? Согласитесь, я имею на это право!

Салахов подался вперед, в темных стеклах его очков заиграли блики, и негромко сказал:

– Тайну доверить и другу нельзя, ибо у друга…

– …есть тоже друзья. Это Саади, прекрасные стихи, я совершенно с вами согласен, – с напором произнес Кир, теряя терпение, – Фархад Фуадович, вы так мне и не ответили.

– В сущности, Кир, это не имеет значения, видел я что-то, трогал, держал в руках или нет. Мне хочется… хочется уберечь вас от лишней… от груза ненужных знаний. Поверьте, вам это ни к чему. Для вас день только начинается, а впереди еще одна встреча, значительно более приятная… – Салахов понимающе улыбнулся и, как Киру показалось, подмигнул, правда, через очки не разглядишь. – Это же не просто кусок золота и даже не произведение ювелирного искусства. Это носитель абсолютного зла. Поверьте, важно, что теперь все вернулось на круги своя. Он никому больше не повредит. Пришел ниоткуда и ушел в никуда…