2
– Мертв? – с ужасом спросила Марго, поднимая взгляд от разложенных на столе фотоснимков.
Майор Синицын кивнул:
– Да. Не хотел тебе говорить, да, видно, не обойтись. Пуля угодила ему в лицо. Разнесла всю челюсть.
Журналистка прижала руки к груди и спросила севшим голосом:
– Как это случилось?
– Старков пытался вырвать у него пистолет, а пистолет возьми да и выстрели. Чей палец лежал в тот момент на спусковом крючке, установить пока не удалось. Когда мы вбежали в кабинет, Давыдов лежал на полу с развороченным лицом. Он был еще жив. – Синицын передернул круглыми плечами. – Жуткое зрелище. Лежал и пускал пузыри, говорить ему уже было нечем.
– А Старков? – тихим от ужаса голосом спросила Марго.
– Старков стоял над ним с пистолетом в руке. Он, похоже, и сам был в шоке. Когда ребята его скручивали, он даже не сопротивлялся. Показания дал на первом же допросе.
Синицын достал из кармана пакет с табаком и машинку для скручивания сигарет.
– Зачем это? – хмуро спросила журналистка.
– Так крепче и дешевле, – объяснил Синицын, возясь с табаком и листком папиросной бумаги.
Когда сигарета была готова, майор вставил ее в рот, прикурил от огромной бензиновой зажигалки и продолжил рассказ, окутав кабинет клубами вонючего, удушливого дыма.
– Предыстория вкратце такова. Петр Давыдов отыскал Старкова два года назад. Старков тогда был простым библиотекарем. Он, конечно, знал, что он внук этого… как его…
– Андрея Арманда, – подсказала Марго.
Синицын кивнул:
– Точно. Но значения этому не придавал. Бабка время от времени твердила ему о каких-то семейных реликвиях и тому подобном. Но он ее даже не слушал. Но тут объявился Давыдов. Он пообещал Старкову небо в алмазах. Старков согласился и вскоре стал лидером коммунистов. Благодаря стараниям и связям Петра Давыдова, конечно.
– У Пети всегда была железная воля, – сказала Марго.
– Видимо, так, – согласился майор. – Они быстро нашли сторонников и зарегистрировали новую партию. Их главным козырем было то, что Старков якобы являлся правнуком Ленина. Народ у нас доверчивый. Опять же Старков был… ну, как бы это сказать… новый лидер нового поколения. Образованный, красивый, умный. Прекрасный принц из волшебной сказки. Внук старого и любимого всеми короля, который пришел, чтобы вернуть себе трон деда.
– Народ у нас падок на такие фишки, – задумчиво заметила Марго.
– Увы, но это так, – кивнул Синицын. – Твой друг Давыдов здорово все просчитал. Он понял, что народ готов принять наследного принца, и сделал народу такой подарок. Но когда конкуренты Старкова узнали о том, что он собирается баллотироваться в президенты, они пустили слушок о том, что Старков – самозванец. Что никакой он не внук Арманда. Нужно было срочно доказывать родство…
– И тогда Старков вспомнил про реликвии, о которых ему рассказывала бабка Изида Альбертовна, – предположила Марго.
Синицын посмотрел на нее слезящимися от дыма глазами и кивнул:
– Именно так. Бабка рассказала Старкову и Давыдову о непроявленных негативах Родченко…
– Думаю, Петя Давыдов и сам о них слышал, – сказала Марго. – Он ведь когда-то был фотографом.
– Может быть, и так, – согласился майор. – В любом случае, теперь он знал, что это не легенда, а правда. Дальше – мои предположения. Чтобы поиски не затянулись, Старков и Давыдов обратились к профессионалу по кличке Слон. Но они опоздали. Слон уже продал негативы Шихтеру. В преддверии выставки вокруг этих негативов поднялся большой ажиотаж. Старков и Давыдов решили перекупить негативы. Они послали Слона к Шихтеру. Но перед тем как заявиться к коллекционеру, Слон заглянул в Дом фотографии и поторговался с Ольгой Орловой. Ушлый малый.
Майор пыхнул своей крепкой сигаретой и помахал перед лицом толстыми пальцами, отгоняя от глаз клубы дыма.
– Под пытками коллекционер Шихтер признался, что перепродал негативы Палтусову. Слон прикончил Шихтера… После чего заявился к Палтусову. Палтусов перепугался и отдал негативы, а потом взял да и помер от страха. Сердчишко не выдержало. Вот, собственно, и вся история.
– Не совсем, – сказал отец Андрей. – Вы забыли про кольцо.
– Про какое кольцо?
– Взгляните на фотографию. На руке у юной Изиды – колечко с черным камнем. Думаю, в этот день Андрей Арманд сделал ей предложение и подарил кольцо. Посмотрите, как она держит руку. Она же явно показывает нам кольцо.
– Как невеста на свадебных фотографиях! – сказала Марго, разглядывая снимок. – И Арманд на него показывает, видите? Выходит, это и есть кольцо власти?
Синицын смотрел на Марго непонимающим взглядом.
– Что еще за кольцо власти? – недовольно спросил он.
– Старков говорил о нем, – пробормотала Марго, разглядывая фотографию. – Мало было предъявить журналистам и народу фотографию, на которой бабушка Старкова стоит в обнимку с Армандом. Нужно было еще доказать, что между Армандом и Изидой были… отношения. И это кольцо на ее пальце доказывает, что молодые люди действительно были обручены.
Майор пристально вгляделся в фотографию.
– Действительно, похоже, – проговорил он. – И где же это кольцо теперь?
– Я думаю… – начал дьякон, но договорить не смог.
В дверь стукнули, и сразу же в кабинет вошел молоденький лейтенант с какой-то тетрадкой в руке.
– Товарищ майор, разрешите обратиться?
– Давай.
– На квартире у Старкова при обыске изъяли дневник. Я решил, что вы захотите посмотреть.
– А, давай-давай.
Лейтенант положил тетрадку на стол, козырнул и удалился.
– Хотите взглянуть? – предложил Синицын дьякону.
– Если можно.
– Валяйте, батюшка, смотрите.
Дьякон взял тетрадку и, волнуясь, раскрыл ее наугад. Майор Синицын еще что-то рассказывал Марго, но дьякон слушал его вполуха. Он был поглощен дневником Старкова. Вот что он прочел:
5 декабря
Я сижу в маленькой комнатке под тусклой лампой, бросающей круг света на стол, накрытый мерцающим прямоугольником стекла. Сижу, подперев ладонью щеку, смотрю в стену и размышляю.
Вчера мне исполнилось тридцать два года. Мысли мои все время обращаются вокруг этой цифры, как ножка циркуля вокруг собственной иглы. Тридцать два года – это почти конец. Конец помыслам, мечтаниям, перспективам. Тьма в конце туннеля. Тупик.
Еще совсем недавно я был полон надежд. Я верил, что судьба предначертала мне великую будущность, что впереди меня ждет, так сказать, великое поприще. На какой стезе? Да все равно на какой. Может быть, это будет литература. Может быть, бизнес. Но человечество еще услышит фамилию Старков!
И вот мне тридцать два года. Лермонтова пять лет как убили на дуэли. Артюр Рембо тринадцать лет как бросил писать стихи, превратившись в негоцианта-неудачника. Адольф Гитлер два года как ворвался в политику и уже готовится потрясти устои немецкого общества пивным бунтом. Наполеон… про Наполеона и говорить не стоит. А я, Иван Старков, выпускник самого престижного вуза страны, сижу в маленькой комнатке за обшарпанным столом и, как полный лузер, пялюсь в стену. В кармане – вошь на аркане. И никакого тебе великого поприща. И времени, чтобы чего-то достичь в жизни, совершенно не осталось.
В моей ситуации есть единственный короткий путь к славе. А именно – стать маньяком. Ходишь по ночному городу, выслеживаешь одиноких путников, убиваешь их. И газеты пишут о тебе взахлеб. Потом твое имя обрастет легендами, станет мифом. Возможно, про тебя когда-нибудь снимут фильм… Даже через сто лет какой-нибудь писатель обязательно вспомнит твое имя и упомянет его в статье.
Стать маньяком… В этих ночных блужданиях по городу есть что-то романтичное и будоражащее. Можно, например, вообразить себя диким зверем или, скажем, разведчиком, переходящим через линию фронта. А еще лучше – наемным убийцей, которому дали чрезвычайно сложный и опасный заказ. И выполнить этот заказ необходимо к утру.
Но проблема в том, что я не хочу никого убивать. Вот если бы можно было как-нибудь обойтись без убийства или членовредительства… Чтобы как-нибудь ограничиться слежкой… Но тогда какой ты к черту маньяк! Маньяк потому и входит в историю, что у него хватает смелости преступить закон, откинуть мораль и страх – все то, что сдерживает обычных людей в пределах отведенного им вольера.
Вот если бы у меня не было морали… Если бы я так не жалел людей… Но мне даже этого не дано.
Откуда же, откуда во мне эта тяга к славе? Она ведь не может возникнуть просто так, без всяких предпосылок. Вон Алешка Воропаев, такой же библиотекарь, как я, а ни о чем подобном не мечтает. Довольствуется своей конторкой, как будто в жизни нет ничего прекраснее формуляров. А я? Я недоволен. Для меня все это противно и мелко. Значит, во мне есть какой-то талант. Он еще не реализован, но когда-нибудь он даст о себе знать. Но когда? – вот в чем вопрос.
Жить на земле без таланта и предназначения нельзя. Уж лучше смерть.
В сущности, смерть тоже может быть масштабным событием. Выйти на Красную площадь, облить себя бензином, выкрикнуть что-нибудь этакое, чиркнуть зажигалкой и понестись по площади горящим факелом – под сверкающими объективами фотоаппаратов и видеокамер!
Неплохой конец. Почти сенсация. Но уж слишком мелковатая. Говорить и обсуждать, конечно, станут, но не больше двух дней. А там забудут, словно тебя никогда и не было.
На каком же поприще обрести славу? По какому пути двинуться? Зачем я здесь, господи? Для чего? И почему я с детства уверен, что родился для чего-то великого? Откуда у меня эта мысль? Это ты мне ее внушил, господи? Если да, то зачем? А может быть, это розыгрыш?.. Если это розыгрыш, то очень жестокий. Слышишь, господи?
Интересно, ты чувствовал то же, что и я? И ты готов был пойти ради славы на смерть? Но ведь и я готов. И я не остановлюсь. Но укажи мне путь, господи! Дай мне знак!..
Но нет никакого знака. За окном темно. Мать спит. Тихо бубнит телевизор. И никакого знака, никакого намека на мое будущее величие. Ну что за жизнь…
7 декабря
Бабка все время твердит про какие-то негативы и кольцо. В общем-то легенда любопытная: якобы существует кольцо, дающее власть над людьми. Когда-то оно принадлежало Николаю Второму и Владимиру Ленину. А до них… Тут бабуля начинает бредить о римских императорах и дальше – в глубь, так сказать, веков. Совсем из ума выжила, старая. В шутку попросил ее рассказать про кольцо – где оно, у кого? Посмотрела холодно и фыркнула: «Ты не готов. Запомни, если кольцо попадет тебе в руки, его нельзя никому передавать или дарить. Потеряешь кольцо – потеряешь жизнь! Но тебе еще рано. Ты не готов».
Совсем, старая, свихнулась. Сто лет уж скоро, а все свой абсент цедит. Ах, если б только как-нибудь прославиться!..
– Вот и прославился, – тихо проговорил отец Андрей.
– Чего? – не понял майор Синицын.
– Так, ничего.
В дверь снова стукнули. На этот раз лейтенант не вошел, а лишь просунул голову:
– Товарищ майор, в Басманном ограбление!
Майор схватил телефонную трубку, приложил к уху.
– Черт, опять телефон не работает, – в сердцах проговорил он и брякнул трубку обратно на рычаг. – Что ж такое! Ладно, выезжаем. Готовь машину, я сейчас!
Лейтенант кивнул и скрылся. Майор поднялся со стула.
– Конец беседе, – сказал он. – Гуляйте, ребята.
