Солнечные лучи, прокравшись по подушке, легли Марго на веки. Она открыла глаза, снова их закрыла. Потом приподнялась и огляделась вокруг.

«Что за черт? Где это я?»

В глазах ее стояло удивление. Вдруг, словно что-то сообразив, Марго приподняла одеяло и осмотрела свое тело. На ней были лишь трусики и лифчик.

– Черт, – тихо и досадливо проговорила она.

И тут же подумала со стыдом: «Как же это могло случиться? И… почему я ничего не помню? Или помню?»

Что Марго помнила абсолютно точно, так это то, что она целовалась с Петей. Он обнимал ее, наливал ей шампанского, нес какую-то веселую околесицу. Марго все время смеялась. Смеялась… и думала о том, о ком думать не следовало.

«С другой стороны, если бы что-то было, то вряд ли тут. Диванчик слишком маленький. Вдвоем тут не уместиться».

Эта мысль немного обнадежила Марго.

В комнату вошел Петя. Он был в красном восточном халате, свежий, подтянутый. Рыжие волосы красивыми волнами лежали на его плечах.

– А, п-проснулась наконец, спящая царевна! – весело сказал Петя, усаживаясь на диван. – Доброе утро, сестренка!

– Доброе, – промямлила Марго, совсем не уверенная в том, что оно действительно доброе. Покряхтела, прочищая горло, и, решившись и вперив в небритое лицо фотографа зеленые глаза, спросила прямо: – Петь, скажи правду, мы ведь не…

– Что? А, ты про это. – Давыдов покачал головой. – Нет. Не успели. Ты слишком много выпила, и тебя быстро сморило. Хотя ты была не против.

Марго облегченно вздохнула.

– Слава богу… Жуть, как не люблю такие моменты. А разделась я сама?

– Почти. Я лишь н-немного тебе помог.

Марго стыдливо и подозрительно на него посмотрела.

– Точно немного?

Петя усмехнулся.

– Юбку ты снимала сама, если ты об этом.

И снова Марго облегченно вздохнула, и голос у нее зазвучал бодрее:

– Слушай, Петь, будь другом, сделай мне чашку крепкого кофе. А я пока приведу себя в порядок.

– Как скажешь, сестренка.

Петя наклонился и поцеловал ее в губы.

– А потом, после кофе, мы наверстаем упущенное? – зашептал он, глядя ей в глаза.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала Марго. – К тому же мне нужно ехать по делам.

– Жаль, – вздохнул Петя и скользнул взглядом по голым плечам и ключицам Марго. Она непроизвольно поежилась и подтянула одеяло.

– Крепость на замке? – улыбнулся Петя. – Сестренка, ты сводишь меня с ума. Что ж, я т-тебя не тороплю. – И Петя выпрямился. – Начало отношениям уже п-положено, – сказал он и весело добавил: – Мы целовались, а это уже что-то!

– Ты прелесть! – улыбнулась Марго.

К тому моменту, когда Марго умылась и привела себя в порядок, Давыдов внес в гостиную поднос с благоухающим кофе и аппетитными сладостями в серебряной вазе.

Марго, повернувшись в окну, подводила карандашом глаза.

– Не думал, что Клеопатре нужен м-макияж, – заметил Давыдов.

– Это не макияж. Это пара завершающих штрихов.

Марго спрятала карандаш в сумочку и повернулась к столу.

– Ваш завтрак готов, моя царица! – сказал Петя и широким жестом обвел рукой стол.

– И что у нас сегодня? – спросила Марго, с любопытством заглядывая в вазу.

– Халва из Шираза, финики из Македонии, шербет из Анкары и, наконец, гвоздь п-программы – русские рогалики!

– Какая экзотика, – улыбнулась Марго, вытягивая из вазы румяный рогалик. – Петь, включи телик. Вдруг что-нибудь полезное скажут.

– Да что они могут ск-азать, – презрительно проговорил Давыдов, но телевизор все же включил.

На экране появилось какое-то странное мрачноватое помещение с металлическими столами, и вслед за тем голос за кадром произнес:

«В одном из московских моргов произошел чудовищный по своему цинизму акт вандализма. Неизвестные проникли в здание морга и вырезали у нескольких находящихся там тел глаза».

– Фу… – тихо воскликнула Марго и выронила из пальцев рогалик.

– Да, бывают же на свете уроды, – нахмурился Петя.

Камера забегала по стенам морга, а закадровый голос продолжил:

«Неизвестные, которые совершили этот акт вандализма, оставили на стене сатанинскую пентаграмму и фашистскую свастику».

Оператор направил камеру на пентаграмму. Затем перевел ее на свастику. Оба рисунка были сделаны аэрозольной краской, которой пользуются любители уличных граффити.

«Вырезанные глаза хулиганы унесли с собой. Остальные части тел не тронуты. Вот что говорят по этому поводу следственные органы.

– Судя по всему, акт вандализма совершили подростки, состоящие в одной из так называемых сатанинских сект, – произнес с экрана худой, усталый человек. (Старший оперуполномоченный Константин Ситник – гласила надпись внизу.) – Об этом ясно говорит нарисованная на стене пентаграмма.

– Что послужило инструментом – медицинский скальпель?

Худой мужчина покачал головой:

– Скорей всего, нет. Наши эксперты считают, что это больше похоже на остро отточенный перочинный нож.

– Обыкновенный нож?

– Да, обыкновенный нож, какие продают в хозяйственных магазинах.

– Где в этот момент находился охранник морга? И был ли он там вообще?

Худой мужчина едва заметно усмехнулся.

– Охранник находился у себя в комнате в состоянии сильного алкогольного опьянения. Мы уже сняли с него показания. Он ничего не видел и ничего не слышал.

– Как вы думаете, преступление будет раскрыто по горячим следам?

Мужчина вздохнул.

– Будущее покажет. Скажу лишь, что, судя по всему, сатанисты действовали в перчатках, поэтому найти какие-либо следы чрезвычайно трудно. Но мы над этим работаем.

Оперативник исчез, и на экране появилось лицо ведущего новостей.

– Мы будем информировать вас о ходе расследования этого жуткого случая, – доверительно сообщил он. – А теперь к другим новостям».

Петя посмотрел на бледную Марго и поспешно выключил телевизор.

– Мог бы сделать это и раньше, – сказала журналистка, с отвращением глядя на чашку.

– Прости. Я д-думал, ты смотришь.

Марго хмыкнула и вставила в губы сигарету. Петя посмотрел на вазу со сладостями и скривился. Аппетит у обоих пропал напрочь.