Глава 14

Зимой в Крыму гостиницы пустуют. Господин Войтовский взял два отдельных номера - себе и ей, Герцогине.

- Я хочу жить в люксе, - заявила она. - Скажи спасибо, что я вообще согласилась приехать сюда.

- Будем дышать морем.

Утром он зашел за ней, постучал. В номере повсюду валялись дамские принадлежности: белье, украшения, косметика, расчески, шарфики - все те милые мелочи, от которых замирает сердце.

Эта женщина заворожила Леонарда своей неповторимостью, непредсказуемостью. Начало знакомства носило корыстный оттенок, но стремительно переросло в душевный пожар. Иначе чувство, которое испытывал Леонард Казимирович, он назвать не мог. Внутри у него все пылало, горело и плавилось, вспыхивало огненными вихрями. Усмирять их становилось все труднее.

- Пилигрим, - говорила она. - Ты теряешь хладнокровие.

Она не связывала его волнение, лихорадку нетерпения с любовью. Хотя разве любовь такова?

«А какая она? - спрашивал себя Войтовский. - По-видимому, мне до сих пор не приходилось ее испытывать. Возможно, я путаю это чувство с чем-то другим».

Странная, жгучая смесь интереса, подозрительности, романтической дымки, мистики и сексуального влечения ставила его в тупик. Леонард находился между небесами и преисподней, со всеми ее муками и болью. Герцогиня была рядом, казалась доступной, а когда он пытался коснуться ее, ускользала из рук. Она настолько не соответствовала созданному им идеалу женщины и возлюбленной, что Войтовский засомневался: а достаточно ли он знает себя? В нем неожиданно проснулся незнакомец, желания которого шокировали несколько консервативную натуру Леонарда. Глядя на Герцогиню, он словно сбрасывал чужую кожу и становился пылким, безрассудным и возбудимым, перерождался, выходил из берегов, подобно горному потоку во время дождей. Этого нового мужчину в себе он открыл только благодаря чудесной встрече с ней, женщиной, которая…

Здесь, на запретном рубеже, он останавливался и вспоминал, что их свело вместе. Серебряный ковчежец шестнадцатого века… и прочие бесценные раритеты, о происхождении коих Герцогиня помалкивала.

- Какая тебе разница, как они ко мне попали? - удивлялась она. - Разве это имеет значение? Ты приобрел чудный ларчик, он подлинный, чего еще нужно?

- А остальные вещи?

- Они ушли в другие руки, этого не исправить. Смирись.

- Что будет с…

Она закрывала его рот прохладной, пахнущей духами ладошкой, снисходительно улыбалась, шептала:

- Главное, чтобы нас не нашли. Существуют обстоятельства, ты прекрасно знаешь какие. Моя беспечность завлекла меня в ловушку, которая едва не захлопнулась. Мне пришлось исчезнуть.

- Поиски не прекратятся, - Войтовский старался быть убедительным. - Ставка безмерно высока, ты рискуешь.

Она не возражала, просто замолкала, а спустя некоторое время начинала говорить на отвлеченные темы.

Однако господин Войтовский надеялся проникнуть в тайну Герцогини. Он отступал, принимая ее правила игры, затем снова исподволь начинал расспросы. «Осада крепости» длилась уже достаточно долго.

- А если там кровь? - усмехалась женщина. - Много крови?

Тогда замолкал Леонард, проверяя себя, прислушиваясь к внутреннему голосу, - совместима ли кровь с целью, которую он преследовал?

- Без крови подобные вещи редко обходятся, - признавал в нем Пилигрим. - Кровь сопутствует им повсюду. Вопреки тщательно продуманным мерам предосторожности.

- Это может оказаться опасным, - говорил в нем бизнесмен, гражданин Канады, респектабельный мужчина. - Непредвиденно опасным!

- Но разве настоящее приключение не стоит того? - возражал в нем пропитавшийся «русским духом» москвич: по национальности поляк, наследник гордой шляхты, а по сердечной склонности российский авантюрист. - Риск придает жизни золотой глянец, а любви - утонченную страстность и экзотический вкус. Не всякий плод сладок! Но человечество обожает перец и пряности не меньше, чем сахар.

Герцогиня дразнила его, она завлекала, сама же полностью не отдавалась.

- О-о, Леонард, остынь! Я не собираюсь привязывать тебя вульгарным сексом, - посмеивалась женщина. - Избитые приемы не для нас. Пилигрим вообще не должен помышлять о плотских утехах. Сие есть непростительный грех! Да и мне претит все обыденное.

Ему ничего не оставалось, как поддакивать, усмиряя любовные порывы. Так не могло долго продолжаться.

Когда отношения между ними слишком накалялись, господин Войтовский не выдерживал, - боясь срыва, он резко менял обстановку: сломя голову бежал из Москвы в провинцию или сутки кряду кутил в маленьком ночном клубе, не брезговал и рулеткой. Ему везло: деньги так и сыпались дождем, выигрыш за выигрышем. Больше трех раз Леонард Казимирович не играл, не искушал Фортуну.

- Я чувствую тебя, - задыхаясь, шептал он. - Ты близко.

После кутежа он отсыпался и снова погружался в мир своих безумных грез. Там сумеречно блистал образ Герцогини, обещая не только любовный экстаз, но и неизведанную, темную дорогу, ведущую к иным наслаждениям. Очертания будущего смутно вырисовывались в воспаленном воображении Войтовского: он как никогда был готов прыгнуть в огнедышащую пасть дракона, называемого субстанция невидимого. Мысль обрести бессмертие казалась призрачной, как след от вспышки молнии, - но только она одна могла оправдать неистовство стремления, и только она одна стоила того, чтобы прилагать все возможные усилия на пути к ней.

- Высоко взлететь решил, - звучал в ушах голос Леонарда-скептика. - Как бы крыльев не лишиться! Не боязно?

- Боязно, - признавался Войтовский. - А жить без смысла, без надежды… еще страшнее.

Женщина испытующе пронизывала его взглядом, будто читала думу, которая отняла у него покой, спрашивала лукаво:

- Так что, Пилигрим? Кровь тебя не пугает? Божья заповедь гласит: «Не убий».

- Разве мы собираемся убивать?

Она отводила глаза, вздыхала.

- Ты мне не доверяешь? - сокрушался Леонард. - Почему таишься? Чем мне доказать свою искренность?

- Что ты станешь делать, когда… обо всем узнаешь?

- Мы завладеем миром!

В такие моменты Герцогиня принимала его за сумасшедшего. Он свихнулся! Завладеем миром! Ее мотивы были проще и… циничнее.

- Я не желаю ничего терять. Ничего! По неопытности я ошибалась, это позади. Настала пора вернуть себе былое величие. Оно было, я не сомневаюсь! Когда я выбирала себе имя для Интернета, на ум пришло слово Герцогиня.

- Называть тебя так - весьма приятно, - признался господин Войтовский. - Хорошо, что люди придумали компьютерную сеть.

- Удобно. Особенно для желающих быть инкогнито.

- И все же… где ты взяла раритеты?

- Я осуществляю посредничество, - уклончиво ответила она. - Почему ты такой зануда? Иногда информация может стоить жизни. Видишь, мне необходимо скрываться? Хочешь разделить мою участь?

Он хотел, очень. Но промолчал.

- Достаточно того, что я прячусь, - с улыбкой прошептала она, приникая к нему всем телом. - Мы не можем позволить обмануть себя. Один из нас должен быть вне подозрений.

«Каких подозрений?» - чуть не спросил Леонард: вовремя прикусил язык. Боялся спугнуть Герцогиню. Она что-то почувствовала, резко отстранилась.

- Ладно, пойдем прогуляемся. Возьми зонт.

Евпатория зимой, в снегу, казалась пустынной и будила воспоминания о несуществующем. Блеклая зелень низкорослых крымских сосен и туй приобрела серебристый оттенок. Молчали фонтаны, не горели огни маленьких кафе, тротуары были мокры, аллеи и парки безлюдны. Море с шумом набегало на песок пляжей, где одиноко возвышались грибки и голые конструкции навесов, напоминающие обглоданные ветром скелеты.

Небо хмурилось. Белая мгла заволокла горизонт, и море слилось с небом. Дул ветер, от воды тянуло солоноватой прохладой, водорослями и йодом.

Леонард и Герцогиня остановились на набережной. Множество птиц качались на волнах у самых каменных ступеней, в которые легко ударялось, плескалось море. Лебеди брали хлеб почти из рук; уточки ныряли за размокшими кусками булки под воду; чайки гонялись за более проворными нырками, отбирая у них угощение.

Рядом с яхт-клубом стояли на берегу яхты, гордо задрав вверх носы.

- Хочешь покататься? - спросил Войтовский.

Она отрицательно покачала головой.

- Не сейчас, летом.

- Я подумаю, - без улыбки ответила Герцогиня. - Пойдем куда-нибудь, перекусим.

Они зашли в уютный подвальчик, где подавали блюда восточной кухни. Леонард выбрал себе и ей шашлык, жареные мидии и лаваш, заказал красного вина. За едой он спросил:

- Ты ни о чем не жалеешь?

Женщина подняла на него аккуратно подкрашенные глаза.

- Пока не знаю. Я еще не все закончила.