ГЛАВА 19

– Почему ты не ешь? – спросила Ева. – Не любишь оладьи?

– Аппетит пропал, – вздохнул Смирнов.

По кухне плавали ароматы какао и горячих дрожжевых блинчиков. Но он проявлял к ним полное равнодушие. Чего нельзя было сказать о Еве. Она поливала блинчики клубничным вареньем и жевала, не переставая болтать.

Всеслав же сидел над пустой тарелкой, его рассеянный взгляд блуждал от окна к горке оладий и обратно, затем опускался вниз, на грудь, где висел кулон из ляпис-лазури, подаренный Евой. Иероглиф «истина» выделялся на нем четким темным оттиском.

– Попробуй ее найди, эту истину, – устало сказал сыщик. – Она подобна капризной женщине. Как только начинаешь тянуться к ней – тут же отворачивает лицо!

– Истина многолика, противоречива и загадочна, – пробормотала Ева с набитым ртом. – Как все настоящие женщины.

– А что, есть еще и фальшивые женщины?

– Сколько угодно, дорогой, – кивнула Ева, запивая блинчики горячим какао. – И тебе это отлично известно! Жизнь вообще многослойна… как торт «Наполеон».

– Да уж… Кто бы мог подумать, что господин Неделин при такой красавице-жене позарится на невзрачную массажистку Лужину?

– Они были любовниками?

– Представь – да. Я решил проследить за Иваном Даниловичем, – оживился Смирнов. – И он привел меня прямиком к ее дому и квартире. Что интересно, они скрывали друг от друга все: место работы, возраст, настоящие имена и фамилии. Алла и Николай! Как тебе это понравится? Ну, Неделина понять можно – он человек осторожный, расчетливый, опасался возможных преследований со стороны любовницы, звонков по домашнему телефону и прочих действий, направленных на провоцирование разрыва с женой. А Лужиной зачем понадобился этот дешевый балаган? Алла! Чем ее не устраивало имя Ольга? Представляешь, что они должны были почувствовать, когда увиделись на празднике? То-то господин Неделин потел и вертелся, как посоленный! А я голову ломаю, что с ним такое, строю самые невероятные предположения?! Ему с самого начала, как только он узнал «Аллу», стало плохо. Лужиной такой сюрприз тоже пришелся не по вкусу. Любовник оказался мужем начальницы! Они оба будто попали на раскаленную сковородку… Им было явно не до веселья. Небось дождаться не могли, когда же эта пытка закончится!

– Думаешь, это Неделин ее убил?

Славка развел руками.

– Удар, который унес жизнь Лужиной, могли нанести как мужчина, так и женщина. Ты видела стержень? Он тонкий и заостренный, легко проникает в тело. Главное, не наткнуться на кость. Тут нужно или везение, или некоторая сноровка.

– Откуда Иван Данилович мог знать про стержень? Он в салоне бывал очень редко и уж наверняка не занимался при этом ни ремонтом сантехники, ни садово-огородными работами!

– Ящик с инструментами стоял у черного хода с самого начала праздника, – возразил Смирнов. – Любой заинтересованный человек обратил бы на него внимание – присмотрел необходимое орудие, незаметно взял его и спрятал в складках «восточного» наряда. А в удобный момент… воспользовался бы и выбросил. Я бы именно так и сделал.

– Но убийца положил стержень в сумочку Варвары Несторовны. Тебя это не удивляет?

– Удивляет. Если это не сделала сама госпожа Неделина. У нее чрезвычайно изощренный ум. История с привидением – лучшее тому подтверждение.

Ева налила себе в чашку еще какао, с удовольствием отпила. Интересный разговор разжигал ее аппетит.

– Раз преступник использовал случайное орудие, значит, преступление не было спланировано заранее? А как же предупреждение? Лотос с оторванным лепестком? – спросила она.

– Это говорит в пользу Неделина. Прийти незамеченным и положить цветок на стол Варвары Несторовны он не мог. И потом… если связь Ивана Даниловича с Лужиной понятна, то что объединяло его с Зинаидой Губановой – трудно представить.

– Она тоже была его любовницей! – предположила Ева.

Смирнов невольно улыбнулся, вспоминая исповедь Неделина. Бедный Иван Данилович совсем не походил на ветреного супруга, меняющего возлюбленных, как перчатки.

– Недавно ты утверждала, что убийца – Кутайсов, – сказал он. – Здесь мы имеем угрозы инструктору со стороны Губановой, но совершенно отсутствует связь с Лужиной. Зачем Кутайсову убивать массажистку? Из ревности к Неделину? Вряд ли ему было известно об их любовных отношениях.

– Он так же, как и ты, мог выследить Лужину и Неделина, – не сдавалась Ева. – Ведь Кутайсов – мастер восточных единоборств, и нанести точный удар не представляло для него труда.

– Зачем Ольге вступать в интимные отношения с Неделиным, имея такого любовника, как Аркадий Кутайсов? По-моему, незачем. Да и Кутайсов с его внешними данными и тем восторгом, который он вызывает у прекрасных дам, легко нашел бы замену неверной подруге.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Ева. – К тому же он страшно взбесился, увидев меня в костюме «красной танцовщицы», убежал, заперся, выпил две бутылки саке… Не похож Кутайсов на хладнокровного, расчетливого злодея.

– А убийство спланировал и осуществил именно такой тип. Учел каждую мелочь, создавая видимость случайного стечения обстоятельств.

– Ты беседовал с администратором? Какое он произвел впечатление?

– Скоков? Никакое, – ответил Всеслав. – Умен, в меру скрытен, беспокоится о репутации салона. Убивать Лужину ему вроде бы ни к чему. Скажешь, она была и его любовницей? Или милейший Терентий Ефимович приревновал ее к Неделину и Кутайсову? Лужина – обыкновенная, пресная, бесцветная дама вялого темперамента, а мы из нее делаем чуть ли не роковую женщину, этакую Мэрилин Монро массажной индустрии. Может быть, она и с садовником крутила шуры-муры? Тогда правильно менты его арестовали. Мог, мог Саша убить ее из ревности! Ты еще забыла Рихарда Владина. Второй инструктор приревновал «звезду» салона к первому инструктору, садовнику, администратору и супругу хозяйки. Как же тут не схватиться за нож… то есть – стержень, и не расправиться с коварной соблазнительницей?! – Смирнов захохотал над собственной шуткой. Отсмеявшись, он добавил: – Кстати, Терентий Ефимович в наряде китайского мандарина стоял рядом со мной, когда Лужина свалилась в воду. Его можно исключить.

– Мы еще не брали в расчет гостей. Мужа Сэты Фадеевой, например, – засмеялась Ева. – Или тебя. Ты тоже мог иметь тайную любовную связь с Ольгой Лужиной. Ладно… хватит болтать глупости. Мы запутались, Смирнов!

Сыщик кивнул, посмеиваясь.

– Распутаемся… На то и сыск, чтобы ум не дремал.

– Кстати, есть что-нибудь новенькое о Зинаиде Губановой? – спросила Ева. – Ты ее ищешь?

– Ищу, – вздохнул Всеслав. – Да только без особого успеха. А теперь и вовсе не до нее. С Лужиной бы разобраться! Надо попросить одного человечка собрать информацию обо всех неопознанных трупах, найденных в течение года на территории Москвы и ближнего Подмосковья. Вдруг выплывет не мнимая, а самая настоящая покойница? Сдается мне, Губанова мертва. Она была первой, а Лужина последовала за ней. Что между ними общего, не пойму?!

– Обе работали в салоне «Лотос».

– Вот именно. – Сыщик поднял вверх указательный палец. – Это – единственное пока связующее звено. Салон «Лотос»! Но салон – не само здание, не традиции и церемонии, не восточная кухня. Это прежде всего – люди! У кого-то из этих людей есть страшный замысел… Нам предстоит вычислить его, разгадать и докопаться до истины.

– А нищий? – вдруг спросила Ева. – Он имеет отношение к салону или нет?

– Нищий? – удивился Всеслав. – Какой? Попрошайка, что ли? Тайный воздыхатель Марианны Сергеевны?

– Ага.

– Не смеши меня.

– Между прочим, – понизила голос Ева, – пока этот нищий клянчит милостыню, в тупичке у заброшенных мастерских его ждет машина, в которую он садится и уезжает в неизвестном направлении.

– Ты ничего не путаешь? – насторожился сыщик.

– Сам проверь…

И Ева подробно рассказала Смирнову о своих сегодняшних похождениях.

– Твоему отцу лучше? – озабоченно спросила Раиса, прихорашиваясь перед зеркалом.

– Немного, – ответил Рихард. – Придется еще денек посидеть с ним. Ни за что не хочет ложиться в больницу.

Супруги Владины жили вместе с родителями в огромной четырехкомнатной квартире с высокими потолками и старинным паркетом, принадлежащей матери Рихарда, известной скрипачке. В гостиной над роялем висел парадный портрет Чайковского, в прошлом веке подаренный знаменитым композитором кому-то из маминых родственников. Стены квартиры были увешаны фотографиями музыкантов, артистов и маминых учеников, занимающихся концертной деятельностью.

Сама Эльвира Скалецкая (выйдя замуж, она оставила девичью фамилию) выступала на сцене все реже и реже. Теперь она преподавала в консерватории, возила своих учеников на международные конкурсы, и ей, как и в молодости, было не до семейной жизни.

– Ты позвонил маме в Прагу? – спросила Раиса. – Она приедет?

– Нет, конечно, – вздохнул Рихард. – У них там начался третий тур конкурса, а мама в жюри. Она просила нас позаботиться об отце.

– Мы только и делаем, что заботимся о нем! – фыркнула жена. – Сколько можно? Я не сиделка!

Рихард промолчал. Раньше слова жены больно задели бы его, заставили бы возражать, доказывать, что отец, выйдя в отставку, посвятил всю жизнь сыну, был ему и нянькой, и доктором, и наставником, и лучшим другом. И что теперь настала очередь Рихарда скрасить одинокую старость Петра Михайловича. По сути, у отца так и не было жены в том всеобщем понимании роли супруги, которую Эльвира Скалецкая никогда не собиралась исполнять. Справедливости ради надо сказать, что она предупреждала Владина о своем образе жизни и ничего ему не обещала. Так они и жили – от отъезда к приезду, от одних гастролей до других, от конкурса к конкурсу. Петр Михайлович терпел – он по-своему любил жену, гордился ею и был благодарен ей за сына, которого она все же умудрилась родить между репетициями и концертами.

Старость подкралась незаметно, напоминая о себе слабостью, сединой, одышкой и сердечными приступами. Петр Михайлович хотел только одного – дождаться внуков.

– Рихард! – с горечью восклицал старик. – Где же ваши дети? Чего вы ждете? Тебе уже почти тридцать, мой мальчик!

Рихард жалел отца, но сам особо не расстраивался. Наверное, обзаведение детьми не составляло главную цель его существования. Раиса понимала, чего требует от нее свекор, но оказалась бессильна. Когда желание становится навязчивым, оно не исполняется. Не помогли и многочисленные походы к врачам.

Молодые успокоились и просто жили, чего нельзя было сказать о Петре Михайловиче. Старик по-настоящему страдал. Он выходил во двор и часами играл там с чужими малышами, которые обожали «дедушку Петю». На тумбочке у кровати старика появились коробочки и бутылочки с лекарствами. Очередной сердечный приступ уложил Петра Михайловича в постель, и Рихарду пришлось отпроситься с работы, чтобы ухаживать за ним.

Впервые молодой Владин оказался в столь затруднительном положении. Мать уехала в Прагу и должна была пробыть там не меньше месяца, жена наотрез отказалась сидеть со свекром, а сам Рихард рвался к своей ненаглядной Варваре Несторовне. Получалось, что он бросил ее в трудный момент, когда ей особенно необходима была его поддержка.

До некоторого времени семейная жизнь Рихарда текла гладко и благополучно. Он заподозрил неладное, когда госпожа Неделина стала приходить к нему по ночам – в туманных, расплывчатых снах. Он не был влюбчивым мальчиком; в юности ухаживал за девушками скорее потому, что так делали все его приятели. Женился на удивление рано, по настоянию отца, которого привык слушаться. Его брак с Раисой основывался на взаимной симпатии. С годами симпатия превратилась в привычку, которую Рихард принимал за любовь. Пример родителей еще больше укреплял его в этом мнении. Он не понимал, что толкает мужчин на безумства, и считал подобное отсутствием выдержки, позорным признаком незрелости.

– Уж меня-то эти глупости не касаются, – говорил Рихард отцу, единственному человеку, от которого у него не было секретов. – Мы с Раей прежде всего друзья, близкие, родные люди, а потом уже – муж и жена.

Жизнь Владиных протекала тихо и ровно, без всплесков и потрясений. Они не ссорились, но и не испытывали непреодолимой, всепоглощающей тяги друг к другу – спокойно расставались, спокойно встречались. Могли провести отпуск порознь, не скучая друг по другу. Раиса была хорошей хозяйкой, заботливой супругой, ласковой, рассудительной женщиной. Она ладила и с Петром Михайловичем, и с Эльвирой Скалецкой, так что проживание в одной квартире с родителями не превратилось в ад, как это случалось в других семьях. Рихард чувствовал себя рядом с женой окруженным заботой, надежно и уютно.

Поэтому он удивился, поймав себя на беспрестанных мыслях о госпоже Неделиной. Они неотступно преследовали его – в метро, за завтраком, в душе, у телевизора и даже во время работы. Разговаривая с клиентками, показывая движения и приемы, Рихард делал все это сквозь стоящий перед ним тонкий, прозрачный образ Варвары Несторовны. Вот она улыбается, идет по коридору, царственно кивает ему головой, произносит какие-то слова, поправляет прическу… смотрит синими горячими глазами… Милый образ превратился в наваждение, от которого негде стало укрыться. Варвара Несторовна заполнила не только дни господина Владина, но и ночи. Он просыпался от сильного, незнакомого желания, непохожего на то, что происходило между ним и Раисой. Секс, лишенный страсти, перестал привлекать Рихарда, и он постепенно охладевал к жене. Наконец он поймал себя на том, что с трудом исполняет супружеский долг. До него наконец дошел истинный смысл этих слов.

Странно, но ему ни разу не пришло в голову поделиться происходящими в нем изменениями с отцом. У него появилась тайна, которую он не желал открывать никому. Теперь каждый день, проведенный в салоне, каждая встреча с Варварой Несторовной требовали от Рихарда неимоверных усилий. Ему приходилось бороться с собой, подавлять свои порывы, прикидываться вежливым и равнодушно-любезным.

Пробовал ли он избавиться от мучительного, безнадежного чувства? Пробовал. Он представлял госпожу Неделину в кругу ее семьи, в объятиях ее мужа, представлял ее негодование и гнев, когда она узнает… ее насмешки, ее презрение… Пробовал заглушить мысли о ней развлечениями, книгами, работой; увеличил физические нагрузки, уплотнил свой график до предела. Все это оказалось неспособным помочь не только стереть, но даже просто отодвинуть образ Варвары Несторовны куда-нибудь вглубь, в дальние кладовые сознания – чтобы доставать его, когда станет уж совершенно невмоготу, а потом снова прятать.

Жизнь Рихарда во всех ее проявлениях пропиталась страстным влечением к госпоже Неделиной, от которого он уже не помышлял освободиться. Ему только нужно было приспособиться как-то жить с этим.

– Что с тобой? – заметила его состояние Раиса. – Ты как будто все время думаешь о чем-то.

– Много работы, – отмахивался он.

Внутреннее и внешнее оцепенение сменялось лихорадочным возбуждением; сны наполнились эротикой, а бодрствование – неутолимым, неизлитым потоком нежности и готовности на все ради одного только жеста, одного синего взгляда Варвары Несторовны. Его любовная энергия – чистая, нерастраченная – дождалась своего часа и хлынула, сметая все преграды.

«Я люблю ее! – признался себе Рихард. – Так вот что это на самом деле значит!»

Мысли об отце, о Раисе, о налаженной, размеренной жизни мелькнули и растворились в самозабвенной жажде вкусить запретного плода, нырнуть в огненный омут… испить чашу сию, если бог даст.

Желание открыться, признаться во всем пришло – и поглотило Рихарда. Он не видел другого выхода для себя. Он все скажет Варваре Несторовне, отдаст свое сердце и свою судьбу в ее руки, а там… будь что будет!

Находясь в любовном угаре, Рихард ничего вокруг не замечал.

История с привидением, так взволновавшая персонал и клиенток салона «Лотос», прошла мимо него. То есть сначала все было не так. Назойливое ухаживание Зинаиды Губановой за инструктором Кутайсовым казалось Рихарду верхом неприличия. Как это танцовщица могла до такой степени забыться, поддаться своим эмоциям, чтобы без всякого стыда и совести преследовать мужчину и домогаться его внимания?!

Господин Владин молчал. Он не принимал участия в бурных обсуждениях скандальных подробностей, не опускался до сплетен. Он просто перестал замечать бедную «Джульетту», тайно сочувствуя Кутайсову.

Самоубийство Зинаиды поразило его своей вульгарной, вызывающей претензией на раскаяние и принужденное чувство вины, которые должен был вызвать ее поступок у окружающих. Неприкрытая любовная драма с трагическим финалом, разыгранная Губановой, потрясла Рихарда. Он считал подобные проявления эмоций дурным тоном и полным отсутствием чувства собственного достоинства. Испытывая неловкость за эту женщину, господин Владин постарался как можно скорее забыть о ней. И вот – расплата наступила. Он сам оказался в едва ли не худшем положении! Правда, его роман с Варварой Несторовной происходил пока только в его воображении, но… Словом, не судите и не судимы будете.

В привидения Рихард не верил и сам «красной танцовщицы» ни разу не видел. А вот Варвара Несторовна как-то обмолвилась, что побаивается оставаться в салоне допоздна. Однажды он случайно задержался после занятий и оказался свидетелем ее истерики.

Крик хозяйки застал Рихарда в раздевалке. Он бросился к дверям ее кабинета и увидел следующую картину: госпожа Неделина вся дрожит и захлебывается от рыданий. Она призналась, что вышла в темный коридор, и тут… мимо нее что-то проскользнуло, обдав ее запахом сандаловых духов, которыми пользовалась Зинаида. Мало того, призрак прошипел страшное проклятие, которое Варвара Несторовна, заикаясь и всхлипывая, боялась повторить.

– Сандаловыми духами пользуются многие, – постарался успокоить ее Рихард, тоже весь охваченный дрожью, только не от страха, а от близости госпожи Неделиной. – А проклятие – всего лишь услужливая игра воображения!

– Нет, нет! – твердила Варвара Несторовна. – Это расплата… наказание. Есть вещи, с которыми не шутят! Это дурной знак… предвестник новых бед! Вот увидите, произойдет что-то ужасное.

Рихарду с трудом удалось привести ее в чувство. Хорошо, что она всегда носила в сумочке успокоительное. Он сидел рядом с ней, держа ее руку в своей, замирая от восторга и благословляя все привидения на свете. Варвара Несторовна была так расстроена и испугана, что не замечала этого.

Он вызвал такси, усадил ее в машину и захлопнул дверцу. Такси уехало, а Рихарду запоздало пришла в голову идея осмотреть помещения салона. Конечно, он не обнаружил никакого призрака. Ленивый охранник опоздал, так же как и уборщица, которая переодевалась в комнатушке для технического персонала.

– Вы ничего подозрительного не заметили? – на всякий случай спросил он.

Уборщица вмиг побледнела и запричитала, что нипочем тут одна не останется и чтобы господин Владин подождал, пока придет Вовка.

– Нехорошо здесь… – прошептала она, крестясь. – Нечисто… Неприкаянная душа бродит. Быть беде!

Рихард дождался охранника, и они вдвоем прошлись по салону, избегая спрашивать друг друга, в чем дело.

Теперь, когда на церемонии Поклонения Лотосу произошло убийство, Рихард вспомнил тот давний случай. Выходит, Варвара Несторовна была права – случилось новое несчастье. А он, как назло, не может быть рядом с ней!

– О чем это ты задумался? – раздраженно спросила Рая, возвращая его к действительности. – Все мечтаешь? Иди, отец зовет.

Рихард поспешил в комнату отца. Тот выглядел неважно, пожаловался на плохой сон и попросил зеленого чая.

Заваривая на кухне чай, Рихард размышлял об отношениях с женой. Без всякого видимого повода они испортились. Может быть, из-за редкого, случайного секса, а может быть – Раиса ощущает отсутствие его любви? Раньше ее заменяла симпатия, а теперь наступила пора отчуждения.

«Нам лучше развестись», – спокойно, как о чем-то постороннем, не касающемся его жизни, подумал Рихард.