ГЛАВА 11
– Валентина… – задумчиво произнесла Ева. – Да, не много ты накопал. Знаешь, сколько в Мытищах Валентин?
– Догадываюсь, – угрюмо пробурчал Смирнов.
– А что, если проникнуть в квартиру Губановой? Может быть, там обнаружатся хоть какие-нибудь следы… У каждого человека, даже такого замкнутого, как эта Зинаида, наверняка есть записные книжки, старые письма, открытки. Ты не спрашивал насчет ключа?
– От квартиры, что ли?
– Ну да. Люди иногда оставляют ключи соседям или знакомым, чтобы те наведывались, поливали цветы.
– Только не она, – вздохнул Славка. – Судя по всему, Губанова никому из соседей ключи от своей квартиры не оставляла. А близких знакомых у нее не было. Во всяком случае, я их не установил. Разве что Марианна Былинская и госпожа Неделина. Но у них ключей нет, я спрашивал. По замыслу, Губанова не собиралась уезжать далеко, за тридевять земель, и вполне могла бы наведываться и сама следить за квартирой. Ей незачем было поручать это постороннему человеку.
– Так, может, она и наведывается? – предположила Ева.
– Не исключено. Но чтобы это выяснить, придется глаз не спускать с ее дома круглые сутки. Кто это будет делать?
– Никто… – сокрушенно вздохнула Ева.
Смирнов полез в папку и достал несколько фотографий.
– Хочешь посмотреть? Это групповые снимки сотрудников салона «Лотос». Заодно расскажешь мне, кто есть кто, чтобы я на празднике не путался.
– Где ты это взял? – Ева с интересом уставилась на фотокарточки. – Неделина дала?
– Угу.
Четверть часа они посвятили изучению внешности членов персонала салона. Марианну и Варвару Несторовну Смирнов знал, а вот остальных…
– Это Кутайсов, – показывала Ева. – Потомок героя Бородинской битвы, неотразимый красавчик гусар. Тот самый «жестокий Ромео». А это администратор – Терентий Ефимович Скоков.
– Солидный мужчина, – заметил Всеслав. – Сколько ему? Лет сорок?
– Около того. По-моему, он тайно влюблен в Неделину.
– Откуда ты знаешь?
– Женская интуиция, – улыбнулась Ева. – Он провожает ее таки-и-ми взглядами!
– Ладно. А это кто?
– Массажистка, Ольга Лужина. Устроилась в салон позже всех. Как она тебе?
– Бесцветная дама. Замужем?
– Вроде нет. Тебе, Смирнов, следовало выяснить подробности у хозяйки «Лотоса»! – назидательно сказала Ева. – Мои сведения могут быть недостоверны.
– Предпочитаю взгляд со стороны, – возразил сыщик. – Что это за китаянка?
– Не китаянка, а Сэта Фадеева, специалист по тонкостям восточных церемоний. Очень худая, очень занудная и… как бы правильнее выразиться… проницательная особа. Возможно, занималась гипнозом. Взгляд как у гадюки.
– Ты смотрела в глаза гадюки? – рассмеялся Всеслав. – Интересно, где?
– В зоопарке! – Ева легонько хлопнула его фотографией по лбу. – Будешь острить, больше ничего не скажу!
Смирнов поймал ее руку и поцеловал чуть выше запястья.
– Прости… Я весь внимание.
– Итак, пошли дальше. Вот этот молодой человек, – она показала на второго инструктора по восточным боевым искусствам, – Рихард Владин, примечательная личность. Не так обаятелен, как Кутайсов, но гораздо более достойный мужчина. Если бы мне пришлось выбирать, то я бы предпочла… Владина.
– Понятно. В салон тебя пускать теперь нельзя, – строго сказал Всеслав. – А то я умру от ревности.
Ева подняла на него возмущенные глаза. Не хватало, чтобы он ограничивал ее свободу!
– Шутка, – примирительно улыбнулся сыщик. – Ты можешь делать все, что захочешь, дорогая Ева. Я уберу с дороги любого конкурента.
– Прекрати!
Она покраснела и надулась.
– Кто это примостился с краю? – перевел он ее внимание на фотографию.
– Садовник, Саша Мозговой. Специалист широкого профиля – от обслуживания сада и теплиц до выполнения столярных и слесарных работ. Штат у Неделиной небольшой, но правильно подобранный – совместительство решает много проблем.
Одна из фотографий запечатлела двух женщин, стоящих во дворе на фоне здания салона, – Марианну и пышноволосую брюнетку с выразительными глазами и сросшимися на переносице бровями.
– Это и есть Зинаида Губанова? – спросила Ева.
– Ага. Колоритная дама. Действительно похожа на индийскую актрису.
Ева все еще не отказалась от идеи проникнуть в квартиру танцовщицы.
– Ты ходил в жэк? – вернулась она к своему предложению. – Они могут открыть квартиру.
– Только по необходимости, – сказал Смирнов. – Если трубы потекут или пожар случится. Чтобы взламывать чье-то жилище, нужны основания.
– Человек пропал! Разве это не основание?
– Это для нас Губанова пропала. А для соседей она умерла, ты что, забыла? Они считают, что квартира либо кем-то унаследована, либо… Вообще, какая нам разница? В жэке никаких отметок о смерти жилички нет, для них квартира просто временно закрыта. Человек мог уехать к родственникам, на заработки… Чтобы они начали предпринимать какие-то действия, должно быть возбуждено уголовное дело по факту пропажи Губановой. Тогда ее будет искать милиция. Хотя… скорее всего безрезультатно. Сколько по Москве таких пропавших? Пруд пруди! И кто подаст заявление на розыск? Близких у Зинаиды нет. Соседям на все плевать. Неделина? Ей это совсем ни к чему. Она потому и обратилась к частному сыщику, что избегает огласки. Получается замкнутый круг.
– Да… – согласилась Ева. – Невесело. Остается проникнуть в квартиру самовольно.
– Но это же взлом! – возразил Смирнов. – Нарушение закона. Если поймают, не отмоешься.
– Надо, чтобы не поймали.
– Нет уж! – рассердился сыщик. – Лезть в чужую квартиру – последнее, на что я соглашусь. Если возникнет насущная необходимость. Пока ее нет, лучше использовать консервативные методы. Розыск, слежка…
– За кем ты собираешься следить? – фыркнула Ева. – За Марианной? Или за хозяйкой салона? Больше-то ведь не за кем!
– Лезть в квартиру – ничем не лучше, – парировал Смирнов. – Думаешь, там хранятся ответы на все вопросы? Очень сомнительно. Не мы с тобой одни такие умные! Если в квартире что-то и было, этого уже нет, поверь моему опыту. Неужели Губанова, решившись скрыться по неизвестным нам мотивам, оставит у себя дома следы, по которым ее можно будет отыскать? Она не так глупа. А если ее исчезновение связано с третьими лицами, то они тем более постарались избавиться от улик.
Ева вынуждена была согласиться, что Всеслав рассуждает правильно.
– Послушай… а у Зинаиды был любовник? Сколько ей лет, кстати?
– Двадцать восемь.
– Ну! Не могла же она все это время жить одна?
– Единственный мужчина, которого можно связать с танцовщицей, – это Кутайсов, – заявил сыщик. – Других просто нет в нашем поле зрения. То, что он якобы не отвечал Зинаиде взаимностью, еще не факт. Они могли притворяться, чтобы не ломать начатую игру.
– Они могли договориться, – согласилась Ева. – Тогда Кутайсову должно быть что-то известно. Попробую вызвать его на откровенность.
– Только осторожнее, – предупредил Смирнов. – Вряд ли он сам проболтается. А давить на него не следует.
Они некоторое время молчали, обдумывая сказанное.
За окном сгущалась темнота. Сырая безлунная ночь опускалась на город. Моросил мелкий надоедливый дождь, оставляя на стеклах бисеринки влаги.
Ева зажгла желтый торшер, и сразу стало уютно. Напитанный дождем мрак отступил, и только через открытую балконную дверь доносился монотонный шорох капель.
* * *
Аркадия Кутайсова раздражало все – необходимость изо дня в день являться на работу, расточать любезности перезрелым состоятельным дамам, которые мнили себя неотразимыми красотками, изображать этакого супермена, способного одним ударом свалить быка, источать сексуальные флюиды и прикидываться непревзойденным любовником. Ему осточертело притворство, назойливость женщин, привыкших получать желаемое любыми средствами, и даже красивая легенда о героическом роде Кутайсовых.
Портрет молодого генерала, отмеченного царской милостью и стяжавшего славу на Бородинском поле, вызывал у Аркадия зависть, смешанную с негодованием. Чем этот чернявый офицерик с бакенбардами и легкомысленно вьющимися кудрями заслужил у судьбы подобную благосклонность? И почему Аркадию, который ничем не хуже, а во многом и превосходит далекого предка, приходится зарабатывать на жизнь в каком-то бабском салоне, кривляясь перед расфуфыренными и раскрашенными клиентками, из которых каждая вторая мечтает затащить его в постель?!
При мысли о постели господин Кутайсов впадал в настоящее бешенство. Он не альфонс, не жиголо, обязанный угождать этим… нахальным, неудовлетворенным самкам, забывшим всякий стыд в погоне за удовольствиями! Куда смотрят их «крутые» мужья и престарелые богатые любовники, оплачивая сомнительные развлечения своих подруг?
Приступ бешенства затихал, и Кутайсов принимался за свою работу – обучал дам приемам и технике восточных боевых искусств. Он отдавал себе отчет, что больше половины клиенток посещают его группу не столько ради боевых навыков, сколько из интереса к инструктору.
– К интимным отношениям вас никто не склоняет, – время от времени объясняла ему госпожа Неделина. – У нас не бордель, а элитный салон. Но вежливость, предупредительность и внимание к посетительницам – наша традиция, от которой зависит приток клиенток, доход и, следовательно, ваша зарплата, уважаемый Аркадий Васильевич.
В такие минуты Кутайсов готов был удушить красивую, полную достоинства и довольную собой хозяйку «Лотоса». Ее властные интонации и «царские» повадки вызывали у него благородное возмущение. Что она мнит о себе? Подумаешь, жена какого-то выскочки, новоявленного буржуа средней руки, сколотившего капитал в смутное время! Наверняка ее драгоценный супруг привык ловить рыбку в мутной воде. А она строит из себя венценосную особу! Надоело ей, видите ли, быть простою крестьянкой, хочет стать столбовою дворянкой!
Разумеется, вслух ничего подобного Кутайсов не высказывал и не подавал вида, что подобные мысли вообще приходят ему в голову. Как можно? Если быть честным, то работа инструктора в салоне была легкой, зато щедро оплачивалась. Потерять такое доходное место Аркадию не хотелось, вот он и терпел. В глубине души, под маской высокомерия он прятал трусость и неспособность утверждать себя в мужском обществе, играя в суровые мужские игры. Даже роль презираемого им «новоявленного буржуа», с которой успешно справлялся господин Неделин, была ему не по плечу. Поэтому женский контингент «Лотоса», что греха таить, вполне подходил Кутайсову. И его раздражение и недовольство окружающими на самом деле были выражением недовольства самим собой. Увы, даже перед женщинами ему приходилось ломать комедию, изображая сластолюбивого Дон Жуана, тогда как при одной мысли о фиаско в постели Аркадий покрывался холодным потом.
Особенно невмоготу ему стало после того нелепого случая с Зиной Губановой. Кто мог представить, что все так трагически закончится? Сначала она не выказывала интереса по отношению к нему, да и сама не соответствовала его вкусам – слишком страстная, безрассудная, она пугала его бурными проявлениями какой-то скороспелой любви, выросшей буквально на ровном месте. И почему она выбрала именно его мишенью для своих ядовитых любовных стрел? Она преследовала его, не давала прохода, у всех на виду откровенно вешалась ему на шею. Перед таким стремительным натиском Кутайсов растерялся.
О них начали судачить не только сотрудники салона, но и клиентки. Роковая страсть «индийской танцовщицы» Рани к красавчику инструктору распалила воображение всех, посвященных в историю. Кутайсов не знал, куда деваться от горящих нездоровым интересом взглядов, пересудов и шепота за его спиной. А Зинаида как будто ничего не замечала – она шла напролом, отбросив всякие приличия, условности и правила. Ее путь на Голгофу стал достоянием всех желающих, кому не лень было наблюдать за развитием событий…
Кутайсов удивлялся, страшился, негодовал, пытался вразумить ослепленную любовью женщину, но оказался бессилен противостоять ее безумному порыву. И… сдался. Что он мог сделать, в конце концов? Заткнуть ей рот, связать, запереть в каком-нибудь подвале? Такие мысли иногда посещали его, но ненадолго. Вспышки гнева быстро сменялись периодами апатии. Аркадий решил, что бороться со стихией бесполезно, лучше переждать. Рано или поздно любой ураган, любая буря улягутся… и наступит привычное спокойствие. Ни один шторм не длится бесконечно.
Придя к сему философскому выводу, господин Кутайсов, по крайней мере внешне, начал выражать холодную терпимость по отношению к пылкой поклоннице. Он не отталкивал ее, не взрывался возмущением, не читал нотаций и принимал ее знаки внимания как надоедливую, тягостную необходимость. Аркадий как будто смирился, и тут… история сделала неожиданный поворот.
Тот сумасшедший день, когда Рани устроила свой зловещий спектакль, Кутайсов помнил до мельчайших подробностей. Танцовщица вышла на импровизированную сцену в ярко-алом шелковом наряде, босиком, сверкая и звеня украшениями. Ее накрашенное лицо с традиционной красной точкой между бровями имело то особенное, неповторимое выражение обещания, преддверия такой восхитительно-обнаженной, творящейся на глазах у всех любовной драмы… что Аркадий невольно затаил дыхание. Все замерло. При первых звуках индийской музыки танцовщица повернулась к Кутайсову, пожирая его глазами; ее руки вспорхнули вверх и поплыли в воздухе, как дымка… тело неуловимо изгибалось, повторяя завораживающий, нарастающий ритм… Это был не танец – это была поэма, говорящая языком движений и мимики, древних, как сама жизнь. В конце танца исполнительница выхватила воображаемый кинжал и вонзила его в свое сердце, опускаясь к ногам «жестокого возлюбленного». По залу прокатился вздох ужаса и восхищения…
Под оглушительные аплодисменты и крики «Браво!» Рани изящно поклонилась и скрылась за норэном, разводящимися занавесками для дверных проемов. Сколько ни требовали ее выхода потрясенные зрители, танцовщица так больше и не появилась. Она сразу вызвала такси и уехала домой.
Кутайсов также поспешил скрыться от любопытных взглядов, отправившись к себе. В Комнате для упражнений гулял ветер. Кто-то открыл окно, и низкий длинный подоконник из полированного дерева весь был усыпан снежинками. Аркадий выглянул во двор, в густые зимние сумерки, вдыхая морозную свежесть. Порыв ветра со снегом охладил его горящее лицо. «Пожалуй, и мне пора», – подумал он. Скандальная выходка Зинаиды с этим вызывающим танцем произвела на него неприятное впечатление. Пора положить конец безобразию!
Кутайсов быстро собрался и, стараясь никому не попадаться на глаза, выскользнул из салона.
– Дурацкое представление! – ворчал он себе под нос, кутаясь от метели в широкий шерстяной шарф. – Только свяжись с истеричной бабенкой, и она начнет выкидывать фокусы почище циркового артиста! Проклятие…
Этот шарф наряду с привычкой ворчать по любому поводу служили предметом беззлобного подтрунивания над Аркадием его коллеги Рихарда Владина. В целом инструкторы не конфликтовали друг с другом, и Рихард прекращал шутки, как только замечал недовольство товарища.
События, которые так взбудоражили Кутайсова, изменили уклад его жизни, происходили больше года назад, но до сих пор их отголоски больно ударяли по нему, возвращаясь беспощадным, разящим бумерангом. Почему? За что? Аркадию приходилось расплачиваться за грехи – вынужденные, на которые его толкнула взбалмошная, неугомонная Зинаида. Впрочем, о покойных плохо не говорят…
Появление в салоне «красной танцовщицы» застало Кутайсова врасплох. Слухи поползли, быстро распространяясь, как всегда бывает с невероятными, эпатирующими публику сплетнями. Привидение! Это уж слишком. Перебор! Даже для Неделиной с ее дикими, несусветными выдумками. Диета на основе сушеного лотоса, какая-то дурацкая мука из его же семян, заумные церемонии, как при дворе китайского императора, – это еще куда ни шло. Но призрак?! И люди не только поверили, они с удовольствием поддерживают глупую идею, передают ее из уст в уста.
Когда Аркадий осознал, что «красная танцовщица» – не кто иной, как загубленная душа Зинаиды, которая является, дабы отомстить обидчику, его возмущению не было предела. Ему и так беспрерывно перемывали кости, а теперь он и вовсе стал персоной «номер один». Мало того: на него стали косо посматривать. Довел, дескать, молодую красивую женщину до самоубийства и ходит себе, в ус не дует! Каково?
Сам Кутайсов ни разу привидения не видел. Оно попадалось на глаза преимущественно дамам с расшатанной психикой или со склонностью к неуемным фантазиям. Размышления на эту тему привели Аркадия к выводу: слухи раздувают нарочно, превращая трагедию в рекламный трюк. А что? Помнится, «великолепная Варвара» когда-то предлагала устроить нечто подобное. Вот и накаркала. Что за женщина! Готова даже смерть сотрудницы использовать в качестве приманки!
Шло время, а слухи не только не затихали, они разгорались все больше и больше. Кутайсов устал доказывать, насколько они беспочвенны. Пусть люди сами себя обманывают, раз им так хочется. Желают видеть парящую по коридорам и темным закоулкам салона «красную танцовщицу» – на здоровье!
– Аркадий Васильевич! Я к вам по поводу праздника. Разрешите?
Кутайсов вздрогнул. Он так задумался, что не заметил Сэты Фадеевой, вошедшей в Комнату для упражнений.
– Пожалуйста. – Инструктор быстро надел маску дамского угодника. – Рад вас видеть, Сэта Викторовна. У меня все готово.
Он выбрал из группы несколько девушек и готовил с ними показательное выступление: композицию из движений тай-цзи и вин-чун. Они все отработали, но еще ни разу не репетировали в костюмах. Сэта принесла красные и черные атласные кимоно, головные повязки и плетеные пояса.
– Красиво, – одобрил Аркадий. – Сегодня устроим генеральную репетицию. Вы придете?
Госпожа Фадеева степенно кивнула. Она надела тонкий обтягивающий трикотажный костюм и выглядела в нем как экспонат для изучения строения женского скелета.
