Соседний с виллой «Элоиза» дом утопал в зелени. У ворот рычала черная, как смоль, собака, она гремела цепью и угрожающе скалилась.

Хозяин провел Матвея к беседке, где стояла плетеная мебель: столик, стулья. Беседку сплошь увивал дикий виноград.

– Храпов Василий Степанович, – представился полноватый мужчина с выступающим животом.

На вид ему было около сорока. Залысины и двухдневная щетина прибавляли Храпову лет пять.

Матвей незаметно осматривался. Дом обычный, гораздо проще, чем у Юдиных, хотя тоже в два этажа с мансардой. Улица была застроена по типовому проекту, но Юдин переделал все по-своему. Во дворе у Храпова под тентом стояла дорогая иномарка. Сам он вышел к гостю в простой майке и мятых шортах, но на его руке блестели золотые часы.

– Чем обязан? – спросил он после того, как Матвей уселся на удобный стул с высокой спинкой.

– Мы здесь отдыхаем, у Юдиных. Я и моя будущая жена. Вот… зашел спросить, не продаете ли вы дом. Нам пришлось по душе это место.

– Вы родственники?

– Знакомые.

– А-а…

Сквозь виноградные листья просвечивало солнце, но в беседке сохранялась приятная прохлада. Храпов плеснул себе и гостю коньяку в стаканы, наполовину заполненные льдом.

Пить в такую жару? Но отказываться было нельзя. Матвей из вежливости пригубил.

– Хороший коньяк.

Вокруг беседки густо росли цветы, белые, желтые, розовые. Над ними кружили насекомые. Жужжание сливалось с шумом сада.

– Ветер с моря… – задумчиво произнес Храпов. – Пахнет солью. Так вы хотите приобрести домик в Береговом?

– Хотя бы прицениться. Мне сказали, что вы отлично изучили здешний рынок недвижимости.

– Кто, простите, направил вас ко мне?

– Максим, администратор Юдиных.

– Ах, Макс? Он прав. Лучше меня никто не даст вам совета. Я подумываю о продаже дома, но не этим летом. Скоро сюда приедут мои друзья, жена, сестра с племянниками.

Он недоверчиво поглядывал на гостя. Тот не походил на серьезного покупателя. Впрочем, как должны выглядеть покупатели? Они бывают такими разными.

– Я слышал, на вилле произошло несчастье. Убили горничную. Вот, чего бы я решительно не велел вам брать, так это «Элоизу». Но Юдины ее не продают. Чудаки!

– Девушку убили не на вилле, а в городском сквере.

– Какая разница? Это место проклято! Я бы давно избавился от такого приобретения.

Матвей не очень умело изобразил растерянность:

– Не понимаю…

– Что тут понимать? О вилле ходят дурные слухи. Якобы, там завелась какая-то нечисть. По ночам у них происходят странные вещи. Вы уже заметили?

– Нет… пока.

– Значит, скоро станете свидетелем… кое-чего зловещего, – с удовольствием заявил Храпов. – Чего стоит женитьба Спиридона? Вы видели его супругу? Редкая красавица, однако одержимая какой-то болезнью.

– Одержимая?

– Не люблю сплетничать о соседях…

На самом деле Храпов был счастлив заполучить собеседника, которому он мог выложить все, что он думал о хозяевах виллы «Элоиза». Юдины – гордецы, живут обособленно, с соседями дружбы не водят, прислугу запугивают, чтобы не дай бог ничего не просочилось за высокий глухой забор. Но шила в мешке не утаишь! Слухи уже поползли по улице, и скоро о проделках нечистой силы, которая облюбовала «Элоизу», будет знать весь поселок…

– У нас это уже не первый случай, – ухмылялся Храпов. – На самой окраине, за старым пирсом, стоит заколоченная развалюха, где злой дух бабку прикончил. Говорят, он в пустом жилище скучает, ему забавы подавай. Любит черт над людьми глумиться! Вот и переселился на богатую виллу. Ему с богатыми-то веселее!

«Ты сам далеко не бедный, – думал Матвей, потягивая коньяк со льдом. – Чужой беде радоваться негоже. Своя может прибежать».

– Я не злорадствую, – поспешил оправдаться хозяин. – Просто посвящаю вас в здешние реалии. Вы же поговорить пришли… разузнать, кто чем дышит. Не так ли? Дом купить – дело тонкое, особого подхода требует. Отдашь деньги за «замок с привидением», потом жить в нем невмоготу. И продать трудно.

Ветер играл виноградными листьями, насквозь продувая беседку. Лед в стаканах стремительно таял. Матвей сделал глоток, ощущая, как разбавленный коньяк проскользнул в желудок. Храпов подвинул к нему блюдце.

– Лимончик берите, закусывайте.

– Намекаете, что злой дух перебрался к вашим соседям?

– Предполагаю. Жену старшего Юдина, Жанну Михайловну, едва паук ядовитый не укусил. С тех пор она на виллу ни ногой. Свадьба у их сына тоже вышла странная. Они не то, чтобы живут на широкую ногу, козыряя показным шиком, но ни в чем себе не отказывают. А тут отметили бракосочетание единственного отпрыска в узком кругу и держат невестку, будто в затворе. Не хотят показывать! Почему, спрашивается? Красотой бог ее не обидел, а умом она, видать, не блещет. Или вовсе душой хворая – от каждой тени шарахается и не помнит ничего.

– Откуда вы знаете?

– Поселок у нас маленький. Людям рот не закроешь. Сколько прислуге ни плати, она все равно язык за зубами не удержит. Такова уж людская порода. Вот и выходит, что злой дух Спиридона попутал, подсунул ему не жену, а недоразумение. Отец, понятно, не в восторге, но терпит. Спиридон, как чувствовал, до ЗАГСа скрывал суженую от родителей. Поставил их перед фактом. Тем деваться было некуда, смирились. Вот уж истинно – кто долго выбирает, тому изъян попадает…

Храпов сыпал пословицами и поговорками, эксплуатируя народную мудрость. Матвей пил коньяк, размышлял.

– Полагаете, убийство горничной тоже дело рук… нечистой силы?

Василий Степанович наклонился и доверительно вымолвил:

– Уверен. А вы нет?

Гость пожал плечами. Он бы все под одну гребенку не подгонял. Кому-то выгодно свалить вину на «черта» – дескать, злой дух лютует, а люди ни при чем.

– Почему этот полтергейст поселился именно на вилле Юдиных? А не у вас, например?

– Чур, меня! Чур! – подпрыгнул хозяин. Он принялся плевать через плечо, стучать по дереву и креститься. – Тьфу, тьфу, тьфу! Отведи напасть, господи! Что вы такое говорите?

– Простите, я не хотел ничего дурного… Однако надо же выяснить…

– Вам надо, вы и выясняйте! – рассвирепел вдруг Храпов. – А то еще на мой дом беду накликаете! Я к вам со всей душой, советы даю, мыслями делюсь. Даже не заикайтесь о…

Он поднял палец вверх и указал в сторону выступающей из-за забора крыши юдинских хором.

– Простите еще раз.

– Как вы лодку назовете, так она и поплывет! Аким сам виноват. Зачем было называть виллу именем умершей девушки? Оказывается, до того как Жанну Михайловну в жены взять, Юдин по одной зазнобе сох. Только не сложилось у них. Девушка другого любила, из-за него покончила с собой. Убежала из дома, повесилась в каком-то заброшенном деревянном бараке возле железнодорожных путей. Обнаружили ее не сразу, сначала искали как пропавшую. Потом, когда барак сносили, наткнулись на труп. Аким сильно переживал, почернел весь… уж потом встретил Жанну, оттаял, женился. Поклялся, что сделает ее счастливой. И слово свое держит.

Храпов промочил горло коньяком и, будто осознав что-то сию минуту, изменился в лице. Складки на лбу и переносице разгладились, глаза просветлели.

– Слу-у-ушайте, а ведь это злой рок, который уже тогда преследовал семью Юдиных! Может, дух Элоизы бродит по вилле? Самоубийцы зачастую не могут найти себе покоя ни в том мире, ни в этом. Они жаждут мщения… Пытаются расквитаться за погубленную жизнь…

Матвей, вопреки ожиданию рассказчика, не проникся душещипательной любовной драмой.

– В данном случае для Элоизы было бы логично преследовать мужчину, который отверг ее чувства, – возразил он.

Однако Храпов, воодушевленный собственной идеей, не спешил с ним соглашаться.

– Женщины вообще лишены логики… – задумчиво пробормотал он. – Тем более мертвые. Привидения ведут себя неадекватно… Дух Элоизы, обуреваемый ревностью и обидой, агрессивно воспринимает чужое счастье. Поэтому страдают в первую очередь женщины… Жанна Михайловна, Елена… Катя…

Матвей терпеливо слушал его рассуждения. Долго, не перебивая. Наконец, хозяин сделал паузу и потянулся за коньяком.

– Интересно, кто вам поведал эту леденящую кровь историю?

– Сам Аким! – без запинки ответил Храпов. – Как-то я зашел к нему взглянуть на оборудование для бассейна, он предложил выпить. Хотя был уже изрядно пьян… Жаловался на строителей, которые ломали цену, потом перешел на свою жизнь… Мы пили водку, вспоминали молодость. Тогда его и прорвало – изливал душу, как на исповеди. Хмель развязывает язык даже таким молчунам. На следующий день он протрезвел, явился ко мне, просил сохранить в тайне его признания. Видимо, водка мозги не совсем отшибла, кое-что в памяти осталось. Беспокоился, чтобы жена не узнала. Будет-де переживать, ревновать к прошлому. «Я ей всегда твердил – ты у меня единственная. И сына воспитывал однолюбом, так и сказал. Вообще, история мрачная. Лучше о ней помалкивать!» Ну, я пообещал молчать. И до сих пор никому ни слова.

Храпов сообразил, сколь нелепо прозвучала последняя фраза, и спохватился:

– Одному вам рассказал. Потому что речь идет о вашем благополучии. Мало ли чего эта Элоиза вытворит?..

Администратор занимался ремонтными работами. Пока странная пара – Астра и Матвей – выясняли какие-то им одним важные тонкости убийства горничной, он чинил шланг, менял фильтр в бассейне. Он как раз закончил, когда госпожа Ельцова проследовала мимо него в столовую. Она вышла со стаканом холодного сока и уселась на скамейку.

Сам не зная почему, Макс опустился рядом, повернулся к ней:

– Я вам нужен?

– Вы телепат. Читаете мысли. Разумеется, нужны, я только собиралась вас позвать.

Астра была одета в короткую светлую юбку и шелковый топик. Ее плечи успели поджариться, покраснели, поэтому она выбрала скамейку под тенью раскидистого ореха.

– Вчера и сегодня в доме хозяев происходило что-нибудь… пугающее? – дохнув ананасовым соком, спросила она. – Шепот, например… или шаги в мансарде?

Макс ожидал вопросов о Кате и обескураженно хмыкнул.

– Н-нет, кажется… Антон ничего такого не говорил, и Рид тоже молчит. При чем тут…

– А в доме для гостей «черти» тоже пошаливают?

– Никто не жаловался…

Он задумался над этим обстоятельством, но Астра опять сбила его с толку:

– Что вам известно о красавице блондинке? Ее в самом деле зовут Ирэн?

– Ирина Самойленко. Она москвичка, вернее, приехала из Москвы. По приглашению старшего Юдина. Чем она занимается, понятия не имею. Похожа на содержанку, а с другой стороны, ведет себя как самостоятельная эмансипированная дама. Когда она говорила об амазонках, это было очень убедительно. Не удивлюсь, если Ирэн возглавляет нечто вроде секты амазонок.

– Секты?

– Ну не совсем… Секта предполагает религиозную направленность. А женщины, подобные госпоже Самойленко, могут объединяться на почве идеи. Мужененавистничество, нечто агрессивное, вызов сильному полу. Противопоставление себя общественному укладу, принятой морали.

Его речь была гладкой, изобилующей научными выражениями, и выдавала интеллигента, вынужденного пойти в услужение к богатым господам. Ради заработка. Должно быть, Макс иногда чувствовал унизительность своего положения и даже бывал оскорблен.

Она представила его жизнь – целый день на побегушках: ублажать гостей, угождать хозяевам, следить за сложным хозяйством виллы, поддерживать порядок. Его могли вызвать в любое время суток – днем, ночью, – потребовать устранить какую-нибудь неисправность, уладить возникшую проблему или погасить конфликт. Он за все был в ответе и фактически находился на работе двадцать четыре часа. Свободное время и выходные наверняка выпадали редко и были весьма условны. Видать, Юдины щедро ему платят, коль он терпит. Но внутри у приветливого, улыбчивого и всегда готового прийти на помощь Макса могли зреть и наверняка зреют недовольство, возмущение и злость. Скрытые, тщательно замаскированные приятными манерами, подавленные эмоции порой выплескиваются бурно и уродливо.

– Кто вы по профессии? – поинтересовалась Астра, чем немало смутила администратора.

– Гуманитарий. Специалист по экологии и уникальной природе Крыма. Мечтал защитить диссертацию о лечебных грязях, да так и не довелось. Мать слегла, пришлось искать хороший заработок. Тут уж не до науки. Выжить бы! Покупал дорогие лекарства, платил докторам… Еле на ноги ее поставил.

– Она выздоровела?

Астра деликатно не уточняла, какой болезнью страдала мать Абрамова. Судя по всему, тяжелой. А он оказался хорошим, преданным сыном.

– Да, почти… Слава богу, мы больше не нуждаемся в услугах сиделки. Сейчас с мамой живет сестра, она не замужем.

– Теперь вы можете вернуться к научным исследованиям?

Он покачал головой:

– Увы, я не подвижник, а обыватель, который хочет жить в достатке и комфорте. Я привык не экономить на необходимых вещах, не считать каждую копейку. В общем, погряз в материальном. Осуждаете?

– Нет. Понимаю.

Он недоверчиво усмехнулся, с вызовом произнес:

– Меня здесь, на вилле, все устраивает. Осенью и зимой работы поменьше, а с мая по октябрь я безвылазно торчу за этим забором и обеспечиваю быт обитателей «Элоизы». Хозяева мной довольны, даже идут на уступки. В прошлом году у меня был отпуск в июле, целых две недели. Я лазал по горам, купался в море… Отдохнул как белый человек.

– Вам больше нравится горный Крым?

– Я решил сменить обстановку, отдохнуть от всего, что связано с работой. Когда постоянно общаешься с людьми, наступает усталость, хочется уединения, тишины. Я жил в палатке, питался консервами, чтобы не ходить в магазины. Иногда целый день валялся в тени под тентом, слыша только шепот прибоя и голоса чаек. Благодать…

Солнце поднялось выше, и вода в бассейне заиграла ослепительным блеском. Низко летали стрекозы. По дорожке из кухни в сарай, где хранились овощи, прошла кухарка, туда и обратно. Она надела на голову черную ленточку, лицо опухло от слез.

– Они с Катей дружили, – объяснил администратор. – Жили в одной комнате. Это сближает.

– Какие отношения у вас были с горничной?

– Служебные… Персонал всегда недолюбливает начальника. Я делал Кате замечания, выговоры. Кому это понравится? Но в целом она справлялась со своими обязанностями, а я не придирчив. Поэтому мы ладили.

Астра вздохнула и поставила стакан с недопитым соком на скамейку.

– Мне нужно побеседовать с Ирэн. Вы ее предупредили, что…

– Все гости виллы предупреждены о ваших полномочиях, – криво улыбнулся Макс.