Глава 35
Глория шмыгала носом и комкала в руках носовой платок, любезно предоставленный начальником охраны. В его кабинете она чувствовала себя как на раскаленной сковороде. Секретарша горько сожалела о вылетевших невзначай словах, теряя под взглядом Борисова остатки самообладания. Этот человек напоминал ей крокодила, готового в любой момент проглотить свою добычу.
«Кто меня за язык тянул? – запоздало каялась она. – Говорят же, молчание – золото!»
– Ты что, онемела?
В его тоне звучали нетерпение и угроза. Глория вздрогнула и поспешно залепетала:
– Не помню… ничего не помню… показалось. Вы сами… глядите… разве тут чего разберешь? Расплылось всё…
– Ты не в суде показания даешь, мы просто беседуем… по-дружески.
Секретарша покрылась красными пятнами.
– Я ничего не зна-а-аю, – заплакала она.
«Не беда, – подумал Борисов. – Глория напряжется, сосредоточится и вспомнит все, что желает и не желает. Необходимость – великая вещь. По необходимости можно горы свернуть».
– Кто на фотографии? – спросил он, указывая на экран монитора, повернутый к секретарше.
– Не… не знаю, – пуще прежнего взвыла она. – Мне на секунду показалось, что… что…
– Успокойся. – Борисов подал ей стакан с водой. – На, выпей… да не трясись ты. Что тебе показалось?
– Ну… эта фигура, поворот головы… напомнили мне… одного человека…
– Какого человека? Где ты его видела?
– Давно… в клубе «Гвалес»…
Смутная мысль шевельнулась в уме Борисова. Клуб «Гвалес»… что-то знакомое…
– Юрий Тимофеевич тогда в качестве поощрения преподнес мне билет на ночное шоу тридцать первого октября! Помните? Многие наши ходили, только в «Лунную долину», а в «Гвалес» было всего два билета.
Картина постепенно прояснялась. Конечно же! Два года назад руководство компании решило наградить сотрудников билетами в престижные ночные клубы. «Гвалес» заломил такую цену, что бухгалтерия отдала предпочтение «Лунной долине». Один билет в дорогущий «Гвалес» достался Глории, как личный презент шефа, а второй… кому же?
«Да мне его и дали! – осенило Борисова. – Жена тогда уехала в санаторий пить минеральную воду… Ельцов это знал и предложил развеять скуку в ночном клубе. Хвалил «Гвалес», сунул мне билет, но я так и не пошел никуда. Завалился спать. Неужели два года прошло? Эх, и летит времечко!»
Николай Семенович не выносил подобных развлечений: просидеть ночь в ресторане или в клубе было для него пыткой. Танцевать он не умел, громкая музыка его раздражала…
«Выходит, в «Гвалес» отправилась только Глория», – сообразил он и спросил, указывая на изображение:
– Ты с ним знакома?
– Ну… так… постольку-поскольку… там же была костюмированная вечеринка, все переодетые, в масках. Я нарядилась Летучей мышью. О-о! – простонала секретарша, прижимая к глазам платочек. – В «Гвалесе» я впервые встретилась и познакомилась с Вадимом, он начал за мной ухаживать…
– Он был в костюме Отелло? – улыбнулся, подбадривая ее, Борисов.
Но молодая женщина не оценила юмора.
– Нет, чернокнижника… это он сам сказал.
– Ага! Пособник дьявола, значит…
Глория в тонкости не вдавалась, для нее слово чернокнижник имело иной смысл: человек, имеющий дело с черными книгами. А что за «черные книги», она не задумывалась.
– Там все вырядились колдунами, вампирами и разной нечистью… Если бы не Вадим, я бы ушла – честно признаться, мне было не по себе.
– А этот? – Борисов снова вернул ее к экрану монитора. – Тоже за тобой ухаживал?
– Вадим подвел его ко мне и представил, потом мы перекинулись парой слов… выпили по коктейлю «Кровавая Мери», посидели… он прочитал какие-то жуткие стихи, про ворона… у меня мурашки бегали по коже, пока он оставался за нашим столиком.
– Как Вадим тебе его представил?
– Вороном – по костюму. Потому он и стихи такие читал!
Углубившись в воспоминания двухгодичной давности, Глория перестала плакать, разводы от краски вокруг глаз делали ее похожей на привидение, какими их иногда показывают в фильмах ужасов.
– На той вечеринке все так представлялись, по костюмам, – сказала она, полагая, что Борисов ей не верит. – Я назвалась Летучей мышью, Вадим – Чернокнижником, а тот человек – Вороном. Он был в черной хламиде до пят, расшитой перьями, и в птичьей маске с огромным клювом.
– Ты видела его лицо?
– Да… случайно. Но мельком. Я ходила в дамскую комнату и по дороге заметила его. Он снял маску и говорил с кем-то по телефону. Его профиль, особая посадка головы врезались в память. Здесь, на фото, он тоже в чем-то темном и так же наклонил голову… – Глория исподлобья посмотрела на Борисова. – Но я не могу ручаться! Прошло два года и… я не уверена…
– У тебя отличная память. Юрий Тимофеевич утверждает, что, однажды увидев клиента, ты безошибочно узнаешь его. Это весьма ценное качество для секретаря.
Щеки Глории порозовели от похвалы.
– Твой Вадим знал этого человека или встретил его на вечеринке?
– С тех пор муж не упоминал ни о той ночи в «Гвалесе», ни о Вороне. Да и я забыла. А тут глядь на экран – что-то знакомое.
– Хорошо, – кивнул Борисов. – Иди работай. О нашем разговоре – никому. И умойся, вся краска растеклась.
Секретарша ойкнула и чуть ли не бегом кинулась к себе приводить в порядок лицо.
Борисов же уставился на увеличенный фрагмент снимка. Он бы ни за что не узнал человека, стоящего вполоборота, по таким размытым чертам, тем более по фигуре. Глория действительно имеет уникальную способность, если только она не ошиблась. А такой гарантии нет.
Чем дольше и пристальней он всматривался в изображение, тем сильнее сомневался. Ему уже самому стало казаться, что он где-то видел подобную форму головы, эту линию лба… нос…
– Чертовщина! – прошептал Борисов и полез в базу данных, искать место работы Вадима Мельника. – Так, где подвизается наш Отелло? Ага, вот он, голубчик. Фирма «Веритас», недвижимость в городе и области.
Через час Николай Семенович уже поднимался по лестнице в один из офисов «Веритаса», где надеялся застать господина Мельника, преуспевающего маклера и ревнивого супруга прелестной Глории. Заправлял делами фирмы некто Калмыков, которому Борисов предварительно позвонил и получил разрешение на беседу с его сотрудником.
– Мельник? Что он натворил? – удивился господин Калмыков. – У вас какие-то претензии?
– Хочу побеседовать с ним в частном порядке. Даете добро? Могу я сослаться на вас, если он откажется разговаривать?
– Это касается нашей работы?
– Никоим образом! – заверил Николай Семенович. – Дело сугубо личное.
Авторитет Ельцова и «Юстины» сыграл свою роль: Калмыков связался с маклером и дал соответствующее распоряжение.
Вадим не сумел скрыть бешенства, когда Борисов уселся в кресло для клиентов в его кабинете и представился.
– Так вот вы кто? Опять стращать будете? Плевать я на вас хотел! Отношения с женой – мое личное дело.
– Я подозреваю, что вы замышляете убийство, – любезно улыбнулся Борисов.
У Вадима отвисла челюсть.
– Что вы городите? У меня на Глорию рука не поднимется…
– Я не имею в виду вашу жену.
Вадим побагровел, его глаза сузились, превратились в щелочки; он сжал губы и замолчал. Борисов добился своего, сбил ревнивца с толку и перешел ко второму этапу разговора: положил на стол перед ним распечатанный фрагмент снимка, где в объектив попал посторонний человек – Ворон.
– Вы знаете, кто это?
– Нет…
– Посмотрите внимательнее.
Маклер подвинул к себе фотографию и хмыкнул.
– Первый раз вижу! А в чем дело?
– Припомните вечеринку в клубе «Гвалес», ваше знакомство с Глорией…
– Ну? – нетерпеливо заерзал Мельник. – К чему вы клоните?
* * *
Вечером температура упала, Астра выплыла из горячечных видений и даже сумела встать, принять душ и соорудить легкий ужин: гренки, яйца и чай.
– Я сама! – решительно отвергла она помощь Матвея. – Ненавижу лежать. Ты и так из-за меня на работу не пошел. Как твое бюро?
– Команда маленькая, зато надежная, – справляются. Вот мальчишки мои брошены на произвол судьбы. Я им поход обещал.
– Какой поход? Холодина, дождь со снегом.
– В этом весь смысл. Выжить в экстремальных условиях, закалить волю, тело, да еще и ухитриться получить удовольствие! Чем не развлечение для разочарованных и циничных подростков, которые уже успели попробовать легкой жизни и легкого кайфа? Я им предлагаю вместо наркоты и уличных стычек «отрываться» другим способом.
– Зачем тебе это? Лавры Макаренко не дают покоя?
– Лавры? Да нет, скука одолевает порой. Хочется выйти на балкон и выть на луну. Авось кто-то услышит, такой же заблудившийся в джунглях мегаполиса. И отзовется…
– Скучно, значит? Бизнес развивай.
– Ой, насмешила. Превратить жизнь в добывание денег? Чтобы в один прекрасный, вернее ужасный, момент осознать, что всё прошло мимо… всё! Большие деньги требуют взамен душу… Не потому, что они есть зло: просто они отнимут у меня время и силы.
– А куда ты хочешь вложить свои силы?
Ее вопрос поставил Карелина в тупик. Он долго молчал, потом развел руками.
– Ну не в банк, это точно. Я бы картины писал… или музыку, как Моцарт. Только таланта нет! Вот и вожусь с пацанами, с тобой тоже… связался на свою голову. Может, еще не все потеряно и впереди меня ждет что-то интересное? Какая-нибудь великая тайна… зашифрованная древними кельтами в символах, записанных на небезызвестной флэшке?
Он подавил улыбку, но Астру не обманул нарочито серьезный тон – этот мужчина явно смеялся над ней.
– Позвони Борисову, – сказала она. – Может быть, есть новости.
Матвей посмотрел на часы.
– Поздновато… Давай завтра. Как ты себя чувствуешь?
– Намного лучше. Давно я так не болела, с детства. У меня довольно выносливый организм. И вдруг промочила ноги, промерзла и свалилась. Наверное, все вместе повлияло: пожар, испуг, смерть… пусть чужая. Знаешь, в бреду мне мерещился тот бешеный пес – исчадие ада. И Ворон!
– Еще бы.
– Это существа из потустороннего мира. В кельтской мифологии – я сейчас вспомнила – Ворон отождествлялся с Браном…
Она запнулась, увидев, какую кислую мину состроил Карелин.
– Ты думаешь, я не в своем уме? Понятно… Тогда вот что: предлагаю заварить чай по рецепту покойной Эльзы, из «сухофруктов». И попробовать.
– Я эту гадость пить не стану! – воспротивился он.
– Почему гадость? Пахнет приятно. Я бы рискнула.
– Без меня.
Астра разочарованно вздохнула и начала разливать обычный чай. Она предугадала реакцию Матвея и заранее бросила в заварной чайник щепотку «сухих яблок» из Эльзиной банки – украдкой. Ей было интересно сравнить ощущения: свои и другого человека. Для чистоты эксперимента. Этическая сторона вопроса ее не волновала, ведь она тоже будет пить этот «чай». Эльза употребляла его не один раз и умерла по совершенно иной причине.
Матвей отхлебнул из своей чашки, замер, проверяя напиток на вкус – ну и чутье!
– Боишься? – усмехнулась Астра. – Кажется, при некоторых королевских особах находились дегустаторы, которые пробовали пищу и вино на предмет наличия в них яда. Смотри! – Она выпила чай, показала ему пустую чашку. – Ты осторожен, как старый лис.
Тому стало неловко, и он последовал примеру гостьи.
Ничего не произошло. Они еще поболтали о разных пустяках. Астра принесла «венецианское» зеркало и показала полустертые загогулины на обратной стороне бронзовой рамы.
– Я кое-что обнаружила.
– Клеймо мастера? – из вежливости спросил Матвей.
У него начали слипаться глаза. Он едва смог разглядеть на потемневшей от времени бронзе знаки, похожие на буквы, – A L R U N A.
– Старинное название… мандрагоры, – подавив зевок, объяснила Астра. – Происходит от слова «руна» и означает сокровенное, тайное. Руны – магические древние знаки… – Ее губы и язык онемели, плохо слушались. – Между прочим… плоды мандрагоры похожи на маленькие яблочки и пахнут… как яблоки…
«Чай… – возникло в меркнущем сознании Матвея. – У него был какой-то привкус и запах. Да… он показался мне… странным…»
– А ты… выпил и не заметил… – улыбалась Астра. Ее черные глаза опасно приблизились и горели, точно у кошки. – Волшебница Цирцея с зачарованного острова… готовила из мандрагоры колдовское снадобье… чтобы возбудить в людях непреодолимое влечение… и любовь… Знаешь, как еще называют это растение? Чертово яблоко… свеча дьявола…
Ее голос все отдалялся и отдалялся, пока не превратился в шепот, похожий на шорох падающих за окном хлопьев снега…