Книга: Свидание в Хэллоуин
Назад: Глава 23
Дальше: Глава 25

Глава 24

Глория не узнавала главного менеджера – его лоск, нагловатую самоуверенность как рукой сняло. Иваницын ходил угрюмый, насупленный, не поднимал глаз даже на секретаршу.
Ее уже спрашивали, не беременна ли Астра. Люди болтают, что она уехала не отдыхать перед свадьбой, а на роды за границу. Дескать, не идти же под венец с животом? А так – родит тайком ребеночка, оставит его в частной клинике и вернется в Москву девочкой-целочкой.
Кое-кто считал Иваницына неподходящей партией для дочери босса. Дескать, он для этих господ рылом не вышел. Им сынка олигарха подавай, знаменитого футболиста или хотя бы поп-звезду. А Захар кто? Обыкновенный парень из обыкновенной семьи – ни славы, ни солидного счета в банке, ни виллы на океанском побережье, так, ничем не примечательный клерк из страховой компании.
Иваницын сам в это поверил. Обладай он громким именем или большим капиталом, ему бы простили мелкие шалости вроде интрижки со Степновой и другими девицами. Кто без греха? Только одним многое позволено, а другим – ничего. Каждый сверчок знай свой шесток! В мире царят несправедливость и неравенство.
Глория ему сочувствовала. Разве с ней происходит не то же самое? Других женщин обожают, балуют, дарят им бриллианты и шикарные машины, а она в замужестве не видела ничего, кроме незаслуженной брани и припадков ревности со стороны супруга. А чем она хуже? Личико – хоть на обложку «Плейбоя» помещай, грудь пышная, талия тонкая, ножки стройные, волосы как шелк. Умом тоже бог не обидел. А нет счастья в жизни!
Никто из сотрудников «Юстины» не рассмотрел в Иваницыне похотливого самца и беспринципного негодяя. Он успел забыть о смерти Марины, которая носила его ребенка, и огорчался только из-за того, что над ним висит угроза обвинения в убийстве. Шаткая, но все же лучше бы ее не было. Вдруг Ельцову взбредет в голову отыграться за все? Он не по-христиански злопамятен.
Под гнетом свалившихся на него проблем Захар забросил других одалисок, как он с юмором называл своих пассий. После разразившегося предсвадебного скандала и убийства Марины у него наступил вынужденный сексуальный голод. Он догадывался, что будущий тесть способен установить за ним слежку, и вел себя безупречно.
Ему было невдомек, какой сюрприз приготовил ему новый день…
* * *
Лариса плотно задернула занавески на окнах и говорила шепотом. Где гарантии, что в квартире, которую она снимает для встреч с любовником, нет замаскированных видеокамер и подслушивающих устройств?
– Он свихнулся, Матвей! – твердила она о Калмыкове. – А шизофреники становятся патологически подозрительными. Что ему стоит нанять детектива для слежки за мной?
– Но ведь раньше он этого не делал?
– Всему бывает начало и конец, – выдохнула она. – Вот, смотри, я взяла с собой его наряд. Это нормально, по-твоему?
Матвей отложил в сторону плащ, мельком взглянул на металлическое распятие и взял в руки сутану, внимательно осмотрел, поднес к носу.
– Пахнет дымом, – сказал он.
– Дым – само собой. Здесь еще и кровь! – не унималась Лариса.
– Человек мог пролить на себя что угодно. Почему сразу кровь?
– Калмыков признался, что испачкался в крови грешников!
– Он нарочно тебя дразнит, видя, как ты пугаешься.
– От этих шмоток разит паленым! – возбужденно произнесла Лариса. – Инквизитор наблюдал за сожжением ведьмы! У Калмыкова раздвоение личности.
– Я бы не торопился с выводами. Мало ли, где одежда пропиталась дымом? Сейчас полно ресторанов и кафе, где жарят мясо на открытом огне.
Лариса нервно хихикнула:
– Ты что? Думаешь, он поперся бы в ресторан в таком прикиде?
Между тем внимание Карелина привлекла маленькая дырочка в ткани на правой стороне чуть ниже груди. Края неровные… он не эксперт, разумеется, но…
«Так и самому недолго докатиться до паранойи, – пристыдил он себя. – Откуда на одежде Калмыкова след от удара отверткой? Астра заразила меня своими выдумками!»
– Когда, ты говоришь, Калмыков не ночевал дома?
– Какая разница? Тебе назвать число?
– Желательно.
Лариса закатила глаза и пошевелила губами. Такой дотошности она от Матвея не ожидала.
– Тридцать первого октября, – сказала она, начиная что-то соображать. – Черт возьми! Так это ж был Хэллоуин! Нас пригласили в ночной клуб, но я отказалась идти.
– Почему?
Лариса кокетливо прикрыла лицо ухоженными пальчиками.
– Ой, я краснею! У меня началась… женская болезнь. В первый день я просто умираю, лежу пластом – ты же знаешь. Калмыков вспылил – он стал ужасно нервозным – и сказал, что тоже не пойдет.
– Значит, твой супруг передумал. Вот и объяснение, откуда плащ, сутана: в клубах на Хэллоуин устраивали костюмированные вечеринки.
– А пятна?
– Калмыков мог пролить на себя красное вино. Скорее всего, он говорил тебе правду и про «пытки грешников», и про «ведьму на костре» – развлекательные программы клубов в ту ночь изобиловали подобными шоу. Заведения соревновались, кто больше шокирует публику.
Между тем Матвей неотступно думал о дырочке на сутане. Лариса приняла его озабоченный вид за недовольство.
– Извини, – пробормотала она. – Мне не стоило поднимать шум из-за ерунды. Но я струхнула! Ты бы послушал, какой бред нес Калмыков… Ладно, проехали.
– Он, случайно, не жаловался на боль в боку или в области груди?
Лариса вспомнила страдальческую гримасу на лице мужа и его жалобы на печень.
– Ты провидец! – воскликнула она. – Этот обжора постоянно перегружает печень и поджелудочную, потом глотает таблетки. Представляю, сколько он влил в свой бурдюк пива и коньяка! Обычно на посиделках я за ним присматриваю, а когда он вырывается на свободу…
– То есть на следующий день Калмыков чувствовал недомогание? – перебил ее Матвей. – Что ты заметила?
– Он держался за бок, стонал и требовал у меня таблеток.
– Каких? От печени?
– Болеутоляющих. Он не пьет никаких других лекарств.
– А ты не видела у него на теле царапин или ран?
Глаза Ларисы расширились и уставились на Матвея, брови поползли вверх.
– Каких… ран? – побледнела она. – Намекаешь, что Калмыков маньяк? Что он кого-то… у-убивал, а жертва сопротивлялась?
– Тебе надо поменьше смотреть телевизор. Маньяки, убийства… Откуда такие страсти-мордасти? Мог человек просто напороться на гвоздь, например? Видишь дырочку? – он показал ей сутану. – Откуда она взялась?
– О-о… – Лариса всплеснула руками. – Еще и дырка?! Как будто шпагой проткнули. А? В какой-нибудь дуэли Калмыков участвовал, что ли? Не настоящей, разумеется…
– Вот и проверь, настоящая была дуэль или нет? – полушутя предложил Матвей. – И брось паниковать, пожалуйста.
Лариса потянулась к нему блестящими от помады губами, он отстранился.
– У меня срочная встреча. Да и видеокамеры не дремлют! – он выразительно обвел глазами комнату. – А я не давал согласия на съемки.
– Нет здесь камер, – обиделась Лариса. – Это я с перепугу придумала. Почему ты отключил телефон на целые сутки? Я везде трезвонила, даже в твое бюро.
– В Камышине я отдыхаю. И с каких пор ты без меня не можешь дня прожить?
– Грубый ты, Карелин…
Они попрощались холодно – Лариса распалилась от его присутствия, возжаждала любовных ласк, а он пренебрег ею. Неужели из-за Калмыкова? Шутки шутками, а если тот в самом деле болен, ему может взбрести в голову все, что угодно.
Матвей ушел первым, запечатлев на ее душистой щеке дежурный поцелуй – ни малейшего трепета, ни намека на желание.
«Мерзавец! – беззлобно подумала она, закрывая за ним дверь. – Красивый и бесцеремонный, как все мужчины, знающие себе цену. Он нисколько не дорожит мной. И это особенно возбуждает! Я хочу его сильнее, чем прежде!»
Через полчаса Карелин уже собрал в офисе совещание по случаю крупного заказа от полиграфической фирмы. Несколько раз он ловил себя на мыслях об Астре и говорил невпопад. Обсуждение было скомкано, а ответственность за проект возложена на заместителя.
Матвей не подозревал о наличии у себя такой тяги к разгадыванию чужих тайн.
На ловца и зверь бежит – дома его ждала мрачная новость.
– Марину убили, – выпалила Астра, едва он переступил порог.
– Кто это?
– Моя лучшая подруга, которая забеременела от моего жениха. Я позвонила отцу, и… Просто не могу в это поверить!
Матвей молча прошел в кухню, взял два стакана, достал из холодильника бутылку «Мартини», налил себе и Астре по изрядной порции, набросал побольше льда и уселся за стол.
– Пей. Или ты предпочитаешь что-нибудь покрепче?
– Это все?
– А чего ты ждешь? Думаешь, я проглочу любого червячка, которого ты изволишь надеть на крючок?
Ее черные, как у цыганки, глазищи выражали недоумение и гнев:
– Ты мне не веришь?
– Не многовато ли трупов? Баронесса, теперь Марина… Надеюсь, подружку не ты прикончила? – с этими словами он скорчил смешную гримасу. – Ревность – штука серьезная. У тебя была веская причина расправиться с соперницей.
– Я места себе не нахожу, а тебе смешно! – Астра вскочила, сделала круг по кухонному пятачку и снова села. – Лучше бы я никуда не звонила!
Матвей глубоко вздохнул – он не знал, как относиться к услышанному. Женщины – существа импульсивные, наделенные богатым воображением. Они из любой мелочи могут раздуть такое, что сами же потом диву даются. Взять Ларису – муж сходил на костюмированную вечеринку в ночной клуб, а она его в шизофреники записала.
«Но ведь дом баронессы почему-то сгорел, – возразил он себе. – И тело на пожарище нашли. У меня нет повода считать Астру лгуньей. Кое-что она приукрашивает, а основные факты соответствуют действительности».
– Расскажи-ка подробнее, как убили Марину, кто, когда? И вообще, ты уверена, что это не розыгрыш? Вы, Ельцовы, люди с изюминкой, с фантазией!
– Папа так шутить не стал бы. Подробностей я, к сожалению, не знаю, у меня был шок, трубка выпала… и все. Еще раз звонить я не решилась.
– Как фамилия этой Марины?
– Степнова. Мы со школы дружим… дружили…
И Астра рассказала о последнем разговоре с подругой.
– Больше вы не виделись? – уточнил Карелин.
Она отрицательно покачала головой.
– Мне захотелось уехать куда глаза глядят, забыть прошлое и начать жизнь заново. Я как будто очнулась от долгого сна. В сущности, я должна быть благодарна Марине за то ее признание. Зачем мне ее убивать? Разве смерть что-нибудь меняет? Зах меня не любил, и слава богу, что я не вышла за него замуж.
– Если Марина все же убита, кто может посвятить нас в детали?
– Папа… Борисов и… наверное, Захар тоже в курсе.
– Лучше всего обратиться к Борисову, – предложил Матвей. – Он нейтральный человек, как я понимаю, и его взгляд наиболее объективен.
– Согласна… но я к нему не пойду! Меня и так ищут…
– Ты не собираешься возвращаться к родителям?
– Ни в коем случае! Особенно теперь.
Карелин подумал, что этот вопрос они обсудят позже.
– Тогда к Борисову пойду я, – сказал он. – Мы не можем оставаться в неведении.
– И кем ты представишься? Не вздумай упоминать о Камышине! Я запрещаю! Не хватало, чтобы меня обвинили в поджоге и убийстве баронессы.
Они перебрали десяток вариантов, пока наконец придумали, за кого будет выдавать себя Матвей.
– Скажешь, что ты – мой гражданский муж, – предложила Астра. – Я влюбилась в тебя, потеряла голову и сбежала от жениха. А связь Марины и Захара мне только на руку сыграла! Я использовала их отношения как предлог для разрыва, который и так был неизбежен.
– Роль мужа мне не по душе, – возразил он. – История нашей «любви» тоже оставляет желать лучшего. Возникнет резонный вопрос: зачем было убегать и прятаться? Раз жених тебе изменял с твоей же подругой, у тебя был серьезный повод дать ему от ворот поворот.
– Я самолюбива, высокомерна, как и подобает дочке богатых родителей, – это не позволяло мне выставить себя обманщицей. Чем же я отличаюсь от Иваницына, если тоже крутила роман с другим мужчиной? Почему прямо не сказала, что свадьбы не будет? А так – все думают, что убитая горем невеста проливает слезы в уединении, вдали от сплетен и пересудов.
– Зализывает раны и преодолевает тяжелую депрессию, – усмехнулся Карелин. – А на самом деле проводит дни и ночи в постели любовника! Мелодрама «Медовый месяц в подполье». Неплохо придумано. Душещипательно! Ты пьесы писать не пробовала?
– Я в них играть пробовала. У меня есть некоторый опыт лицедейства. Наше слабое звено – ты. Смотри не подведи.
Он расхохотался.
– Боюсь, я не Качалов и не Смоктуновский: вряд ли мне удастся убедить господина Борисова…
– Изловчишься как-нибудь! – не дослушала Астра. – Скажешь, что я не могу показаться на глаза родителям, и тем более Иваницыну. Дескать, мне жутко стыдно! Особенно после смерти Марины. Узнаешь, как она погибла, – все подробности.
Матвей перестал смеяться. Ему не хотелось ломать комедию, но и другого выхода он не видел.
Астра по-своему истолковала перемену в его настроении.
– Думаешь, смерть Марины связана с пожаром и смертью госпожи Гримм? – спросила она. – Все-таки меня подозреваешь?
Он не подтвердил, но и не стал отрицать ее слова. Такая мысль мелькала темной тенью в глубине его сознания.
– Не стоит ломать голову понапрасну. Сначала информация, потом выводы.
– Тоже верно, – согласилась она. И неожиданно добавила: – Значит, ты не актер? Просто любишь переодеваться в чужое платье?
– С чего ты взяла?
– Возможно, ты оригинал и придерживаешься моды восемнадцатого века. Чтобы выделяться в толпе.
– Глупости… – Он вспомнил о костюме Брюса. – О-о… точно! Да… ты права… иногда я делаю странные вещи…
Не рассказывать же ей про ночную прогулку по городу, про Хэллоуин? Про то, как он видел Сухареву башню и женщину, которая манила его за собой?
– Надеюсь, ты не маньяк?
– Нет, конечно, – в замешательстве пробормотал Матвей. – Что за вздор?
Он застыл с открытым ртом, потому что в этот самый момент его ум закончил поисковую работу в файлах памяти и высветил требуемое данное.
– Черт побери… Я кое-что вспомнил! Я знаю, какое здание запечатлено на флэшке из тайника!
Он уже заговорил на ее языке. Флэшка из тайника! Отлично. Теперь он еще назовется ее мужем, любовником, будет лгать уважаемым людям, прикидываться идиотом…
– Ты его где-то видел? – встрепенулась Астра.
Назад: Глава 23
Дальше: Глава 25