Глава 23

– Вот моя обитель. – Карелин гостеприимно распахнул перед Астрой двери своей квартиры. – Располагайся. Хочешь принять душ или ванну?

– Где я буду спать? – спросила она, осторожно опуская на пол сумку.

В прихожей висело большое полукруглое зеркало, в котором отражалась женщина в светлом парике и очках – другая, непохожая на прежнюю Астру не только внешне, но и внутренне. Ее прошлое словно сгорело вместе с домом баронессы. Новой Астре предстояло утверждать себя в новых обстоятельствах, искать свое место в новой реальности, которая едва приоткрылась перед нею… и оттуда сразу повеяло жутью.

– Ты занимай спальню, – радушно предложил хозяин, не замечая ее растерянности. – Я переберусь на диван в гостиную. Согласна?

– Я тебя не стесню?

– Придется потерпеть.

Они привели себя в порядок, наскоро пообедали тем, что было в холодильнике, – молча, обремененные каждый своими мыслями, и разошлись по комнатам.

Астра безуспешно пыталась уснуть, а Матвей решил просмотреть флэшку «из тайника». Содержание поразило его несуразностью и силой влияния, которое оказывали на зрителя подобранные, казалось, без всякого смысла отрывки.

Стряхнув с себя накатившее оцепенение, он запустил флэшку повторно, – ползущая по стволу дерева змея… сцена охоты на кабана… трапеза в средневековом замке… статуя русалки… венецианский карнавал… сожжение соломенного чучела… отрубленная голова на блюде… любовники в масках… фасад какой-то усадьбы… мраморная Афродита в венке из живых цветов… повешенный… туристы у фонтана… и музыка, от которой мурашки по коже!

Что бы это могло значить?

Он подошел к двери в спальню и тихонько постучал.

– Я не сплю! – ответила Астра. – Входи…

– Интересный фильм, – сказал Матвей. – Наводит на размышления. Что ты об этом думаешь?

Она вздохнула:

– Думанье тут должно уступить дорогу ассоциативному мышлению, подсознание само наведет мосты между символами. Все образы на пленке подчинены общей идее.

– Какой именно? Я не уловил.

– Тогда просто сядь, закрой глаза и жди.

– Чего ждать-то?

– Иди сюда, не топчись на пороге.

Матвей вошел в спальню и опустился в кресло. Астра лежала одетая на застеленной кровати, ее распущенные волосы рассыпались по подушке.

– Закрывай глаза, – велела она. – И говори обо всем, что придет в голову, – любые мысли или воспоминания.

– Даже глупые? Детские, например?

– Любые…

Первое, что всплыло в памяти, – русалочка из знаменитой сказки Андерсена, которая полюбила принца и захотела покинуть подводный мир ради мира людей.

– Она очень страдала, – сказал Матвей.

– Кто?

– Русалочка. Ты читала сказку? Уж мультик-то наверняка смотрела! Это были неоправданные муки. Слишком высокая цена за химеру любви.

– Да, пожалуй. Ты считаешь любовь химерой?

– А ты?

Астра подумала о Захе и не стала спорить. Теперь ей казалось, их чувства с самого начала были фальшивыми, как заменители вкуса и запаха, – когда принимаешь воду, насыщенную химическими веществами, за апельсиновый сок. Как же отличить зерна от плевел?

– Знаешь, на родине Андерсена, в Дании, установлен памятник русалочке, – сказала она. – В Копенгагене, если не ошибаюсь.

– Как символ этакой романтической жертвы? – усмехнулся Матвей. – Девочки обливаются слезами, глядя на страдания русалочки. А принц тем временем ухаживает за другой! Пошло, банально.

– Переход из одной жизни в другую бывает ужасно болезненным.

Она имела в виду себя. Только вот чего ей просить у ведьмы? Русалочка хотела вместо хвоста обрести ножки. «А чего мне не хватает для счастья?» – спросила себя Астра.

– Мы отвлеклись. Мне опять закрывать глаза?

– Попробуй.

– Змея, обвивающая дерево, ассоциируется со змеем-искусителем. Отрубленная голова на блюде – с женским коварством.

– Почему? – изумленно спросила Астра.

– Ты же сама велела говорить первое, что приходит в голову. Я так и делаю.

– Первая мысль приходит из подсознания, а вторая уже проецируется умом.

– Значит, в моем подсознании возникают образы женщин, которые обольщали мужчин, чтобы расправиться с ними. Юдифь… Далила… Саломея… Первая отрубила голову бесстрашному и жестокому военачальнику Олоферну, вторая лишила богатыря Самсона его волшебных волос, а третья своими эротическими танцами покорила царя Ирода и потребовала в награду голову пророка. И доверяйся после этого нежным ласкам волооких красавиц!

Астра смотрела на него со все возрастающим удивлением – ей пришли в голову иные образы.

– Ты не очень расположен к женщинам, – заметила она. – Но ведь твоя голова на месте!

– Потому что я ее не теряю ни при каких обстоятельствах.

– Похвально.

– Тебе не по душе мои слова? – Матвей открыл глаза и саркастически улыбнулся. – Так мне продолжать?

– Конечно, продолжай.

Он снова погрузился в себя, не сосредотачиваясь, а отпуская мысль на свободу.

– Танцующие в масках напоминают мне о притворстве и неискренности: никто не желает предстать перед другими в истинном свете, каждый приукрашивает себя, как может. Жизнь – это карнавальная ночь, где свет факелов маскирует изъяны, а вместо лиц нас окружают маски. То же происходит и с любовниками: даже в постели люди готовы обнажить тело, но не душу.

Астре хотелось заплакать. Они с Захаром тоже разыгрывали странный и бездарный спектакль, который едва не окончился свадьбой. Господи! Да она должна благодарить Марину за то, что та положила конец этому кривлянью.

Глаза Матвея были закрыты, и он не видел ее замешательства.

– Афродита в венке – образ каменной красавицы, которую мы наделяем качествами, которых и в помине нет. Только венок на ее мраморных волосах живой, а сама богиня любви – всего лишь создание скульптора, его неосуществимая мечта.

– Ты разочаровался в женщинах? – спросила Астра, скрывая волнение.

– Скорее, им не удалось меня очаровать. Ладно, вернемся к фильму. Охота на кабана ничего не затронула… висельник тоже… что еще?

– Люди, которые бросают монетки в фонтан.

– Точно! Ну, это совпало с известной приметой: чтобы вернуться в понравившееся место, следует кинуть в воду денежку или какое-нибудь украшение.

Он замолчал, ожидая от нее очередной подсказки.

– Котелок.

Матвей уселся поудобнее, склонил голову набок.

– Котелок незаменим в дальних походах, – заявил он. – Хорошо сидеть вечером у костра, смотреть на огонь, вдыхать аромат горячей ухи или картошки с мясом.

– Я люблю жечь костры! – призналась Астра. – Огонь будит во мне что-то давнее, забытое… Снопы искр, летящие в небо, сводят меня с ума.

Карелин открыл глаза и уставился на гостью.

– Я не поджигала дом Иды Вильгельмовны! – выпалила она. – Сколько раз можно повторять?!

– Хотелось бы верить. Надеюсь, моей квартире пожар не грозит.

С ассоциациями было покончено. Астра надулась, а Матвей вдруг вспомнил указанную в ее паспорте фамилию – Ельцова. Он уже не раз порывался задать ей один вопрос, но все откладывал.

– Господин Ельцов и возглавляемая им страховая компания никак с тобой не связаны?

– Это мой отец.

– Ого! Так ты ему не однофамилица, а дочь?

– Что здесь такого?

Выходит, молодая женщина, которую он приютил сначала в камышинском доме, а теперь в московской квартире, не так проста. Ее папаша не «преуспевающий бизнесмен», как она изволила выразиться, – таких в столице пруд пруди, – а весьма уважаемый, известный в своих кругах и довольно обеспеченный человек. Можно сказать, богатый.

– У тебя есть братья или сестры?

– Нет. Я – единственная наследница! – засмеялась Астра. – Хочешь на мне жениться?

Матвей не среагировал на ее выпад.

– Тебя, наверное, ищут.

– Полиция? – испуганно вздрогнула она.

– Родители. Будь я на их месте, непременно пустился бы на поиски.

Астра степенно, с достоинством кивнула.

– Полагаю, папа поставил на ноги всю свою службу безопасности. Ее шеф, Борисов, роет землю. Теперь ты меня выгонишь? Тебе ведь не нужны неприятности?

– Посмотрим. Советую позвонить отцу или матери и сообщить, что ты жива, здорова и скоро вернешься.

– Я не собираюсь этого делать!

– Послушай, неужели тебе наплевать на близких людей? Они же волнуются. У тебя есть повод недолюбливать их?

– Нет… они хорошие, – смутилась Астра. – Просто я уже выросла и хочу жить самостоятельно.

– А твой жених? Ты сказала ему, что свадьбы не будет?

– По-моему, это и так понятно. Я сплела венок из живых цветов для мраморного Аполлона. А в его каменной груди не оказалось сердца…

Глаза ее наполнились слезами. «Почему? Я же разобралась, что мы с Захом не любили друг друга. Так о чем плакать? – подумала она. – Чего мне жаль? Обманутых надежд? Юности, которая безвозвратно уходит? Утраченных иллюзий?»

– Прости, – со вздохом сказал Матвей. – Не хотел тебя расстраивать.

– Ерунда! Ты прав. Надо позвонить папе… Только я воспользуюсь уличным таксофоном, иначе Борисов мигом вычислит, где я нахожусь. У тебя есть карточка?

– Это не проблема. Купим.

Как только они заговорили о телефонных звонках, аппарат проснулся и затрезвонил на всю квартиру. Матвей взял трубку.

– Где ты пропадаешь? – набросилась на него Лариса. – Зачем отключил мобильник? На работе тебя нет, дома тоже. Где ты был?

– В Камышине. Я забыл оставить соседу ключи, чтобы он изредка топил. Пришлось срочно ехать. Холодает! В пустом доме становится сыро.

– Ты мог предупредить хотя бы?

Она никогда так бурно не возмущалась из-за его отлучек.

– Что-то случилось? – удивленно спросил Матвей. – Ты нервничаешь?

– Еще бы! Калмыков совсем рехнулся! Я боюсь его. Понимаешь… мне некому довериться, не с кем поговорить. Надо что-то решать.

Ее голос дрожал, срывался, в нем звенели слезы.

– Погоди. С чего ты взяла… про Калмыкова?

– Он где-то пропадает по ночам. В корзине для белья я нашла сутану с пятнами на груди и животе. Это кровь! Он говорит, что всю ночь пытал грешников, а потом приговорил к сожжению какую-то ведьму и любовался, как она горит заживо. Он болен! Господи, к кому мне обратиться? Помоги найти хорошего психиатра, который согласится его госпитализировать. Пообещай врачу денег!

Матвею казалось, она бредит. У Калмыкова есть странности, а у кого их нет? Взять хоть Астру…

– Давай встретимся! – вопила Лариса в трубку. Она совершенно потеряла самообладание. – Я тебе расскажу все подробности.

– Хорошо. Успокойся! Выпей чего-нибудь.

Астра навострила уши. С кем это Матвей разговаривает тоном заботливого кавалера? С дамой, разумеется. «Я почти записала его в геи, – подумала она. – Выходит, женское коварство ничуть не мешает ему встречаться с ними. Он не очарован, он просто занимается с ними сексом!»

Звонок неизвестной женщины отчего-то задел Астру. С какой стати? Ясно, что у Матвея были, есть и будут любовницы. Он холост или разведен, то есть свободен, живет один. Смешно ждать от мужчины воздержания…

– Я сейчас приеду, – сказал он в трубку. – Дай мне сорок минут на сборы.

– Куда ты? – спросила Астра, когда он закончил разговор.

– К женщине, ты же слышала. У нее неприятности.

– Надолго?

– Не знаю. Я оставлю тебе запасные ключи от квартиры, только не выходи без парика и очков. Деньги в тумбочке, бери, сколько нужно. Купи телефонную карточку. И постарайся не попадаться на глаза соседям. Предосторожности лишними не бывают.

Он выдвинул ящик и показал ей, где лежат деньги.

– Не боишься, что я украду все твои ценные вещи и сбегу?

– Во-первых, у меня нечего красть, а во-вторых, не боюсь, – усмехнулся Матвей. – Ты часом не ревнуешь?

– Вот еще! – фыркнула Астра. – Откуда у мужчин такая самоуверенность?

– Досталась в наследство от Адама.

Он переоделся и ушел, а гостья решила обследовать новое место жительства. Квартира ей понравилась: во всем, от обоев до мебели, чувствовалось смешение стилей – Восток с его вычурным декором и парчовыми подушками, золотистый ар-деко, африканские полосатые коврики и торшеры из резного дерева. Уютно, со вкусом и бесстрашно: соединить такие разные детали интерьера не каждый решится. Астра сама любила нарушать правила.

Видно было, что хозяин не жалел денег на ремонт и обстановку.

В прихожей она наткнулась на заляпанные грязью башмаки старинного фасона: на каблуке и с большими металлическими пряжками; а в гостиной – на камзол восемнадцатого века, кружевную рубашку и штаны. Вещи как будто из театральной костюмерной – Астра в этом разбиралась.

– Что за реквизит? – недоуменно прошептала она. – Неужели Матвей играет в любительском театре? Вообще-то, не похоже.

Она подумала, что нужно пойти позвонить отцу. Быстро оделась, нацепила парик, очки, приоткрыла дверь и выглянула на лестничную площадку. Никого…

На улице моросило – мокрые тротуары, мокрые дома, мокрые деревья наводили уныние. Город казался Астре чужим: она словно путешествовала по зазеркалью – все очень похожее, но не то. Даже идущие навстречу люди вызывали у нее ощущение нереальности происходящего. Их хмурые лица, торопливый шаг, одежда серых и коричневых тонов будили беспокойство…

Астра купила карточку и подошла к таксофону, встала спиной к прохожим. Голос отца звучал как с другого континента.

– Это ты? – спросил он, не называя ее по имени. – Слава богу.

– Со мной все в порядке, просто я хочу пожить одна. Никому, кроме мамы, не говори, что я звонила.

– Да, конечно. Ты где?

Она промолчала, и отец не переспрашивал. Это было на него не похоже.

– Марину похоронили, – сказал он. – Идет следствие.

Серая стена дома качнулась и поплыла у Астры перед глазами.

– Как… похоронили? Она что… умерла?

– Ее убили.

Астра вспомнила слова Матвея: «В Москве после вас тоже остался труп? Вы просто сеете смерть!»

Трубка выпала из ее разжавшихся пальцев и повисла, из нее доносился голос отца, которого Астра уже не слышала.

– Вам плохо? – спросил прохожий, приостанавливаясь. – Сердце?

– Нет… нет…