Глава 20

Глядя на себя в «венецианское» зеркало, Астра испытывала нечто необъяснимое. Женщина, которая отражалась в золотистом тумане, была она и как будто не она. Вроде бы те же черты… но слегка другие: глаза побольше и сильнее вытянуты, ресницы длиннее, нос прямее, губы краснее, волосы пышнее, а лицо нежное, как персик.

Сравнивая себя с отражением в зеркале, Астра словно играла в игру «Найди отличия». Кстати, в детстве ей очень нравилась такая забава – на двух с виду одинаковых рисунках отыскивать несхожие детали.

– Любуетесь? – отвлек ее от этого занятия Матвей. – Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи. Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?

– Отлично декламируете. Посещали в школе кружок художественного чтения?

– Угадали, – засмеялся он. – У меня предложение: не перейти ли нам на «ты»?

– А надо?

– Так будет проще.

– Ладно, уговорили. Уговорил! – с улыбкой исправилась Астра. – Есть новости?

– Полна коробушка. Внук Прохора Акимыча оказался на редкость болтливым. Из него ничего не пришлось вытягивать, сам тараторил, как трещотка. Аж в ушах звенело! Оно и понятно: для Камышина пожар на Озерной улице и смерть баронессы – событие мирового масштаба. Труп сильно обгорел, истинную причину смерти установить будет нелегко. Если вообще возможно.

Причиной возгорания пожарники считают умышленный поджог – пламя слишком быстро охватило весь дом. А ведь он построен не так давно, в нем нет деревянных перекрытий, старой проводки и прочих факторов риска. Внутри дом почти весь выгорел, кроме того, был небольшой взрыв газа. Отопление работало на газовом котле?

– Да, – кивнула Астра. – И кухонная плита. Я вспомнила! Ночью я слышала не только шаги, но и бульканье… это грабитель лил бензин. Точно!

– Он что, канистру с собой притащил? Через дымоход?

Она не заметила иронии в словах Матвея.

– Может, бутылку…

– В доме хранился бензин?

– Я не видела. Зачем? Машины у баронессы не было. Для бытовых нужд? Разве что он хранился в летней кухне, у Тихона… или в сарае. В доме таких вещей не держат.

– Вынужден тебе верить. Далее: все документы и вещественные доказательства, если они имелись, тоже сгорели. Кто такая эта госпожа Гримм и куда сообщать о ее смерти, неизвестно. Несгораемого сейфа в доме не обнаружили, сундуков с золотом и драгоценностями тоже. Кое-какие данные о погибшей остались в поселковой администрации, одни сухие факты. Семь лет назад Ида Вильгельмовна Гримм приобрела дом и поселилась в Камышине, вот и все.

– Она и вправду была немка?

– По документам, да. Баронесса получила вид на жительство.

– Что ее привело сюда? У нее есть родственники в России? Кто-нибудь из ее близких остался в Германии?

Карелин пожал плечами:

– Наверное, сделают запрос в немецкое посольство. Для тебя это важно?

– В общем… нет.

У Астры вдруг пересохло в горле, и она закашлялась.

– Полиция разыскивает Тихона и компаньонку, – сказал Матвей. – Сама понимаешь, ты и сторож – главные подозреваемые. Хорошо, что никто из соседей не знает ни твоего имени, ни фамилии. Ты весьма предусмотрительно не ходила по магазинам, не разгуливала по улицам, ни с кем не заводила приятельских отношений.

– Закупки делал Тихон. Если его найдут, он опишет мою внешность и назовет имя.

– Значит, постараемся найти его раньше, чем наши доблестные сыщики. А ты без парика и очков на улицу ни ногой!

– Эльзу тоже разыскивают?

– Нет, конечно. Эльза ушла от баронессы еще летом, о ней никто не упоминает. – Матвей помолчал. – Ты не думаешь, что ограбление и поджог – дело рук сторожа? Не зря же он прячется?

Астре такое в голову не приходило.

– Тихон? Не-е-ет… зачем ему это нужно? И потом, он же знал, что я в доме. Гораздо удобнее было убить и ограбить хозяйку, когда она жила одна. Это не сторож! Я почему-то сомневаюсь, что тот человек – обыкновенный грабитель.

– А погром в спальне? Ты же сама говорила – он везде рылся.

– Да, но… черт, я запуталась. Может быть, Эльза что-то знает? Давай найдем ее и поговорим?

– Где искать? Дома у нее я был, бабка и сестра наотрез отказываются обсуждать эту тему. Как их заставишь?

– Ты все-таки ходил к Эльзе?

– Было дело, – признался Матвей. – Дурное предчувствие появилось, когда я оставил тебя на Озерной улице. Решил узнать, что приключилось с предыдущей компаньонкой.

– Предчувствие тебя не обмануло! – улыбнулась Астра. – Выходит, ты обо мне беспокоился?

Карелин смутился:

– Я в некоторой степени чувствовал ответственность.

– Но Эльзу так и не отыскал. Где она, по-твоему? Человек же бесследно пропасть не может?

– Еще как может. В архивах пылятся тысячи нераскрытых дел о пропаже людей.

– Если Эльза просто передумала работать у баронессы, то почему не забрала свои вещи? Одежду, разные мелочи… Тихон вынес все в сарай, он мне показывал. И наверняка Эльза пользовалась тайником. Я прожила в той комнате чуть больше месяца и то наткнулась на него, а она – несколько лет. Видимо, тайник был задуман как занимательная шутка и легко открывался. Не мешало бы поговорить с первым хозяином дома, Крымовым. Вдруг тайник устроил именно он?

– О нем тоже Тихон рассказал?

– Да. Я кормила сторожа ужинами, угощала хорошей водкой и между делом задавала вопросы.

– А что на флэшке? Какой-нибудь компромат? Зачем было ее прятать?

– Нет, там не связанные между собой отрывки, словами не опишешь. Надо смотреть. У тебя есть ноутбук?

– Дома, в московской квартире.

Астра разложила на столе сухой корень, банку с «сухофруктами» и флэшку. Подняла на Матвея черные блестящие глаза:

– Вот ребус. Сумеешь разгадать? У тебя какой склад ума, логический или интуитивный? Ну, ты чему больше доверяешь, математике или подсознанию?

– Ничему. Вместо того чтобы гадать на кофейной гуще, пойдем-ка пить чай и спать. Утром я попробую разузнать что-нибудь о стороже. А ты будешь сидеть в доме тихо, как мышка, пока я не вернусь.

Астра подперла щеки ладонями, зевнула.

– Давай заварим чай из этих «сухофруктов», – предложила она. – Эльза так делала.

– Еще чего! Вдруг отрава?

– Но она ведь не отравилась.

– Откуда ты знаешь? Тихон говорил?

– Угу.

– Лучше на себе не экспериментировать. Про корень он тебе ничего не наплел?

– Я ему эту штуковину не показывала.

Матвей повертел в руках одеревеневший корень, сверху сросшийся, а внизу разделенный на два отростка.

– Похоже на женьшень. Черт! Во что ты меня втянула?..

Господин Ельцов смирился с тем, что свадьбы не будет, его жена тоже. Каждый вечер она спрашивала:

– Юрочка, есть новости?

– Все хорошо, Лёля, – скрепя сердце, улыбался он. – Астру ищут. В конце концов, она помыкается без денег по чужим углам и вернется. Мы ее избаловали, она привыкла к обеспеченной, беззаботной жизни и не сможет долго обходиться без привычного комфорта и вкусной еды.

Лилиана Сергеевна, не чувствуя уверенности в голосе мужа, всхлипывала:

– А если не вернется?

– Куда ей деваться? Она белоручка, изнеженная и эгоистичная. Работать актрисой в захудалом провинциальном театришке не станет, в уборщицы не пойдет, торговать овощами на рынке тем более, я ее знаю.

На самом деле именно побег дочери из родительского дома, где ее холили, лелеяли и потакали всем ее прихотям, привел Ельцова к выводу, что он не понимает Астру. Подумаешь, жених оказался бабником? Эка невидаль! Другая бы поплакалась маме с папой в жилетку, закатила пару истерик и поехала на Лазурный Берег разгонять тоску. А эта…

Поведение Астры ставило отца в тупик. Убийство Марины Степновой добавило зловещих красок в картину семейных неурядиц господ Ельцовых. Теперь Юрий Тимофеевич был озабочен, чтобы, не дай бог, не всплыл в ходе следствия любовный треугольник Астра – Захар – Марина. В любом случае доказательств вины дочери не имеется, но слухи пойдут гулять – не остановишь.

«Если что, сдам полиции Захарку, паскудника, с потрохами! – мстительно думал Ельцов. – Пусть отдувается! Сам кашу заварил, ему и расхлебывать!»

– Отправь Борисова в Богучаны, – требовала Лилиана Сергеевна. – Неужели тебе для поисков родной дочери денег жалко?

– Как ты себе представляешь эти поиски? Вызвать полк солдат и прочесать населенный пункт и окрестности? А если Астра туда не приезжала?

– Боже мой! – бледнела жена, хватаясь за грудь. – Что ты говоришь, Юра? Ты ничего от меня не скрываешь?

Разговор заканчивался для Лилианы Сергеевны нервным припадком, а для Ельцова – головной болью. Они оба измучились. Она обвиняла супруга в черствости, он ее – в нагнетании и без того напряженной обстановки.

– Мы делаем все возможное, Лёля! – успокаивал он жену. – Ничего страшного с Астрой не случилось.

– Вдруг ее похитили? Заманили в какую-нибудь религиозную общину или ашрам?

– Она ушла от нас по собственной воле, решила пожить совершенно самостоятельно, на что имеет полное право. Не забывай, она взрослый человек, а не маленькая девочка.

– Пусть живет, как хочет, я же не против. Но почему бы ей не позвонить, не подать весточку о себе?

– Раз не звонит, значит, у нее все в порядке, – с наигранным оптимизмом уверял Ельцов. – Было бы плохо, давно попросила бы о помощи.

– Мы же ей не чужие, Юра, – растерянно повторяла Лилиана Сергеевна. – Куда она ушла? Зачем? Не понимаю…

Смерть Марины жена Ельцова восприняла как предзнаменование грядущих бед. Муж не посвящал ее в подробности убийства и открывшихся в связи с ним обстоятельств, не показывал и скандальных фотоснимков, без того приходилось несладко. Узнай жена о том, что на Астру может упасть хоть тень подозрения, совсем обезумела бы и его с ума свела.

У Лилианы Сергеевны смолоду были слабые нервы. Когда ее первый начальник – директор крупного универмага – попал под следствие и едва не увлек за собой бухгалтера, Лёля оказалась в больнице, где провела несколько месяцев. С тех пор Ельцов старался не волновать жену, оберегать ее от потрясений. По этой же причине они ограничились одним ребенком, хотя Юрий Тимофеевич всегда мечтал иметь троих детей.

Вынужденный щадить нервы супруги, Ельцов вел бизнес максимально честно, что, вопреки расхожему мнению, принесло свои плоды. Он со скрупулезной точностью просчитывал финансовые комбинации, сводил риск к минимуму – и выигрывал. Ему везло. Как только «Юстина» прочно встала на ноги, он уговорил Лёлю оставить работу и заниматься домашним хозяйством, что при наличии обслуги было совсем не обременительно.

Конечно же, Юрий Тимофеевич изредка пускался в авантюры – и финансовые, и любовные, – но в первую очередь заботился о спокойствии в семье. Он женился на Лёле по любви и продолжал по-своему любить ее. У него в мыслях не было развестись и взять в дом молодую красавицу. Той нетерпеливой страсти, с которой он ухаживал за Лёлей, того пыла, с которым он целовал ее в темноте парка, провожая с танцев домой, Ельцов давно не испытывал. «Браки совершаются на небесах», – считал он. – А секс можно найти на стороне – сколько угодно и на любой вкус».

Подсознательно Ельцовы чувствовали, что прежней их жизни втроем: папа, мама и дочка – пришел конец. Это нормально: птенцы рано или поздно вылетают из родного гнезда. Но в данном случае их семья, и прежде всего Астра, стоит на пороге коренных изменений…