Инженер Прилукин проснулся от того, что старший туристической группы – рыжеватый, крепко сбитый парень – тряс его за плечо.

– Что? В чем дело?

– Кто-то запер монашек, – без улыбки сообщил парень. – Они там голосят на всю деревню.

– Так отоприте…

– Говорят, в лесу прячется убийца, – прошептал парень, оглядываясь. Ему не хотелось пугать своих спутников. – Это правда?

Михаил поднялся. Протер глаза.

– Где Василиса с Улитой? С ними все в порядке? – спросил он.

– В доме сидят. Ночью кто-то дверь на крючок закрыл снаружи. Не через окна же им лезть?

– Почему вы их не выпустили?

– Я крючок открыл, а они вас требуют, – объяснил парень. – Велят дверь ладаном обкурить. Иначе не выйдут.

Михаил спал одетым – лег под утро, да и холодно было. Печь остыла, на улице дул пронизывающий ветер. Тучи разогнал, но теплее от этого не стало. Зато дождь прекратился.

– Ладно, пошли, – проворчал инженер, натягивая куртку, которой укрывался. – Бери кадило.

Парень не понял.

– О черт!

Михаил взял с полки железную банку с остатками ладана, спички и вышел во двор. Рыжий – за ним. Девушка и второй парень – ее брат, как выяснилось, – уже возились у сарая с дровами. Дождь через дырявую крышу основательно подмочил запасы топлива.

– Сырое все, – пожаловался парень. – Дымить будет. А то, что в сенях лежало, сожгли уже.

Старший отмахнулся. Тут дела поважнее отсыревших дров.

Лес шумел от ветра, в сарае блеяли голодные козы. Под ногами хлюпала жидкая грязь. Дорогу развезло так, что без сапог десяти шагов не ступишь.

– Я чьи-то резиновые боты взял, – сказал рыжий турист. – В доме нашел. Там много хлама валяется.

– Правильно, – кивнул Михаил.

В избе монашек кто-то все перевернул вверх дном, как будто Мамай прошел.

– Что это? – повернулся к рыжему Прилукин. – Твоя работа?

Тот развел руками:

– Вы что? С какой стати мне тут рыться?

– А остальные?

– Мы спали, – обиделся парень. – И мы не воры!

Василиса с Улитой причитали в горнице, отказываясь выходить. Злополучный крючок они сами попросили приладить, чтобы рассохшуюся дверь не мотало сквозняком. Летом дом стоял открытый настежь, стекла из рам вынимались, и на проемы натягивалась старая сетка от насекомых.

– Василиса, Улита! – распахнул дверь Михаил. – Все хорошо. Успокойтесь.

Женщины забились в угол и сидели там, как две испуганные вороны, – черное облачение и блестящие от страха глаза усиливали сходство.

– Вот ладан, – объявил он, поднимая вверх банку, откуда курился дымок. – Вся нечисть сию минуту сгинет!

Оказывается, «бесы» начали бесчинствовать после полуночи. Накинув на дверь крючок, они устроили настоящий шабаш. Все гремело, летало, падало на пол… А смертельно испуганные старушки усердно молились, уповая на Божие заступничество.

Такое же безобразие молодые люди застали и в домике Авксентия. Вчера вечером там было прибрано, а сейчас взглядам предстало полное разорение.

Рыжий паренек неумело перекрестился. В бесов он особо не верил, а вот в убийцу…

– Что он тут искал? Еду, деньги?

– Не знаю, – пожал плечами Михаил.

– У нас никакого оружия нет, кроме ножей, – со страхом вымолвил парень. – И уходить нам пока нельзя.

Михаил умолчал про егеря, закрытого в погребе. Тем более что сам выпустил преступника…