Таисия проснулась. И первое, что она увидела, – золотое колечко на безымянном пальце.

Оно напомнило ей прежнюю жизнь – несостоявшаяся монахиня когда-то носила кольца и подороже, и покрасивей. На шестнадцатилетие отец подарил ей перстень с зеленым камнем под цвет ее глаз. Но обручального у нее еще не было. Ободок из желтого металла положил конец ее девичеству, возвел в ранг жены.

Какие, в сущности, пустяки все эти атрибуты брака – кольца, отметки в паспорте. Только клятва, данная под венцом, нерушима и священна. То, что Господь соединил, люди разъединить не смеют.

Она вздохнула и закрыла глаза. Над ней сразу склонился Ангел, прильнул нежными устами к ее устам…

– Нет!

Молодая жена вскочила, прерывисто дыша, оглянулась. Солнечный свет заливал комнату, на прикроватной тумбочке стояли цветы, открытая бутылка шампанского и два бокала с недопитым вином, пробка валялась на ковре. Слабый аромат белых роз, подаренных Михаилом, смешивался с запахом шоколадных конфет. Начатая коробка с «Птичьим молоком» почему-то оказалась на полу…

Таисия смутно помнила и само венчание, и то, что произошло потом. Дымный сумрак храма… мерцание свечей… голос священника… твердая рука жениха… блеск венцов над их головами… кольцо, едва не выскользнувшее из ее ледяных пальцев… обрыв и падение сердца в пустоту… изо всех углов направленные на нее укоризненные глаза святых угодников. И Ангел – он был там, она чувствовала его дыхание, его притяжение, колдовскую негу его присутствия. Она ощущала себя сосудом греха, с ужасом ожидая, что вот-вот разверзнется купол, и ее, нечестивую, поразит молния, испепелит у всех на глазах. Но обряд продолжался, шел своим чередом. Она держала свечу, глотала вино из чаши, ходила вокруг аналоя, что-то произносила непослушными губами… Безмолвно повторяла, как молитву: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает».

Она не помнила, как закончилась церемония, как Михаил вывел ее на воздух, посадил в такси, как они ехали. Словно прямо из церкви они перенеслись в спальню. Лицо мужа показалось ей чужим и красивым, как и его фигура, руки, голос, как все, что он делал и говорил. Через распахнутое окно ветер приносил запах реки, шум деревьев и далекую музыку – наверное, по Волхову шел прогулочный катер.

Эта мысль удивила Таисию. Она еще способна думать? Кольцо на руке волшебным образом вернуло ее к чему-то забытому и в то же время новому. В этом другом мире ей тоже придется стать другой.

Розы в тепле комнаты слегка распустились, расправили привядшие лепестки. Музыка с катера постепенно стихала, в весенних сумерках взошла над рекой зеленоватая звезда.

Таисия обреченно вздохнула.

– Ты привыкнешь ко мне, – мягко сказал Михаил, протягивая ей бокал. – Выпей.

Он интуитивно избегал слов любви, понимая, что в эту минуту они неуместны.

Остальное промелькнуло для Таисии подобно туманному сну: глоток пенистого шампанского, робкие ласки, вызвавшие в ней стыдливый протест. Прикосновение теплых мужских губ пробудили ее тлеющую страсть, огненный всплеск в груди наполнил кровь жаром…

Таисия испугалась своего порыва, резко отстранилась. Михаил не настаивал.

– Мне пора собираться… – бросил он, выходя из спальни. – Сяду на последний автобус.

Даже сейчас, утром, ее губы еще хранили вкус поцелуев.

Она поднялась с постели, подошла к встроенному в шкаф зеркалу, провела руками по волосам. Странно было видеть себя в длинной светлой сорочке с кружевными вставками – она отвыкла от красивых вещей. Глубокие тени под глазами, заострившиеся скулы и неизменно яркие губы, будто накрашенные вишневой помадой, делали ее похожей на мертвую царевну. Именно такую картинку она видела в детской книжке, которую читал ей перед сном отец.

Изможденная женщина с затравленным взглядом – чем она могла привлечь Михаила? И он еще опасался, чтобы она не сбежала, пока его не будет!

– Я оставляю тебе ключ, – сказал он. – Но лучше никуда не выходи. И никому не открывай дверь. Обещаешь?

– Да…

– Продуктов тебе хватит до моего возвращения. Хлеб я положил в холодильник, так он дольше сохранится.

Его глаза задержались на телефонном аппарате:

– Если будет звонить, не поднимай трубку.

Она покорно кивнула. Ходить по улицам незнакомого города ей незачем, звонить некому. Все эти годы она прожила в Камке, не выбираясь дальше Шубинки и Дамиановой пустыни. Не было необходимости, да и попросту не тянуло.

– Я лягушка, но не путешественница, – сказала она своему отражению. – Жила на болоте, пока не явился за мной Иван-царевич.

Родители не ведают, что она вышла замуж, не знают даже, жива ли она. «Я оказалась неблагодарной дочерью», – подумала Таисия.

– Я не могла поступить иначе… – прошептали ее губы.

Она ощущала неясную, беспричинную тревогу, словно видела что-то очень важное, чего никак нельзя было забывать.

За окном раскинулся Волхов, по широкой ленте воды скользили хрупкие байдарки, белая церковь на другом берегу утопала в зелени, сусальное золото купола горело на солнце. Должно быть, эта церковь непостижимым образом вызвала из закоулков памяти сон, который навалился на Таисию перед рассветом, когда край неба над крышами посветлел и гряда облаков на востоке начала розоветь…

Ей снился отец – он стоял, опустив руки, в длинном темном челне, который медленно плыл по речным волнам, и пристально смотрел в ее сторону. Безмолвный, страшный в своей неподвижности.

– Папа! – крикнула она, но, как зачастую во сне, из ее губ не вырывалось ни звука.

Челн, подгоняемый ветром, проплывал мимо, а она так и не докричалась до отца. Между ними возникли тени людей, которые заслоняли их друг от друга. Таисия до боли в глазах всматривалась в мглистую даль, но отец уже исчез за поворотом реки.

– Папа, о чем ты хотел предупредить меня?

И вот уже Таисия плывет в челне по реке… нет, это не река, а монастырское озеро, и челн мертво стоит посредине. Над озером стелется серый туман, а у нее нет весел, чтобы пристать к берегу. На болотах ее кто-то ждет, а она не в силах двинуться с места…

– А-ааа-ааа! – раздается с берега.

То ли выпь стонет, то ли леший балует. Таисия дрожит от холода, у нее зуб на зуб не попадает, и страх заползает в ее сердце, словно скользкий болотный уж…

– Не ходи туда, – говорит голос отца прямо ей в ухо. – Не ходи туда, дочка.

Она проснулась в испарине, вскинулась, упала на горячую подушку и снова провалилась куда-то.

– Не ходи туда, – повторил голос.

От этого голоса она проснулась окончательно, и ночной кошмар тут же рассеялся в солнечных лучах.

– Михаил тоже не велел мне никуда ходить, – пробормотала Таисия. – Я и не собиралась.

Она побрела в гостиную, взглянула на телефон – вещь из разряда забытых за ненадобностью. Михаил просил не брать трубку, но звонить он ей не запрещал. Значит, она может…

Уже не рассуждая, Таисия кинулась к телефону, набрала один номер – долгие гудки. Второй… Ей ответили не то, что она ожидала услышать. За эти годы много воды утекло. Удивительно, как в ее голове вообще сохранились телефонные номера. Бесполезные наборы цифр.

Прежняя жизнь просыпалась в ней, как просыпается после зимней спячки природа, – постепенно, неотвратимо.

Таисия набрала третий номер, и на сей раз ей повезло. Женщина на другом конце провода сообщила ей то, что нужно. А дальше последовало продолжение кошмарного сновидения. Она услышала то, чего и в мыслях не допускала, во что не хотела верить.

– Не может быть… – шептала она. – Не может…

Долгая пауза выдавала замешательство человека, который говорил с Таисией.

– Где ты? – спросили ее. – Приезжай немедленно.

Ей не обрадовались. Скорее ее звонок оказался некстати, не к месту, разворошил прошлое, разбередил старые раны.

– Не могу.

– Почему? В чем дело?

Михаил забыл оставить ей деньги – в суете или преднамеренно, опасаясь, как бы она не воспользовалась ими, чтобы уехать.

– У меня… нет денег, – призналась Таисия. – Совсем нет. Перешлите на дорогу.

– По какому адресу?

Адреса она назвать не смогла – не знала. Это не интересовало ее полчаса назад, а теперь вдруг стало жизненно важным.

– Не знаю, я… мне нужно выйти, посмотреть.

Ее слова кому угодно показались бы сущим бредом.

– Понятно, – произнес голос в трубке. – Приехать за тобой?

– Пожалуйста! Я в Новгороде…

– Далековато забралась. Что так? Ладно… Где встретимся? Раньше завтрашнего дня не получится.

– Завтра?

Отсрочка показалась вечностью. Таисия вдруг вспомнила, что муж просил ее не выходить из квартиры, и она пообещала. «Не ходи туда», – прозвучал в ее ушах голос отца.

Сговорились они, что ли? По ее щекам потекли слезы, в горле стоял комок.

– Где встретимся?

До того, как осесть в Камке, она посетила новгородские монастыри, но ни одно название не приходило в голову. «Кремль! – осенило ее. – Там трудно разминуться».

– У входа в кремль, – выпалила Таисия.

– Где-е?

– В Новгороде тоже есть кремль. Я буду во всем черном.

– Хорошо. В семь вечера. Если я немного опоздаю, подождешь?